Я помню последний день лета 2005 года, в тот день я написал первые строки, которые должны были начать мою книгу, мой рассказ об армии…
С тех пор прошло полгода и все затерялось в армейской суете… Но остался я, и я все же расскажу Вам о службе, которую прошел.
С тех пор прошло полгода и все затерялось в армейской суете… Но остался я, и я все же расскажу Вам о службе, которую прошел.
Часть 1. Лето.
19 июня я собрал всех своих друзей, самых близких и проверенных жизнью. Толпа получилась кстати нехилая. Торжественную часть организовали в привычном формате – по-молодежному – упаковались и пошли в ближайший парк. Все происходящее было похоже на обычную тусовку, но имелось одно обстоятельство – через сутки я должен был отправляться служить нашей Великой стране. Мы обсуждали все подряд, вспоминали былые времена… Не надо было так напиваться… После того как стемнело праздник еще долго продолжался, но я уже не был в центре происходящего. Кто-то уходил, подтягивались новые гости, но их я увидел только на следующий день и то на крошечном дисплее своего фотоаппарата. Но в общем «праздник» вроде удался.
Последний день перед отправлением в армию я провел по-домашнему. Я собирал вещи, курил и думал о том, как сложится мое ближайшее будущее, ведь уже завтра меня ждали в военкомате…с вещами. Куда я должен был попасть? Армия, какая она? Много историй я слышал про армию, видел солдат по телевизору, но каково это – очутиться там самому – мне предстояло узнать и прочувствовать на собственной шкуре.
Пара бравых десантников взглянули на мою повестку, и я вошел через железные ворота на территорию военного комиссариата. Да, армия начинается здесь. Там, за воротами, в толпе провожающих остались мои верные друзья, родственники, среди них и бабушка, которую мне уже не суждено было увидеть живой…
Я вошел в зал, где собралось уже более сотни таких же, как и я. Некоторые сидели кучками, кто-то стоял в одиночку. Настроения у массы призывников были разные: некоторые сидели молча, уйдя в себя или вообще пытались поспать по причине дурного самочувствия, вызванного, как это несложно понять, буйными проводами, у кого-то проводы еще продолжались и они только и успевали избавляться от опустошенных бутылок, ну а остальные сидели смирно, контуженные необычностью обстановки и всего окружающего. Я сел на ближайшую кровать и поздоровался с ближайшими парнями. На разговор никого не тянуло. Атмосфера, да и все происходящее никак не радовали. Хорошо хоть на перекуры выводили каждые полчаса.
Группами нас вызывали на медосмотр и для оформления документов. Были уже и такие, кто получил форму и обмундирование. Подгоняя под себя новую одежку они стояли и ждали когда за ними придет так называемый «покупатель» - офицер, ответственный за доставку новичков к месту службы.
Очередь, конечно, дошла и до меня. Наша группа состояла из десяти человек. Мы поменяли привычную одежды на камуфляж, носки – на портянки, кроссовки с туфлями – на кирзовые сапоги, а также получили зимний комплект – бушлат и пуховые штаны, ну и конечно такие обязательные элементы формы одежды, как головной убор и ремень. Нацепив обновки, мы познакомились друг с другом – все-таки в одно место должны были уже отправиться. Потом пришел покупатель, провел короткий инструктаж в том духе в котором как это бывает в фильмах инструктируют спецназ перед очередной операцией. Он даже назначил меня старшим группы. Да, я был на высоте. Ну а дальше Камаз. Вокзал. Прощание. Слезы (я не плакал). Москва. Автобус. Приехали.
Серые, неприглядные со стороны улицы, укрепленные ворота распахнулись, и я впервые увидел место, где мне предстояло прослужить целый долгий год (это мне, а большинству остальных – ДВА!). За открывшимися воротами я увидел хитрые укрепления, подобное можно увидеть только если в каком-нибудь боевике на секретной базе. Тогда я подумал: «Да, все серьезно! Серьезный объект…» Через пропускной пункт нас повели в казарму. Досмотр личных вещей представлял собой их полную конфискацию. И зачем я с собой столько всего притащил?!
В общем начался наш КМБ (курс молодого бойца – для тех, кто не знает). В течение нескольких следующих дней подтягивались новые группы, пополняя нашу роту молодого пополнения. Так нас набралось человек 90. Распорядок дня, военный коллектив, требования, предъявляемые к молодому солдату, отношения со старшими призывами и с командирами…- все было ново.
Воспитание молодого солдата реализуется достаточно жестко, по крайней мере с точки зрения самого воспитуемого. Основной метод – многократное повторение прививаемых умений и навыков. И все делается на время, все бегом… Первыми умениями, которым нас обучили, были заправка кроватей, подшивание подворотничка, намотка портянок, заправка обмундирования – это составляет базис умений, которыми должен владеть любой солдат нашей армии.
Наиболее насущными проблемами для каждого из нас были мозоли на ногах, катастрофическая нехватка питьевой воды и сладкого, сам факт того, что тобой командуют и приходится выполнять любые приказы.
Короче говоря, нелегко молодому солдату слуЖИТЬ, особенно когда начинает приходить осознание того, что уже ничего не изменишь и твоя задница уже не принадлежит тебе, а назад дороги нет… и конец всему этому и представить невозможно, все только начинается, а время тянется до невозможности медленно.
Мы с немой завистью смотрели на солдат старших призывов, они были тут полноправными хозяевами, владели обстановкой, их положение значительно отличалось от нашего. Мобильные телефоны, майонез и сгущенка, перекуры в туалете и это далеко не весь список привилегий, которыми они пользовались, никто из нас об этом и думать не смел. Первый месяц прошел в упорных занятиях и тренировках. Передвигались мы исключительно всей толпой, свободное время выдавалось только на немногочисленных перекурах, которые в добавок ко всему еще и частенько отменяли из-за различных «косяков» - провинностей отдельных лиц. Расслабиться можно было только лежа в кровати, когда уже прозвучала команда «Рота, отбой!», но не сразу, ведь обычно за ней следовала команда «Рота, подъем!»; всех поднимали опять из-за того, что кому-то там не спится. Так могло повторяться по несколько раз за вечер. Рано или поздно мы все-таки ложились. Просыпаешься ты с утра от двух до боли знакомых слов, которые выкрикивает дневальный: «Рота, подъем!». И вновь понеслось: «откидка» одеяла, построение, зарядка, уборка в казарме и на территории, завтрак, развод, подобия занятий в классе, строевая подготовка, ориентированная в основном на подготовку нас к торжественному выходу для принятия военной присяги, уборка территории, обед, развод, занятия и вновь уборка территории. Доживаешь до ужина и только тогда можно слегка расслабиться, по крайней мере психологически, а подготовку к следующему дню никто не отменял, каждый должен подшиться и устранить все замечания и недостатки. Ну а там уже вечерняя поверка, и наконец, отбой. Я утешал себя мыслью о том, что треть всей службы солдат спит…
Так прошел месяц. Настал день, к которому мы все это время готовились – день принятия военной присяги. Толпа родителей, прочих родственников и друзей осадила КПП уже задолго до нашего подъема. Когда нас привели в парк нашей части для посадки в автобусы, мы увидели их издалека, это был наш первый за месяц, пока только визуальный контакт с внешним миром. Ведь ни один из нас все это время не выходил за территорию части; посещения тоже были запрещены. Присягу принимали в торжественной обстановке в одном из музеев Москвы. Когда последний из нас поклялся в верности Родине нас наконец распустили. Мы ринулись искать в толпе родные лица. Объятия, поцелуи, вспышки фотоаппаратов, слезы (я опять не плакал, ну не плачу я по жизни, а только тогда, когда смотрю фильмы).
Затем нам выдали отпускные билеты и отпустили на сутки по домам. Да, в тот вечер я старался компенсировать месячную норму сладкого, которого я был лишен. Я находился в центре внимания со стороны родных и был рад этому, ведь мне так всего этого не хватало! Утром я проснулся не по команде дневального и не началось вдруг суеты и не надо было никуда подрываться. Как же это было приятно! Я лежал и думал, думал обо всем. Думал о предстоящих одиннадцати месяцах службы (как же это долго черт меня дери!). И острое лезвие осознания того, что уже вечером я должен вернуться в часть начинало резать все внутри.
Какой будет дальнейшая служба? День прошел в семейном кругу. Время пролетело быстро. Вечером я возвращался в часть. Чем ближе, - тем больнее на душе. И стало совсем тяжко, когда я встал перед уже знакомыми серыми унылыми воротами, за которыми скрывалась моя армия. На душе скребли какие-то особенно жестокие рыси, но я собрался, перехватил поудобнее пакеты со всем тем, список чего составлял в течение месяца, изобразил улыбку и позвонил в звонок.
Второй месяц моей службы прошел без особых потрясений. Уже привычный распорядок дня, отдельное подразделение нас, «молодых». Весь месяц нас обкатывали на разных машинах, проверяли наши водительские навыки, выявляли достойных водителей. Уже и в магазин можно было заехать и на волю поглядеть… Но в итоге по окончании обкатки водителем меня так и не сделали. А у нас было два пути: либо тебе дают машину и все ОК, либо тебя пускают в расход – то и дело суют в наряды, а в свободное от нарядов время тоже обязательно займут – территорию убирать надо, на чистку картошки после ужина людей оставлять надо, в ночные патрули ходить тоже кому-то надо! Кому-то, только не водителям, ведь им надо заниматься своими машинами, они то и дело на выезде, и спать им положено все отведенное для сна время. Водителем, как я уже сказал, я не стал, вот и началась моя «веселая» жизнь.
Часть 2. Осень.
По окончании второго месяца нас перевели в основное подразделение – в роту (она же колонна). Там мы были, естественно, самыми молодыми. А принадлежать к последнему призыву – это значит быть бесправным, немым, вечно подгоняемым, вынужденным делать все, что тебе говорят «старшие» серо-зеленым обезличившимся полусуществом. Как вам такая перспективка?! С первым же подъемом я понял что значили угрюмые и в то же время в какой-то степени злорадные взгляды тех, кто наводил с утра уборку в расположении колонны, когда они провожали своими хищными взглядами нас, еще КМБ-шников, торопящихся в свой отдельный кубрик. Да, они думали: «Скоро все это будете делать вы, наше время почти пришло!». Ну что ж , они были правы. Утренняя уборка – не самое приятное занятие; она проводится под бдительным присмотром старшего призыва. До завтрака надо успеть замылить все помещение, убрать мусор, однообразно заправить 100 кроватей, выровняв их все по нитке, «отбить» каждую кровать кантиками – то есть придать заправке прямоугольные форму с помощью специальных дощечек. И как правило мы успевали. В противном случае помещение заливали водой, на которую мы дружно накидывались и стягивали, дабы не сделали еще хуже. С нежелающими работать и с теми, кто не торопился проводился отдельный «разговор».
Следующей инновацией для нас был развод. После завтрака вся колонна строится повзводно, производится утренний осмотр – проверяется внешний вид и содержимое карманов. Далее появляется офицеры, «нарезаются» задачи. Как правило это уборка территории. Нескончаемая уборка территории… В самом деле, убирать всегда есть что: осенью – листья, зимой – снег, весной – все то, что скрывала под снегом зима; мусор есть всегда, потому что мы сами его себе создавали – вечные семечки, фантики, бычки старшие призывы раскидывали где попало.
По сути уборка территории, помещений и решение сопутствующих хозяйственных вопросов – вот весь круг занятий солдата нашей части на протяжении всего срока его службы, если он, конечно, не водитель. Да, еще наряд! (как же я мог забыть!)
После обеда вся колонна строится на развод и личному составу доводится список нового суточного наряда, старательно приготовленный заблаговременно. Суточный наряд – это группа военнослужащих колонны, на чьих плечах фактически держится нормальное функционирование части на протяжении суток, начиная с 17 часов дня. Наряд по столовой, наряд по парку, наряд по роте и наряд в штаб. С обеденного развода новый суточный наряд идет готовиться к заступлению. Им необходимо: полностью подготовить свой внешний вид – подшиться, помыться, побриться, почистить обувь и одежду, а затем выучить обязанности, соответствующие их наряду. Если время остается – можно и поспать. В 16.00 построение на инструктаж. Его проводит по идее старшина роты. Здесь проверяется то, как каждый член нового суточного наряда подготовился к несению службы в наряде. Отмеченные недостатки устраняются военнослужащими к 17.00, когда весь новый суточный наряд строится на развод. Его проводит дежурный по части, назначенный также на сутки из числа офицеров. Нас, молодых ставили в наряд по столовой, дневальными по роте и посыльными в штаб. Это самые неблагодарные места – сплошной замыл, все опять же сводится к поддержанию чистоты и порядка, и выполнению указаний старших товарищей, занимающих более «уютные» места в наряде – дежурного по колонне, помощника дежурного по части.
Наряд по столовой был моим уделом в течение всей осени. Это было невыносимо! Казалось бы – чего такого – повара все приготовят, наряду остается лишь приготовить посуду и поддерживать везде порядок… Но как нас гоняли! Одетые в, мягко говоря, скверно пахнущую подменную форму, мы носились по столовой как ошпаренные, только и успевая замыливать то тут, то там, мыть горы посуды. А еще раз в день (как хорошо, что только раз!) надо было ходить, вооружившись носилками, на склад за продуктами. Да, там тоже немало приходилось пережить – кладовщик был просто зверем, его ор сбивал с толку, а пинки под зад приводили в чувства, и снова ор и снова пинки. И попробовать изменить что-либо было равносильно тому, чтобы повесить на себя табличку «мудак» на годочек так, со всеми вытекающими… И я прекрасно это осознавал, но когда кладовщик конкретно домотался до меня, то я не выдержал и тоже вцепился в него…помялись мы немного, обменялись любезностями… Может он возненавидел меня еще больше, но после этого доматываться ко мне он перестал.
Когда в 17 часов приходил новый наряд, старый, как правило, оставался на чистку картофеля, на помощь новому наряду и приходил в роту только к вечерней поверке, на которой существовала большая вероятность того, что ты еще пойдешь в ночной патруль. А еще случалось так, что новый наряд иногда приходил не в полном составе и недостающих людей в новый наряд ставили из старого. По такой системе я как-то зависал целую неделю в столовой, ходя в роту только чтобы поспать.
В октябре пришла новая партия «молодых», этот факт радовал, но к нам они должны были перейти только через два месяца. Так что нашим уделом были грязные и изматывающие наряды, не было ни дня без них. И нагрузка здесь не только физическая…
Для меня все это дерьмо в определенной степени закончилось с приходом зимы.
Часть 3. Зима 2005/06 года.
Уходил на дембель один чувак, который занимал место диспетчера; часть то у нас автомобильная, а машины выезжают на маршруты не просто так… На выезд определенной машины сначала должен поступить запрос, который будучи рассмотрен командованием в отделе эксплуатации положительно, создает прецедент на выписку путевого листа. С ними и работает диспетчер, то есть я, ведь с началом зимы меня поставили на эту должность.
Каждое утро я отсылал в отдел эксплуатации так называемые «разнорядки», которые практически представляли собой списки машин, способных выехать в рейс или, проще говоря, на линию. И каждый вечер приходили ответные разнорядки уже с конкретными маршрутами для конкретных машин и с соответствующими путевыми листами. Я обрабатывал все это дело, вел соответствующие учетные книги. А на утро почти сразу с подъемом – на завтрак и в диспетчерскую (да, у меня теперь был свой маленький кабинетик в парке). Это называлось «ранняя линия». У нее было замечательное свойство – она избавляла меня от утренней зарядки, уборки. Я возвращался в колонну только к утреннему разводу, но задач мне никаких и на разводе не давали, потому что у меня уже была задача – составить разнорядку на следующий и день и отослать ее кому следует. Фактически до обеда я принадлежал самому себе. Ну а после обеда диспетчер становился простым солдатом…до вечера, пока не пришлют разнорядку.
Так вот, началась зима. Зима – это снег и пятая форма одежды, которая подразумевает перчатки, шапку-ушанку и бушлат. Бушлаты нам выдавали в конце осени – в то время я еще «зависал» в столовой и под раздачу попал последним. Среди оставшихся трех бушлатов я выбрал самый маленький… Он был огромен! Шапка с непривычки тоже смотрелась нелепо.
Выпал первый снег и в первый раз мы взяли в руки скребки. Скребок – жесткий инструмент. Металлический лист в среднем размером 1х0,5 метра с П-образной ручкой. Скребки немного различались по весу и размерам. Их на всех хватало. Группа «скребочников» гнала снег к бордюрам, а там лопатами его закидывали на них. Снег выпадал с различной интенсивностью и периодичностью, но в общем не проходило и дня без скребков. Каждый снегопад, которым я раньше так радовался, так как люблю покривляться на сноуборде, да и просто – мир в снегу – это красиво, теперь же снег заставлял напрягаться, порой перенапрягаться и я ненавидел его!
Теперь я был диспетчером и мне было положено ходить только в наряды по парку (прощай, столовая!). Да, до того я никогда не стоял в наряде по парку…и была какая-то новизна в этом, даже какая-то я сказал бы романтика. Контрольно-пропускной пункт (КПП) – небольшое зданице (три комнаты и тулет), стоящее на входе в часть. Состав наряда: дежурный по парку (ими ходили прапорщики), четверо дневальных, один водитель дежурного тягача и дежурный по КПП (из числа сержантов). Короче, веселый составчик! По сроку службы сидеть на месте мне было не положено и большую часть времени, что я находится в наряде, я только и успевал бегать открывать и закрывать ворота и прочие конструкции, стоящие на пути проезжающей техники. Замылы тут тоже были, но проходидли уже как-то легче. Ночной сон – четыре часа. Вторая половина ночи обычно проходила тоже достаточно спокойно. Водителям уже можно было «заказывать», чтобы купили что-нибудь поесть в наряд. Обычно привозили. И ночью можно было поесть и попить чай-кофе. Вся жизнь на КПП держалась на электрическом чайнике. Есть кипяток – не пропадешь, кофе «три в одном» - отличный вариант, выручают и «запарочки» - лапша быстрого приготовления. Коронное блюдо - доширак с сосисками и майонезом! Пальчики оближешь! Да, на сытый желудок служится легче.
За неделю до нового года я, почувствовав себя неважно после очередного наряда, пошел в санчасть. Там заправлял всем Глеб – мой лучший друг, который появился у меня здесь ,в армии. Он тоже из Рязани, как и я. Еще на КМБ лег в санчасть с недетскими мозолями, а потом так там и остался, старый медик (жесткий был тип) перед дембелем передал ему все свои знания по медицинской части, а также научил «рулить» пациентами. Глеб хорошо усвоил все уроки, потому что учился он на собственной шкуре.
В армии не уважается когда кто-нибудь обращается в санчасть, а тем более ложится, по крайней мере если этот кто-то из последнего призыва. Объяснить это легко – лягут несколько молодых в санчасть, а в наряды кто за них будет ходить..? Вот и недоволен старший призыв.
Так вот, где-то за неделю до нового года меня положили в санчасть. Какое же там блаженство! Я с удовольствием провел бы там весь чертов год своей службы! Спи сколько хочешь, смотри телевизор, занимайся чем хочешь, еду приносят.
С утра я иногда просыпался, слыша где-то далеко приглушенное «Рота, подъем!», но на санчасть данная команда не распространялась, и завернувшись в одеяло поуютнее, я продолжал спать. Потом тебя будит шум скребков, только он нарушает утреннюю тишину. Порадовавшись тому, что тебя там нет, ты снова засыпаешь…
В санчасти какая-то специфическая атмосфера…и я чувствовал себя там как рыба в воде, реально. Тем более что у меня был там такой друг, как Глеб. С ним всегда можно было поболтать по душам. Таких людей не часто встретишь…честный, активный, преданный, всегда выручит, поможет. Думаю в будущем мы не потеряемся. Во всяком случае со своей стороны я этого не допущу.
Так сложилась моя служба, что 31 декабря еще 2005-го мне посчастливилось покинуть часть на трое суток, и новый год я встречал уже дома. Данное обстоятельство вызвало сильный резонанс среди личного состава колонны: как так, из санчасти сразу в отпуск, да еще учитывая что отпуска и увольнения на новогодние праздники отменили…короче, невиданная дерзость! Да, а я взял и ушел. А как жить?
Что же, свой миниотпуск я провел отлично (как обычно в кругу семьи). Еще помню на новый год мне подарили кое-какую одежду. Я начал мерить обновки и вдруг подумал: «Да, прикольно… но когда же я все это смогу носить?!»
Возвращаться как всегда было тяжело, тем более что не давали покоя недовольные комментарии сослуживцев. Но прошла неделька и все забылось, служба вновь вошла в обычное русло.
Так прошла и вся зима…день за днем, наряд за нарядом, сквозь холод, снег и отчаяние на душе…но прошла!
Часть 4. Весна 2006 гда.
И вот первый день весны. В принципе он не отличался от обычных зимних будней, но все-таки радовало, грело душу то, что уже первое марта! В тот день я вспомнил последний день лета, день, когда мне в голову и пришла собственно идея немного описать свою службу и когда я написал первые строки своего рассказа. Мне удалось найти свой КМБ-шный блокнот и вот они, те строки; как же сейчас уже это все странно для меня самого: « Последний день лета 2005 года выдался холодным. Наш взвод, разодетый в плащ-палатки, напоминал нелепо бродящих зеленых пингвинов, сующих свои замерзшие клювы в кабины машин, кучкующихся и обсуждающих все подряд, переминаясь с ноги на ногу. Таким же пингвином сидел и я… Внезапно начавшийся дождь сделал этот день еще и мокрым. Но московские дожди быстро заканчиваются… В этом городе вообще все происходит быстро…» (Да, только не служба).
Во второй половине марта начал таять снег. Этот факт радовал; радовало все, что приближало собой лето. Помню пришел день, когда я посмотрел на дороги – снега на них уже вообще не было. Все еще внушительные белые кучи лежали в местах, куда их нагребали и закидывали всю зиму, но в целом снег уже казалось ушел асфальт даже успел было просохнуть…и тут снова снег: сначала мелкий, потом все больше и больше… Не успевшая прогреться земля вновь поддалась власти снега! Примерно то же самое произошло и в моей душе, да и наверное, не только в моей, все мы уже изрядно устали от зимы! Конец марта и такое творится… И это повторилось еще пару раз. На второй - я просто решил не думать ни о чем хорошем: о весне, о тепле. Я стал на пару недель кем-то вроде зомби. Так было проще перенести все это. А когда насмешки природы наконец закончились и весна уже окончательно взяла свое, она растопила и мое сердце… Дотаивали и те здоровые кучи-айсберги (не без нашей помощи, конечно).
В конце марта начальник колонны приказал мне передать ключи от диспетчерской молодому, которого я стажировал уже в течение месяца. Так закончилась моя диспетчерская деятельность. Я вновь стал простым солдатом, хотя нет, уже не простым, ведь 23 февраля мне присвоили звание ефрейтора – а это значит «старший солдат», и на моих девственных до того погонах появилось по лычке.
Второго апреля я, подумав о доме, вновь расстроился – еще больше двух месяцев.., а напрягал уже каждый день… Снова становиться зомби как-то не хотелось. Я закурил и поставил отметку на телефоне на 22 апреля, подумав: «Вот когда оно наступит – будет уже проще…». Опомнился я только 30 апреля! Да, радовало, что апрель так вот пролетел и все то, что я переживал второго числа тридцатого меня уже просто смешило.
Май, остался только он. Пусть он пролетит так же, как и апрель. Солнце с каждым днем дает все больше и больше своей нескончаемой энергии. На деревьях уже стремительно намечаются почки, фотосинтез идет полным ходом…
А вот уже и три недели до дома…утро. Сижу в мягком кресле, погода уже совсем летняя, Солнце своими ранними лучами заглядывает в окно, из которого я наблюдаю за тем, как проходит утренняя физическая зарядка, на которой по идее я тоже должен присутствовать. И уже не боишься, что тебя не досчитаются и начнут искать, что кто-нибудь тебе что-нибудь предъявит. Нет, я могу и поучаствовать в зарядке, но дело в том, что весь этот распорядок уже так достал, реально «крышу рвет», а жить то как-то надо. Я уже почти что вне всего этого…
Армия, так что она дала мне, что дал я ей, зачем я вообще пошел служить?
Подходил к концу пятый год моего обучения в университете. От весеннего призыва в ряды вооруженных сил РФ меня еще прикрывала отсрочка. Я мог спокойно расправиться с учебой и расслабляться еще все лето и половину осени… Но я решил, что армия – все-таки необходимый этап, который я должен пройти, чтобы почувствовать себя готовым к настоящей жизни, взрослой жизни, которой уже так хотелось! Закончил школу, получил высшее образование, так уже не терпелось начать работать, достигать жизненных целей (которые уже примерно я успел наметить) своими руками и головой. Армия отдаляла меня от всего этого еще на целый год! Но я решил – надо уже наконец разделаться со всем этим и пусть моя служба станет завершающей стадией моего процесса приготовления к включению в настоящую, полноценную жизнь. И чем быстрее я уйду – тем быстрее и вернусь! Поэтому, досрочно защитив диплом, сдав государственные экзамены, я даже не успев перевести дух, явился в военкомат. Все дальнейшее вам уже известно.
Армия – помимо того, что это необходимый государственный институт, обеспечивающий попросту говоря безопасность страны, является также местом, где раскрываются сущности людей – солдат и офицеров. Здесь становится понятно кто есть кто на самом деле, хотя порой камуфляж удачно скрывает обман, лицемерие и подлость, но все же рано или поздно той или иной ценой ты узнаешь правду. Я очень рад тому, что в наше время еще есть порядочные люди – и офицеры и товарищи по оружию, для которых не важно какого ты призыва, был бы ты только, как говорится «человек хороший». Они были мне друзьями. Вторая группа - это выкупающиеся и открыто ищущие конфликта. С ними я вел себя просто максимально рационально и со временем их пыл остыл. Третья категория, пожалуй, самая многочисленная – те, кому до меня не было особо никакого дела, да и мне собственно до них тоже. Так вот и жили.
Что мне дала армия? Я лучше стал разбираться в людях, начал смотреть глубже в суть вещей и явлений. Я научился говорить «нет» когда считал это необходимым. Что самое главное, как я считаю – я научился доводить до конца, то что начинаю (данный рассказ – живое подтверждение). Я также понял, что раньше не ценил того, что имел. Пожалуй, все-таки это правда – только потеряв то, что имеешь, ты начинаешь понимать и ценить то, что у тебя было. Это все, не говоря уже о ряде простых, но жизненных армейских истин.
Было приятно и то, что все те, кого я считал близкими друзьями, не забывали меня, в течение всего того времени, что я служил. Это помогало мне держаться молодцом. Не говоря уже о родственниках и моих самых близких – отце и сестре. И передачками и морально они просто не дали мне пропасть, за что им огромное спасибо.
Итак, год службы расставил все на свои места. Я ухожу.
Армия была, армия есть и армия будет, но я ухожу, ухожу чтобы начать наконец жить
своей жизнью, чтобы быть со своей семьей и друзьями, чтобы воплощать в реальность их и свои мечты, чтобы крепко встать на свой новый путь, но это уже совсем другая история…
Дворников Петр
19 июня я собрал всех своих друзей, самых близких и проверенных жизнью. Толпа получилась кстати нехилая. Торжественную часть организовали в привычном формате – по-молодежному – упаковались и пошли в ближайший парк. Все происходящее было похоже на обычную тусовку, но имелось одно обстоятельство – через сутки я должен был отправляться служить нашей Великой стране. Мы обсуждали все подряд, вспоминали былые времена… Не надо было так напиваться… После того как стемнело праздник еще долго продолжался, но я уже не был в центре происходящего. Кто-то уходил, подтягивались новые гости, но их я увидел только на следующий день и то на крошечном дисплее своего фотоаппарата. Но в общем «праздник» вроде удался.
Последний день перед отправлением в армию я провел по-домашнему. Я собирал вещи, курил и думал о том, как сложится мое ближайшее будущее, ведь уже завтра меня ждали в военкомате…с вещами. Куда я должен был попасть? Армия, какая она? Много историй я слышал про армию, видел солдат по телевизору, но каково это – очутиться там самому – мне предстояло узнать и прочувствовать на собственной шкуре.
Пара бравых десантников взглянули на мою повестку, и я вошел через железные ворота на территорию военного комиссариата. Да, армия начинается здесь. Там, за воротами, в толпе провожающих остались мои верные друзья, родственники, среди них и бабушка, которую мне уже не суждено было увидеть живой…
Я вошел в зал, где собралось уже более сотни таких же, как и я. Некоторые сидели кучками, кто-то стоял в одиночку. Настроения у массы призывников были разные: некоторые сидели молча, уйдя в себя или вообще пытались поспать по причине дурного самочувствия, вызванного, как это несложно понять, буйными проводами, у кого-то проводы еще продолжались и они только и успевали избавляться от опустошенных бутылок, ну а остальные сидели смирно, контуженные необычностью обстановки и всего окружающего. Я сел на ближайшую кровать и поздоровался с ближайшими парнями. На разговор никого не тянуло. Атмосфера, да и все происходящее никак не радовали. Хорошо хоть на перекуры выводили каждые полчаса.
Группами нас вызывали на медосмотр и для оформления документов. Были уже и такие, кто получил форму и обмундирование. Подгоняя под себя новую одежку они стояли и ждали когда за ними придет так называемый «покупатель» - офицер, ответственный за доставку новичков к месту службы.
Очередь, конечно, дошла и до меня. Наша группа состояла из десяти человек. Мы поменяли привычную одежды на камуфляж, носки – на портянки, кроссовки с туфлями – на кирзовые сапоги, а также получили зимний комплект – бушлат и пуховые штаны, ну и конечно такие обязательные элементы формы одежды, как головной убор и ремень. Нацепив обновки, мы познакомились друг с другом – все-таки в одно место должны были уже отправиться. Потом пришел покупатель, провел короткий инструктаж в том духе в котором как это бывает в фильмах инструктируют спецназ перед очередной операцией. Он даже назначил меня старшим группы. Да, я был на высоте. Ну а дальше Камаз. Вокзал. Прощание. Слезы (я не плакал). Москва. Автобус. Приехали.
Серые, неприглядные со стороны улицы, укрепленные ворота распахнулись, и я впервые увидел место, где мне предстояло прослужить целый долгий год (это мне, а большинству остальных – ДВА!). За открывшимися воротами я увидел хитрые укрепления, подобное можно увидеть только если в каком-нибудь боевике на секретной базе. Тогда я подумал: «Да, все серьезно! Серьезный объект…» Через пропускной пункт нас повели в казарму. Досмотр личных вещей представлял собой их полную конфискацию. И зачем я с собой столько всего притащил?!
В общем начался наш КМБ (курс молодого бойца – для тех, кто не знает). В течение нескольких следующих дней подтягивались новые группы, пополняя нашу роту молодого пополнения. Так нас набралось человек 90. Распорядок дня, военный коллектив, требования, предъявляемые к молодому солдату, отношения со старшими призывами и с командирами…- все было ново.
Воспитание молодого солдата реализуется достаточно жестко, по крайней мере с точки зрения самого воспитуемого. Основной метод – многократное повторение прививаемых умений и навыков. И все делается на время, все бегом… Первыми умениями, которым нас обучили, были заправка кроватей, подшивание подворотничка, намотка портянок, заправка обмундирования – это составляет базис умений, которыми должен владеть любой солдат нашей армии.
Наиболее насущными проблемами для каждого из нас были мозоли на ногах, катастрофическая нехватка питьевой воды и сладкого, сам факт того, что тобой командуют и приходится выполнять любые приказы.
Короче говоря, нелегко молодому солдату слуЖИТЬ, особенно когда начинает приходить осознание того, что уже ничего не изменишь и твоя задница уже не принадлежит тебе, а назад дороги нет… и конец всему этому и представить невозможно, все только начинается, а время тянется до невозможности медленно.
Мы с немой завистью смотрели на солдат старших призывов, они были тут полноправными хозяевами, владели обстановкой, их положение значительно отличалось от нашего. Мобильные телефоны, майонез и сгущенка, перекуры в туалете и это далеко не весь список привилегий, которыми они пользовались, никто из нас об этом и думать не смел. Первый месяц прошел в упорных занятиях и тренировках. Передвигались мы исключительно всей толпой, свободное время выдавалось только на немногочисленных перекурах, которые в добавок ко всему еще и частенько отменяли из-за различных «косяков» - провинностей отдельных лиц. Расслабиться можно было только лежа в кровати, когда уже прозвучала команда «Рота, отбой!», но не сразу, ведь обычно за ней следовала команда «Рота, подъем!»; всех поднимали опять из-за того, что кому-то там не спится. Так могло повторяться по несколько раз за вечер. Рано или поздно мы все-таки ложились. Просыпаешься ты с утра от двух до боли знакомых слов, которые выкрикивает дневальный: «Рота, подъем!». И вновь понеслось: «откидка» одеяла, построение, зарядка, уборка в казарме и на территории, завтрак, развод, подобия занятий в классе, строевая подготовка, ориентированная в основном на подготовку нас к торжественному выходу для принятия военной присяги, уборка территории, обед, развод, занятия и вновь уборка территории. Доживаешь до ужина и только тогда можно слегка расслабиться, по крайней мере психологически, а подготовку к следующему дню никто не отменял, каждый должен подшиться и устранить все замечания и недостатки. Ну а там уже вечерняя поверка, и наконец, отбой. Я утешал себя мыслью о том, что треть всей службы солдат спит…
Так прошел месяц. Настал день, к которому мы все это время готовились – день принятия военной присяги. Толпа родителей, прочих родственников и друзей осадила КПП уже задолго до нашего подъема. Когда нас привели в парк нашей части для посадки в автобусы, мы увидели их издалека, это был наш первый за месяц, пока только визуальный контакт с внешним миром. Ведь ни один из нас все это время не выходил за территорию части; посещения тоже были запрещены. Присягу принимали в торжественной обстановке в одном из музеев Москвы. Когда последний из нас поклялся в верности Родине нас наконец распустили. Мы ринулись искать в толпе родные лица. Объятия, поцелуи, вспышки фотоаппаратов, слезы (я опять не плакал, ну не плачу я по жизни, а только тогда, когда смотрю фильмы).
Затем нам выдали отпускные билеты и отпустили на сутки по домам. Да, в тот вечер я старался компенсировать месячную норму сладкого, которого я был лишен. Я находился в центре внимания со стороны родных и был рад этому, ведь мне так всего этого не хватало! Утром я проснулся не по команде дневального и не началось вдруг суеты и не надо было никуда подрываться. Как же это было приятно! Я лежал и думал, думал обо всем. Думал о предстоящих одиннадцати месяцах службы (как же это долго черт меня дери!). И острое лезвие осознания того, что уже вечером я должен вернуться в часть начинало резать все внутри.
Какой будет дальнейшая служба? День прошел в семейном кругу. Время пролетело быстро. Вечером я возвращался в часть. Чем ближе, - тем больнее на душе. И стало совсем тяжко, когда я встал перед уже знакомыми серыми унылыми воротами, за которыми скрывалась моя армия. На душе скребли какие-то особенно жестокие рыси, но я собрался, перехватил поудобнее пакеты со всем тем, список чего составлял в течение месяца, изобразил улыбку и позвонил в звонок.
Второй месяц моей службы прошел без особых потрясений. Уже привычный распорядок дня, отдельное подразделение нас, «молодых». Весь месяц нас обкатывали на разных машинах, проверяли наши водительские навыки, выявляли достойных водителей. Уже и в магазин можно было заехать и на волю поглядеть… Но в итоге по окончании обкатки водителем меня так и не сделали. А у нас было два пути: либо тебе дают машину и все ОК, либо тебя пускают в расход – то и дело суют в наряды, а в свободное от нарядов время тоже обязательно займут – территорию убирать надо, на чистку картошки после ужина людей оставлять надо, в ночные патрули ходить тоже кому-то надо! Кому-то, только не водителям, ведь им надо заниматься своими машинами, они то и дело на выезде, и спать им положено все отведенное для сна время. Водителем, как я уже сказал, я не стал, вот и началась моя «веселая» жизнь.
Часть 2. Осень.
По окончании второго месяца нас перевели в основное подразделение – в роту (она же колонна). Там мы были, естественно, самыми молодыми. А принадлежать к последнему призыву – это значит быть бесправным, немым, вечно подгоняемым, вынужденным делать все, что тебе говорят «старшие» серо-зеленым обезличившимся полусуществом. Как вам такая перспективка?! С первым же подъемом я понял что значили угрюмые и в то же время в какой-то степени злорадные взгляды тех, кто наводил с утра уборку в расположении колонны, когда они провожали своими хищными взглядами нас, еще КМБ-шников, торопящихся в свой отдельный кубрик. Да, они думали: «Скоро все это будете делать вы, наше время почти пришло!». Ну что ж , они были правы. Утренняя уборка – не самое приятное занятие; она проводится под бдительным присмотром старшего призыва. До завтрака надо успеть замылить все помещение, убрать мусор, однообразно заправить 100 кроватей, выровняв их все по нитке, «отбить» каждую кровать кантиками – то есть придать заправке прямоугольные форму с помощью специальных дощечек. И как правило мы успевали. В противном случае помещение заливали водой, на которую мы дружно накидывались и стягивали, дабы не сделали еще хуже. С нежелающими работать и с теми, кто не торопился проводился отдельный «разговор».
Следующей инновацией для нас был развод. После завтрака вся колонна строится повзводно, производится утренний осмотр – проверяется внешний вид и содержимое карманов. Далее появляется офицеры, «нарезаются» задачи. Как правило это уборка территории. Нескончаемая уборка территории… В самом деле, убирать всегда есть что: осенью – листья, зимой – снег, весной – все то, что скрывала под снегом зима; мусор есть всегда, потому что мы сами его себе создавали – вечные семечки, фантики, бычки старшие призывы раскидывали где попало.
По сути уборка территории, помещений и решение сопутствующих хозяйственных вопросов – вот весь круг занятий солдата нашей части на протяжении всего срока его службы, если он, конечно, не водитель. Да, еще наряд! (как же я мог забыть!)
После обеда вся колонна строится на развод и личному составу доводится список нового суточного наряда, старательно приготовленный заблаговременно. Суточный наряд – это группа военнослужащих колонны, на чьих плечах фактически держится нормальное функционирование части на протяжении суток, начиная с 17 часов дня. Наряд по столовой, наряд по парку, наряд по роте и наряд в штаб. С обеденного развода новый суточный наряд идет готовиться к заступлению. Им необходимо: полностью подготовить свой внешний вид – подшиться, помыться, побриться, почистить обувь и одежду, а затем выучить обязанности, соответствующие их наряду. Если время остается – можно и поспать. В 16.00 построение на инструктаж. Его проводит по идее старшина роты. Здесь проверяется то, как каждый член нового суточного наряда подготовился к несению службы в наряде. Отмеченные недостатки устраняются военнослужащими к 17.00, когда весь новый суточный наряд строится на развод. Его проводит дежурный по части, назначенный также на сутки из числа офицеров. Нас, молодых ставили в наряд по столовой, дневальными по роте и посыльными в штаб. Это самые неблагодарные места – сплошной замыл, все опять же сводится к поддержанию чистоты и порядка, и выполнению указаний старших товарищей, занимающих более «уютные» места в наряде – дежурного по колонне, помощника дежурного по части.
Наряд по столовой был моим уделом в течение всей осени. Это было невыносимо! Казалось бы – чего такого – повара все приготовят, наряду остается лишь приготовить посуду и поддерживать везде порядок… Но как нас гоняли! Одетые в, мягко говоря, скверно пахнущую подменную форму, мы носились по столовой как ошпаренные, только и успевая замыливать то тут, то там, мыть горы посуды. А еще раз в день (как хорошо, что только раз!) надо было ходить, вооружившись носилками, на склад за продуктами. Да, там тоже немало приходилось пережить – кладовщик был просто зверем, его ор сбивал с толку, а пинки под зад приводили в чувства, и снова ор и снова пинки. И попробовать изменить что-либо было равносильно тому, чтобы повесить на себя табличку «мудак» на годочек так, со всеми вытекающими… И я прекрасно это осознавал, но когда кладовщик конкретно домотался до меня, то я не выдержал и тоже вцепился в него…помялись мы немного, обменялись любезностями… Может он возненавидел меня еще больше, но после этого доматываться ко мне он перестал.
Когда в 17 часов приходил новый наряд, старый, как правило, оставался на чистку картофеля, на помощь новому наряду и приходил в роту только к вечерней поверке, на которой существовала большая вероятность того, что ты еще пойдешь в ночной патруль. А еще случалось так, что новый наряд иногда приходил не в полном составе и недостающих людей в новый наряд ставили из старого. По такой системе я как-то зависал целую неделю в столовой, ходя в роту только чтобы поспать.
В октябре пришла новая партия «молодых», этот факт радовал, но к нам они должны были перейти только через два месяца. Так что нашим уделом были грязные и изматывающие наряды, не было ни дня без них. И нагрузка здесь не только физическая…
Для меня все это дерьмо в определенной степени закончилось с приходом зимы.
Часть 3. Зима 2005/06 года.
Уходил на дембель один чувак, который занимал место диспетчера; часть то у нас автомобильная, а машины выезжают на маршруты не просто так… На выезд определенной машины сначала должен поступить запрос, который будучи рассмотрен командованием в отделе эксплуатации положительно, создает прецедент на выписку путевого листа. С ними и работает диспетчер, то есть я, ведь с началом зимы меня поставили на эту должность.
Каждое утро я отсылал в отдел эксплуатации так называемые «разнорядки», которые практически представляли собой списки машин, способных выехать в рейс или, проще говоря, на линию. И каждый вечер приходили ответные разнорядки уже с конкретными маршрутами для конкретных машин и с соответствующими путевыми листами. Я обрабатывал все это дело, вел соответствующие учетные книги. А на утро почти сразу с подъемом – на завтрак и в диспетчерскую (да, у меня теперь был свой маленький кабинетик в парке). Это называлось «ранняя линия». У нее было замечательное свойство – она избавляла меня от утренней зарядки, уборки. Я возвращался в колонну только к утреннему разводу, но задач мне никаких и на разводе не давали, потому что у меня уже была задача – составить разнорядку на следующий и день и отослать ее кому следует. Фактически до обеда я принадлежал самому себе. Ну а после обеда диспетчер становился простым солдатом…до вечера, пока не пришлют разнорядку.
Так вот, началась зима. Зима – это снег и пятая форма одежды, которая подразумевает перчатки, шапку-ушанку и бушлат. Бушлаты нам выдавали в конце осени – в то время я еще «зависал» в столовой и под раздачу попал последним. Среди оставшихся трех бушлатов я выбрал самый маленький… Он был огромен! Шапка с непривычки тоже смотрелась нелепо.
Выпал первый снег и в первый раз мы взяли в руки скребки. Скребок – жесткий инструмент. Металлический лист в среднем размером 1х0,5 метра с П-образной ручкой. Скребки немного различались по весу и размерам. Их на всех хватало. Группа «скребочников» гнала снег к бордюрам, а там лопатами его закидывали на них. Снег выпадал с различной интенсивностью и периодичностью, но в общем не проходило и дня без скребков. Каждый снегопад, которым я раньше так радовался, так как люблю покривляться на сноуборде, да и просто – мир в снегу – это красиво, теперь же снег заставлял напрягаться, порой перенапрягаться и я ненавидел его!
Теперь я был диспетчером и мне было положено ходить только в наряды по парку (прощай, столовая!). Да, до того я никогда не стоял в наряде по парку…и была какая-то новизна в этом, даже какая-то я сказал бы романтика. Контрольно-пропускной пункт (КПП) – небольшое зданице (три комнаты и тулет), стоящее на входе в часть. Состав наряда: дежурный по парку (ими ходили прапорщики), четверо дневальных, один водитель дежурного тягача и дежурный по КПП (из числа сержантов). Короче, веселый составчик! По сроку службы сидеть на месте мне было не положено и большую часть времени, что я находится в наряде, я только и успевал бегать открывать и закрывать ворота и прочие конструкции, стоящие на пути проезжающей техники. Замылы тут тоже были, но проходидли уже как-то легче. Ночной сон – четыре часа. Вторая половина ночи обычно проходила тоже достаточно спокойно. Водителям уже можно было «заказывать», чтобы купили что-нибудь поесть в наряд. Обычно привозили. И ночью можно было поесть и попить чай-кофе. Вся жизнь на КПП держалась на электрическом чайнике. Есть кипяток – не пропадешь, кофе «три в одном» - отличный вариант, выручают и «запарочки» - лапша быстрого приготовления. Коронное блюдо - доширак с сосисками и майонезом! Пальчики оближешь! Да, на сытый желудок служится легче.
За неделю до нового года я, почувствовав себя неважно после очередного наряда, пошел в санчасть. Там заправлял всем Глеб – мой лучший друг, который появился у меня здесь ,в армии. Он тоже из Рязани, как и я. Еще на КМБ лег в санчасть с недетскими мозолями, а потом так там и остался, старый медик (жесткий был тип) перед дембелем передал ему все свои знания по медицинской части, а также научил «рулить» пациентами. Глеб хорошо усвоил все уроки, потому что учился он на собственной шкуре.
В армии не уважается когда кто-нибудь обращается в санчасть, а тем более ложится, по крайней мере если этот кто-то из последнего призыва. Объяснить это легко – лягут несколько молодых в санчасть, а в наряды кто за них будет ходить..? Вот и недоволен старший призыв.
Так вот, где-то за неделю до нового года меня положили в санчасть. Какое же там блаженство! Я с удовольствием провел бы там весь чертов год своей службы! Спи сколько хочешь, смотри телевизор, занимайся чем хочешь, еду приносят.
С утра я иногда просыпался, слыша где-то далеко приглушенное «Рота, подъем!», но на санчасть данная команда не распространялась, и завернувшись в одеяло поуютнее, я продолжал спать. Потом тебя будит шум скребков, только он нарушает утреннюю тишину. Порадовавшись тому, что тебя там нет, ты снова засыпаешь…
В санчасти какая-то специфическая атмосфера…и я чувствовал себя там как рыба в воде, реально. Тем более что у меня был там такой друг, как Глеб. С ним всегда можно было поболтать по душам. Таких людей не часто встретишь…честный, активный, преданный, всегда выручит, поможет. Думаю в будущем мы не потеряемся. Во всяком случае со своей стороны я этого не допущу.
Так сложилась моя служба, что 31 декабря еще 2005-го мне посчастливилось покинуть часть на трое суток, и новый год я встречал уже дома. Данное обстоятельство вызвало сильный резонанс среди личного состава колонны: как так, из санчасти сразу в отпуск, да еще учитывая что отпуска и увольнения на новогодние праздники отменили…короче, невиданная дерзость! Да, а я взял и ушел. А как жить?
Что же, свой миниотпуск я провел отлично (как обычно в кругу семьи). Еще помню на новый год мне подарили кое-какую одежду. Я начал мерить обновки и вдруг подумал: «Да, прикольно… но когда же я все это смогу носить?!»
Возвращаться как всегда было тяжело, тем более что не давали покоя недовольные комментарии сослуживцев. Но прошла неделька и все забылось, служба вновь вошла в обычное русло.
Так прошла и вся зима…день за днем, наряд за нарядом, сквозь холод, снег и отчаяние на душе…но прошла!
Часть 4. Весна 2006 гда.
И вот первый день весны. В принципе он не отличался от обычных зимних будней, но все-таки радовало, грело душу то, что уже первое марта! В тот день я вспомнил последний день лета, день, когда мне в голову и пришла собственно идея немного описать свою службу и когда я написал первые строки своего рассказа. Мне удалось найти свой КМБ-шный блокнот и вот они, те строки; как же сейчас уже это все странно для меня самого: « Последний день лета 2005 года выдался холодным. Наш взвод, разодетый в плащ-палатки, напоминал нелепо бродящих зеленых пингвинов, сующих свои замерзшие клювы в кабины машин, кучкующихся и обсуждающих все подряд, переминаясь с ноги на ногу. Таким же пингвином сидел и я… Внезапно начавшийся дождь сделал этот день еще и мокрым. Но московские дожди быстро заканчиваются… В этом городе вообще все происходит быстро…» (Да, только не служба).
Во второй половине марта начал таять снег. Этот факт радовал; радовало все, что приближало собой лето. Помню пришел день, когда я посмотрел на дороги – снега на них уже вообще не было. Все еще внушительные белые кучи лежали в местах, куда их нагребали и закидывали всю зиму, но в целом снег уже казалось ушел асфальт даже успел было просохнуть…и тут снова снег: сначала мелкий, потом все больше и больше… Не успевшая прогреться земля вновь поддалась власти снега! Примерно то же самое произошло и в моей душе, да и наверное, не только в моей, все мы уже изрядно устали от зимы! Конец марта и такое творится… И это повторилось еще пару раз. На второй - я просто решил не думать ни о чем хорошем: о весне, о тепле. Я стал на пару недель кем-то вроде зомби. Так было проще перенести все это. А когда насмешки природы наконец закончились и весна уже окончательно взяла свое, она растопила и мое сердце… Дотаивали и те здоровые кучи-айсберги (не без нашей помощи, конечно).
В конце марта начальник колонны приказал мне передать ключи от диспетчерской молодому, которого я стажировал уже в течение месяца. Так закончилась моя диспетчерская деятельность. Я вновь стал простым солдатом, хотя нет, уже не простым, ведь 23 февраля мне присвоили звание ефрейтора – а это значит «старший солдат», и на моих девственных до того погонах появилось по лычке.
Второго апреля я, подумав о доме, вновь расстроился – еще больше двух месяцев.., а напрягал уже каждый день… Снова становиться зомби как-то не хотелось. Я закурил и поставил отметку на телефоне на 22 апреля, подумав: «Вот когда оно наступит – будет уже проще…». Опомнился я только 30 апреля! Да, радовало, что апрель так вот пролетел и все то, что я переживал второго числа тридцатого меня уже просто смешило.
Май, остался только он. Пусть он пролетит так же, как и апрель. Солнце с каждым днем дает все больше и больше своей нескончаемой энергии. На деревьях уже стремительно намечаются почки, фотосинтез идет полным ходом…
А вот уже и три недели до дома…утро. Сижу в мягком кресле, погода уже совсем летняя, Солнце своими ранними лучами заглядывает в окно, из которого я наблюдаю за тем, как проходит утренняя физическая зарядка, на которой по идее я тоже должен присутствовать. И уже не боишься, что тебя не досчитаются и начнут искать, что кто-нибудь тебе что-нибудь предъявит. Нет, я могу и поучаствовать в зарядке, но дело в том, что весь этот распорядок уже так достал, реально «крышу рвет», а жить то как-то надо. Я уже почти что вне всего этого…
Армия, так что она дала мне, что дал я ей, зачем я вообще пошел служить?
Подходил к концу пятый год моего обучения в университете. От весеннего призыва в ряды вооруженных сил РФ меня еще прикрывала отсрочка. Я мог спокойно расправиться с учебой и расслабляться еще все лето и половину осени… Но я решил, что армия – все-таки необходимый этап, который я должен пройти, чтобы почувствовать себя готовым к настоящей жизни, взрослой жизни, которой уже так хотелось! Закончил школу, получил высшее образование, так уже не терпелось начать работать, достигать жизненных целей (которые уже примерно я успел наметить) своими руками и головой. Армия отдаляла меня от всего этого еще на целый год! Но я решил – надо уже наконец разделаться со всем этим и пусть моя служба станет завершающей стадией моего процесса приготовления к включению в настоящую, полноценную жизнь. И чем быстрее я уйду – тем быстрее и вернусь! Поэтому, досрочно защитив диплом, сдав государственные экзамены, я даже не успев перевести дух, явился в военкомат. Все дальнейшее вам уже известно.
Армия – помимо того, что это необходимый государственный институт, обеспечивающий попросту говоря безопасность страны, является также местом, где раскрываются сущности людей – солдат и офицеров. Здесь становится понятно кто есть кто на самом деле, хотя порой камуфляж удачно скрывает обман, лицемерие и подлость, но все же рано или поздно той или иной ценой ты узнаешь правду. Я очень рад тому, что в наше время еще есть порядочные люди – и офицеры и товарищи по оружию, для которых не важно какого ты призыва, был бы ты только, как говорится «человек хороший». Они были мне друзьями. Вторая группа - это выкупающиеся и открыто ищущие конфликта. С ними я вел себя просто максимально рационально и со временем их пыл остыл. Третья категория, пожалуй, самая многочисленная – те, кому до меня не было особо никакого дела, да и мне собственно до них тоже. Так вот и жили.
Что мне дала армия? Я лучше стал разбираться в людях, начал смотреть глубже в суть вещей и явлений. Я научился говорить «нет» когда считал это необходимым. Что самое главное, как я считаю – я научился доводить до конца, то что начинаю (данный рассказ – живое подтверждение). Я также понял, что раньше не ценил того, что имел. Пожалуй, все-таки это правда – только потеряв то, что имеешь, ты начинаешь понимать и ценить то, что у тебя было. Это все, не говоря уже о ряде простых, но жизненных армейских истин.
Было приятно и то, что все те, кого я считал близкими друзьями, не забывали меня, в течение всего того времени, что я служил. Это помогало мне держаться молодцом. Не говоря уже о родственниках и моих самых близких – отце и сестре. И передачками и морально они просто не дали мне пропасть, за что им огромное спасибо.
Итак, год службы расставил все на свои места. Я ухожу.
Армия была, армия есть и армия будет, но я ухожу, ухожу чтобы начать наконец жить
своей жизнью, чтобы быть со своей семьей и друзьями, чтобы воплощать в реальность их и свои мечты, чтобы крепко встать на свой новый путь, но это уже совсем другая история…
Дворников Петр
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № L108-5213.
Обсуждения Моя Армия