Москва

Окно в мир…

Где-то… когда-то… в неизвестно какой эпохе и времени - жил человек. Может быть, он был героем своего времени…, может быть… его несвоевременным изгоем…, но в отличие от многих других людей (тех, что не задумываясь, существовали лишь в безликой и серой бытовой сфере), - у него был свой особенный Внутренний и Прекрасный мир.

Этот мир был крайне не похож на тот внешний, в котором существовало (почти жило) его физическое тело, лишь зримая другим общедоступная оболочка плоти. Обёртка той...

***
Прошел месяц, другой и третий. Графоман занимался обычными правками текста, бесконечными сверками со вспомогательной литературой… Работой привычной и по-своему интересной. Потом что-то не заладилось. Он чувствовал, что не ответил на какой-то важный вопрос, прежде всего для себя.

Озарение сняло камень с души. Он понял, его книги – не первопричина несчастий и не катализатор бед обещателей, они – интуитивная подсказка вестника, которую всякий вправе принять или отбросить, не читая! В его...

СТАРШЕГО СЫНА

5 лет. Смотрит наши свадебные фотографии. «У вас и свадьба была. Жалко меня тогда не было!».

5 лет. Купили игру «За рулем», идём втроём домой. Папа: «Чур, я первый играю». Мама быстро среагировала: «Чур, я вторая». Серёжка тоненьким голоском: «Нет, я второй!».

5 лет. Серёжка: «А у меня конфеты есть». Папа: «Вот хорошо-то». Серёжка: «Одна».

5 лет. Листает книжку. На картинке нарисован стеклянный человечек с длинным носом. Папа: «У тебя такой же нос (имея в виду его длину...

СТАРШИЙ СЫН

10 лет. «Папа, ты можешь мячик одной рукой ловить?». «Могу». «И я могу всеми руками, кроме левой».

10 лет. «Папа, а сколько ног у сороконожки?». «Сорок». «А я думал - сорок одна». Папа: «А последняя для чего? Отталкиваться?».

Папа спрашивает Сережку: «Что такое тапёр?». Сережка: «Животное» (и мама тоже согласна).

Смотрим телевизор. Где-то в баре американец заказывает двойную порцию виски. Папа: «Ты знаешь, что это означает?». Сережка: «Это в два раза больше, чем в обычный...

Осень … два, ноль-ноль, бесконечность… наконец-таки «родное» солнце… Сентябрь… Так соскучилась по ним, нему, этому, тому - Всему! И, конечно, Там, откуда мы вчера вернулись было тепло и хорошо. Там – солеными слезами оглушал Океан, тянул как мышей за хвост, игрался, когда же переставали беспомощно барахтаться, милосердно отпускал.

Мыши боялись и уважали. Далеко в пучину не бежали. Ждали. Разве что «по колено» или сидели на берегу! Угу!!! А белоснежные пляжи гнули в дугу царство прозрачных...

12 марта гр. Маркевич по месту жительства устроил скандал и понес телесные повреждения.

22 июля неизвестный преступник на рынке ст. Хабаровск-2 тайно похитил у Артемовой серьги, которые находились у потерпевшей в ушах, при этом бил по лицу зонтом.

22 января, исходя из своей потребности купить продукты для больного ребенка, я потребовал в сельпо баночку сгущенного молока. Мне отказали. Тогда я потребовал заменить ее банкой фруктовой смеси. Но и заменителя не нашлось. Крепко волнуясь за...

Это был 1940 тревожный и странный год, мир жил в ожидании войны, где-то она уже бушевала. Поэзия, словно молния, осветившая небосклон в начале века, мелькнула и погасла. Но раскаты той грозы, странным и далеким эхом еще разносились над миром, хотя порой трудно было понять и узнать, что это и откуда доносится грохот.

И только тень, непонятная и неузнанная никем в чужом мире перенеслась в сердце мира - Париж. Что там нужно было Поэту, что хотел он увидеть и услышать, почему так давно покинувший...

Стоял день, стоял довольно хмурый. Он был красив, но красив по-своему. Кучевые облака... белоснежные, как крылья ангелов, - с верху, а снизу серые, как пыльный асфальт дороги мегаполиса. Они нависли над городом. Солнце, никого не греющее, иногда протискивалось между ними.

Его появление можно было почувствовать, даже не взглянув на небо: из-за застланного пеленой неба, на земле вырастали длинные угрюмые тени домов, ломбардов, кафе и казино. Но все-таки оставались маленькие кусочки не задетые...

Когда я поднимаю взгляд к небу, мой взор очищается от мелочности и суеты, а моя Душа чувствует себя птицей, парящей на крыльях новой реальности. Эта реальность – Небо. Безбрежно разлившийся океан, в котором неизменно тонет моё сознание.

Ещё мальчишкой, провожая завистливым взглядом пролетающие над головой самолёты, я мечтал быть там в вышине. В недостижимой для меня тогда красоте небесной гармонии. В причудливых играх света и тени. Высоко среди птиц и людей, бесстрашно бороздящих небесные...

В купе со спящим на верхней полке мужчиной входит семейство: молодая убогая, уже успевшая заматереть матрона, её тупой супруг, ровесник, кажущийся младше, и продукт их совместной жизнедеятельности – ребёнок, имеющий в своём репертуаре несколько самых распространённых слов. Дитё распирает желание говорить эти слова постоянно и громко, чтобы весь мир знал о его и их существовании. Родители радуются данному факту и всячески способствуют его проявлению.

- Мама!
- Да, мама.
- Папа!
- И папа...