Молчаливость

Вот сокровище, и вот его хранитель. А вот белые кости тех, кто тщетно пытался присвоить это сокрови-ще. Но даже кости, разбросанные у ворот хранилища под ярким сводом небес, кажутся красивыми, потому что сокровище наделяет красотой все вокруг: и разбросанные кости, и мрачного хранителя.

Сокровище находилось на маленькой планете у темно-красной звезды Валзар. Сама планетка чуть боль-ше Луны, об атмосфере и говорить не приходится. Молчаливый, мертвый мир, вращающийся во тьме в милли-арде миль...

Ветер уже совсем стих.
В сущности, это не ветер стих – это небо прекратило ёрзать.

Оно тут бывает так неспокойно, что даже пытается соскользнуть с поверхности моря и

унестись в сторону Луны. Тогда лик ее, пресыщенный земным вниманием, масляный, самодовольный, превратится вдруг в рассерженный обрубок мяса и все непременно отметят это изменение, с чем-то своим его связывая.

Проснутся толкователи изменений, откроют свои школы и станут собирать деньги с наивных.

У тех, конечно, не так...

Она сидела у окна и молча в него глядела...мертвым взглядом всматривалась в безответную даль, словно пытаясь разглядеть там собственные мысли. Но вот глаза моргнули, еще и еще раз и из них закапали слезы. Она вспомнила то, что так хотела забыть.

Вспомнила, что они расстались...и что она зря ждет у окна, что он не появится на горизонте. Вспомнила, как он такой близкий и родной, сказал "Друзья?", именно сказал, потому что это был не вопрос, а утверждение, у нее не было выбора в ответе, ей нужно...

Сэм Денкингер – уважаемый стольпар.
Когда он идет вразвалочку по Гангутской набережной, единственной улице поселка,

загребая здоровенными ручищами семечку из кармана отутюженных брюк, подносит ее ко рту манерно, слегка оттопырив мизинец – всем сразу понятно: перед ними матерый потомственный стольпар собственной персоной.

Здоровается с редкими прохожими, вышагивающими субботним утром по воняющему гниющими водорослями берегу, он небрежно : «…рассьте..» и сверкает передним золотым зубом так...

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

Красная тревога
…Голос матери проник в сознание Элли. «Просыпайся, в школу пора!» Элли сразу же оказалась в школе. Однако найти свой класс не могла. Она бродила по пустым классам, лестницам и коридорам. Спросить дорогу было не у кого. Чувство смутного беспокойства переросло в страх опоздать, который быстро преобразовался в ужас и неопределенное ожидание родительского наказания. Блуждания по коридорам и этажам, похоже, закольцевались. Паника захватила Элли и как морская волна швырнула её вон...

За день до того, как маг из соседней деревни, ради сохранения баланса, насылает на него морок, острые сомнения и тяжелый сон, я чувствую, как на меня стотонным камнем наваливается беспричинная тоска, и нет сил выпрямить спину. Я больше не ощущаю его рук, даже когда он рядом, и мне становится одиноко и страшно. Я хожу по нашему саду одна, будто по лабиринту, и не узнаю поворотов знакомых дорожек, шершавости и теплоты досок южной скамейки и даже пения птиц. Он смотрит на меня из окна своей комнаты...

Догорающий закат, располосованный огнями край неба. Он так близко и далеко. Так хочется быть на той стороне, но тьма берёт в свои объятья, пытаясь убаюкать. И чтобы уже не проснуться никогда. В этом старом парке, где аллея всё больше превращается в тоннель деревьев. И ступая осторожно, различая в тлеющих очертаниях скамейки-остановки, где люди ждут автобусы мыслей, решений и ответов. Ты смотришь в их лица, но в темноте они лишь камни. Нет сил, присесть, заснуть, скорей домой...

Город...

День начинался сумбурно и странно.
Лук пришел на работу совершенно разбитым, со страшной головной болью. Накануне он почти до трех часов ночи просидел за компьютером, дорабатывая срочный проект, а потом долго не мог заснуть от переутомления — и вот теперь примостился за своим рабочим столом и пил черный кофе, чашку за чашкой, безуспешно пытаясь сосредоточить взгляд на линиях и цифрах, беззаботно пляшущих по экрану монитора.

Больше всего ему хотелось вернуться домой и выспаться: упасть на...

Дождь, снова напоминает мне купить зонт, насквозь промочив костюм. В такой ливень, улицы пустеют, лишь машины проносятся с призрачными запотевшими стёклами. Создаётся впечатление, что ты совсем один в большом городе. Как сон, который никогда не запоминается, но постоянно о себе напоминает.

Мокрые мысли, думают лишь о доме, в котором никого нет, он сейчас как воздух, который ничем не пахнет, но наполняет клетки кислородом. Как еженедельник в руках, типографские строчки с которого стекли на...