«В действительности же тот несчастен, кто сбился со своей настоящей дороги или не смог найти ее вовсе, а счастлив тот, кто идет неуклонно, без страха и сомнения, туда и прямо, куда указывают ему его совесть и убеждения. Не может быть счастлив человек, если он обречен на постоянную борьбу со своим внутренним голосом, если он вступил в сделку со своей совестью. Тогда все внешние блага, вроде богатства, знатности, даже слава не в состоянии заглушить душевных мук, отравляющих каждый шаг жизни».
«Только на духовной основе строятся замки счастья, как его каждый понимает. Не может быть одной мерки для всех».
Так писал отцу из Таганской тюрьмы Николай Бауман, человек, имя которого уже семьдесят пять лет носит известное учебное заведение.
Говоря общепринятым языком, все эти семейные дрязги основательно выкачивали свободную энергию. Конкретного финала не намечалось, а всплески агрессии душили все, что начиналось или пыталось начаться. Нового тут боялись. Старого не принимали. Открытия не могли случаться по причине заблуждений, которые были посеяны сплошь и рядом. Что могло быть тут близким? Что могло привлечь сие суматошное сочленение будней?
Во тьме Павел размышлял об истине. А чьи-то пальцы послушно «отбивали» мысли в строчки на клавиатуре. То, что казалось важным хозяйке пальцев, поначалу и не участвовало в размышлениях.
«В какой плоскости измерять важное, когда кусочки не склеиваются ни в какую реальность? Чего стоили «молочные» клятвы? Чем желать доброго, не лучше бы воплощать старое в определенное. Стучится ладонью, дышит ладаном… а сколько таких? Ты пытался услышать воздух невежества в сердце холодном? О, это та еще вонь! Смрад. Я должен написать об этом. Твоей рукой. Никакие рамки не позволяют мне вынести это из молчания и запереть на ключ».
Горько, когда в уме женщины так много мыслей о смысле жизни. В нагрузку дано? В связи со слабостью связи? Но боль-то зачем? Будто себя отвергаю в чем-то. Но война. Без войны не выйдет? Неужели нельзя иначе? Павел…. Пусть Павел. Будем знакомы.
«Не дышите. Я буду петь. О том, как. Возможно, ли быть чем-то одним, если вокруг величайшее множество? Что вами руководит? Мысль? Тон? Тональность? Ритм есть. Определенно. Но кто его задает? Стонем. А откуда взялся стон? Видим. А чьими глазами? Не тем ли и славимся, что недоговариваем? А дары. Что в них заветного, если нет мору? Во что превращается сон, когда шепчет свои условия ритм? Не гоже нам думать об одном и том же. Во тьме сгорает эта прихоть умов - жить для других. Велико ли сомнение у тех, кто дожил до срока? Много ли сил у тех, кто упал? А гнев. Какого его рвение относительно слабого! И где питается гонимый? Высоко понимание, но финал предрешен. Главное ли - быть? Ярость дышит вами от предложенного факта совершенства. Вероятно, ли шагать и не видеть следов?»
Добро. Не дышу. Не обещаю, что совсем. Но постараюсь. Пой только громче и внятнее, Павел. Я ведь не столь крепка в восприятии твоего мира. А что если ошибусь? Смею думать, ответственности на меня не наложишь? А то ведь у меня много мыслей посторонних. Путаются.
Загадай мне тему. Я проживу. А во сколько раз дальше упадет твоя судьба? И за сколько продашь березовую лодку? Ямщику виднее. Он дорогу видит. Но что ездоку горевать? Суд над всеми будет. Но кара минует лучших. Я с ними не плыл. Я губил себя. Долго. Усиленно. Отчаянно. Мне ли не знать о трезвости ума. Мне ли грубому, неотесанному не слыть варваром? А важно ли…. Нужно ли быть? Уколи меня укором. Я не выдам секрета дороги. И пни того, кому болит от горького. Если мы от одного, то где воля наша? В нем. В глубоком, в чистом, в славном. Пробуй. Получится. Верни себе. Отпусти чужое. А главное: слейся. Но не до срока. Это тебе выйдет боком. Клонирование предпочтительнее. Соль не в том, чтобы пасть, а чтобы отмести выбор заглавного. Нынче не горше монеты утрачено. Что петь о потерях несметных. Живите себе всласть. Горюйте, плачьте, воюйте. Ничего в том нет чужого, чуждого. Шлаки всякие годами собирали. Отгони даже мысли о мертвом. Чего бояться-то? Гибели? Так то ж день как день. Ночь как ночь. Себе не перечь. Зачем отдавать картечи право сигнализировать? Воюй. Но не с телом. Горюй. Но не с духом. Плачь, но не во время посева. Слышишь песню? Время-то не мое. Твое. Добротный я кров выпилил, терем, а не кров. Себе не достоин такое дарить. А вам-то что: вершите себе и для своего же блага укрывайте от пепла. Жен своих опекайте пуще прежнего. В них доля ваша разбита".
Постой-ка, Павел…. К кому обращаешься? Смею ли я передавать подобное в люди? Да и кто слушать будет? Сама-то, озадачилась. Но обращения к люду…избави…. Впрочем, диктуй. Чего уж….
«В чем еще терпеть болезни, как не в себе, горемычном? Стяжательство прочно уселось в кресла. Так и пеняйте на себя. Прочь бы, да не дает степень неизученности. А что в том вам? Слабости да противоречия. Слова не слышат. Как бы не звонили бубны звонкие. Крепко законие смутное. Просто все. Чините себе мир до власти, прокладывайте путь ровный без жажды. И что откроете? Себя лишь. Себя лишь. Да живота своего суть и корень. Питайтесь своями делами пробуйте своя заветы, не уповайте на победу высшего, но будьте с высшим в едином круге. Питайтесь сумой своею, блаженно смотрите , куда облака тянут седину свою от вас: доброе ли вы сотворили? Погиблое ли сокрушили? Чего бы не было, все от вас. Нигде нет другого. Трудно свой путь держать. Это от правды. Сие не вложено в уста, но горит в груди огнем. Чей же огонь грянет пуще? Куда мы упадем? Не глядите на море, нет пути там. Вороны свили гнезда в угольной долине. Печать наложена злая. довольствуйся тем, что в устье. Не греби от энного, в принципы не складывай угожденья и права. Сумеешь плыть близ течения – вопрошай. Ответит. Не сумеешь - не греби туда. Волны не трогай горячей. Будь горд. Величав в своем простом. Смеха не гнушайся. Замечай в нем, добавляй себе. Грот сулит ладью на ладони».
Ух…. Даешь ты, Павел. Благодарствую. Да я рада служить тебе, если это служба угодна…. Почту за честь. Не боишься ли ты, что не упокою, не обрадую я тебя своими действиями?
Сегодня был долгий сон. Открытая постель на перекрестке дорог. Что на ней за причудливые краски? Что за линии? Изломы, изгибы, несовершенство. Под открытым воздухом спать? В разгар января? Скупое представление о чуде….
Но точит в середине где-то. Просит пера своего рука невидимая. Водит.
«Слуги не воплощают. Надо ли думать о них, как о верноподданных? Света мало, глухо наитие. Что же горчит? Невольное. Все, что не принято.
Лодыжка покалывает. Помассируй….
Ага….Уже….
«Не горюй, матушка, будет царство всем. Пока мы есть, аккорды не утихнут. Шумит лес, река вздыхает волнами, а что меж тем? Зола. И пыль. Не гоните лошадей в пропасть. Что проку от того, что выносили боль? Тяжелее от горечи, что в глубине застыла, осколком колет, голоса лишает. Жажда гонит. Буреломы, осока, травой поросло ущелье влажное от кручины. Прочь. Плоты не строили, шли, не загадывая, а в итоге - пыль. Овсом не кормится лошадь, бегом и волей ее существо наполняется. Берете от жизни - воздавайте по справедливости. Потехе не быть когда живот не полон кушаньем теплым. Пресное воздержание от голода дикого не причинит ни вреда, ни пользы, когда дышишь не в ту сторону. Просто будь вышеположенного. Ты не дорос до жизни великой. Бойся высоты, когда широта пугает лицами. Прошло время коронации, сито щекочет плотность прокопченную. Ваяй путник горечь свою, боль свою дублем новым продольным. Почитай себя как высокое, должен ты продать себя ак и мытаря. Читай по себе, проложи путь скверный для иного грешного, какой потерпит от тебя».
Не дает воля покоя. Просила – вот оно. Есть. Тревоги все описаны, но чьи? Обращаешься всяко6 и к мужу и к жене и кому-то еще во множестве…. В руках моих что сейчас: сила или слабость? Отчего от кого идут слова?
«И снует туда-сюда порча телесная, но в небесах не просматривается. Кручину не отгоняй, если злобу прячешь. Гробы не латай. Что толку от крова, когда похоть жаждет, кропит водицей упокоенной. Вино же делай, но готовь свое. Владыка смоет все. Только не твое даруй. Ее должно быть много, сколь можно много. Только щекотно пыли в глотке, да не выпьешь без слова проклятья своего печаль. Остынут гланды, полные хлада проклятого. Тем и жнете, тем и властвуете, чего же боле... Шутки не доходят до пророка, талое усыпляет волю добрую. Жена утихнет под рукою горячею. Гроба ей, краткого забвения не хватит, долго маяться, волочить существование: мокрое голодное гиблое нищенство души. Расторгуй все прихоти на чресла лягшие, выплесни утехи на корень зла, отправь слово в преисподнею за голыми зароками, прочь от культа смелых и напористых чад. Отпой эту суть простую отмой эту боль лихую. Суд не сумеет достать, когда не тешишь самое врощенное солью, набитой болью»..
Паковать вещи пришла пора. Решение принять в эти дни все равно, что сгнить заживо. Но запрос уже принят. Ликую Вот она, радость-то. Мне ли? Миру ли? Набираю суматошно закрыв глаза, отпустив всю себя в пальцы рук.
« Шелудивый пророк осудит древо твое. Прости. Угоди наставнику немощному, приручи птенца годовалого. Дыши, но не куй без олова. Пропусти вопиющее, прерывистое, останови кудесника вероломного. Распни глазницы его пулями словесными. Почитай себя высоко. Главенство царствующего не над нами, над злодействами грааля покойного. Держи себя в узде до присяжного воздаяния, не опирайся на крики утопающего. Воля движет, но гореть тебе. Либо должен, либо вышел из строя. Свинец встроен ловко. Но голову не с плеч рубят, а с поля боя выносят. Тяжело быть храбрым воином в поле крови и теней. Куй меч из тины».
Про голову с поля боя …шикарно ты сказал. Не все понимаю, Павел. Чего бояться нужно, не скажешь?
«Печи в плесени злаковой. Кексы, пряники. Но не дуй на дым - не будет вспышки. Бойся ветра, несущего звон кудесников. Борись за долг. Дождись три мощи святые. Воссоздавай бело. Вынеси из терема и вою отдай. Плен угаснет, дороги омоются. Перед плотью вялой отверзнутся покои твои. Удались. Храни тебя свод небесный от лести и плача скользкого. Плач не утихнет, пока гости не оставят мир».
Когда придет завтра, я уже буду все знать. А сегодня то же молчание. Не нарушенное никаким столкновением. Брожу по извилинам своим. Ничего не нахожу. Однако просится. Просится что-то в уши. Закладывает. Невероятно. Снова набираю. Не смею и оценивать. Увидим.
«Читаю тишину, пою плачь горький в небеса. Красиво слагаю. Деревья укроет от напасти скверной, глубокой. Ее не прочесть. Голая. Падет карета высокая. Звонко голосит холод. Какой владыка вопит о пути негожем? Нет таких. Все святы. Щепки летят крепко. Головы сидят, не угождают почестям. Голосами толки прочат пытки и войны. Подул ветер, пыл оставил. Путь горький постигай, вопрошай, студи шум пыточной. Вопли, стоны. А все пряники калачики волосатые, дула хлебного локона».
Суету можно скрыть только покоем внутри. Он приходит с чьей-то помощью. Как долго ты будешь со мной, Павел? Или ты насовсем ко мне?
«Потеха так потеха. Заблудись путник. Горяч больно. Голову держи прямо, не гни. Трудно быть путейцем голым. Гонимы они. Владыке не угодна голова твоя. Шире держи трон, обновляй мыслями».
Мой дом не годен для обитания счастья или в нем схлестнулись две неизлечимые болезни? Что они могут победить? Только третье может. Оно ли это управляет моими руками, тянет к клавиатуре, вопреки запретам на право?
«Буди свой укромный мир, глодай кости падших, уснувших. Ныне путь открыт. Горше не будет платы, чем плохая горсть семени, выплеснутого выше. Бери, кромсай вокруг себя, режь, дави, связывай. Не сули ничего лучшего. Едко сие. Корм не давай евнухам. Теряй сатин. Куцый тянет вниз. Кручинься. Туго. Против не иди, не гори. Починяй. Войди, укройся, вложи свой груз в руки тому, кто против себя. Тронь святое, но гроба не смей. Злоба поет твоя, гнев окрыляет. Зачем такая лавина тебе, бедная девочка? Проклята стенка твоего крова. Печалься пуще о том, что плоско отошло и спало, от паденья укатилось и почило радостно. Греши от живота разбитого, не давай губить свое дорогое. Грянь. Клоками выдирай, но выправь. Но греми укромно. Хоромы крови - не плот. Вышей рубаху сребром, будь с ней кроткая, венчай себя с лодкою пресной. Злое пройди вокруг, не дуй хладом на дождь стылый. Корми пустых кормчих, будь верной, купи себе, данное небом. Слово высоко. Ценной крупицей долга пред владыкой. Бери, не теряй, вопреки боли пресной, клянись основать, укрой, укрепи свой голос в клоне главного циклопа и проклятого всеми пророка. Возрази на спор вокруг слепого. Успокой. С сеном груз останови вредный близ Днепра великого, плесни водой на борова гнилого опоясанного гордыней плоской, гони проклятие вечное, голосуй за короля нового дня. Пройдет время, остынет голод, щепотка отсыплется в колени тебе».
О, смею ли….. но хочется шире, нуждается что-то во мне. Хоть и робко проявляет. Звуки не доходят что ли. Но Это даже не звук. Это не звучит. Диктует. Безмолвно.
«Читай, как можешь. Холить не смей. Проку нет. Гони сулящих доброе. Грот не там. Буди уснувших, а проснутся – вопи. Котомка не потянет, эпоха проковыляет гнилая. Дальше проку нет. Голод шире, финал не угоден. Поток гони. Вопли не сгинут. Пытайся сваять во рту своем путное, ковыряй паутину словами рутинными, зачинай поток половиной задачи, не греми вратами».
Бунтуют двое, охваченных смертельной болью. Программа на самоуничтожение запущена. Горят стены. Полыхают одежды. Все присутствующее охвачено вирусом. Но есть моя мечта. Ей угодно осуществиться? Это снова дышит в руки. Пальцы послушны.
«Долой грунт полости пошлой, вытянутой. Гребет не один. Гребля стойкая, паутинная. Восстанешь. Упадешь. Но гнить не тебе. Пришлому свояку не доверяй, потянет в дрянное. Шей кафтан, пой горлом, выноси тему атласа. Не слишком он верно шит. Радость буди. Приноси бунт. Прочь тоску. Именитого не принимай. Пусти гонимого. Затуманено прошлое годами. Вероятное выплесни».
Что сетовать на открытое боли сердце? Оно ли виновато? Такое, видно, назначение его: включать. Пытки. И вправду. Так ли узко связано мое и общее? А мое так ли малО? Ого. Понесло снова. Согреваю ладони. Слова…..
«Несется ввысь по воздуху. Не тронь. Пусти. Гони его в логово. Не души. Пусть проснется. Вернется - оголяй наружу, дрожи от успеха. Просто. Уже наступило. Отнесись сухо. Не копайся, вопрошай об одном: сколько? Укройся вопросом отложенного дня. Возраст будет не тот. Пропусти кросс по теме ложного. Шестой будет слушать. Верши. Впускай. Его надо простить, восхищаться, держать, провожать, осваивать. Пируй. Твоя воля настала быть. Прошлого нет. Воздух иной. Дыши. Свобода. Крушение бедствия. Его начало – твое. Будь добра. Совет не души. Устремись в суть. Плавно год отпустит. Сон золото воздуха принесет тебе. Любо будет. Славься»….
«Только на духовной основе строятся замки счастья, как его каждый понимает. Не может быть одной мерки для всех».
Так писал отцу из Таганской тюрьмы Николай Бауман, человек, имя которого уже семьдесят пять лет носит известное учебное заведение.
Говоря общепринятым языком, все эти семейные дрязги основательно выкачивали свободную энергию. Конкретного финала не намечалось, а всплески агрессии душили все, что начиналось или пыталось начаться. Нового тут боялись. Старого не принимали. Открытия не могли случаться по причине заблуждений, которые были посеяны сплошь и рядом. Что могло быть тут близким? Что могло привлечь сие суматошное сочленение будней?
Во тьме Павел размышлял об истине. А чьи-то пальцы послушно «отбивали» мысли в строчки на клавиатуре. То, что казалось важным хозяйке пальцев, поначалу и не участвовало в размышлениях.
«В какой плоскости измерять важное, когда кусочки не склеиваются ни в какую реальность? Чего стоили «молочные» клятвы? Чем желать доброго, не лучше бы воплощать старое в определенное. Стучится ладонью, дышит ладаном… а сколько таких? Ты пытался услышать воздух невежества в сердце холодном? О, это та еще вонь! Смрад. Я должен написать об этом. Твоей рукой. Никакие рамки не позволяют мне вынести это из молчания и запереть на ключ».
Горько, когда в уме женщины так много мыслей о смысле жизни. В нагрузку дано? В связи со слабостью связи? Но боль-то зачем? Будто себя отвергаю в чем-то. Но война. Без войны не выйдет? Неужели нельзя иначе? Павел…. Пусть Павел. Будем знакомы.
«Не дышите. Я буду петь. О том, как. Возможно, ли быть чем-то одним, если вокруг величайшее множество? Что вами руководит? Мысль? Тон? Тональность? Ритм есть. Определенно. Но кто его задает? Стонем. А откуда взялся стон? Видим. А чьими глазами? Не тем ли и славимся, что недоговариваем? А дары. Что в них заветного, если нет мору? Во что превращается сон, когда шепчет свои условия ритм? Не гоже нам думать об одном и том же. Во тьме сгорает эта прихоть умов - жить для других. Велико ли сомнение у тех, кто дожил до срока? Много ли сил у тех, кто упал? А гнев. Какого его рвение относительно слабого! И где питается гонимый? Высоко понимание, но финал предрешен. Главное ли - быть? Ярость дышит вами от предложенного факта совершенства. Вероятно, ли шагать и не видеть следов?»
Добро. Не дышу. Не обещаю, что совсем. Но постараюсь. Пой только громче и внятнее, Павел. Я ведь не столь крепка в восприятии твоего мира. А что если ошибусь? Смею думать, ответственности на меня не наложишь? А то ведь у меня много мыслей посторонних. Путаются.
Загадай мне тему. Я проживу. А во сколько раз дальше упадет твоя судьба? И за сколько продашь березовую лодку? Ямщику виднее. Он дорогу видит. Но что ездоку горевать? Суд над всеми будет. Но кара минует лучших. Я с ними не плыл. Я губил себя. Долго. Усиленно. Отчаянно. Мне ли не знать о трезвости ума. Мне ли грубому, неотесанному не слыть варваром? А важно ли…. Нужно ли быть? Уколи меня укором. Я не выдам секрета дороги. И пни того, кому болит от горького. Если мы от одного, то где воля наша? В нем. В глубоком, в чистом, в славном. Пробуй. Получится. Верни себе. Отпусти чужое. А главное: слейся. Но не до срока. Это тебе выйдет боком. Клонирование предпочтительнее. Соль не в том, чтобы пасть, а чтобы отмести выбор заглавного. Нынче не горше монеты утрачено. Что петь о потерях несметных. Живите себе всласть. Горюйте, плачьте, воюйте. Ничего в том нет чужого, чуждого. Шлаки всякие годами собирали. Отгони даже мысли о мертвом. Чего бояться-то? Гибели? Так то ж день как день. Ночь как ночь. Себе не перечь. Зачем отдавать картечи право сигнализировать? Воюй. Но не с телом. Горюй. Но не с духом. Плачь, но не во время посева. Слышишь песню? Время-то не мое. Твое. Добротный я кров выпилил, терем, а не кров. Себе не достоин такое дарить. А вам-то что: вершите себе и для своего же блага укрывайте от пепла. Жен своих опекайте пуще прежнего. В них доля ваша разбита".
Постой-ка, Павел…. К кому обращаешься? Смею ли я передавать подобное в люди? Да и кто слушать будет? Сама-то, озадачилась. Но обращения к люду…избави…. Впрочем, диктуй. Чего уж….
«В чем еще терпеть болезни, как не в себе, горемычном? Стяжательство прочно уселось в кресла. Так и пеняйте на себя. Прочь бы, да не дает степень неизученности. А что в том вам? Слабости да противоречия. Слова не слышат. Как бы не звонили бубны звонкие. Крепко законие смутное. Просто все. Чините себе мир до власти, прокладывайте путь ровный без жажды. И что откроете? Себя лишь. Себя лишь. Да живота своего суть и корень. Питайтесь своями делами пробуйте своя заветы, не уповайте на победу высшего, но будьте с высшим в едином круге. Питайтесь сумой своею, блаженно смотрите , куда облака тянут седину свою от вас: доброе ли вы сотворили? Погиблое ли сокрушили? Чего бы не было, все от вас. Нигде нет другого. Трудно свой путь держать. Это от правды. Сие не вложено в уста, но горит в груди огнем. Чей же огонь грянет пуще? Куда мы упадем? Не глядите на море, нет пути там. Вороны свили гнезда в угольной долине. Печать наложена злая. довольствуйся тем, что в устье. Не греби от энного, в принципы не складывай угожденья и права. Сумеешь плыть близ течения – вопрошай. Ответит. Не сумеешь - не греби туда. Волны не трогай горячей. Будь горд. Величав в своем простом. Смеха не гнушайся. Замечай в нем, добавляй себе. Грот сулит ладью на ладони».
Ух…. Даешь ты, Павел. Благодарствую. Да я рада служить тебе, если это служба угодна…. Почту за честь. Не боишься ли ты, что не упокою, не обрадую я тебя своими действиями?
Сегодня был долгий сон. Открытая постель на перекрестке дорог. Что на ней за причудливые краски? Что за линии? Изломы, изгибы, несовершенство. Под открытым воздухом спать? В разгар января? Скупое представление о чуде….
Но точит в середине где-то. Просит пера своего рука невидимая. Водит.
«Слуги не воплощают. Надо ли думать о них, как о верноподданных? Света мало, глухо наитие. Что же горчит? Невольное. Все, что не принято.
Лодыжка покалывает. Помассируй….
Ага….Уже….
«Не горюй, матушка, будет царство всем. Пока мы есть, аккорды не утихнут. Шумит лес, река вздыхает волнами, а что меж тем? Зола. И пыль. Не гоните лошадей в пропасть. Что проку от того, что выносили боль? Тяжелее от горечи, что в глубине застыла, осколком колет, голоса лишает. Жажда гонит. Буреломы, осока, травой поросло ущелье влажное от кручины. Прочь. Плоты не строили, шли, не загадывая, а в итоге - пыль. Овсом не кормится лошадь, бегом и волей ее существо наполняется. Берете от жизни - воздавайте по справедливости. Потехе не быть когда живот не полон кушаньем теплым. Пресное воздержание от голода дикого не причинит ни вреда, ни пользы, когда дышишь не в ту сторону. Просто будь вышеположенного. Ты не дорос до жизни великой. Бойся высоты, когда широта пугает лицами. Прошло время коронации, сито щекочет плотность прокопченную. Ваяй путник горечь свою, боль свою дублем новым продольным. Почитай себя как высокое, должен ты продать себя ак и мытаря. Читай по себе, проложи путь скверный для иного грешного, какой потерпит от тебя».
Не дает воля покоя. Просила – вот оно. Есть. Тревоги все описаны, но чьи? Обращаешься всяко6 и к мужу и к жене и кому-то еще во множестве…. В руках моих что сейчас: сила или слабость? Отчего от кого идут слова?
«И снует туда-сюда порча телесная, но в небесах не просматривается. Кручину не отгоняй, если злобу прячешь. Гробы не латай. Что толку от крова, когда похоть жаждет, кропит водицей упокоенной. Вино же делай, но готовь свое. Владыка смоет все. Только не твое даруй. Ее должно быть много, сколь можно много. Только щекотно пыли в глотке, да не выпьешь без слова проклятья своего печаль. Остынут гланды, полные хлада проклятого. Тем и жнете, тем и властвуете, чего же боле... Шутки не доходят до пророка, талое усыпляет волю добрую. Жена утихнет под рукою горячею. Гроба ей, краткого забвения не хватит, долго маяться, волочить существование: мокрое голодное гиблое нищенство души. Расторгуй все прихоти на чресла лягшие, выплесни утехи на корень зла, отправь слово в преисподнею за голыми зароками, прочь от культа смелых и напористых чад. Отпой эту суть простую отмой эту боль лихую. Суд не сумеет достать, когда не тешишь самое врощенное солью, набитой болью»..
Паковать вещи пришла пора. Решение принять в эти дни все равно, что сгнить заживо. Но запрос уже принят. Ликую Вот она, радость-то. Мне ли? Миру ли? Набираю суматошно закрыв глаза, отпустив всю себя в пальцы рук.
« Шелудивый пророк осудит древо твое. Прости. Угоди наставнику немощному, приручи птенца годовалого. Дыши, но не куй без олова. Пропусти вопиющее, прерывистое, останови кудесника вероломного. Распни глазницы его пулями словесными. Почитай себя высоко. Главенство царствующего не над нами, над злодействами грааля покойного. Держи себя в узде до присяжного воздаяния, не опирайся на крики утопающего. Воля движет, но гореть тебе. Либо должен, либо вышел из строя. Свинец встроен ловко. Но голову не с плеч рубят, а с поля боя выносят. Тяжело быть храбрым воином в поле крови и теней. Куй меч из тины».
Про голову с поля боя …шикарно ты сказал. Не все понимаю, Павел. Чего бояться нужно, не скажешь?
«Печи в плесени злаковой. Кексы, пряники. Но не дуй на дым - не будет вспышки. Бойся ветра, несущего звон кудесников. Борись за долг. Дождись три мощи святые. Воссоздавай бело. Вынеси из терема и вою отдай. Плен угаснет, дороги омоются. Перед плотью вялой отверзнутся покои твои. Удались. Храни тебя свод небесный от лести и плача скользкого. Плач не утихнет, пока гости не оставят мир».
Когда придет завтра, я уже буду все знать. А сегодня то же молчание. Не нарушенное никаким столкновением. Брожу по извилинам своим. Ничего не нахожу. Однако просится. Просится что-то в уши. Закладывает. Невероятно. Снова набираю. Не смею и оценивать. Увидим.
«Читаю тишину, пою плачь горький в небеса. Красиво слагаю. Деревья укроет от напасти скверной, глубокой. Ее не прочесть. Голая. Падет карета высокая. Звонко голосит холод. Какой владыка вопит о пути негожем? Нет таких. Все святы. Щепки летят крепко. Головы сидят, не угождают почестям. Голосами толки прочат пытки и войны. Подул ветер, пыл оставил. Путь горький постигай, вопрошай, студи шум пыточной. Вопли, стоны. А все пряники калачики волосатые, дула хлебного локона».
Суету можно скрыть только покоем внутри. Он приходит с чьей-то помощью. Как долго ты будешь со мной, Павел? Или ты насовсем ко мне?
«Потеха так потеха. Заблудись путник. Горяч больно. Голову держи прямо, не гни. Трудно быть путейцем голым. Гонимы они. Владыке не угодна голова твоя. Шире держи трон, обновляй мыслями».
Мой дом не годен для обитания счастья или в нем схлестнулись две неизлечимые болезни? Что они могут победить? Только третье может. Оно ли это управляет моими руками, тянет к клавиатуре, вопреки запретам на право?
«Буди свой укромный мир, глодай кости падших, уснувших. Ныне путь открыт. Горше не будет платы, чем плохая горсть семени, выплеснутого выше. Бери, кромсай вокруг себя, режь, дави, связывай. Не сули ничего лучшего. Едко сие. Корм не давай евнухам. Теряй сатин. Куцый тянет вниз. Кручинься. Туго. Против не иди, не гори. Починяй. Войди, укройся, вложи свой груз в руки тому, кто против себя. Тронь святое, но гроба не смей. Злоба поет твоя, гнев окрыляет. Зачем такая лавина тебе, бедная девочка? Проклята стенка твоего крова. Печалься пуще о том, что плоско отошло и спало, от паденья укатилось и почило радостно. Греши от живота разбитого, не давай губить свое дорогое. Грянь. Клоками выдирай, но выправь. Но греми укромно. Хоромы крови - не плот. Вышей рубаху сребром, будь с ней кроткая, венчай себя с лодкою пресной. Злое пройди вокруг, не дуй хладом на дождь стылый. Корми пустых кормчих, будь верной, купи себе, данное небом. Слово высоко. Ценной крупицей долга пред владыкой. Бери, не теряй, вопреки боли пресной, клянись основать, укрой, укрепи свой голос в клоне главного циклопа и проклятого всеми пророка. Возрази на спор вокруг слепого. Успокой. С сеном груз останови вредный близ Днепра великого, плесни водой на борова гнилого опоясанного гордыней плоской, гони проклятие вечное, голосуй за короля нового дня. Пройдет время, остынет голод, щепотка отсыплется в колени тебе».
О, смею ли….. но хочется шире, нуждается что-то во мне. Хоть и робко проявляет. Звуки не доходят что ли. Но Это даже не звук. Это не звучит. Диктует. Безмолвно.
«Читай, как можешь. Холить не смей. Проку нет. Гони сулящих доброе. Грот не там. Буди уснувших, а проснутся – вопи. Котомка не потянет, эпоха проковыляет гнилая. Дальше проку нет. Голод шире, финал не угоден. Поток гони. Вопли не сгинут. Пытайся сваять во рту своем путное, ковыряй паутину словами рутинными, зачинай поток половиной задачи, не греми вратами».
Бунтуют двое, охваченных смертельной болью. Программа на самоуничтожение запущена. Горят стены. Полыхают одежды. Все присутствующее охвачено вирусом. Но есть моя мечта. Ей угодно осуществиться? Это снова дышит в руки. Пальцы послушны.
«Долой грунт полости пошлой, вытянутой. Гребет не один. Гребля стойкая, паутинная. Восстанешь. Упадешь. Но гнить не тебе. Пришлому свояку не доверяй, потянет в дрянное. Шей кафтан, пой горлом, выноси тему атласа. Не слишком он верно шит. Радость буди. Приноси бунт. Прочь тоску. Именитого не принимай. Пусти гонимого. Затуманено прошлое годами. Вероятное выплесни».
Что сетовать на открытое боли сердце? Оно ли виновато? Такое, видно, назначение его: включать. Пытки. И вправду. Так ли узко связано мое и общее? А мое так ли малО? Ого. Понесло снова. Согреваю ладони. Слова…..
«Несется ввысь по воздуху. Не тронь. Пусти. Гони его в логово. Не души. Пусть проснется. Вернется - оголяй наружу, дрожи от успеха. Просто. Уже наступило. Отнесись сухо. Не копайся, вопрошай об одном: сколько? Укройся вопросом отложенного дня. Возраст будет не тот. Пропусти кросс по теме ложного. Шестой будет слушать. Верши. Впускай. Его надо простить, восхищаться, держать, провожать, осваивать. Пируй. Твоя воля настала быть. Прошлого нет. Воздух иной. Дыши. Свобода. Крушение бедствия. Его начало – твое. Будь добра. Совет не души. Устремись в суть. Плавно год отпустит. Сон золото воздуха принесет тебе. Любо будет. Славься»….
Обсуждения Мой верный Павел