Мой немецкий брат часть 5

А ещё этажом выше жил Игорь, Наташин двоюродный брат. Мне сказали, что они ровесники, но когда я увидел Игоря, то мне показалось, что внешне он старше своего отца. Глубокие морщины, нет половины зубов и в глазах нет того огонька, который всегда горит у Наташи. Игорь работал где-то на полставки, получал 400 евро в месяц, а ещё 400 ему приплачивало государство до прожиточного минимума. Не думаю, что пребывание в Германии приносило Игорю радость, язык он знал плохо, только по минимуму, и каждый год летал в отпуск на Камчатку, потому что считал, что нет на земле места красивее. В своё время он служил там в армии.

Квартиры по метражу у Биттнеров были одинаковыми, но расположение кухонь и санитарных узлов по отношению к комнатам было разным. Туалет у Бориса был при входе справа, а кухня через комнату. К Игорю мы не поднимались, он спустился к Борису. У Бориса на столе стоял компьютер, по которому можно было смотреть новости канала Россия 24. На клавиатуре были пластырем прикреплены русские буквы. Словом, жил Борис душой в России, и в глазах у него читалась тоска по Родине.

Мы вернулись к Эмме, и тут Борис позвонил и попросил у Наташи, как ему связаться с её отцом. Разговор зашёл про скайп, но Наташа не знала, как его установить. Я вызвался это сделать.

Сама установка не сложная, дело в том, что я не смог понять инструкцию на немецком языке, а русская версия не принимала телефонный номер Бориса. Поэтому я оставил ему на бумаге почтовый адрес с паролем, который я придумал для Бориса, чтобы, когда придёт тот русскоязычный юноша, который установил русский шрифт на его клавиатуру, смог бы закончить работу.

Я вошёл в лифт и нажал копку нулевого этажа. На шестом этаже в кабину вошли две женщины, и поздоровались со мной по-немецки. Произнеся “Morgen!”, они тут же перешли на русский язык, говоря о погоде. Услышав от меня, что Штирлиц живёт этажом выше, они потеряли дар речи, и вышли на улицу в состоянии зомби.

Я поднялся в квартиру Эммы. Они с Наташей сидели уже одетыми к выходу с приготовленными к выходу вещами. Эмма сказала, что не только нас проводит до поезда, но и прокатится с нами до Кёльна. Её пенсионный проездной билет даёт ей такое право. Мы возражать не стали. С такой энергией, как у Эммы, трудно сидеть без дела, а ей одной здесь очень скучно.

Добираться до вокзала было проще всего на подвесном трамвае. До остановки до подъезда было около двухсот метров. Покупать билет на проезд мы опять же не стали. Сложно сказать, как часто ходят в Германии контролёры проверять билеты, но объявление о том, что за безбилетный проезд налагается штраф в размере 40 евро, написано в общественном транспорте и на русском языке.

Вокзал находился на половине маршрута трамвая. Спускаться вниз с чемоданами по лестнице не хотелось, и мы вошли в лифт. Но вместе с нами зашло ещё несколько человек, в том числе пожилой немец с двумя палочками в руках. Судя по его возрасту, он, наверное, воевал ещё с Александром Невским на Чудском озере. Лифт отказался опускаться, показав перегруз. Немец тут же сделал мне замечание, явно намекая, что этим перегрузом являюсь именно я. Спорить совершенно не хотелось. Я вышел из лифта, оставив внутри чемодан. Наташа вытащила его наружу. Немец и тут вставил три копейки своего недовольства. Пословицу про приход с мечом он явно никогда не слышал.

Добраться до железнодорожного вокзала можно было только по подземному пешеходному переходу. Оказалось, что этот переход очень похож на переходы, которые были у нас лет десять назад. Они все были застроены торговыми и питательными точками. Возле одной торговой лавки Эмма остановилась. Там торговали мясом и колбасными изделиями. Эмма затащила внутрь Наташу и стала уговаривать её что-то купить. Наташа уже не сопротивлялась. Хочет Эмма чем-то ещё угостить, пусть угощает. Эмма выбрала кусок колбасы. Как раз в этот момент мимо меня снова прошёл «инвалид Чудского побоища». На этот раз он ничего не сказал, а только зло посмотрел в мою сторону.

Не знаю, кто и когда проектировал вокзал, но попасть сразу на нашу платформу было невозможно. Вернее, если идти пешком с тяжёлыми вещами, то можно, а вот на лифте или подняться выше и потом спуститься, или опять-таки ниже, чтобы потом снова подниматься. Мы выбрали подъём выше и спуск. На платформе уже столпилось порядочное количество пассажиров, но это вовсе не означало, что все они будут садиться на наш поезд.

В Германии, как и в любой другой стране, есть разделение на пригородные поезда (электрички) и поезда дальнего следования. Мы купили билеты на поезд дальнего следования. Такие поезда в Германии двухэтажные. Мимо нас промчался такой состав, в нём всего 6 вагонов и один электровоз, который прикреплён к одному концу поезда. При этом поезд может двигаться, что называется, задним ходом, так как электровоз находится в конце состава. А электрички подъезжают к другим платформам, поскольку у них токоприёмник находится на другой высоте. Поэтому межу городами в Германии часто бывает 4 полосы движения поездов.

Ожидая наш поезд, мы обнаружили, что оказывается, поезда в Германии могут опаздывать! Поезд перед нами опоздал на две минуты, а про наш состав появилось объявление, что он задерживается минут на 10. Это было неслыханно! Мы были свято уверены, что увидим страну образцового хозяйствования, а увидели большую, никак не закончившуюся стройку в разных городах. Авторитет Германии был сильно подорван. В Испании, например, ни один поезд, не опоздал, ни на секунду.

10 минут видимо были даны с запасом, чтобы пассажиры не нервничали. Поезд опоздал минуты на четыре. Мы прошли в вагон и тут же поднялись на второй этаж. Так было интереснее. Места были расположены таким образом, что сесть втроём рядом не было никакой возможности, поэтому Эмма сидела недалеко от входа со всеми нашими вещами. Мы с Наташей сидел чуть дальше, по правую сторону от прохода, лицом по ходу движения. Поезд двигался быстро, за окном мелькал сельский пейзаж с городами. Не удивлюсь, если это тоже были чьи-то дачи. Наташа положила голову мне на плечо и задремала. Она плохо переносила поезда, её укачивало, поэтому беспокоить её не стоило, пусть отдыхает от Эммы, потому как выдержать такой напор не каждому под силу. Сама Эмма сидела, глядя в одну точку. Несмотря ни на что, она эти три дня была счастлива, потому что появился человек, которому можно было посвятить своё внимание.

Кёльн начался с того, что мне позвонил Дима и спросил, где мы находимся. Когда я ему описал пейзаж за окном, он сказал, что ему пора выезжать нам навстречу. Поезд сбавил ход и медленно тащился вдоль промышленной части Кёльна. А вот и мост, по которому все поезда попадают на вокзал. За мостом начинался поворот под 90 градусов и слева по ходу движения открылся Собор, его величие сразу подавило все остальные воспоминание о городе. Ещё пара минут, и поезд мягко остановился возле перрона. Это не было его конечной остановкой, он шёл куда-то дальше.

Дима ждал нас под часами в той же невозмутимой позе, в которой я его увидел в аэропорту. Увидев нас, он сделал шаг навстречу и удивлённо показал глазами на Эмму. Но, будучи уже с ней знакомым, он понял, что её появление с нами, - это неизбежное зло, после чего повёл нас к выходу. На этот раз Дима поставил машину не на парковке, а на стоянке, и, следовательно, не должен был платить за неё. Мы положили вещи в багажник и заняли свои места. Наташа тепло попрощалась с Эммой и та настоятельно попросила сразу же ей позвонить вечером, чтобы рассказать, как чудесно всем подошли связанные ей следы. Наташа клятвенно пообещала, Эмма помахала нам рукой и Дима повёл машину к дому. Пока мы ехали, в машине была тишина. Дима ничего не спрашивал, а нам хотелось молчать. Доброта всё-таки тоже должна иметь свои пределы.

Дома мы пообедали, потом Наташа рассказала свои впечатления о Дюссельдорфе и после часа отдыха мы поехали на одну очень важную встречу, о которой Дима договорился ещё задолго до нашего прибытия.

Дело касалось моего храпа. После прилёта из Испании я сходил на обследование в одну клинику, где мне поставили диагноз апноэ. Это когда во сне задерживается дыхание. Мне на 24 часа навешали датчики и потом расшифровывали эти показания. Так вот, оказывается, у меня во время сна дыхание останавливается. 32 раза в течение часа. Чтобы это безобразие устранить, мне предложили использовать специальный прибор, который подавал воздух в лёгкие под давлением. На лицо одевалась специальная маска, герметически закрывающая всю поверхность кожи, и давление воздуха никак не ощущалось. В таком случае дыхание не останавливается. Без прибора дыхание включает мозг, а сам спящий ничего в этот момент не ощущает. Большой недостаток при таком дыхании - это храп. Как только мозг даёт команду дышать, воздух врывается в горло с характерным хрипящим звуком. Сам я, например, не слышу, если кто-то храпит рядом. Но Наташа просыпается от малейшего шороха. Поэтому я и решил со своим храпом покончить. Вот тут и встал денежный вопрос. Меня врач направила к продавцу аппарата и написала его стоимость. В переводе на евро это было почти две с половиной тысячи. И тогда я написал Диме с просьбой, можно ли такой прибор купить в Германии и сколько он стоит. Дима ответил, что он нашёл фирму производителя, и стоимость такого аппарата не больше 1500 евро. Выгода была налицо. Поэтому покупать аппарат в России я не стал. А Дима договорился о встрече на 5 августа, на 15.00.

Прежде чем выехать с домашней парковки, Дима набрал адрес на навигаторе и тотчас зазвучал привычный голос, а на мониторе появилась зелёная стрелка, показывающая маршрут. Нам надо было перебраться на противоположный берег Рейна.

Улицы, по которым мы ехали, были обустроены домами не выше двух этажей. Движение по ним было не очень интенсивное, хотя по любой улице немецкого города машины движутся с одинаковой скоростью. В центре были проложены трамвайные пути. Внешне мне всё это напомнило Краснодар, там тоже в центре города стоят невысокие уютные дома, и проложены трамвайные пути. Впрочем, наше соседство с рельсами длилось недолго. Они повернули влево, а мы продолжили наше движение прямо. Вскоре улочки стали уже, в одну сторону всего одна полоса. При этом никаких припаркованных машин вдоль движения не наблюдалось. Были небольшие островки для стоянок, и все они были заполнены.

Возле здания, куда мы приехали, была небольшая площадка на десять машин, и все места были заняты. Дима хотел было проехать дальше, поискать свободного места, но тут вышла женщина, и направилась к автомобилям. Найдя свой, она села на водительское место и включила зажигание. Через минуту Дима припарковался на это место.

В офисе кампании было пусто и прохладно. Дима подошёл к менеджеру, сидевшему за небольшой стойкой, представился и изложил суть нашего появления у них в гостях. Менеджер внимательно выслушал всё, что сказал ему Дима, и предложил подождать нам в комнате для посетителей. Там стояло несколько кресел вокруг журнального столика, заваленного журналами на разные темы. Дима взял в руки журнал для автомобилистов, Наташа взяла журнал о кулинарии, а я взял журнал про футбол. Это было ежемесячное издание Кёльнского одноимённого футбольного клуба. И речь шла не только о главной команде, играющей в бундеслиге, здесь писалось обо всех командах, всходящих в структуру клуба. Особенно много материала было посвящено детским командам. Начиная с 15 лет до 8. Тут были и фотографии игроков крупным планом, и отчёты о матчах, и турнирные таблицы, и интервью. Разумеется, всё это было по-немецки, но понять содержание не стоило большого труда. Я очень увлёкся чтением и не знаю, сколько прошло времени, когда нас пригласили в комнату для переговоров.

Сначала мы услышали приближение человека, который должен был с нами вести беседу. Из коридора послышалось насвистывание мелодии про Августина. Чувствовалось, что человек идёт к нам на встречу с хорошим настроением. И действительно, в комнату вошёл крупный мужчина, моего роста, в очках, с хитрым прищуром глаз. Это был настоящий немец. За всё время нашего пребывания в Германии мы ни разу с настоящим немцам не общались и теперь нам представилась такая возможность.

Дима изложил нашу проблему. Ещё заранее я переслал ему по почте параметры, которые определила для меня врач, чтобы правильно настроить прибор для моего дыхания во сне. Дима всё это перевёл и показал этот перевод немцу. Тот внимательно выслушал и высказал своё мнение в ответ. Дима перевёл для меня и Наташи.

- Да, у них есть такие приборы. Загвоздка в том, что они не продают их в свободной продаже. Вообще, в Германии мало что можно купить в аптеке. Всё выписывает врач, а оплачивает лекарства страховая фирма. Но я ему объяснил, что вы из России, и там нет страховой медицины. Для него это странно, но сам он техник, его задача только подобрать прибор. Остальные вопросы будет решать шеф, он с ним свяжется, если что.

- Тогда пусть принесёт прибор, и давай посмотрим, о чём идёт речь, может у них они другого вида.

Дима перевёл эту нашу просьбу. Техник кивнул, засвистел Августина, и вышел. Дима обратился к нам.

- У меня есть один пациент, ему три таких прибора выписали, а он ни одним не пользуется, не хочет.

- Так ты бы спросил у этого пациента, может он продал бы один по дешёвке, раз ему они не нужны.

- Об этом я не подумал, но вряд ли бы он согласился. Это же не правильно по немецким понятиям.

Из коридора раздалась знакомая мелодия, и в комнату с небольшим чемоданчиком вернулся техник. Он извлёк из него маленькую коробочку, внешний вид которой мне ни о чём не говорил. Я сразу обратил на это внимание, о чём тут же сказал Диме.

Дима и техник вступили в медицинский разговор, во время которого глаза техника удивлялись с каждой минутой. Наконец, Дима обернулся к нам и перевёл содержание беседы.

- Это самая последняя модель, лучшее, что есть на сегодня. Ему непонятно, как можно отказаться от лучшего в пользу привычного. Но я ему ещё раз объяснил, что ты умеешь пользоваться другим прибором, и что ты скоро улетишь, поэтому тебе нужен тот прибор, к которому ты привык. Он ждёт твоего подтверждения.

- Конечно, мне нужен тот прибор, которым я умею пользоваться. Пусть принесёт другую модель.

Техник согласно кивнул и ушёл, насвистывая всю тут же мелодию. Мне показалось, что эта ситуация его немного забавляла, а то, что человек он с юмором, уже не приходилось сомневаться. Тут в разговор вступила Наташа.

- Надо у него спросить про такс-фри, надо, чтобы нам чек пробили, это обязательно, тогда мы сможем часть денег вернуть.

- Спросим обязательно, только сначала пусть принесёт то, что мне необходимо. Не стоит его грузить сразу, он и так в лёгком шоке.

Был ли техник в шоке, или его эта ситуация забавляла, а может и не то, и не другое, никто из нас не знает. Внешне он держался невозмутимо, его появление очередной раз опередила песенка про Августина. На это раз он принёс то, что мне было нужно. Внешне такой прибор трудно с чем-либо спутать. Я сразу же сказал об этом Диме, но немец понял это и без перевода.

Он достал из стола несколько масок, выбрал подходящую по размеру, и потянул мне. Я её надел так, как меня учили в клинике. Техник сказал “Gut!”, встал из-за стола и подошёл ко мне вплотную. Вкрутив шланг одним концом в маску, другим в отверстие, которое находилось у прибора сбоку, он настроил его по листку, который показал ему Дима, и включил кнопку пуск. Мне в лицо ударила струя воздуха, но с первым вздохом я перестал чувствовать его давление. Минуту я дышал ровно и спокойно, а техник внимательно наблюдал за мной. Удостоверившись, что я веду себя правильно, он удовлетворённо замурлыкал Августина, выключил прибор, снял с меня маску, после чего положил её на стол, и сел на своё место.

- Дима, это тот прибор, который мне нужен. Спроси, сколько он стоит, - сказал я брату.

- И про такс-фри не забудь, - добавила Наташа.
Дима повернулся к технику, и как всегда, невозмутимо, начал говорить. Во время его монолога лицо техника несколько вытянулось, и свою озабоченность он выразил в вопросе. Дима ему ответил и между ними возник диалог минуты на две, после чего Дима повернулся ко мне и Наташе и конспективно перевёл его содержание.

Тот прибор, который он принёс сейчас, у них для демонстрации. Его использовали и раньше, поэтому гарантия его меньше. Он предлагает купить такой же прибор, но неиспользованный, но это будет дороже.

- Сколько стоит он сказал?
- Пока нет, просто в Германии не принято продавать демонстрационную технику. Я ему говорю, что для нас важна цена, поскольку мы платим свои деньги, а он этого не понимает.

- Пусть не понимает, но скажет конкретную цену каждого прибора, и насколько меньше гарантия. Пусть даст весь расклад, чтобы мы поняли, сколько мы платим и за что.

Дима перевёл. Немец кивнул головой, очевидно, наши доводы показались ему разумными. Он привстал со своего места, что-то сказал Диме, и, насвистывая Августина, вышел из кабинета. Дима повернулся к нам.

- Цену обычного аппарата он знает, но вот что делать с использованной техникой, он без понятия, поэтому он пошёл посоветоваться с шефом. Шефа в офисе нет и он созванивается с ним по телефону.

Мне сложно представить, что там думал шеф про ненормальных русских. Но как глава фирмы, он понимал, что клиент всегда прав, поэтому тщательно проинструктировал поющего Августина. Тот вернулся к нам очень довольный, взял листок бумаги, стал писать на нём цифры, и объяснять их содержание Диме.

- Значит так, - переводил Дима, - новый прибор стоит 1800 евро. Его гарантия работы 3000 часов. Аппарат, который был использован для демонстрации, на 36 часов гарантии меньше. Если мы его купим, то нам его продадут за полторы тысячи евро, а маску вообще дадут бесплатно.

Мы переглянулись. Конечно, купить использованный аппарат намного выгоднее. Мы так и сказали Диме, чтобы он перевёл. Немец согласно кивнул в ответ, и стал упаковывать прибор в специальную сумку, но тут в разговор вступила Наташа.

- Дима, про такс-фри переведи ему, пожалуйста. Нам нужен будет вот такой чек, - и она показала чек, который ей выписала кассирша магазина сувениров в Дюссельдорфе, без него нам деньги не вернут на таможне.

Дима всё так же невозмутимо перевёл. Немец закончил упаковывать прибор, на секунду задумался, потом сказал, что ему надо посоветоваться с шефом, и в очередной раз вышел под аккомпанемент Августина в коридор. Дима уже не переводил, куда пошёл техник и зачем. Мы это поняли и так.

Вернулся он с той же мелодией на губах и попросил меня написать домашний адрес полностью, так, как он у меня записан в паспорте. Я вынул паспорт и стал тщательно копировать каждую букву. Наташа и Дима в этот момент обсуждали с техником возможность такс-фри. Немец им сказал, что у них вообще нет кассового аппарата. Они не занимаются торговлей в чистом виде. Они выпускают медицинские приборы и аппараты для различных терапевтических процедур, но отпускают их больным по оплате страховой кампании. Его задача подобрать подходящий прибор для конкретного пациента. Но для нас, русских, которые специально приехали из России за прибором, шеф делает исключение, и готов продать за наличный расчёт.

Я тем временем закончил писать и показал листок технику. Чтобы было лучше понятно, я использовал печатный шрифт и крупные буквы. Немец стал читать вслух по слогам.

- Макароф Андрэй, Санкт-Пэтэрбурх, улиса ПартизАна ХермАна? – с ударением на эти две гласные А произнёс он, и его глазах проскочили лукавые искорки, - ПартизАна ХермАна, - Das ist Sehr Gut!

Не знаю, что у него за ассоциации возникли при прочтении этого имени и фамилии, но детский свой восторг он и не думал прятать. Может, они в детстве играли в войну, как все мальчишки, и он воевал против партизан, не знаю. Маленькая загвоздка оказалась непреодолимой. Наличных денег у нас не было. Только на банковской карте. Мне и в голову не пришло везти такую сумму наличными, ведь по безналичному расчёту оплаты Запад давно ушёл вперёд. Но вот что касается медицинских приборов, всё оказалось намного сложнее. Короче говоря, нам надо было обналичить деньги, после чего прибор переходил к нам в руки. На том мы и закончили нашу встречу. Наташа и Дима вышли первыми из кабинета, брат подошёл к менеджеру с каким-то вопросом, а техник вышел вместе со мной, держа в руке бумагу с моим адресом.

Поймав мой взгляд, он не смог себе отказать ещё раз насладиться услышанным, - ПартизАна ХермАна!!!

Я напряг свою память, оставшуюся со школьной скамьи, и поняв, что другого шанса поговорить с настоящим немцем на языке Гёте, уже может и не представится, произнёс: - Ich studiertein der Schlule. Aber bin Ich die Schule neunzehnhundertdreiundaсhtzig absolviert. Meine Tante ist Deutsch Lehrerin von Beruf. Fruher arbeitete sie als Dolmetscher. Увидев, как округлились глаза немца, словно он увидел живого партизана Германа, я добавил, - Aber ich spreche sehr sсhlecht Deutsch.

Но тут техник обрёл дар речи.
-Nein, nein, Sie sprechen Gut Deutsch – лицо его святилось от удивления и удовольствия, что с ним говорят на его родном языке, и ему явно захотелось сделать мне комплимент. Тем временем мы вышли в холл, где нас поджидали Дима и Наташа. Я набрался наглости, и, показав пальцем на Диму, произнёс, - Das ist mein Bruder. Wir haben ein fater, und verschiedene Mutter. Конечно, слово verschieden сюда явно не годилось. Но другого я не знал, а немец меня всё равно понял. Мы пожали руки друг другу на прощание? и вышли на улицу. Последнее, что мы услышали, покидая здание, это была мелодия про Августина.

Дима повёл нас к ближайшему отделению банка, где можно было воспользоваться услугами банкомата. Отделение было уже закрыто для посетителей, но банкомат работал круглосуточно. Я вставил карту и набрал пин-код. Тотчас же появилось информационное табло, где мне предлагались различные банковские операции с картой. Дима показал, где именно снять наличные. Я набрал 1500 евро, но банкомат в операции отказал. Причина была непонятна. Возможно, слишком большая сумма для одной операции. Но прочитать об этом нигде было нельзя. Было бы открыто отделение, мы бы выяснили всё у работников банка. Но в перечне информации нужной нам не оказалось. Наобум обналичивать не хотелось тоже. Кто его знает, какой процент они возьмут за операцию? После небольшого совещания мы приняли решение деньги пока не обналичивать, а позвонить в Сбербанк, узнать, есть ли в Германии его отделения. Или, есть ли в Германии его представитель. Терять зря деньги не хотелось совершенно. Да и прибор этот нужен был не на сто процентов. Осенью я планировал сделать операцию на носовой перегородке, чтобы дышать нормально. Тогда и надобность в SIPAP-терапии отпадёт.

Мы вернулись к машине. Дима набрал на навигаторе домашний адрес, и наш экипаж потихоньку стал выбираться из Кёльнского «Краснодарского края». Постепенно улицы становились шире, вернулись трамвайные пути, где-то впереди замаячили башни Собора. Дом показался неожиданно быстро, впрочем, дорога домой всегда кажется короче. Дома Дима включил компьютер, мы зашли на сайт Сбербанка, Дима набрал круглосуточный номер для клиентов, и стали ждать ответа. Больше минуты никто на наш звонок не отвечал. Наконец, на том конце провода кто-то взял трубку. Я представился, и изложил нашу проблему. Повисла небольшая пауза.

- Подождите минуточку, я сейчас уточню, - женский голос был насколько вежлив, настолько и растерян.

- Вы слушаете, - раздалось в трубке через пару минут, - в Германии нет ни отделений Сбербанка, ни его представительств.

- Большое спасибо, вы нам очень помогли, - закончил я беседу с Москвой. Проблему с покупкой аппарата отложили на неопределённый срок, если её вообще можно было назвать проблемой. А пока нам предстояла важная торжественная встреча, - семейный ужин у Олиных родителей. О нём мы договорились ещё в первый день нашего прилёта, и другого времени просто не было свободного. Виктор и Мария уже всё приготовили, нам осталось только принять душ и переодеться.

Квартира родителей была двухкомнатная, и в ней было много мебели, поэтому она казалось тесной. Нас было семеро, Виктор и я уселись на диван возле стены, рядом со мной сидела Мария, напротив меня Наташа, потом Оля, Стас, и напротив Марии Дима. Специально был приготовлен борщ, варёная картошка, котлеты, винегрет, - словом был настоящий русский обед, пусть даже он и проходил во время ужина. Было вино, вода, и ещё какая-то крепкая, но вкусная выпивка. Мы с Борисом её честно поделили. Наташа алкоголь не пьёт совсем, а остальные не пьют крепких напитков. Первый тост подняли за нашу встречу.

Потом разговор зашёл о России, о нас с Димой, вообще о жизни. Собственно говоря, такие застолья происходят в каждой семье, и темы разговоров одинаковые, в основном о семье и о политике. Просто мы оказались в кампании русских людей, пусть они считаются немцами по национальности, но всё равно у них русская душа и оторваться от своих корней у них уже никогда не получится.

Оказалось, что у Оли есть два брата, но они уезжать в Германию отказались. Мама сильно по ним скучает, и пару раз летала к ним в Красноярск. Дима тоже летал как-то к маме однажды. Я подумал, что если бы Дима ещё вырвался как-нибудь в Ачинск, я бы тоже туда прилетел, если бы, конечно, он не возражал против этого. Всё-таки родня у нас общая.

С количеством выпитого и съеденного повысилась сонливость. Первой из-за стола ушла Наташа. Она устала после Эммы, и ей хотелось тишины. Потом ушёл Стас. Виктор предложил мне допить бутылку до конца, и возражений не последовало. Наташа заранее меня предупредила, что, не дай Бог, завтра я буду себя плохо чувствовать, то мне не поздоровиться. Нам предстоял однодневный вояж в Амстердам, - подарок Димы и Оли на мой День Рождения. Вставать надо было рано утром. Но я знаю свою норму алкоголя. На этом обеде я и половину не набрал. Так что за завтрашнее утро был абсолютно спокоен. Виктор крепко пожал мне руку на прощание, и проводил до двери. Мы с Димой ушли последними. В комнате, где уже спала Наташа, Оля дала нам билет на городской автобус, чтобы доехать до автовокзала. Именно там, по словам Димы, и стартует наша экскурсия в Голландию. Потом пожелали друг другу спокойной ночи, и пошли спать. Я с удовольствием растянулся снова на балконе. Не душно и можно ноги вытянуть. Хорошо.