Мой немецкий брат часть 4

Завтрак ни чем не отличался от ужина. То же мясо, котлеты, хлеб. Хлеб, кстати, был другой, он отличался от того, что покупал по утрам Дима. Но оба они были вкусные, надо признать.

В 9 часов приехала Лена. До двух часов дня у неё было свободное время и она хотела показать нам город таким, каким он нравился ей. Она любила историю и ей нравилась старина. Она работала кем-то на полставки, поэтому половина дня у неё всегда была свободна. Эмма как раз была занята с утра. Она работала сиделкой у одной пожилой фрау.

Лена вела машину очень осторожно. Для начала она показала нам дом, в котором родился Фридрих Энгельс. В то время это был другой город, Бармен. Но теперь это территория входит в Вупперталь. В доме находится музей, а при входе находится мемориальная доска. При современном проектировании города дом выбивается из общего ряда зданий по этой улице. Он стоит к магистрали боком, и его расцветка резко контрастирует с окружающей действительностью. Внешне дом немного напоминает дачу бандита средней руки России девяностых годов, что, наверное, соответствует немецкому купцу середины XIX века.

А потом Лена показала нам тихий уголок той же Германии, не тронутой временем. Там улицы выложены брусчаткой и по ним запрещено движение автомобилей. Наверняка автомобили у владельцев домов есть, но мест для стоянки автомобиля в этих домах не предусмотрено. Они словно сошли со страниц сказок братьев Гримм, настолько они красивы. Здесь не было ни одно похожего домика, а между ними были даже не улицы и переулки, а ходики и тропинки, настолько они были узкими и не длинными. И что интересно, мы ходили по ним около получаса и за это время встретили двух прохожих. Казалось, что время остановилось в этом месте и совершенно никуда не торопится. Я представил себе, насколько тут красиво зимой, когда снег лежит по колено и его убирают лопатами, потому что другая техника тут не поместится. Вот только падает ли тут снег зимой? Мне бы хотелось в это верить.

Для контраста Лена показала нам дома современной немецкой буржуазии. Если древняя Германии расположена в низменной части города, то молодёжь лезет в горы. Там уже стоят особняки, окружённые высоким забором, количество машин на квадратный метр увеличивается с каждой минутой продвижения наверх, но что самое примечательное, здесь не на что смотреть. То же самое есть наверняка в каждом населённом пункте современной России, где живут обеспеченные люди. Как говорит мой друг Паша, строитель по специальности, - бездна вкуса!

Лена ещё повозила нас по городу, показала ещё местные достопримечательности, но они стёрлись в памяти почти сразу. После «швебека» и домов девятнадцатого века всё остальное было очень пресным. А поскольку водила Лена машину медленно, пропуская транспорт мимо себя, то мы не смогли посмотреть и половины города. Так что Лена отвезла нас домой, как только Эмма закончила свои посиделки с клиенткой. На том мы с Леной и попрощались, пригласив её как-нибудь приехать к нам в Питер.

Пока не приехала Каролина, Эмма предложила пообедать. Опять появилась сковородка, наполненная сосисками, картошка, сыр, колбаса, джемы и арбуз. После такого застолья потянуло в сон, но желание посмотреть Дюссельдорф перевесило. Каролина вошла, улыбаясь всем нам навстречу, словно в комнату вошло солнышко. Мы быстро собрались и поехали.

Каролина дорогу знала хорошо. Каждый день она ездит в Дюссельдорф на учёбу. Школу она закончила и теперь учится на врача. Каждые полгода практика, причём в разных клиниках. Сейчас она получает от государства стипендию и может её потерять, если станет занятия пропускать. От Дюссельдорфа до Вупперталя километров тридцать хорошей ровной дороги в три полосы. Так что много времени дорога не занимает.

Каролина вела машину лихо, в крайнем левом ряду, комментируя при этом поведение водителей, которые двигались в параллельных рядах. При этом ругань в её произношении звучала очень мило, словно она объяснялась в любви. Матом она может при нас и стеснялась говорить, но все эмоции она произносила исключительно по-русски. Вот что значит русское воспитание. В немецком языке нет места эмоциям. Было видно, что всё это доставляет ей большое удовольствие.

Как раз перед нами маленькая белая машинка, похожая на черепашку, внезапно заняла наш ряд, при этом скорость её движения была значительно ниже. Каролина уже хотела обогнать её справа, как та вдруг опомнилась, и вернулась в свой ряд. Когда мы проезжали мимо, то увидели говорящую по телефону крашеную блондинку.

- Вот коза, блин! Куда тебя несёт, дома болтай, - весело отреагировала на ситуацию Каролина.

- А ты знаешь, что у тебя русский стиль вождения, - сказал я, обращаясь к нашему водителю, - ты водишь машину по-русски, плюс ведёшь себя за рулём, как русская гончая.

- Правда, - обрадовалась Каролина, - но я есть русская. Мне так все говорят мои подруги.

- Они немки?
- Да, только одна девушка родом из России, мы с ней по-русски всегда говорим. И дома я тоже только по-русски говорю. Только читать и писать не знаю.

- Машину папа учил водить?
- Инструктор учил, но я люблю быстро ездить. Однажды я превысила скорость, и нам домой пришёл счёт на штраф. Если бы мы написали, что я за рулём, то штраф был бы больше, потому что я была одна, а это запрещено по законам, до 18 лет нельзя одной ездить, только с родителями. И мы написали, что за рулём была мама, и штраф был меньше.

Наташа и Эмма в это время вели свой диалог на заднем сидении, когда мы въехали в Дюссельдорф. В отличие от Кёльна и Вупперталя, это молодой город. Окраины начинаются с высотных, по немецким понятиям, зданий. Этажей семь, не меньше. Тут же трамвайное кольцо, улицы широкие, в три полосы, и буквально тут же появляется шум, присущий только крупным городам. Это голоса пешеходов, звонкая трель трамвая, скрип тормозов автомобилей. Всё это как-то сразу ворвалось в наши открытые окна, причём дома окраины ничем не отличались от домов центра, что говорило о небольшой площади города, и о его молодом возрасте.

Места для парковок были только под землёй. Каролина нашла въезд на парковку под одним крупным торговым центром. Остановив машину перед шлагбаумом, она взяла талон из автомата, на котором стояло время нашего прибытия. Свободных мест было много, так что мы остановились ближе к лифту и вышли из машины. Затем поднялись на первый этаж здания и смешались с толпой праздно шатающихся горожан.

Внутри торговый центр походил на питерский «Континет». Такое же расположение бутиков, кафе, игровых площадок, кинозалов. Но выйдя на улицу, ты оказывался не на окраине города, как в Питере, а в центре, словно ты вышел из «Пассажа». Вдоль улицы тянулась аллея, в центре которой был проложен неглубокий канал. Заканчивался он перед перекрёстком и в этом месте бил воду весьма симпатичный фонтанчик. Каролина повела нас на набережную, туда, где прохладнее.

- А вот сейчас мы пойдём по улице, на которой больше всего в Дюссельдорфе кафе, где можно попить пиво, - сказала она и весело засмеялась.

Действительно, мы повернули за каналом налево и очутились на улице, покрытой брусчаткой. Машины тут не ходили, зато все питейные заведения выставили столики на улицу. Они стояли нон-стоп, и понять, что одна пивная закончилась, и началась другая, можно было только по цвету стульев. Чем различаются меню, мы так и не выяснили, потому как по правую сторону движения оказалась лавка сувениров.

Для Германии это нонсенс. Право слово, туризм никогда не являлся, и, похоже, никогда не будет статьёй доходов для немцев. Поэтому и не удивительно, что сувениры продаются в Дюссельдорфе, городе, где нет исторических мест, по сравнению с тем же Кёльном. Однако тут были магнитики, поделки из камня, значки, футболки, сумочки, и другая красивая ненужная дребедень. Наташа с Эммой колдовали над сумками, а я выбрал себе симпатичный подарок в виде магнитика. За прилавком стояла молодая девчонка лет двадцати. У неё была проколота нижняя губа, а из пупка торчала металлическая кнопка. Она громко переговаривалась со своей подругой. С удивлением для себя я понял, что они обсуждают последний чемпионат мира по футболу, где Германия стала чемпионом.

- Ich kaufe, - бестактно влез я в их беседу.
- Zwei euro und funfzig cent, – не прекращая свою беседу, бойко озвучила мне цену кассирша, хотя её и так было хорошо видно цифрами.

Сказав ей спасибо, я пошёл прогулять по этой лавочке. Наташа и Эмма всё никак не могли прийти к консенсусу по поводу увиденного. Эмма всё пыталась внушить Наташе, что в магазинах рядом с её домом всё можно найти и дешевле и красивее. Наташа же привыкла не откладывать всё на потом. В результате, она всё-таки выбрала что-то для себя из носильных вещей. А я присмотрел себе футболку. Такая вся чёрная, с оранжевой надписью Dusseldorf Fortuna. Именно так называется местный футбольный клуб, где когда-то играли Игорь Добровольский и Василий Кульков. Я попросил Каролину оценить эту футболку, как она будет на мне смотреться. Смотрится она и сейчас на мне отлично. Так что я второй раз подошёл к кассе, на этот раз уже одновременно с Наташей.

- Смотри, что он себе выбрал, - Эмма показала Наташе футболку, - а у него есть вкус, оказывается.

Что у меня есть ещё, я не стал уточнять. Мы задержались немного на кассе, так как Наташа оформляла tax-free, затем продолжили наш путь на набережную. С каждым шагом количество гуляющих увеличивалось, а звуки музыки, источник которых находился возле Рейна, становились всё громче. Улочка заканчивалась тупиком, но вместо стены тут находилась широкая лестница, по которой мы спустились, и увидели ещё одну сеть пивных, которые стояли вдоль по набережной. Вход в каждую из них был со стороны реки. Их было не меньше пятнадцати, все они были ровно расположены, как по линейке, и в каждой из них был большой монитор. Каждая забегаловка показывала свою передачу. Шли футбольные матчи, сериалы и художественные фильмы. Футбольные матчи шли разные, поэтому посетители могли выбрать себе заведение по вкусу. Мы не решили, что будем делать. Просто сидеть не хотелось, а ходить вдоль набережной не было смысла. Тут было намного чище, чем в Кёльне, но там было на что смотреть. В этот момент Каролина предложила прокатиться на теплоходе по Рейну. Лицом к нам, спиной к реке стояла деревянная будочка, в которой продавали билеты для желающих покататься. Пенсионерам и студентам была скидка.

Размышляли мы недолго, потому как теплоход отходил от пристани через три минуты. Каролина купила билеты на четыре персоны, и мы быстро очутились на открытой палубе. Желающих покататься было очень немного. Человек десять, наверное. То есть теплоход был заполнен на одну десятую.

Мне показалось, что мы должны были сделать большой крюк по реке так, чтобы пристань и набережная скрылись из глаз. Однако всё было намного проще. Рейн в этом месте делает крутой поворот, градусов под девяносто. И противоположный берег от Дюссельдорфа кажется необитаемым. Я думал, что там есть какая-то протока, по которой мы вернёмся обратно. Но теплоход, дойдя до поворота, развернулся и пошёл в обратную сторону всё так же напротив набережной. Её можно было хорошо рассмотреть. Это был длинный ухоженный участок, уложенный в гранит, вдоль которого тянулись пивные заведения. И всё. Хватило пяти минут, чтобы осмотреть. Зато стали видны такие высотные здания города, как телевизионная башня и ещё пара высоких жилых домов причудливой конструкции. Я бы даже сказал, уродливой. Косвенно мои мысли подтвердила Каролина, она рассказала, что в этих домах никто не хочет покупать квартиры, и что даже рассматривается вопрос о сдачи их под социальное жильё.

Но вот что было большим плюсом в этой речной прогулке, так это то, что в стоимость билета входило цена на напитки местного бара. Официант любезно принёс нам меню. Мой выбор пал на тёмное пиво, Наташа взяла себе минеральной воды, а Эмма и Каролина по стаканчику сока. Теплоход неторопливо протащил нас вдоль набережной в обратную сторону, после чего опять повернулся и пошёл назад, к пристани. Вся прогулка заняла не более часа, но мы пришли к мысли, что смотреть в Дюссельдорфе больше нечего. Да и Эмма всё настойчивее просила Наташу походить по магазинам Вупперталя. Поэтому, сказав экипажу теплохода большое спасибо, мы двинулись в обратном направлении к автомобилю. Прогулка по реке заняла у нас ровно час времени.

На обратном пути Наташа всё-таки забежала в магазин женской одежды и даже что-то примерила на себя. Но Эмма убедила её не покупать здесь одежду по этой цене и Наташа, в конце концов, сдалась. Мы вышли к фонтану и двинулись к супермаркету, под которым нас дожидался наш автомобиль, как в этот момент у меня зазвонил телефон. Звонил мой друг Паша, который забыл меня поздравить с Днём Рождения вовремя, но всё-таки лучше позже, чем никогда. Я ему быстро ответил, что нахожусь в Германии, на что он заметил, что на связь со Штирлицем уже поздно выходить. Но по приезде домой просил меня напомнить о себе, чтобы рассказать о первых впечатлениях. А если получится, то и о вторых.

Наташа, по привычке, совершенно не помнила, какой дорогой мы выходили из подземелья, но я не ошибся ни на шаг. Мы подошли к тому же лифту, что нас поднял на поверхность, и спустились вниз. При выходе из лифта нас поджидал автомат для уплаты за парковку. Каролина опустила чек в приёмник и автомат, подумав, взял с нас 8 евро с копейками. Каролина оплатила наличными, и автомат прокомпостировал чек. Путь наверх был открыт.

Город закончился так же быстро, как и начинался. Осталось с правой стороны трамвайное кольцо, поворот дороги влево и вот перед нами дорога в три полосы, без всякого напоминания о населённом пункте. Машины идут ровным привычным клином, мы их обгоняем по левому ряду, где сейчас практически никого нет. До Вупперталя мы долетели за двадцать минут. Эмма предложила быстренько перекусить, после чего пройтись по магазинам, где Наташа могла купить себе дешёвую и качественную обувь. Каролина сразу отказалась от еды, сославшись на неотложные дела, тепло с нами попрощалась и уехала. Кстати говоря, она Эмму, говоря с ней по-русски, называла Oma, что значит бабушка, но так обычно говорят маленькие дети. Видимо у Каролины это вошло в привычку.

Что касается меня, то была одна проблема, мучавшая меня каждый день, пока мы были в Германии. У меня болел зуб.

Зуб болел под коронкой, что усложняло дело. Он сильно реагировал на горячее. Первые дни это было ещё терпимо, но вот сейчас, когда мы вернулись из Дюссельдорфа, было очень больно, и Наташа заметила по моему выражению лица, что со мной что-то не то. Я ей сказал правду, что разболелся зуб. Не могу ничего есть горячего. Наташа передала мои слова Эмме.

- Ну и чего молчал все эти дни? Я тебя давно бы вылечила, - проговорила быстро Эмма и ушла на кухню. Вернулась она через две минуты, держа в протянутой руке кружку с кипятком. – Вот соль, размешанная в горячей воде. Полощи, как долго сможешь. Соль, она пройдёт в любую щель и всё оттуда вытащит, всю гниль.

- Да он не может горячее пить никак – пыталась возразить Наташа, но Эмма была неумолима.

- Я знаю. Что говорю, давай, не тяни. Прополощешь, и всё пройдёт, я знаю, что говорю.

Я взял горячую кружку и вышел в ванную комнату. На самой деле, все наши недостатки, это продолжение наших достоинств. И Эмма Адольфовна Биттнер отнюдь не исключение. Она очень добрый человек, она готова отдать последнее, что у неё есть, но ей не хватает такта это грамотно преподнести. Она несёт добро людям, словно это бульдозер, и может по пути разрушить то, что для других имеет большое значение. Но в данной ситуации жёсткость и упрямство Эммы были необходимы. Впрочем, это совпадало и моим желанием излечиться от боли.

Я сделал большой глоток, и стал полоскать больной зуб. Боль усилилась мгновенно. Я удержал крик, и тут же набрал в рот холодной воды из-под крана. Боль стихла. Повторив эту операцию трижды, на четвёртый раз я почувствовал, что мне уже не так больно, что я могу полоскать горячей водой дольше. С каждым глотком боль уходила, словно съёживаясь, как бы нехотя, но всё-таки она покидала больной зуб. Последний глоток я уже не запивал холодной водой. На всё время ушло минут пятнадцать, я вышел из ванной уже вполне здоровым человеком.

Наташа и Эмма тем временем собрались в поход по магазинам. Я попросил у них разрешение остаться дома. Всё-таки, мне там смотреть нечего, а после того, как я вылечил зуб, захотелось поспать. Никто не стал возражать, и я улёгся на диван досматривать сны, которые не увидел прошлой ночью.

Сколько времени заняла прогулка по обувным магазинам, я не знаю. Меня разбудили, когда Наташа упаковывала чемоданы. В этом мероприятии ей нет равных. Она с большим удовольствием занимается складыванием вещей. В этот раз задача была не самая сложная, но Эмма постаралась её наполнить своим содержанием. Она приготовила несколько пакетов с вещами заранее и теперь пыталась объяснить Наташе, что без этих вещей та никуда отсюда не уедет. Когда я проснулся, Эмма переключила своё внимание и на меня, чтобы я повлиял на Наташу и уговорил её взять приготовленное Эммой с собой. В довесок она принесла несколько пар тёплых следов, связанных из шерсти. Она отобрала их для Наташи, меня, Оли, Димы, Олиных родителей, моей маме и моей тёте. Отказаться от такого подарка было никак нельзя, а вот с остальными вещами приходилось вести тщательный отбор. Всё то, что приготовила Эмма, напоминало гуманитарную помощь двадцатипятилетней давности, когда из Германии шли посылки с поношенными вещами. Эмма и сейчас купила всё это на распродаже, что само по себе и неплохо, но всё-таки одежду и обувь надо мерить пред покупкой.

Дело ещё было и в том, что у нас было всего два чемодана, а мы ещё собирались прокатиться в Голландию на один день, что мы купим там, никому не было известно, плюс мы хотели привезти из Германии пиво и колбасу. Всё это никак не вязалось в предложенный Эммой гуманитарный груз, поэтому каждая вещь находила своё место в чемодане после долгой дискуссии. То, что себе Наташа купила сама, было убрано сразу. Трудно сказать, как долго спорили бы Наташа и Эмма, но последняя вдруг обнаружила, что потеряла мобильный телефон. Она лазила по всем карманам, по всем сумкам, но тот не находился. Наташа набрала Эммин номер, в ответ тишина. Возможно, Эмма потеряла его на улице, или оставила в магазине. Но в каком, и почему тогда никто не отвечает. Эмма стала вспоминать, сколько нужных телефонных номеров пропадёт сразу, и список получился довольно солидный. Наташа снова набрала её номер, и тут кто-то ответил на звонок. Эмма перехватила трубку, и быстро закудахтала по-немецки. Я разобрал только глагол suchen, - искать. Закончив разговор, Эмма побежала на улицу.

- Я его в булочной оставила, положила на полку с хлебом и забыла, сейчас сбегаю за ним.

Эмма исчезла. Наташа тут же воспользовалась паузой и положила в чемодан то, что считала нужным. Остальное осталось в Эмминой сумке.

Эмма вернулась, довольная тем, что ей не придётся восстанавливать большое количество телефонных номеров. Завтра мы после двенадцати часов должны были прибыть на железнодорожный вокзал, чтобы оттуда поездом доехать до Кёльна. Я позвонил Диме и сказал время прибытия в Кёльн. Дима ответил, что встретит нас на вокзале, но предварительно попросил меня позвонить ему, как только мы доберёмся до Кёльна. На том день и закончился. Эмма ушла ночевать к Борису, а мы с Наташей ещё немного поговорили, обсуждая прошедший день. Всё-таки спать на этом диване было жутко неудобно, но что поделать, других спальных мест не было.