Миллион

Ветер уже совсем стих.
В сущности, это не ветер стих – это небо прекратило ёрзать.

Оно тут бывает так неспокойно, что даже пытается соскользнуть с поверхности моря и

унестись в сторону Луны. Тогда лик ее, пресыщенный земным вниманием, масляный, самодовольный, превратится вдруг в рассерженный обрубок мяса и все непременно отметят это изменение, с чем-то своим его связывая.

Проснутся толкователи изменений, откроют свои школы и станут собирать деньги с наивных.

У тех, конечно, не так...

Как мало в нашей жизни того,что заставляет сердце биться быстрее...чувства,мысли...каждая секунда проведенная с любимым человеком стоит всего золота мира,ибо помыслы в эти мгновения-чисты,полет мысли-ясен.

Безумие называемое любовью окутывает нас в вихре истинных ценностей этого мира в котором не важны ни слава,ни деньги,ни место в обществе.

Из миллионов персонажей,задействованных в самой колоссальной постановке всех времен и народов под названием "жизнь",мы видим лишь одно лицо,слышим...

1. Человек живет, пока любим жизнью.

2. Привнеся свой кирпичик в здание мира, как бы обретаешь в нем квартирку.

3. Творчество — одновременно и проникновение вглубь себя и выход из себя — вовне. И произведение — это сплетение нескольких одиночеств воедино.

4. Стремление к совершенству есть стремление к первенству.

5. Противоречие эгоизма в том, что собственную жажду превосходства он не терпит в других людях.

6. Выбор выказывает наши склонности.

7. Поэзия должна стать опиумом...

Сменный Мастер и Крановщица

Свидетелями этих событий оказались многие работники цехов и служб завода. И всё же многие из них так и не поверили в реальность происшедшего. Это смешное свойство человеческой психики – отрицание очевидного – позволило виду «homo sapiens» в первобытные времена вырваться из под контроля природных инстинктов. Человек встал над природой. В результате небольшое, в сущности, расстройство психики приматов поставило мир на грань экологической катастрофы.

«Не верь...

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

Колесников подходит к своему месту и со странным каким-то смущением заглядывает в завиток плацкартного вагона. Все попутчики уже там: молодая девушка – синее платье, волосы схвачены лентой, в глазах искры; мужчина – бакенбарды, кроссворд и широкие руки; старик – ванильная борода, вязаная жилетка и шляпа в сеточку. Они раздвигаются в стороны и наблюдают, как Колесников неловко запихивает сумку под чужое сидение (у него верхняя полка), потом небрежно, но вежливо знакомятся: Лена, Николай, Василий...

Не знаю, что меня натолкнуло на это произведение. Но дело было так, 7 мая я поехал в Москву на поезде Вильнюс- Москва. Встретил 9 мая с дядей он генерал- лейтенант железнодорожных войск России. В общем, всё было прекрасно посетили Поклонную гору, Сокольники послушали певца народного артиста России Голоденко Н. И. В общем всё прекрасно. Затем я поехал в поезде Москва - Томск. В Томске остановился у родных, посетил кладбище, где лежит мой отец, съездил на малую Родину, Старую Ювалу там посетил...

- Почему ты не спишь? Уже двенадцатый час.

- Во-первых, у меня каникулы, так что мне не надо рано вставать, а во-вторых, там что-то есть.

- Где?

- В шкафу.

- Не валяй дурака, ты же не маленький, - сказала мама, открывая шкаф, из которого на нее посыпался хлам, - черт! Ты когда-нибудь наведешь тут порядок?

- Я только сегодня прибрался. Но там кто-то шевелится.

- Не удивительно. Развел тут крысятник. Возьми к себе в комнату кошку, пусть отрабатывает свой вискас.

- Ну...

Холодная вода льётся мне на голову, плечи, стекает вдоль всего тела, но я уже не чувствую воду, лишь миллионы иголок покалывающих меня и постепенно смывающихся контрастом. Я смотрю вверх, прямо в поток и вспоминаю прогулки под летним дождём...

Выключаю душ, рисую смайлик на запотевшем зеркале, по привычке подмигиваю ему, натягиваю шорты и иду на кухню. Достаю помятую случайно баночку пива, упаковку молока и иду в гостиную, сажусь на диван перед обиженным на меня телевизором. Потревоженный кот...

Маленькая милая девочка с яркими, синими бантами. Он даже не заметил, косы у неё были или хвосты. В памяти остался только синий цвет, который молнией резанул по глазам. А затем лицо. Детское, искажённое от неизбежности и ужаса, лицо.

Оно приближалось к лобовому стеклу автомобиля неимоверно быстро. Застывшие доли секунды. Ему они показались вечностью. Затем сильный удар. Кровь и мозги. Зрелище не для слабонервных. Это напоминало разбившегося о лобовуху огромного шмеля. С той лишь разницей, что...