Встреча с избирателями прошла тяжело. Своего мнения Прыгман не имел. Так было удобнее. Но мнения избирателей были такие противоречивые, что Прыгман не знал, в какую сторону повернуться. Он понимал, что нужна общая значительная идея, которая затмила бы мелочные разноликие интересы и повела бы людей в одном направлении. Но идеи не было. Что бы ни предлагали одни, все встречалось в штыки другими. Во всеобщей перепалке голос Прыгмана просто терялся...
Итак, встреча прошла тяжело. В изнеможении Прыгман опустился на скамейку в скверике. Но только он прикрыл глаза, как почувствовал, что две пары сильных рук подхватили его и поволокли куда-то вниз.
- Товарищи! Товарищи! Что за безобразие! Куда вы меня тащите! Вы не имеете права...
Кругом было темно... И тихо...
- Помогите! Это не законно! Спасите! А-а! - Завизжал Прыгман и попытался вырваться.
Но держали его крепко.
- Не извольте беспокоиться, товарищ Прыгман. Все законно. - Голос был твердый и спокойный, даже немного ленивый.
Прыгман понял, что это не случайные грабители. Немного успокоившись, он стал озираться по сторонам. Но было так темно, что разобрать ничего было нельзя. Только четыре красных огонька неизменно плыли рядом. Прыгман вгляделся в огоньки, а огоньки... вгляделись в Прыгмана. Это были глаза конвоиров. Внутри у Прыгмана все похолодело.
- А-а! У меня семья, дети... По какому праву? Куда вы меня тащите?
- В ад. - Брезгливо ответил один из спутников.
- Что-что? Товарищи, не шутите... У меня сердце... Мы же интеллигентные люди...
И тут Прыгман почувствовал, что руки "интеллигентных людей" покрыты засаленной свалявшейся шерстью. Прыгман опять затрепыхался. Но получил чувствительный пинок сзади. Это привело в порядок его мысли.
- Ну, хорошо. В ад, так в ад. - Без энтузиазма согласился Прыгман. - А что это за организация? От какого ведомства?
- От преисподнего... ведомства... Ха-ха-ха! - Грубо засмеялся один из сопровождающих.
Прыгману стало не по себе. И он замолчал. Временно, конечно.
Стены тоннеля постепенно светлели. Становилось жарко. Сомнения уходили вместе с мраком. Ужасная действительность начала проявляться с кисточек, которыми были украшены... хвосты конвоиров. Эти пижонские кисточки никак не укладывались в голове Прыгмана рядом с заученными догмами. Ему не жалко было расстаться с абстрактным материализмом. Зато страшно жалко стало всего того, что осталось наверху, уважения, почета, привилегий, всего нажитого, добытого и присвоенного. Ладно бы хоть в рай, где компенсировали бы часть утраченного. Но в аду-то наверняка всего этого не будет.
- Но почему собственно в ад? Без согласования с профкомом, без моего наконец согласия... Вы не имеете права!..
- Ха-ха-ха!
- Самоотверженным трудом на благо человечества я заслужил лучшую участь. У меня и награды есть! Я хочу в рай! Я буду жаловаться!
- Ха-ха-ха!
- Я признаю: мы допускали перегибы в атеистической пропаганде. Но ведь не я это начал. И потом мы основывались на данных науки. Это все наука! Черт ее побери! Не мог же я сам все проверять...
- Ха-ха-ха!
- А сейчас мы с пониманием относимся к чувствам верующих.
- Ха-ха-ха!! - Оба спутника смеялись до упаду.
"Что-то не то," - подумал Прыгман. Но не придумав ничего лучшего, отчаянно продолжал:
- Мы передали ряд храмов верующим, разрешили строить новые храмы. Это позволит поднять моральные устои, наполнить людские души... Я верю, что наука исправит свои заблуждения. А вера в Бога станет направляющей силой в жизни каждого человека!
- Ха-ха-ха! А Бога-то... нет! - Огорошили Прыгмана его спутники.
- Как нет? - Голос Прыгмана задрожал. - А как же... Как же тогда...
- А так. Нет и все. Ни Бога, ни рая. А религия - это опиум для народа.
Прыгман вытаращил глаза. А собеседники продолжали:
- Да вы и сами недавно об этом вещали. А теперь завели страну в тупик и хотите вместо мыла и мяса людям сладкую пилюлю подсунуть! Не выйдет, господин хороший! Народ не обманешь! Читали мы о таких, как вы...
И в руках одного из сопровождающих появился... томик, который Прыгман конспектировал еще будучи студентом. Ноги Прыгмана подкосились, глаза закатились. Его поволокли как мешок. Но конвоирам такая ситуация не понравилась. И второй пинок привел Прыгмана в чувство. Несчастный грешник вспомнил об автомобиле, о даче, о четырехкомнатной квартире, которую он недавно выбил для своей немногочисленной семьи. Инстинкт подсказывал, что надо бороться.
- Товарищи! Дорогие мои товарищи! Да ведь о религии мы вспомнили исключительно из гуманных соображений. В порядке плюрализма, так сказать. А в душе я всегда оставался верным ленинцем. Отступление это временное: для того чтобы собраться с силами, перестроить ряды.
Спутники настороженно молчали. Но на Прыгмана это подействовало хуже, чем их смех.
- А что, большая у вас библиотека? - Наконец нашелся Прыгман.
- Нет у нас библиотеки. - Буркнул один из конвоиров.
- Да-да. Конечно. Откуда у вас библиотека... - Прыгман напряг извилины. - А откуда вы тогда знаете?..
- Положено по инструкции.
Родное слово вылилось бальзамом на мятущуюся душу. Но действие бальзама продолжалось недолго.
- Должны же мы знать за что и как жечь грешников в вечном огне.
- Так вы... Что же... Их?!. - Прыгман чуть было не потерял сознание.
- Еще как! Они у нас под особым контролем.
Прыгману очень не хотелось гореть в вечном огне. Даже в компании легендарных личностей. Он понял, что опять сориентировался не в ту сторону.
- Господа! Уважаемые! Видит бо... Тьфу ты! Всем известно, что всю жизнь и здоровье я положил на благо народа. Я добросовестно исполнял инструкции. Но я не вождь, а рядовой исполнитель. А если и были ошибки, то не от злого умысла. Мы ведь ищем, пробуем. И ошибки здесь неизбежны.
"Как же я сразу не догадался! Разве могут быть возвышенные цели у этой дьявольской нечисти! Наверняка, они - любители поиздеваться и напакостить." - Подумал Прыгман и вслух продолжил:
- Мы не отказываемся от западного опыта.
И Прыгмана понесло. Гроза грянула неожиданно.
- Для ваших кооператоров у нас уже бо-ольшой чан приготовлен. И для тех, кто им дал волю...
Прыгман с ужасом понял, что опять промахнулся. Стены тоннеля раскалились. Дача и квартира неотвратимо удалялись. В голове помутнело. В какую сторону еще кинуться, Прыгман не знал, он перепробовал все. Но сдаваться Прыгман не привык. После некоторого раздумья он нашел, что делать: "Надо выведать у них самих!"
- А хорошо ли вам живется, братцы? - Дружелюбно начал Прыгман.
Но "братцы" не ответили.
- А не присесть ли нам, друзья? Поговорить... Куда спешить-то? Вот я, например, совсем не спешу.
- Некогда нам сидеть. Мы на работе.
Прыгман понял, что надо быть ближе к производственной теме.
- А что, хорошая у вас зарплата?
- Нет у нас зарплаты.
- Ну, да. Конечно. Откуда у вас зарплата. - Задумчиво произнес Прыгман. А сам подумал: "Как это так! Без зарплаты? В таких тяжелых условиях? Работа-то, можно сказать, адова!"
- А как у вас с текучестью кадров?
- Нет у нас текучести кадров.
- Ну, конечно. Откуда у вас текучесть кадров. - Нехотя согласился Прыгман. - А если приходит новенький?
- Нет у нас новеньких. Все старенькие!
- Ну, конечно-конечно. Откуда у вас новенькие... А если из стареньких... кто-нибудь... э-э... уми... то есть, выбывает?
- У нас не выбывают!
- Верно-верно... Куда от вас можно выбыть... - И Прыгман поразила неожиданная догадка: - Так вы, что же, э-э-э... бе-бе-бессмертны?!
- В некотором роде... Скромно ответили конвоиры.
- Но это же противоречит науке! - Воскликнул Прыгман, но тут же подумал: "Впрочем какая тут, к черту, наука! Этой нечисти без науки, наверное, даже лучше."
Неожиданно для Прыгмана один из его спутников возмутился:
- Да нашей науке ваша наука и в подметки не годится!
Прыгман тоже хотел возмутиться, но вовремя остановился. Надо было не возмущаться, а радоваться, так как конвоиры невольно показали Прыгману основу, на которой худо-бедно можно строить свои аргументы.
Прыгман не верил в науку и не любил ученых. В них он легко узнавал своих коллег по демагогии. Однако те, наоборот, не желали видеть в Прыгмане равного. У них всегда в запасе был козырный аргумент: ссылка на ученые степени и звания, на науку, которая якобы недоступна простым смертным. Прыгман, конечно, понимал, что эти ссылки столь же пусты как и другие, в том числе его собственные. (Еще хуже было то, что многие из них искренне верили в правильность и полезность своих исследований.) Но крыть было нечем. И Прыгман не раз злился от такого неравенства.
Тем не менее, в данной ситуации научная почва казалась Прыгману гораздо более благоприятной, нежели, религиозная, где он был полный профан.
- Друзья мои! Если ваши познания столь велики, не соизволите ли вы поделиться со мной? Сообщить что-нибудь такое,что неизвестно там наверху?
- Ишь чего захотел! Ха-ха-ха! Так ему и скажи. - Прозвучал грубый ответ.
Прыгмана это не обрадовало. Но ждать легких побед не приходилось.
- А как вы относитесь к теореме Пифагора?
- Никак не относимся. Нам без надобности.
После нескольких "научных" вопросов Прыгман понял, что его спутники не блещут образованием. Если там внизу и есть какая-то наука, то этих двух конвоиров она явно обошла стороной. Ничего полезного Прыгман из них не выудил.
"Надо поискать их личные, эгоистичные интересы." - Решил кандидат на вечные муки.
- Устаете, наверное, на работе. Кормят-то вас хорошо?
- У нас не кормят.
- Ну, в смысле как вы себе добываете на пропитание...
- Мы не добываем. - Упрямо твердили спутники.
Но Прыгман не отставал:
- Но откуда-то вы все равно берете энергию?
- Это не наше дело. Пусть начальство заботится.
- Но какое-то участие вы принимаете?
- Нам достаточно только подумать и мы делаем все. Или почти все. - Нехотя, но с гордостью ответила нечисть.
- Да ну! Как это? Как это? - Удивился Прыгман.
Как нерадивому школьнику, ему назидательно объяснили:
- А вот просто так! Да вы и сами наверняка не знаете, как двигаете своей рукой, какие сложные процессы стоят за тривиальным движением пальца.
Прыгман задумался. "Действительно, много ли мы знаем о себе... Вдруг они в самом деле могут творить чудеса. Если для них все так легко, то, может быть, они не поскупятся на что-нибудь полезное для меня."
- Не верится мне, что у вас большие способности. - Прыгман покачал головой.
Спутники обиженно переглянулись.
- Ну, дайте мне хотя бы стакан воды, - сказал Прыгман, вдруг вспомнив, что у него давно пересохло во рту.
- Вообще-то не положено. - Сказал один из спутников. - Ну, да ладно. - И в его руке появился стакан с прозрачной холодной водой.
Прыгман выпил залпом. На память ему пришла сказка о Коте в сапогах, который уговорил злого волшебника превратиться в мышь.
- Так не могли бы вы сами превратиться во что-нибудь? - С затаенной надеждой поинтересовался Прыгман, стараясь делать безразличный вид.
- А как же! - обрадовались спутники.
И вдруг Прыгман обнаружил, что рядом с ним идут... две дамы весьма завлекательного вида. Впрочем держали мученика также крепко. Прыгман выронил стакан. Неожиданный успех спутал мысли.
- А не могли бы вы превратиться в... э-э... - мучительно соображал Прыгман. Но дамы его опередили:
- И не надейтесь! Знаем мы эти штучки. Как то один старик вот так же уговорил превратиться в... Это вам знать не положено. И сбежал. Через пять тысяч лет его хватились. При инвентаризации.
Прыгман стал экстренно соображать. "Второй раз их, конечно, не проведешь на той же уловке. Но, может быть, что-нибудь подобное? Раз не говорят, скрывают, значит, есть причины. Что же придумал чертов старик?.. Нет, не то... И это не то..." После ряда бесплодных попыток Прыгман понял, что идти придется своим путем.
- Если вам все дается так легко, значит, вы не бегаете по магазинам, не мерзнете от холода, не страдаете от болезней?!
- М-да.
- И вы получаете все, что захотите?..
- Н-да.
- Так у вас же райская жизнь! - Воскликнул Прыгман. А про себя подумал: "А не коммунизм ли это?" В голове опять все перепуталось. Но возникло яркое ощущение скорого обладания чем-то новым и в то же время давно желанным. "Неужели, все, что я узнаю, погибнет вместе со мною? Надо срочно искать их больное место. Не может быть, чтобы у них не было никаких проблем!"
- Зачем же вы возитесь с грешниками, если у вас и так все есть. Зачем вам эта падаль?
- Так положено.
- А зачем тогда выполнять все, так сказать, лично? - Прыгман слегка подергал руками, обвитыми элегантными открытыми ручками, - Пожелали бы мысленно, и дело сделано.
- Это ритуал.
Прыгман удивился, но не подал вида.
- И вам приятен этот ритуал? Не надоели эти грешники?
- Надоели! Ой, как надоели! - Неожиданно запричитали прекрасные спутницы. - Все мрут и мрут! Как мухи! И чем дальше, тем все больше и больше. Прямо девать некуда. Ад-то не резиновый.
"Вот оно что..." - Обрадовался Прыгман. - "Вот где их надо подцепить!"
- Так, может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
- Не положено нам помогать! Мы и так слишком разговорились. Даже думать об этом нельзя. - Спутницы вновь приняли строгий вид, сожалея о проявленных эмоциях. Но дело было сделано.
- А я никому не скажу. Буду нем, как могила. Все останется между нами. - Заверил Прыгман.
- Ну, утешил. - Криво усмехнулась дама справа. - Ваши мысли у нас любой прочитает, коли захочет, причем без вашего желания.
- А вы отпустите меня... обратно... Может тогда никто и не прочитает. А я постараюсь сократить поток поступлений в вашу контору.
- Были уже такие прыткие. Да не по зубам оказалось.
- Да вы меня не знаете. Я ой-как умею уговаривать!
- Ха-ха-ха!
- Я буду бороться за контроль над рождаемостью.
- Ну, эта идея успехом пользоваться не будет. И вообще это не решение проблемы. Так, полумера...
- Тогда я буду выступать за бессмертие человека!
- Где же вы тогда, миленькие, все поместитесь? Ха-ха-ха!
- Так же как вы! По вашему образцу.
- Ха-ха-ха! С таким образцом вас мигом упрячут в сумасшедший дом!
- Да... Хорошо, обойдемся без образца. Можно не концентрировать внимание на конечной цели. Я буду пропагандировать борьбу со старением, с болезнями...
- Чего тут пропагандировать. Ясно, что каждый не прочь бороться со своими болезнями. Ничего от этого не изменится.
- Тогда я подниму общественность на переориентацию науки, производства...
- Да вы хоть одного человека сможете поднять? Ха-ха-ха!
Прыгман оскорбился.
- Дайте мне хотя бы один час, и я сагитирую по крайней мере трех человек на борьбу за переориентацию общества!
Дамы глядели свысока, но их интерес к предложениям Прыгмана был очевиден.
- Может, отпустим его? - Неуверенно сказала дама слева. - Спишем его на потери при транспортировке. А то он мне уже надоел своей глупой болтовней. Поди, и внизу будет всех донимать.
- Тебя саму так спишут!.. Потерять можно руку, ногу. В крайнем случае, голову. Что-то мы все равно должны принести. - Ответила дама справа. - Что бы вы хотели нам оставить в залог? - Обратилась она к Прыгману.
Но Прыгману не понравилась мысль предстать перед знакомыми без туловища иди даже без ноги. Он беспомощно захлопал глазами.
- Ладно, мы посоветуемся с товарищами. - Сказали дамы.
Все остановились и замолчали. По выражению лиц прекрасных спутниц Прыгман, понял, что решается нечто важное. Сначала, как ему показалось, дамы с кем-то бранились, потом - получали взбучку. С кислым выражением одна из них наконец сказала:
- Мы не можем вам что-либо обещать. Единственное, что в наших силах, дать вам время до полуночи. Если сумеете сагитировать хотя бы одного человека, то мы сможем еще раз попросить за вас. Если нет, то не обессудьте.
Прыгман чуть не запрыгал от радости. Программа-минимум была выполнена. Главное вернуться в родную стихию, а там уже он найдет, за что зацепиться.
* * *
Прыгман медленно открыл глаза и поводил ими из стороны в сторону. "Задремал, кажется... А время-то, Бог ты мой, десятый час! А дел-то, дел-то еще..."
Прыгман попытался встать, но почувствовал, что ноги его страшно отяжелели, точно он прошагал целый день, а руки как будто побывали в кандалах. Он оглядел себя и увидел на рукавах следы помады и клочья засаленных коричневых волос. Недавний сон вспомнился во всей его неприглядности...
"Неужели правда?! Да нет же, не может быть... Надо же такому присниться."
Прыгман застыл в оцепенении, вспоминая детали недавнего кошмара.
"Что же делать? Что делать? Да меня примут за сумасшедшего, если я начну сейчас агитировать народ... Нет! Это все сон!"
Он пощупал жесткие коричневые клочья, потом попробовал на вкус.
- Тьфу! Какая гадость! И где это ко мне прилипло. Вроде на встрече были почти интеллигентные люди. Так мне кажется...
Прыгман покрутил руками.
"Вроде как в автобусе целый час давили. А ведь из культурного места вышел... Неужели, правда?"
"Впрочем, идея не так уж и глупа. Можно ведь издалека, осторожненько, с индивидуальным подходом. Может быть, кто и клюнет... В конце концов я немного потеряю, если пообщаюсь с народом. Это очень даже модно. Даже рекомендуют..."
"Нет-нет! Мне, кажется, надо к психиатру. Переутомление и все такое. Всего отдаю себя людям. Ничего не осталось..."
"А идея даже очень неплоха. Человеку трудно без общего или своего личного бога, ему нужно во что-то верить, кому-то молиться. Так пусть верит в науку и молится за бессмертие не только души, но и тела. Не может быть, чтобы никто не клюнул..."
"Ой, точно лечиться надо..."
"И потом я не несу никакой личной ответственности. Я за мир, за жизнь, за счастье людей. Мое намерение - вполне благое и ничуть не противоречит чаяниям простых людей. А если все пойдет наперекосяк, то нетрудно все свалить на исполнителей, на отдельные просчеты и, разумеется, на объективные трудности. Не осилит наука это дело, - значит, не достигла она еще нужного уровня. Но обязательно достигнет. Ну, не получилось сегодня - получится завтра. Когда-нибудь все равно получится. Дело-то - новое. Так можно оправдываться аж лет 20-30, не менее. А там хоть трава не расти. Будет видно... Так что идея заманчивая, можно даже сказать, революционная. Попробовать ее все равно надо. А если это был не сон, тем более надо торопиться. Время пошло!.."
Взгляд Прыгмана заскользил по редеющему потоку прохожих и остановился на бабусе, которая пыталась перелезть через ограждение проезжей части, хотя переход был буквально в двух шагах. Бабуся лежала на перилах, левая нога касалась тротуара, а правая судорожно подыскивала точку опоры. Чтобы перекатиться, надо было оттолкнуться левой ногой. Но комплекция бабуси не позволяла разглядеть одновременно все детали этого процесса.
"Вот человек, которому необходима моя душеспасительная идея. Человек она явно ищущий. И я помогу ей найти точку опоры!" Прыгман решительно подошел и бесцеремонно перекатил бабусю. Она вскрикнула от неожиданности, но почувствовав твердую почву, обрадовалась.
- Спасибо, милок. Дай Бог тебе здоровья. - Она уже хотела уйти, но Прыгман остановил ее.
- Куда спешите, бабушка?
- Талоны еще надо получить. На сахар... и на водку... Извини, милок, некогда.
- Господи! Да зачем вам водка?
- Положено. Вот и получаю. А то вдруг не хватит.
- У вас, наверное, и других дел много. Хотелось бы, наверное, еще много сделать в жизни?
- А как же! Соседская кошка совсем распустилась. Так и норовит напакостить в коридоре. Совсем не знаю что с ней делать. Так что извини, побегу...
- Да-нет. Я о людях, в смысле общественных дел.
- А! Это про места общественного пользования? Да-да. Вот у нас какая неприятность...
- Да нет же! Я о детях, т.е. о внуках ваших. Поди, души в них не чаете?
- Внуки мои давно выросли. Норовят последнее стащить. А я им не нужна. Никому не нужна. Видно, отжила свое. Пора другим место уступить.
- Но здоровье-то вам бы не помешало. Наверное, не прочь еще побегать, посудачить?
- Во врачей я давно уже не верю. Сама лечусь. Ну, извини, милок. Прощай!
- Да постойте же! Я бы мог за вас попросить. - Прыгман ткнул пальцем в небо, выдвинув таким образом последний аргумент.
- Спасибо. Я и сама попрошу. У меня и иконка есть. В Бога не верую, но на всякий случай молюсь. Ну, извини, талоны ждут...
- Черт побери! Сдались вам эти талоны! Надо шире мыслить, шире... О боге, об обществе, о бессмертии...
- Бог далеко. Сколько о нем ни думай, еще неизвестно, чем он отблагодарит. А талоны-то - вот они! Почти рядом. Подходи и бери... - Бабуся решительно двинулась поперек проезжей части, повторяя на ходу: - Подходи и бери, подходи и бери.
Прыгман остался в растерянности. "Какая глупая бабуленция! Совсем из ума выжила... Н-нет... Надо кого-нибудь помоложе."
Мимо пропорхала молоденькая девушка. "Куда, куда летит это прекрасное виденье? Вот человек действительно ищущий, жаждущий жить!"
Прыгман, пыхтя, засеменил за виденьем. Его вид развеселил юное создание.
- Какой вы смешной, право!
Не давая девушке опомниться и возразить, Прыгман стал спешно излагать свои взгляды: от утрате общественных идеалов, о падении нравов, о том, что именно молодые должны поднять новое знамя. Поначалу девушка слушала с интересом, периодически заливаясь звонким смехом. Но вскоре ей это наскучило и она грубо сказала:
- Да какое мне дело до всего этого! Надо брать от жизни все, пока я молода и красива! А что будет, то будет.
Прыгман по инерции добавил, что будет решена проблема с рождаемостью, что вволю будут все удобства, поскольку новых ртов появляться не будет.
- А что мне делать с ним? - Девушка похлопала себя по слегка округлившемуся животику. Она залилась зажигательным смехом и попорхала дальше.
Прыгман открыл рот. А девушка растворилась в сумерках. "Какая легкомысленная особа!" - Злобно прошептал Прыгман. - "С такими построишь новое общество..." Взгляд Прыгмана вновь заскользил вокруг в поисках нового объекта. От женщины с тремя детьми он предусмотрительно отошел подальше. "Нет, здесь нужен серьезный человек. И обязательно мужик!"
Из-за угла показался подтянутый мужчина с волевым лицом. Прыгман начал издалека: о сложной обстановке в стране и мире, об ответственности перед будущим, о борьбе за мир, за счастье каждого человека. Его новый знакомый говорил мало, отрывисто, но откликался живо. Но когда Прыгман сказал, что все постоянно должны помнить о смерти, его спутник резко остановился.
- Позвольте! Это что же будет, если мои солдаты перед боем будут думать только о смерти!
Прыгман понял, что перед ним - военный, и спор с ним мало перспективен.
- Вы что, гражданин, баптист? Или кто там еще... Я ведь могу и в комендатуру!..
Прыгман бросился прочь "Ну, и нарвался!" Он долго не мог отдышаться. "Нет, так нельзя. Надо очень тщательно выбирать." После придирчивых прикидок Прыгман остановился на щуплом высоком молодом человеке в очках и с тетрадками подмышкой.
- Куда спешите, молодой человек?
- Да вот, конспектами надо обменяться. Экзамен завтра.
- А что так, на ночь глядя? Завтра бы утречком и обменялись.
- Да вы что? Завтра эти конспекты уже никому не нужны будут. Я же говорю: экзамен завтра. Мне еще всю ночь готовиться.
- А-а... - промычал Прыгман, соображая, на чем бы ему здесь сыграть. И подумал: "Сколько сил и времени человек тратит на учебу в своей столь короткой жизни! А получив огромный опыт и знания, отправляется туда, откуда, к сожалению, не возвращаются. А потом кого-то заново надо учить всему тому же, чтобы он аналогично унес все в могилу. А если бы человек жил вечно, как те неученые черти, то вся эта бесконечная учеба была бы ни к чему. Один раз как-нибудь обучили бы всех и все! Все учебные заведения можно закрывать. Сколько средств съэкономится!"
- Да-да, учеба - трудное время. - Наконец сказал Прыгман.
- Еще бы! - Согласился студент.
- Устаете, наверное?
- А как же! Знаете, сколько сейчас требуют. Знаний-то все больше становится. Вот на нас все валят и валят.
- Верно. По-моему, вузы безнадежно устарели. Закрыть их надо. Из гуманных соображений. И конец всем мучениям.
Студент не ожидал такого поворота.
- Но это не такие уж плохие годы. - Сказал он осторожно.
- Не оправдывайте, молодой человек, нашу отсталость. Все, все будем менять!
Студент не на шутку заволновался. Вдруг и в самом деле этот представительный мужчина обладает достаточной властью?
- Да что вы, что вы! Это же самое счастливое время. Мы очень рады учиться. Знаете, как у нас здорово! Как это поется, от сессии до сессии живут студенты весело... То есть нет, это не то... Но все равно очень хорошо. А когда придется работать на заводе, это же тоска зеленая: торчать целый день на работе, потом по магазинам и домашние заботы, никакого просвета. Нет, нет... Вы уж ничего не меняйте. Пожалуйста. Мне даже нравится всю ночь читать учебник. Затем после сессии, у-у, что будет! Ну вы извините, у меня еще дел по горло. А то влепят завтра пару, будет тогда у-у...
И студент испарился, как будто его и не было. Прыгман остался огорченный и растерянный. "Нет, надо все-таки солидного человека. Ну ее, эту молодежь. Сегодняшним днем живет. Не верит, что у них тоже будет старость." После еще более придирчивых прикидок Прыгман остановился на грузном мужчине в очках. Не теряя времени, он заговорил об ужасах старения, о болезнях, о смерти.
Попутчик почему-то нисколько не удивился:
- Всю жизнь я отдаю борьбе за здоровье человека. И отдам всю без остатка.
Прыгман обрадовался и недолго думая сказал, что в скором будущем люди будут абсолютно здоровы и практически бессмертны. Собеседник этого явно не ожидал.
- Позвольте! А кого же я тогда буду лечить? - Удивился грузный гражданин.
Это был врач.
- Вы будете заниматься чем-нибудь другим. Или просто будете отдыхать. - Быстро нашелся Прыгман, не придав значения вопросу врача. Но того задело за живое.
- Но я больше ничего не умею. Как же я смогу отдавать себя людям?!
Тут и до Прыгмана дошло, что объект он выбрал неудачный. Врач тем временем пошел в наступление, как будто у него отобрали любимую игрушку:
- Может, я ошибаюсь, может, это не мое дело, но должен вам сказать, что болезни нельзя рассматривать только как наказание или стихийное бедствие. В некотором роде это часть самого человека. Как бы второе Я. Болезни определяют образ жизни человека, его привычки, индивидуальность, если хотите. Стоит мне определить диагноз у какого-нибудь больного, и я сразу представляю, как он живет, чем питается, где бывает, о чем говорит, о чем мечтает, на что надеется.
- Да ну... - Удивился Прыгман.
- Да-да. Отнимите у человека его болезни, и это будет совсем другой человек. Уверяю вас. Вылечите полностью какую-нибудь бабушку, и она не будет знать, куда себя девать, чем заняться, о чем говорить! Нет, я не защищаю болезни. Я добросовестно с ними борюсь. И все должны бороться. Тогда человек при деле, ему некогда отвлекаться на всякую ерунду. А кто здоров и молод, тот что делает?
- Действительно, что? - Заинтересовался необычными взглядами Прыгман.
- А вот что! Идет буянить, все громить и ломать, портить жизнь другим. Отсутствие болезней приводит человека в опасное неустойчивое состояние. Не случайно поэтому молодежь специально подрывает свое здоровье пьянкой, курением, наркотиками и разными излишествами. И только когда они приобретают достаточный набор болезней, тогда они приходят в душевное равновесие, находят покой и свое место в жизни.
- Может, вы и смерть оправдаете? - С иронией спросил Прыгман.
- А что! Нет, я, конечно, против смерти. Я всю жизнь отдам! Но с другой стороны... Угроза смерти, можно сказать, дисциплинирует человека, заставляет его думать, оценивать, выбирать. Представляете, что мог бы натворить человек, который точно знает, что не умрет, скажем, в ближайшие десять лет? Да он бы всюду лез и испортил бы жизнь тысячам других людей.
- Но мы не допустим такого неравенства. - Осторожно возразил Прыгман.
- Тогда будет еще хуже. Если все будут здоровы и бессмертны, то им вообще не о чем будет думать, поскольку им ничего не грозит. Это будет стадо скотов. Человечество неизбежно выродится и погибнет не физически, а нравственно. Сначала сравняется с обезьянами, потом с медведями, зайцами. Люди превратятся в насекомых и так далее до амеб и вирусов. Потому что именно смерть заставляет все живое жить и совершенствоваться. Вот так, дорогой товарищ. Смерть отсеивает все гнилое, несовершенное. А оставляет все самое лучшее. Это же двигатель прогресса! А вы хотите этот двигатель остановить.
- М-да... - Сказал Прыгман и загрустил. Он понимал, что врач, конечно же, не прав. Но нужные аргументы сразу почему-то не нашлись. И потом, спорить было явно бесполезно. Интересы врача, хоть и бескорыстные наполовину, были очевидны. Если бы Прыгману удалось сказать что-то умное, то врач все равно не отказался бы от своего насиженного места со своим удобным взглядом на жизнь.
Холодно попрощавшись с торжествующим врачом, Прыгман поплелся дальше. Он внимательно вглядывался в лица прохожих. Наконец, ему приглянулась строгая женщина средних лет.
- Вы случайно не врач? - Заблаговременно поинтересовался Прыгман.
- Нет. Но если вам плохо, то я вызову скорую.
- Нет-нет. Не надо скорую. Но помочь вы действительно мне можете.
Женщина поглядела с участием. И Прыгман продолжал:
- Теперь так трудно найти взаимопонимание. Все в жизни меняется. Люди с трудом воспринимают все новое.
- Да-да. Детей так трудно стало учить.
"Учительница!" - Догадался Прыгман. Он хотел рассказать, что в будущем, наверное, не надо будет никого учить, и учителя смогут наконец-то отдохнуть от своего каторжного труда. Но тут же он представил, как возмущенная учительница спросит: "А кого я тогда буду учить! Ведь я больше ничего не умею делать!" Потом она заявит, что отсутствие знаний - это чуть ли не двигатель прогресса, что безграмотность дисциплинирует человека, заставляет его искать, изучать, пробовать, что учеба отвлекает от шалостей, от проституции и, Бог еще знает, от каких напастей.
Прыгман взглянул на часы, неожиданно сорвался и побежал. Вскоре он вконец запыхался и плюхнулся на скамейку. Рядом развалился какой-то тип с небритым лицом. "А чем черт не шутит. - Подумал Прыгман. - Надоела мне эта гнилая интеллигенция."
Вскоре он выяснил, что его сосед нигде не работает. Временно, конечно. Небритый тип охотно слушал и со всем соглашался. Но Прыгману показалось, что слова его не доходят до цели. Тип очнулся только тогда, когда Прыгман заявил, что для порядка в обществе нужна новая религия.
- Вот моя религия! - Заорал на всю улицу собеседник и достал из-за пазухи бутылку. - Выпьем, друг!
- Позвольте, но...
- Так ты меня не уважаешь? - Тип грозно надвинулся.
Прыгман еле унес ноги.
"Эк, меня угораздило! Ну что за невезение! Нет, мне нужен человек тихий, скромный..."
На улице показалась маленькая толстая женщина интеллигентного вида, но немного с туповатым выражением лица. Прыгман сразу выяснил, где она работает, хотя женщина не очень была расположена к разговору с незнакомым мужчиной. Оказалось: на фабрике одежды. Это обнадеживало.
Женщина с большим трудом воспринимала речи Прыгмана, но самоотверженно пыталась что-либо понять и даже выработать свою позицию. И это ей удалось, когда Прыгман заявил, что все люди будут одного возраста, и, следовательно, одежду для них будет шить легко.
Женщина оказалась модельером детской одежды, причем самозабвенно влюбленным в свое дело, которому она отдавала всю свою нерастраченную энергию. В результате прыгмановское красноречие опять оказалось напрасным.
Следующим Прыгману встретился юрист. Не чувствуя подвоха, Прыгман начал обстоятельный рассказ, стараясь перемежать его юридическими терминами. Профессионал в свою очередь умело задал серию вопросов и выяснил следующее. Раз все будут молоды и бессмертны, то не будет дел, связанных с рождением, с наследством, с установлением отцовства, с лишением родительских прав и т.д. Вероятно, не будет браков, а значит, и разводов. Если люди станут хозяевами своих потребностей, то им нечего будет делить, нечего будет отнимать друг у друга. Большинство преступлений, если не все, потеряет смысл.
После таких вопросов Прыгман сообразил, что юрист тоже останется безработным, и на его участие можно не рассчитывать. Прыгман был в отчаянии. Стрелки часов неумолимо приближались к двенадцати.
Следующий кандидат поражал изысканностью одежды, но упорно не хотел называть свою профессию. Это заинтриговало Прыгмана. Собеседник охотно откликался на философствование. И даже рассказал несколько анекдотов про покойников. Обнаружив в Прыгмане родственную душу, он наконец признался, что работает на кладбище. Прыгман пришел в ужас.
После столь неудачной попытки он стал дотошно выспрашивать, чем занимаются встречающиеся ему прохожие. Один из них сказал:
- Литератор... Аполлон Пыжиков.
Прыгман сообразил, что это как раз то, что может всколыхнуть общественное мнение. И с жадностью ухватился за попавшую ему в руки соломинку. Приноравливаясь к специфике ситуации, Прыгман стал рассказывать все, что случилось с ним за прошедший день. Пыжиков слушал с кислой миной. Но постепенно его писательское нутро начало разгораться. "Он, конечно, чокнутый. Но материал на всякий случай надо оприходовать." - Подумал литератор.
Прыгман закончил с историей вопроса и принялся расписывать, какой богатый материал идет в руки Пыжикова. Он стал требовать, ни много, ни мало, чтобы его новый знакомый написал грандиозную эпопею. Пыжикова это сначала удивило, но постепенно он и сам стал предлагать канву будущего произведения.
- Ладно, попробую! Ну, скажем, это будет грандиозный конфликт и кровавая битва между обычными людьми и бессмертными, в которой неумолимый рок уничтожит и тех, и других! Ну, каково? - Зажигательно спросил Пыжиков.
Прыгман опешил:
- А кто же тогда останется?? Нет, так нельзя...
- Ну, ладно. Пусть погибнут только бессмертные. - Снизошел Пыжиков. И после некоторого замешательства спросил: - Как по-вашему, бессмертные могут умереть?
Прыгман задумался над неожиданной постановкой вопроса. Вопрос оказался на засыпку.
- Не в этом дело. Зачем все начинать, если мы уничтожим именно то, к чему стремились, т.е. бессмертных? - Увильнул Прыгман.
- Ладно. Уничтожим тех, кого проще. - Согласился Пыжиков. Но немного погодя, сам себе возразил: - Как-то недемократично получается, негуманно. Не в духе современности. Давайте устроим для них интернат, в котором они будут спокойно доживать на доходы от разных теле- и радиомарафонов. Хотя нет... Кто же это будет читать! Нужен конфликт! Завязка... Как же нам это дело завязать? Нет, давайте поработаем над главным героем. Скажем, это будет гениальный одиночка, подаривший миру величайшее открытие.
Прыгман обрадовался. А Пыжиков продолжал:
- А сам он при этом гибнет в ужасных муках!
Радость Прыгмана пропала.
- Нехорошо, если открытие будет связано с такими неприятностями. Вам не кажется, что это не вдохновит настоящих гениальных одиночек?
- Но такова правда жизни. Я-то знаю эту схему: хочешь дать жизнь другим - погибай сам!
- Нет. - Заметил Прыгман. - Наверное, вы правы в смысле правды жизни. Но тут особый случай. Ведь если наш гений изобрел эликсир жизни, то логично ли ему после этого умирать, да еще в ужасных муках?
- А что такого? Перепутал склянки, и - с концом! Как раз так в жизни и бывает.
- Нет, нет. Пусть пьет свое лекарство, и дело в шляпе. Не надо слишком случайных событий.
- Ну не надо - так не надо. Тогда пусть он работает в большом коллективе. Так даже демократичнее будет. Недруги мешают ему, пишут анонимки, подливают в реактивы мочу... Нет, пожалуй, хватит и воды. В общем, наш герой упорно идет к цели. И когда препарат почти готов, коллеги отравляют нашего гения этим полуфабрикатом и успешно завершают его дело.
- Эх! Нельзя ли как-нибудь без эксцессов?
- Нельзя. - Уверенно сообщил Пыжиков. - Читать не будут.
- Все равно, мне не нравится. Как это выходит: коллеги писали на него анонимки, а потом берутся за его же работу?
- Ну это же элементарно! Коллектив мы разделим на две, нет, лучше на три-четыре группировки, которые ведут непримиримую борьбу! Каково? А?
Прыгман скис.
- Да та ли это борьба, которая вдохновит читателей на великие свершения?
- М-да... Над этим еще можно поработать. Давайте сделаем упор на внутренний мир нашего героя. Покажем, как созревала в нем великая идея. Отразим, так сказать, его душевные порывы. Скажем, с детства у него были припадки и панический страх перед смертью.
- А нельзя ли без припадков?
- Можно, конечно. Значит, так... У него было много-много родственников. Пусть сто, нет, лучше двести. И все они умирают...
- Что, все сразу?
- Ну да. На семейном празднике отравились спиртом, украденным на родном предприятии. Впрочем, можно и постепенно: от продуктов, зараженных радиацией и заботливо выращенных родным совхозом.
- Почему тогда выжил наш гений?
- А он тогда еще был непьющий. И вообще проводил голодовку за права человека. Потому и выжил. Так мы попутно будем пропагандировать здоровый образ жизни и права человека не забудем.
- Ладно, черт с ними. Пусть умирают. - Согласился Прыгман.
- Ну да. Итак, наш будущий ученый остается один. А потрясения от кладбищенских церемоний переворачивают его внутренний мир, и таким образом он с детства находит свое призвание...
Прыгману опять не понравилось.
- Почему так мрачно?
- Да ведь тема такая. Вы сами говорили. Кто же нам поверит, что он сделал открытие от роскошной жизни, от помощи могущественных покровителей? Так не бывает. Я же знаю. Хорошо работают те, кого постоянно обделяют или у кого вообще все отобрано. А у кого все есть, тому работать ни к чему. Впрочем, я и сам чувствую, что в гибель такого количества родственников нам не очень поверят. Ладно, пусть страх у него будет врожденным. Например, достался ему от родителей-алкоголиков...
- Вы уверены, что со страху можно сделать большое открытие? - Засомневался Прыгман.
- М-да... Герой у нас получается слишком трусливый... Ладно, оставим его пока в покое. Если не ясно, как подойти к бессмертию, то давайте опишем хотя бы преимущества этого бессмертия. Чем по-вашему должны заниматься эти ваши бессмертные?
- Э-э-э... Наверное, служить людям.
- Ну-ну. Подробнее.
Прыгман стал соображать, чем бы могли заниматься его знакомые черти. Но не нашел ничего подходящего для земной жизни. Затем он стал вспоминать всевозможные профессии, кроме тех, с представителями которых он успел недавно поговорить. И с ужасом понял, что делать в обществе бессмертных будет практически нечего. А безделье, как он всегда подчеркивал, разлагающе действуют на душу и тело. Разве что стихи им придется сочинять. Но о чем? О погоде? А важна ли для них будет погода? Наверное, как рыбам зонтик.
Прыгман в растерянности развел руками.
- Ну как же так! Вы сами ничего не знаете. Чему же вы хотите учить читателей?
- Видите ли, я надеялся, что мы с вами только поставим проблему, а решать ее будут другие. - Оправдался Прыгман.
- Как же вы собираетесь ее ставить, если вы вообще ни бум-бум. А я с вашими чертями не беседовал, и вообще, я туда пока не собираюсь.
Прыгман в отчаянии предложил:
- Пусть они переделывают Солнечную систему и Галактику. Чтобы на Марсе яблони цвели.
- А вы уверены, что им так нужны яблоки? Ну, сделают они из Марса вторую Землю. А какая им нужна Земля? Вы знаете? Может, наоборот, из Земли надо сделать второй Марс?
Прыгман молчал.
- И зачем им вообще Марс и Галактика. У них что, жилищный кризис?
И Пыжиков с Прыгманом поняли, что материала не наберется ни на эпопею, ни даже на маленький рассказ. Разве что на анекдот.
Они попрощались, пообещав встретиться, но своих координат друг другу не оставили.
Прыгман задумался. "Нескладно как-то получается... А действительно, смертны ли бессмертные?" Прыгман стал вспоминать древнегреческую мифологию и русские народные сказки, Свифта и Маркса, а также все имеющее отношение к этому парадоксальному вопросу. Больше всего его заинтересовала ситуация, когда бессмертие является проклятьем, т.е. от него нельзя избавиться, оно не избавляет от старости и недугов, не дает никаких преимуществ перед обычными людьми. Вдруг так и получится, может быть, даже случайно, непреднамеренно?
А что если такого вынужденно-бессмертного не поить и не кормить? Откуда он будет черпать энергию? Этот вопрос еще более озадачил Прыгмана. Он взглянул на часы и похолодел. До двенадцати оставалось всего минут десять.
Прыгман забегал по совершенно пустым улицам. Он был в отчаянии. Наконец, в подворотне он заметил неподвижную фигуру и с последней надеждой бросился к ней. Фигура явно не хотела вступать в контакт.
- На деле я... Иди, папаша, своей дорогой. По-хорошему прошу.
Прыгман тем не менее начал душеспасительные речи. Фигура только озиралась и молчала.
- Ну так ведь? - Периодически спрашивал Прыгман.
- Так. - Наконец выдавила из себя фигура.
- Но я не чувствую, что вы поняли. - Наседал Прыгман.
Вдруг вдали завыла сирена. В конце улицы показалась милицейская машина. Фигура свистнула и бросилась в сторону. Но Прыгман успел схватить ее за рукав, чтобы закончить свое повествование.
Где-то часы начали пробивать полночь.
В этот момент в руке фигуры что-то блеснуло. Фигура резко дернулась и бросилась бежать.
Прыгман ничего не успел понять и стал медленно оседать.
И тут две пары сильных рук подхватили его и потащили куда-то вниз.
1990г. Н.В.Невесенко
Итак, встреча прошла тяжело. В изнеможении Прыгман опустился на скамейку в скверике. Но только он прикрыл глаза, как почувствовал, что две пары сильных рук подхватили его и поволокли куда-то вниз.
- Товарищи! Товарищи! Что за безобразие! Куда вы меня тащите! Вы не имеете права...
Кругом было темно... И тихо...
- Помогите! Это не законно! Спасите! А-а! - Завизжал Прыгман и попытался вырваться.
Но держали его крепко.
- Не извольте беспокоиться, товарищ Прыгман. Все законно. - Голос был твердый и спокойный, даже немного ленивый.
Прыгман понял, что это не случайные грабители. Немного успокоившись, он стал озираться по сторонам. Но было так темно, что разобрать ничего было нельзя. Только четыре красных огонька неизменно плыли рядом. Прыгман вгляделся в огоньки, а огоньки... вгляделись в Прыгмана. Это были глаза конвоиров. Внутри у Прыгмана все похолодело.
- А-а! У меня семья, дети... По какому праву? Куда вы меня тащите?
- В ад. - Брезгливо ответил один из спутников.
- Что-что? Товарищи, не шутите... У меня сердце... Мы же интеллигентные люди...
И тут Прыгман почувствовал, что руки "интеллигентных людей" покрыты засаленной свалявшейся шерстью. Прыгман опять затрепыхался. Но получил чувствительный пинок сзади. Это привело в порядок его мысли.
- Ну, хорошо. В ад, так в ад. - Без энтузиазма согласился Прыгман. - А что это за организация? От какого ведомства?
- От преисподнего... ведомства... Ха-ха-ха! - Грубо засмеялся один из сопровождающих.
Прыгману стало не по себе. И он замолчал. Временно, конечно.
Стены тоннеля постепенно светлели. Становилось жарко. Сомнения уходили вместе с мраком. Ужасная действительность начала проявляться с кисточек, которыми были украшены... хвосты конвоиров. Эти пижонские кисточки никак не укладывались в голове Прыгмана рядом с заученными догмами. Ему не жалко было расстаться с абстрактным материализмом. Зато страшно жалко стало всего того, что осталось наверху, уважения, почета, привилегий, всего нажитого, добытого и присвоенного. Ладно бы хоть в рай, где компенсировали бы часть утраченного. Но в аду-то наверняка всего этого не будет.
- Но почему собственно в ад? Без согласования с профкомом, без моего наконец согласия... Вы не имеете права!..
- Ха-ха-ха!
- Самоотверженным трудом на благо человечества я заслужил лучшую участь. У меня и награды есть! Я хочу в рай! Я буду жаловаться!
- Ха-ха-ха!
- Я признаю: мы допускали перегибы в атеистической пропаганде. Но ведь не я это начал. И потом мы основывались на данных науки. Это все наука! Черт ее побери! Не мог же я сам все проверять...
- Ха-ха-ха!
- А сейчас мы с пониманием относимся к чувствам верующих.
- Ха-ха-ха!! - Оба спутника смеялись до упаду.
"Что-то не то," - подумал Прыгман. Но не придумав ничего лучшего, отчаянно продолжал:
- Мы передали ряд храмов верующим, разрешили строить новые храмы. Это позволит поднять моральные устои, наполнить людские души... Я верю, что наука исправит свои заблуждения. А вера в Бога станет направляющей силой в жизни каждого человека!
- Ха-ха-ха! А Бога-то... нет! - Огорошили Прыгмана его спутники.
- Как нет? - Голос Прыгмана задрожал. - А как же... Как же тогда...
- А так. Нет и все. Ни Бога, ни рая. А религия - это опиум для народа.
Прыгман вытаращил глаза. А собеседники продолжали:
- Да вы и сами недавно об этом вещали. А теперь завели страну в тупик и хотите вместо мыла и мяса людям сладкую пилюлю подсунуть! Не выйдет, господин хороший! Народ не обманешь! Читали мы о таких, как вы...
И в руках одного из сопровождающих появился... томик, который Прыгман конспектировал еще будучи студентом. Ноги Прыгмана подкосились, глаза закатились. Его поволокли как мешок. Но конвоирам такая ситуация не понравилась. И второй пинок привел Прыгмана в чувство. Несчастный грешник вспомнил об автомобиле, о даче, о четырехкомнатной квартире, которую он недавно выбил для своей немногочисленной семьи. Инстинкт подсказывал, что надо бороться.
- Товарищи! Дорогие мои товарищи! Да ведь о религии мы вспомнили исключительно из гуманных соображений. В порядке плюрализма, так сказать. А в душе я всегда оставался верным ленинцем. Отступление это временное: для того чтобы собраться с силами, перестроить ряды.
Спутники настороженно молчали. Но на Прыгмана это подействовало хуже, чем их смех.
- А что, большая у вас библиотека? - Наконец нашелся Прыгман.
- Нет у нас библиотеки. - Буркнул один из конвоиров.
- Да-да. Конечно. Откуда у вас библиотека... - Прыгман напряг извилины. - А откуда вы тогда знаете?..
- Положено по инструкции.
Родное слово вылилось бальзамом на мятущуюся душу. Но действие бальзама продолжалось недолго.
- Должны же мы знать за что и как жечь грешников в вечном огне.
- Так вы... Что же... Их?!. - Прыгман чуть было не потерял сознание.
- Еще как! Они у нас под особым контролем.
Прыгману очень не хотелось гореть в вечном огне. Даже в компании легендарных личностей. Он понял, что опять сориентировался не в ту сторону.
- Господа! Уважаемые! Видит бо... Тьфу ты! Всем известно, что всю жизнь и здоровье я положил на благо народа. Я добросовестно исполнял инструкции. Но я не вождь, а рядовой исполнитель. А если и были ошибки, то не от злого умысла. Мы ведь ищем, пробуем. И ошибки здесь неизбежны.
"Как же я сразу не догадался! Разве могут быть возвышенные цели у этой дьявольской нечисти! Наверняка, они - любители поиздеваться и напакостить." - Подумал Прыгман и вслух продолжил:
- Мы не отказываемся от западного опыта.
И Прыгмана понесло. Гроза грянула неожиданно.
- Для ваших кооператоров у нас уже бо-ольшой чан приготовлен. И для тех, кто им дал волю...
Прыгман с ужасом понял, что опять промахнулся. Стены тоннеля раскалились. Дача и квартира неотвратимо удалялись. В голове помутнело. В какую сторону еще кинуться, Прыгман не знал, он перепробовал все. Но сдаваться Прыгман не привык. После некоторого раздумья он нашел, что делать: "Надо выведать у них самих!"
- А хорошо ли вам живется, братцы? - Дружелюбно начал Прыгман.
Но "братцы" не ответили.
- А не присесть ли нам, друзья? Поговорить... Куда спешить-то? Вот я, например, совсем не спешу.
- Некогда нам сидеть. Мы на работе.
Прыгман понял, что надо быть ближе к производственной теме.
- А что, хорошая у вас зарплата?
- Нет у нас зарплаты.
- Ну, да. Конечно. Откуда у вас зарплата. - Задумчиво произнес Прыгман. А сам подумал: "Как это так! Без зарплаты? В таких тяжелых условиях? Работа-то, можно сказать, адова!"
- А как у вас с текучестью кадров?
- Нет у нас текучести кадров.
- Ну, конечно. Откуда у вас текучесть кадров. - Нехотя согласился Прыгман. - А если приходит новенький?
- Нет у нас новеньких. Все старенькие!
- Ну, конечно-конечно. Откуда у вас новенькие... А если из стареньких... кто-нибудь... э-э... уми... то есть, выбывает?
- У нас не выбывают!
- Верно-верно... Куда от вас можно выбыть... - И Прыгман поразила неожиданная догадка: - Так вы, что же, э-э-э... бе-бе-бессмертны?!
- В некотором роде... Скромно ответили конвоиры.
- Но это же противоречит науке! - Воскликнул Прыгман, но тут же подумал: "Впрочем какая тут, к черту, наука! Этой нечисти без науки, наверное, даже лучше."
Неожиданно для Прыгмана один из его спутников возмутился:
- Да нашей науке ваша наука и в подметки не годится!
Прыгман тоже хотел возмутиться, но вовремя остановился. Надо было не возмущаться, а радоваться, так как конвоиры невольно показали Прыгману основу, на которой худо-бедно можно строить свои аргументы.
Прыгман не верил в науку и не любил ученых. В них он легко узнавал своих коллег по демагогии. Однако те, наоборот, не желали видеть в Прыгмане равного. У них всегда в запасе был козырный аргумент: ссылка на ученые степени и звания, на науку, которая якобы недоступна простым смертным. Прыгман, конечно, понимал, что эти ссылки столь же пусты как и другие, в том числе его собственные. (Еще хуже было то, что многие из них искренне верили в правильность и полезность своих исследований.) Но крыть было нечем. И Прыгман не раз злился от такого неравенства.
Тем не менее, в данной ситуации научная почва казалась Прыгману гораздо более благоприятной, нежели, религиозная, где он был полный профан.
- Друзья мои! Если ваши познания столь велики, не соизволите ли вы поделиться со мной? Сообщить что-нибудь такое,что неизвестно там наверху?
- Ишь чего захотел! Ха-ха-ха! Так ему и скажи. - Прозвучал грубый ответ.
Прыгмана это не обрадовало. Но ждать легких побед не приходилось.
- А как вы относитесь к теореме Пифагора?
- Никак не относимся. Нам без надобности.
После нескольких "научных" вопросов Прыгман понял, что его спутники не блещут образованием. Если там внизу и есть какая-то наука, то этих двух конвоиров она явно обошла стороной. Ничего полезного Прыгман из них не выудил.
"Надо поискать их личные, эгоистичные интересы." - Решил кандидат на вечные муки.
- Устаете, наверное, на работе. Кормят-то вас хорошо?
- У нас не кормят.
- Ну, в смысле как вы себе добываете на пропитание...
- Мы не добываем. - Упрямо твердили спутники.
Но Прыгман не отставал:
- Но откуда-то вы все равно берете энергию?
- Это не наше дело. Пусть начальство заботится.
- Но какое-то участие вы принимаете?
- Нам достаточно только подумать и мы делаем все. Или почти все. - Нехотя, но с гордостью ответила нечисть.
- Да ну! Как это? Как это? - Удивился Прыгман.
Как нерадивому школьнику, ему назидательно объяснили:
- А вот просто так! Да вы и сами наверняка не знаете, как двигаете своей рукой, какие сложные процессы стоят за тривиальным движением пальца.
Прыгман задумался. "Действительно, много ли мы знаем о себе... Вдруг они в самом деле могут творить чудеса. Если для них все так легко, то, может быть, они не поскупятся на что-нибудь полезное для меня."
- Не верится мне, что у вас большие способности. - Прыгман покачал головой.
Спутники обиженно переглянулись.
- Ну, дайте мне хотя бы стакан воды, - сказал Прыгман, вдруг вспомнив, что у него давно пересохло во рту.
- Вообще-то не положено. - Сказал один из спутников. - Ну, да ладно. - И в его руке появился стакан с прозрачной холодной водой.
Прыгман выпил залпом. На память ему пришла сказка о Коте в сапогах, который уговорил злого волшебника превратиться в мышь.
- Так не могли бы вы сами превратиться во что-нибудь? - С затаенной надеждой поинтересовался Прыгман, стараясь делать безразличный вид.
- А как же! - обрадовались спутники.
И вдруг Прыгман обнаружил, что рядом с ним идут... две дамы весьма завлекательного вида. Впрочем держали мученика также крепко. Прыгман выронил стакан. Неожиданный успех спутал мысли.
- А не могли бы вы превратиться в... э-э... - мучительно соображал Прыгман. Но дамы его опередили:
- И не надейтесь! Знаем мы эти штучки. Как то один старик вот так же уговорил превратиться в... Это вам знать не положено. И сбежал. Через пять тысяч лет его хватились. При инвентаризации.
Прыгман стал экстренно соображать. "Второй раз их, конечно, не проведешь на той же уловке. Но, может быть, что-нибудь подобное? Раз не говорят, скрывают, значит, есть причины. Что же придумал чертов старик?.. Нет, не то... И это не то..." После ряда бесплодных попыток Прыгман понял, что идти придется своим путем.
- Если вам все дается так легко, значит, вы не бегаете по магазинам, не мерзнете от холода, не страдаете от болезней?!
- М-да.
- И вы получаете все, что захотите?..
- Н-да.
- Так у вас же райская жизнь! - Воскликнул Прыгман. А про себя подумал: "А не коммунизм ли это?" В голове опять все перепуталось. Но возникло яркое ощущение скорого обладания чем-то новым и в то же время давно желанным. "Неужели, все, что я узнаю, погибнет вместе со мною? Надо срочно искать их больное место. Не может быть, чтобы у них не было никаких проблем!"
- Зачем же вы возитесь с грешниками, если у вас и так все есть. Зачем вам эта падаль?
- Так положено.
- А зачем тогда выполнять все, так сказать, лично? - Прыгман слегка подергал руками, обвитыми элегантными открытыми ручками, - Пожелали бы мысленно, и дело сделано.
- Это ритуал.
Прыгман удивился, но не подал вида.
- И вам приятен этот ритуал? Не надоели эти грешники?
- Надоели! Ой, как надоели! - Неожиданно запричитали прекрасные спутницы. - Все мрут и мрут! Как мухи! И чем дальше, тем все больше и больше. Прямо девать некуда. Ад-то не резиновый.
"Вот оно что..." - Обрадовался Прыгман. - "Вот где их надо подцепить!"
- Так, может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
- Не положено нам помогать! Мы и так слишком разговорились. Даже думать об этом нельзя. - Спутницы вновь приняли строгий вид, сожалея о проявленных эмоциях. Но дело было сделано.
- А я никому не скажу. Буду нем, как могила. Все останется между нами. - Заверил Прыгман.
- Ну, утешил. - Криво усмехнулась дама справа. - Ваши мысли у нас любой прочитает, коли захочет, причем без вашего желания.
- А вы отпустите меня... обратно... Может тогда никто и не прочитает. А я постараюсь сократить поток поступлений в вашу контору.
- Были уже такие прыткие. Да не по зубам оказалось.
- Да вы меня не знаете. Я ой-как умею уговаривать!
- Ха-ха-ха!
- Я буду бороться за контроль над рождаемостью.
- Ну, эта идея успехом пользоваться не будет. И вообще это не решение проблемы. Так, полумера...
- Тогда я буду выступать за бессмертие человека!
- Где же вы тогда, миленькие, все поместитесь? Ха-ха-ха!
- Так же как вы! По вашему образцу.
- Ха-ха-ха! С таким образцом вас мигом упрячут в сумасшедший дом!
- Да... Хорошо, обойдемся без образца. Можно не концентрировать внимание на конечной цели. Я буду пропагандировать борьбу со старением, с болезнями...
- Чего тут пропагандировать. Ясно, что каждый не прочь бороться со своими болезнями. Ничего от этого не изменится.
- Тогда я подниму общественность на переориентацию науки, производства...
- Да вы хоть одного человека сможете поднять? Ха-ха-ха!
Прыгман оскорбился.
- Дайте мне хотя бы один час, и я сагитирую по крайней мере трех человек на борьбу за переориентацию общества!
Дамы глядели свысока, но их интерес к предложениям Прыгмана был очевиден.
- Может, отпустим его? - Неуверенно сказала дама слева. - Спишем его на потери при транспортировке. А то он мне уже надоел своей глупой болтовней. Поди, и внизу будет всех донимать.
- Тебя саму так спишут!.. Потерять можно руку, ногу. В крайнем случае, голову. Что-то мы все равно должны принести. - Ответила дама справа. - Что бы вы хотели нам оставить в залог? - Обратилась она к Прыгману.
Но Прыгману не понравилась мысль предстать перед знакомыми без туловища иди даже без ноги. Он беспомощно захлопал глазами.
- Ладно, мы посоветуемся с товарищами. - Сказали дамы.
Все остановились и замолчали. По выражению лиц прекрасных спутниц Прыгман, понял, что решается нечто важное. Сначала, как ему показалось, дамы с кем-то бранились, потом - получали взбучку. С кислым выражением одна из них наконец сказала:
- Мы не можем вам что-либо обещать. Единственное, что в наших силах, дать вам время до полуночи. Если сумеете сагитировать хотя бы одного человека, то мы сможем еще раз попросить за вас. Если нет, то не обессудьте.
Прыгман чуть не запрыгал от радости. Программа-минимум была выполнена. Главное вернуться в родную стихию, а там уже он найдет, за что зацепиться.
* * *
Прыгман медленно открыл глаза и поводил ими из стороны в сторону. "Задремал, кажется... А время-то, Бог ты мой, десятый час! А дел-то, дел-то еще..."
Прыгман попытался встать, но почувствовал, что ноги его страшно отяжелели, точно он прошагал целый день, а руки как будто побывали в кандалах. Он оглядел себя и увидел на рукавах следы помады и клочья засаленных коричневых волос. Недавний сон вспомнился во всей его неприглядности...
"Неужели правда?! Да нет же, не может быть... Надо же такому присниться."
Прыгман застыл в оцепенении, вспоминая детали недавнего кошмара.
"Что же делать? Что делать? Да меня примут за сумасшедшего, если я начну сейчас агитировать народ... Нет! Это все сон!"
Он пощупал жесткие коричневые клочья, потом попробовал на вкус.
- Тьфу! Какая гадость! И где это ко мне прилипло. Вроде на встрече были почти интеллигентные люди. Так мне кажется...
Прыгман покрутил руками.
"Вроде как в автобусе целый час давили. А ведь из культурного места вышел... Неужели, правда?"
"Впрочем, идея не так уж и глупа. Можно ведь издалека, осторожненько, с индивидуальным подходом. Может быть, кто и клюнет... В конце концов я немного потеряю, если пообщаюсь с народом. Это очень даже модно. Даже рекомендуют..."
"Нет-нет! Мне, кажется, надо к психиатру. Переутомление и все такое. Всего отдаю себя людям. Ничего не осталось..."
"А идея даже очень неплоха. Человеку трудно без общего или своего личного бога, ему нужно во что-то верить, кому-то молиться. Так пусть верит в науку и молится за бессмертие не только души, но и тела. Не может быть, чтобы никто не клюнул..."
"Ой, точно лечиться надо..."
"И потом я не несу никакой личной ответственности. Я за мир, за жизнь, за счастье людей. Мое намерение - вполне благое и ничуть не противоречит чаяниям простых людей. А если все пойдет наперекосяк, то нетрудно все свалить на исполнителей, на отдельные просчеты и, разумеется, на объективные трудности. Не осилит наука это дело, - значит, не достигла она еще нужного уровня. Но обязательно достигнет. Ну, не получилось сегодня - получится завтра. Когда-нибудь все равно получится. Дело-то - новое. Так можно оправдываться аж лет 20-30, не менее. А там хоть трава не расти. Будет видно... Так что идея заманчивая, можно даже сказать, революционная. Попробовать ее все равно надо. А если это был не сон, тем более надо торопиться. Время пошло!.."
Взгляд Прыгмана заскользил по редеющему потоку прохожих и остановился на бабусе, которая пыталась перелезть через ограждение проезжей части, хотя переход был буквально в двух шагах. Бабуся лежала на перилах, левая нога касалась тротуара, а правая судорожно подыскивала точку опоры. Чтобы перекатиться, надо было оттолкнуться левой ногой. Но комплекция бабуси не позволяла разглядеть одновременно все детали этого процесса.
"Вот человек, которому необходима моя душеспасительная идея. Человек она явно ищущий. И я помогу ей найти точку опоры!" Прыгман решительно подошел и бесцеремонно перекатил бабусю. Она вскрикнула от неожиданности, но почувствовав твердую почву, обрадовалась.
- Спасибо, милок. Дай Бог тебе здоровья. - Она уже хотела уйти, но Прыгман остановил ее.
- Куда спешите, бабушка?
- Талоны еще надо получить. На сахар... и на водку... Извини, милок, некогда.
- Господи! Да зачем вам водка?
- Положено. Вот и получаю. А то вдруг не хватит.
- У вас, наверное, и других дел много. Хотелось бы, наверное, еще много сделать в жизни?
- А как же! Соседская кошка совсем распустилась. Так и норовит напакостить в коридоре. Совсем не знаю что с ней делать. Так что извини, побегу...
- Да-нет. Я о людях, в смысле общественных дел.
- А! Это про места общественного пользования? Да-да. Вот у нас какая неприятность...
- Да нет же! Я о детях, т.е. о внуках ваших. Поди, души в них не чаете?
- Внуки мои давно выросли. Норовят последнее стащить. А я им не нужна. Никому не нужна. Видно, отжила свое. Пора другим место уступить.
- Но здоровье-то вам бы не помешало. Наверное, не прочь еще побегать, посудачить?
- Во врачей я давно уже не верю. Сама лечусь. Ну, извини, милок. Прощай!
- Да постойте же! Я бы мог за вас попросить. - Прыгман ткнул пальцем в небо, выдвинув таким образом последний аргумент.
- Спасибо. Я и сама попрошу. У меня и иконка есть. В Бога не верую, но на всякий случай молюсь. Ну, извини, талоны ждут...
- Черт побери! Сдались вам эти талоны! Надо шире мыслить, шире... О боге, об обществе, о бессмертии...
- Бог далеко. Сколько о нем ни думай, еще неизвестно, чем он отблагодарит. А талоны-то - вот они! Почти рядом. Подходи и бери... - Бабуся решительно двинулась поперек проезжей части, повторяя на ходу: - Подходи и бери, подходи и бери.
Прыгман остался в растерянности. "Какая глупая бабуленция! Совсем из ума выжила... Н-нет... Надо кого-нибудь помоложе."
Мимо пропорхала молоденькая девушка. "Куда, куда летит это прекрасное виденье? Вот человек действительно ищущий, жаждущий жить!"
Прыгман, пыхтя, засеменил за виденьем. Его вид развеселил юное создание.
- Какой вы смешной, право!
Не давая девушке опомниться и возразить, Прыгман стал спешно излагать свои взгляды: от утрате общественных идеалов, о падении нравов, о том, что именно молодые должны поднять новое знамя. Поначалу девушка слушала с интересом, периодически заливаясь звонким смехом. Но вскоре ей это наскучило и она грубо сказала:
- Да какое мне дело до всего этого! Надо брать от жизни все, пока я молода и красива! А что будет, то будет.
Прыгман по инерции добавил, что будет решена проблема с рождаемостью, что вволю будут все удобства, поскольку новых ртов появляться не будет.
- А что мне делать с ним? - Девушка похлопала себя по слегка округлившемуся животику. Она залилась зажигательным смехом и попорхала дальше.
Прыгман открыл рот. А девушка растворилась в сумерках. "Какая легкомысленная особа!" - Злобно прошептал Прыгман. - "С такими построишь новое общество..." Взгляд Прыгмана вновь заскользил вокруг в поисках нового объекта. От женщины с тремя детьми он предусмотрительно отошел подальше. "Нет, здесь нужен серьезный человек. И обязательно мужик!"
Из-за угла показался подтянутый мужчина с волевым лицом. Прыгман начал издалека: о сложной обстановке в стране и мире, об ответственности перед будущим, о борьбе за мир, за счастье каждого человека. Его новый знакомый говорил мало, отрывисто, но откликался живо. Но когда Прыгман сказал, что все постоянно должны помнить о смерти, его спутник резко остановился.
- Позвольте! Это что же будет, если мои солдаты перед боем будут думать только о смерти!
Прыгман понял, что перед ним - военный, и спор с ним мало перспективен.
- Вы что, гражданин, баптист? Или кто там еще... Я ведь могу и в комендатуру!..
Прыгман бросился прочь "Ну, и нарвался!" Он долго не мог отдышаться. "Нет, так нельзя. Надо очень тщательно выбирать." После придирчивых прикидок Прыгман остановился на щуплом высоком молодом человеке в очках и с тетрадками подмышкой.
- Куда спешите, молодой человек?
- Да вот, конспектами надо обменяться. Экзамен завтра.
- А что так, на ночь глядя? Завтра бы утречком и обменялись.
- Да вы что? Завтра эти конспекты уже никому не нужны будут. Я же говорю: экзамен завтра. Мне еще всю ночь готовиться.
- А-а... - промычал Прыгман, соображая, на чем бы ему здесь сыграть. И подумал: "Сколько сил и времени человек тратит на учебу в своей столь короткой жизни! А получив огромный опыт и знания, отправляется туда, откуда, к сожалению, не возвращаются. А потом кого-то заново надо учить всему тому же, чтобы он аналогично унес все в могилу. А если бы человек жил вечно, как те неученые черти, то вся эта бесконечная учеба была бы ни к чему. Один раз как-нибудь обучили бы всех и все! Все учебные заведения можно закрывать. Сколько средств съэкономится!"
- Да-да, учеба - трудное время. - Наконец сказал Прыгман.
- Еще бы! - Согласился студент.
- Устаете, наверное?
- А как же! Знаете, сколько сейчас требуют. Знаний-то все больше становится. Вот на нас все валят и валят.
- Верно. По-моему, вузы безнадежно устарели. Закрыть их надо. Из гуманных соображений. И конец всем мучениям.
Студент не ожидал такого поворота.
- Но это не такие уж плохие годы. - Сказал он осторожно.
- Не оправдывайте, молодой человек, нашу отсталость. Все, все будем менять!
Студент не на шутку заволновался. Вдруг и в самом деле этот представительный мужчина обладает достаточной властью?
- Да что вы, что вы! Это же самое счастливое время. Мы очень рады учиться. Знаете, как у нас здорово! Как это поется, от сессии до сессии живут студенты весело... То есть нет, это не то... Но все равно очень хорошо. А когда придется работать на заводе, это же тоска зеленая: торчать целый день на работе, потом по магазинам и домашние заботы, никакого просвета. Нет, нет... Вы уж ничего не меняйте. Пожалуйста. Мне даже нравится всю ночь читать учебник. Затем после сессии, у-у, что будет! Ну вы извините, у меня еще дел по горло. А то влепят завтра пару, будет тогда у-у...
И студент испарился, как будто его и не было. Прыгман остался огорченный и растерянный. "Нет, надо все-таки солидного человека. Ну ее, эту молодежь. Сегодняшним днем живет. Не верит, что у них тоже будет старость." После еще более придирчивых прикидок Прыгман остановился на грузном мужчине в очках. Не теряя времени, он заговорил об ужасах старения, о болезнях, о смерти.
Попутчик почему-то нисколько не удивился:
- Всю жизнь я отдаю борьбе за здоровье человека. И отдам всю без остатка.
Прыгман обрадовался и недолго думая сказал, что в скором будущем люди будут абсолютно здоровы и практически бессмертны. Собеседник этого явно не ожидал.
- Позвольте! А кого же я тогда буду лечить? - Удивился грузный гражданин.
Это был врач.
- Вы будете заниматься чем-нибудь другим. Или просто будете отдыхать. - Быстро нашелся Прыгман, не придав значения вопросу врача. Но того задело за живое.
- Но я больше ничего не умею. Как же я смогу отдавать себя людям?!
Тут и до Прыгмана дошло, что объект он выбрал неудачный. Врач тем временем пошел в наступление, как будто у него отобрали любимую игрушку:
- Может, я ошибаюсь, может, это не мое дело, но должен вам сказать, что болезни нельзя рассматривать только как наказание или стихийное бедствие. В некотором роде это часть самого человека. Как бы второе Я. Болезни определяют образ жизни человека, его привычки, индивидуальность, если хотите. Стоит мне определить диагноз у какого-нибудь больного, и я сразу представляю, как он живет, чем питается, где бывает, о чем говорит, о чем мечтает, на что надеется.
- Да ну... - Удивился Прыгман.
- Да-да. Отнимите у человека его болезни, и это будет совсем другой человек. Уверяю вас. Вылечите полностью какую-нибудь бабушку, и она не будет знать, куда себя девать, чем заняться, о чем говорить! Нет, я не защищаю болезни. Я добросовестно с ними борюсь. И все должны бороться. Тогда человек при деле, ему некогда отвлекаться на всякую ерунду. А кто здоров и молод, тот что делает?
- Действительно, что? - Заинтересовался необычными взглядами Прыгман.
- А вот что! Идет буянить, все громить и ломать, портить жизнь другим. Отсутствие болезней приводит человека в опасное неустойчивое состояние. Не случайно поэтому молодежь специально подрывает свое здоровье пьянкой, курением, наркотиками и разными излишествами. И только когда они приобретают достаточный набор болезней, тогда они приходят в душевное равновесие, находят покой и свое место в жизни.
- Может, вы и смерть оправдаете? - С иронией спросил Прыгман.
- А что! Нет, я, конечно, против смерти. Я всю жизнь отдам! Но с другой стороны... Угроза смерти, можно сказать, дисциплинирует человека, заставляет его думать, оценивать, выбирать. Представляете, что мог бы натворить человек, который точно знает, что не умрет, скажем, в ближайшие десять лет? Да он бы всюду лез и испортил бы жизнь тысячам других людей.
- Но мы не допустим такого неравенства. - Осторожно возразил Прыгман.
- Тогда будет еще хуже. Если все будут здоровы и бессмертны, то им вообще не о чем будет думать, поскольку им ничего не грозит. Это будет стадо скотов. Человечество неизбежно выродится и погибнет не физически, а нравственно. Сначала сравняется с обезьянами, потом с медведями, зайцами. Люди превратятся в насекомых и так далее до амеб и вирусов. Потому что именно смерть заставляет все живое жить и совершенствоваться. Вот так, дорогой товарищ. Смерть отсеивает все гнилое, несовершенное. А оставляет все самое лучшее. Это же двигатель прогресса! А вы хотите этот двигатель остановить.
- М-да... - Сказал Прыгман и загрустил. Он понимал, что врач, конечно же, не прав. Но нужные аргументы сразу почему-то не нашлись. И потом, спорить было явно бесполезно. Интересы врача, хоть и бескорыстные наполовину, были очевидны. Если бы Прыгману удалось сказать что-то умное, то врач все равно не отказался бы от своего насиженного места со своим удобным взглядом на жизнь.
Холодно попрощавшись с торжествующим врачом, Прыгман поплелся дальше. Он внимательно вглядывался в лица прохожих. Наконец, ему приглянулась строгая женщина средних лет.
- Вы случайно не врач? - Заблаговременно поинтересовался Прыгман.
- Нет. Но если вам плохо, то я вызову скорую.
- Нет-нет. Не надо скорую. Но помочь вы действительно мне можете.
Женщина поглядела с участием. И Прыгман продолжал:
- Теперь так трудно найти взаимопонимание. Все в жизни меняется. Люди с трудом воспринимают все новое.
- Да-да. Детей так трудно стало учить.
"Учительница!" - Догадался Прыгман. Он хотел рассказать, что в будущем, наверное, не надо будет никого учить, и учителя смогут наконец-то отдохнуть от своего каторжного труда. Но тут же он представил, как возмущенная учительница спросит: "А кого я тогда буду учить! Ведь я больше ничего не умею делать!" Потом она заявит, что отсутствие знаний - это чуть ли не двигатель прогресса, что безграмотность дисциплинирует человека, заставляет его искать, изучать, пробовать, что учеба отвлекает от шалостей, от проституции и, Бог еще знает, от каких напастей.
Прыгман взглянул на часы, неожиданно сорвался и побежал. Вскоре он вконец запыхался и плюхнулся на скамейку. Рядом развалился какой-то тип с небритым лицом. "А чем черт не шутит. - Подумал Прыгман. - Надоела мне эта гнилая интеллигенция."
Вскоре он выяснил, что его сосед нигде не работает. Временно, конечно. Небритый тип охотно слушал и со всем соглашался. Но Прыгману показалось, что слова его не доходят до цели. Тип очнулся только тогда, когда Прыгман заявил, что для порядка в обществе нужна новая религия.
- Вот моя религия! - Заорал на всю улицу собеседник и достал из-за пазухи бутылку. - Выпьем, друг!
- Позвольте, но...
- Так ты меня не уважаешь? - Тип грозно надвинулся.
Прыгман еле унес ноги.
"Эк, меня угораздило! Ну что за невезение! Нет, мне нужен человек тихий, скромный..."
На улице показалась маленькая толстая женщина интеллигентного вида, но немного с туповатым выражением лица. Прыгман сразу выяснил, где она работает, хотя женщина не очень была расположена к разговору с незнакомым мужчиной. Оказалось: на фабрике одежды. Это обнадеживало.
Женщина с большим трудом воспринимала речи Прыгмана, но самоотверженно пыталась что-либо понять и даже выработать свою позицию. И это ей удалось, когда Прыгман заявил, что все люди будут одного возраста, и, следовательно, одежду для них будет шить легко.
Женщина оказалась модельером детской одежды, причем самозабвенно влюбленным в свое дело, которому она отдавала всю свою нерастраченную энергию. В результате прыгмановское красноречие опять оказалось напрасным.
Следующим Прыгману встретился юрист. Не чувствуя подвоха, Прыгман начал обстоятельный рассказ, стараясь перемежать его юридическими терминами. Профессионал в свою очередь умело задал серию вопросов и выяснил следующее. Раз все будут молоды и бессмертны, то не будет дел, связанных с рождением, с наследством, с установлением отцовства, с лишением родительских прав и т.д. Вероятно, не будет браков, а значит, и разводов. Если люди станут хозяевами своих потребностей, то им нечего будет делить, нечего будет отнимать друг у друга. Большинство преступлений, если не все, потеряет смысл.
После таких вопросов Прыгман сообразил, что юрист тоже останется безработным, и на его участие можно не рассчитывать. Прыгман был в отчаянии. Стрелки часов неумолимо приближались к двенадцати.
Следующий кандидат поражал изысканностью одежды, но упорно не хотел называть свою профессию. Это заинтриговало Прыгмана. Собеседник охотно откликался на философствование. И даже рассказал несколько анекдотов про покойников. Обнаружив в Прыгмане родственную душу, он наконец признался, что работает на кладбище. Прыгман пришел в ужас.
После столь неудачной попытки он стал дотошно выспрашивать, чем занимаются встречающиеся ему прохожие. Один из них сказал:
- Литератор... Аполлон Пыжиков.
Прыгман сообразил, что это как раз то, что может всколыхнуть общественное мнение. И с жадностью ухватился за попавшую ему в руки соломинку. Приноравливаясь к специфике ситуации, Прыгман стал рассказывать все, что случилось с ним за прошедший день. Пыжиков слушал с кислой миной. Но постепенно его писательское нутро начало разгораться. "Он, конечно, чокнутый. Но материал на всякий случай надо оприходовать." - Подумал литератор.
Прыгман закончил с историей вопроса и принялся расписывать, какой богатый материал идет в руки Пыжикова. Он стал требовать, ни много, ни мало, чтобы его новый знакомый написал грандиозную эпопею. Пыжикова это сначала удивило, но постепенно он и сам стал предлагать канву будущего произведения.
- Ладно, попробую! Ну, скажем, это будет грандиозный конфликт и кровавая битва между обычными людьми и бессмертными, в которой неумолимый рок уничтожит и тех, и других! Ну, каково? - Зажигательно спросил Пыжиков.
Прыгман опешил:
- А кто же тогда останется?? Нет, так нельзя...
- Ну, ладно. Пусть погибнут только бессмертные. - Снизошел Пыжиков. И после некоторого замешательства спросил: - Как по-вашему, бессмертные могут умереть?
Прыгман задумался над неожиданной постановкой вопроса. Вопрос оказался на засыпку.
- Не в этом дело. Зачем все начинать, если мы уничтожим именно то, к чему стремились, т.е. бессмертных? - Увильнул Прыгман.
- Ладно. Уничтожим тех, кого проще. - Согласился Пыжиков. Но немного погодя, сам себе возразил: - Как-то недемократично получается, негуманно. Не в духе современности. Давайте устроим для них интернат, в котором они будут спокойно доживать на доходы от разных теле- и радиомарафонов. Хотя нет... Кто же это будет читать! Нужен конфликт! Завязка... Как же нам это дело завязать? Нет, давайте поработаем над главным героем. Скажем, это будет гениальный одиночка, подаривший миру величайшее открытие.
Прыгман обрадовался. А Пыжиков продолжал:
- А сам он при этом гибнет в ужасных муках!
Радость Прыгмана пропала.
- Нехорошо, если открытие будет связано с такими неприятностями. Вам не кажется, что это не вдохновит настоящих гениальных одиночек?
- Но такова правда жизни. Я-то знаю эту схему: хочешь дать жизнь другим - погибай сам!
- Нет. - Заметил Прыгман. - Наверное, вы правы в смысле правды жизни. Но тут особый случай. Ведь если наш гений изобрел эликсир жизни, то логично ли ему после этого умирать, да еще в ужасных муках?
- А что такого? Перепутал склянки, и - с концом! Как раз так в жизни и бывает.
- Нет, нет. Пусть пьет свое лекарство, и дело в шляпе. Не надо слишком случайных событий.
- Ну не надо - так не надо. Тогда пусть он работает в большом коллективе. Так даже демократичнее будет. Недруги мешают ему, пишут анонимки, подливают в реактивы мочу... Нет, пожалуй, хватит и воды. В общем, наш герой упорно идет к цели. И когда препарат почти готов, коллеги отравляют нашего гения этим полуфабрикатом и успешно завершают его дело.
- Эх! Нельзя ли как-нибудь без эксцессов?
- Нельзя. - Уверенно сообщил Пыжиков. - Читать не будут.
- Все равно, мне не нравится. Как это выходит: коллеги писали на него анонимки, а потом берутся за его же работу?
- Ну это же элементарно! Коллектив мы разделим на две, нет, лучше на три-четыре группировки, которые ведут непримиримую борьбу! Каково? А?
Прыгман скис.
- Да та ли это борьба, которая вдохновит читателей на великие свершения?
- М-да... Над этим еще можно поработать. Давайте сделаем упор на внутренний мир нашего героя. Покажем, как созревала в нем великая идея. Отразим, так сказать, его душевные порывы. Скажем, с детства у него были припадки и панический страх перед смертью.
- А нельзя ли без припадков?
- Можно, конечно. Значит, так... У него было много-много родственников. Пусть сто, нет, лучше двести. И все они умирают...
- Что, все сразу?
- Ну да. На семейном празднике отравились спиртом, украденным на родном предприятии. Впрочем, можно и постепенно: от продуктов, зараженных радиацией и заботливо выращенных родным совхозом.
- Почему тогда выжил наш гений?
- А он тогда еще был непьющий. И вообще проводил голодовку за права человека. Потому и выжил. Так мы попутно будем пропагандировать здоровый образ жизни и права человека не забудем.
- Ладно, черт с ними. Пусть умирают. - Согласился Прыгман.
- Ну да. Итак, наш будущий ученый остается один. А потрясения от кладбищенских церемоний переворачивают его внутренний мир, и таким образом он с детства находит свое призвание...
Прыгману опять не понравилось.
- Почему так мрачно?
- Да ведь тема такая. Вы сами говорили. Кто же нам поверит, что он сделал открытие от роскошной жизни, от помощи могущественных покровителей? Так не бывает. Я же знаю. Хорошо работают те, кого постоянно обделяют или у кого вообще все отобрано. А у кого все есть, тому работать ни к чему. Впрочем, я и сам чувствую, что в гибель такого количества родственников нам не очень поверят. Ладно, пусть страх у него будет врожденным. Например, достался ему от родителей-алкоголиков...
- Вы уверены, что со страху можно сделать большое открытие? - Засомневался Прыгман.
- М-да... Герой у нас получается слишком трусливый... Ладно, оставим его пока в покое. Если не ясно, как подойти к бессмертию, то давайте опишем хотя бы преимущества этого бессмертия. Чем по-вашему должны заниматься эти ваши бессмертные?
- Э-э-э... Наверное, служить людям.
- Ну-ну. Подробнее.
Прыгман стал соображать, чем бы могли заниматься его знакомые черти. Но не нашел ничего подходящего для земной жизни. Затем он стал вспоминать всевозможные профессии, кроме тех, с представителями которых он успел недавно поговорить. И с ужасом понял, что делать в обществе бессмертных будет практически нечего. А безделье, как он всегда подчеркивал, разлагающе действуют на душу и тело. Разве что стихи им придется сочинять. Но о чем? О погоде? А важна ли для них будет погода? Наверное, как рыбам зонтик.
Прыгман в растерянности развел руками.
- Ну как же так! Вы сами ничего не знаете. Чему же вы хотите учить читателей?
- Видите ли, я надеялся, что мы с вами только поставим проблему, а решать ее будут другие. - Оправдался Прыгман.
- Как же вы собираетесь ее ставить, если вы вообще ни бум-бум. А я с вашими чертями не беседовал, и вообще, я туда пока не собираюсь.
Прыгман в отчаянии предложил:
- Пусть они переделывают Солнечную систему и Галактику. Чтобы на Марсе яблони цвели.
- А вы уверены, что им так нужны яблоки? Ну, сделают они из Марса вторую Землю. А какая им нужна Земля? Вы знаете? Может, наоборот, из Земли надо сделать второй Марс?
Прыгман молчал.
- И зачем им вообще Марс и Галактика. У них что, жилищный кризис?
И Пыжиков с Прыгманом поняли, что материала не наберется ни на эпопею, ни даже на маленький рассказ. Разве что на анекдот.
Они попрощались, пообещав встретиться, но своих координат друг другу не оставили.
Прыгман задумался. "Нескладно как-то получается... А действительно, смертны ли бессмертные?" Прыгман стал вспоминать древнегреческую мифологию и русские народные сказки, Свифта и Маркса, а также все имеющее отношение к этому парадоксальному вопросу. Больше всего его заинтересовала ситуация, когда бессмертие является проклятьем, т.е. от него нельзя избавиться, оно не избавляет от старости и недугов, не дает никаких преимуществ перед обычными людьми. Вдруг так и получится, может быть, даже случайно, непреднамеренно?
А что если такого вынужденно-бессмертного не поить и не кормить? Откуда он будет черпать энергию? Этот вопрос еще более озадачил Прыгмана. Он взглянул на часы и похолодел. До двенадцати оставалось всего минут десять.
Прыгман забегал по совершенно пустым улицам. Он был в отчаянии. Наконец, в подворотне он заметил неподвижную фигуру и с последней надеждой бросился к ней. Фигура явно не хотела вступать в контакт.
- На деле я... Иди, папаша, своей дорогой. По-хорошему прошу.
Прыгман тем не менее начал душеспасительные речи. Фигура только озиралась и молчала.
- Ну так ведь? - Периодически спрашивал Прыгман.
- Так. - Наконец выдавила из себя фигура.
- Но я не чувствую, что вы поняли. - Наседал Прыгман.
Вдруг вдали завыла сирена. В конце улицы показалась милицейская машина. Фигура свистнула и бросилась в сторону. Но Прыгман успел схватить ее за рукав, чтобы закончить свое повествование.
Где-то часы начали пробивать полночь.
В этот момент в руке фигуры что-то блеснуло. Фигура резко дернулась и бросилась бежать.
Прыгман ничего не успел понять и стал медленно оседать.
И тут две пары сильных рук подхватили его и потащили куда-то вниз.
1990г. Н.В.Невесенко
Обсуждения Между жизнью и смертью