Метаморфоза

– Где тут выход? Спереди или сзади? – громко кричал кролик.

– Какой выход? Ты в зазеркалье, забыл? – через чур быстро осознавался устойчивый сигнал к отступлению.

Кролик оглянулся – вокруг было сплошное нагромождение зеркал различных форм, расположенных в каком-то диком беспорядке. Острые формы, правила, привилегии, подозрения, скошенные глаза, углы различий, песок времени, сцены при жизни, взаимные притяжения противоположностей, губы – короче то ли индра, то ли эфедра. Тут не то что выход, свои лапы сложно было опознать. В таких ситуациях лучше быстро начинать действовать, чтобы как можно быстрее компенсировать заваленный тангаж. Он быстро достал из кармана жилетки медный диск, украденный им вчера из Каирского национального музея, и метнул его в одно из зеркал. К его изумлению пролетевший насквозь диск не разбил его, а разверзал его вдоль, превратив в лифт с искрящийся кнопкой вызова.

– Ну и радиация здесь, – сказал ушастый и сплюнул на пол мокроту из онемевшего горла, внутри которого сияла синяя пустота.

– А вонь то такая, наверняка сдох какой-нибудь местный люцифер. Надо будет привести сюда приколоться девчонок, послушать техно, потанцевать. Они не смогут устоять перед моими счастливыми лапками, так как почти доверяют мне как истинному проходимцу.

– Вот и выход. Кролик смазал горло каплей PCP, распределив её густую формулу по трахее золотой шпажкой.

– Я не психопат, – немного подумав, сказал он.
– Я высокоактивный социопат, я тот, кто делает мир интереснее, – торжественно промурлыкал ушастый.

– Нет, – это слишком откровенно.
– Я тот, кто убивает иллюзию Бога в причине перемен чистого блаженства. – Полный бред.

– Я тот, кто выводит НИЧТО из субстанциональности небытия. – Почти, но всё равно не о том.

– Нет, снова переосмыслил свои резюме кролик, – лучше оставить эти ненавистные образы здесь, в месте, где среди всех этих зеркал образ Я не существует вовсе, а то столь вольной трактовкой Ницше, ровно как и этими действиями, можно не по детски засорить совершенную природу в век имитации ядерных достижений.

Он сильно вдавил кнопку. Двери трансцендентного лифта открылись, осветив мягким ламповым светом уши, лапы, мохнатое лицо, оранжевую жилетку и голубые глаза кролика, уходящие дальше предвиденного. Он отряхнул с себя пыль, облизал лапку, вытер ей мордочку, вошёл внутрь, развернулся и посмотрел наблюдателем на тёмную карикатуру обесцвеченного спектакля.

– Когда тебя ждать? – спрашивало нагромождённое братство.

– Обязательно сообщу вам об этом, – заорал он. – В другой раз.

– А будет ли этот другой раз? – монотонно прогудело братство.

– Другой раз будет всегда, – ответил кролик на манер Кастанеды.

Новый мир открыл кролику новые возможности. Бесспорно, изменять судьбе сложное дело, но оно очень нужное, даже скорее важное. Кролик не мог вспомнить ни одного не верного решения, потому что их прямые линии никогда не пересекались. Он помнил, что ребёнок, собирающий кубики в своей комнате, лишь увеличивает мировой хаос. Он знал, что желания опасны не сами по себе, а лишь тогда, когда действует механизм их реализации. Он верил, что мало вменяемое голографическое описание мира навязывало теорему: будущее, прошлое и настоящее существуют в одной точке в единый момент времени. Также, как существуют радость и печаль, нирвана и засада, проявленное и непроявленное, как существуют вместе астральные путешествия и неустроенный быт. Тем не менее, возможности будут переосмыслены, ритм поддастся корректуре атманического тела, будут найдены отправные точки узоров и найдено то большое, что всегда было ближе всего.