Морозило. Ивняк, торчащий из реки покрыло инеем, а птицы смолкли, недовольно позябываясь. Женщина сидела под небольшим обрывом над тихой Веснушкой- речкой, протекающий ократ леса, уже схваченной тонкой плёнкой льда, подобно пенке кипячённого молока. Драное платье не давало никакой защиты от мерзлоты осеннего утра, а кровь на коленях и локтях неспешно текла по ледяному телу. Мысли путались, а в голове вертелась картина копчённого угря, что довелось увидеть у оберфюррера СС Эрнста Бикхея на столе перед самым побегом...Женщина сбежала из оккупированной немцами родной деревушки Малые Яры, что ютилась средь лесов к востоку от торгового тракта Вологды.
Есть. Сильно хочется есть. Даже слюны во рту не было. Гортань походила на раскалённый горн мастера-кузнеца Никифора, что воспитывал её с младенчества как собственную дочь...Как радовался её победам, утешал в неудачах.... Никифор...Его труп так и валяется где-то на небольшой горной гряде, где храбрые сельчане пытались дать отпор наступающим фашистам...Как давно это было! Женщина начала подсчитывать месяца и с удивлением обнаружила,что их минуло всего четыре. Долгие,словно столетия. Страшные, словно логово ночных волколаков. Никифор так и лежит там, припорошенный первым несмелым снегом, а она, его названая дочь, так и не смогла упокоить святую душу, придать тело земле. С нападением немцев всё изменилось: пение птиц, переклик мужичков на лесоповале, запах ветра, даже вкус воды, отчётливо приобрётший солоность крови...С утра до ночи под дулами автоматов сельчане возводили дозорные башни, копали рвы, ставили срубы казарм, делали прочую работу по первой прихоти оберфюррера Бикхея. Не хватало времени на то, чтобы хорошенько привести себя в порядок, не говоря уже о захоронении мёртвых.
Малыши беглянки- десятилетний Алёшенька и семилетняя Настюша падали с ног от усталости: немцы отнюдь не чурались детской рабочей силой. Очень не просто было заставить себя жить в этом жестоком и кошмарно-отчётливом настоящем... Детей приходилось воспитывать одной-муж ушёл в подполье вместе с немногими выжившими мужчинами, обещав вернуться за любимой позже. Шли месяца, меняя сезоны, а от милого не было никаких вестей. Слухи, блуждавшие по деревни, говорили о тайном логове партизан где-то в боровом лесу к северу от Малых Яр. Туда-то и хотела сбежать с детьми отчаявшаяся.
Побег не удался. Тысячу раз обдуманный план рухнул карточным домиком, что так любил строить сосед дядя Витя. Одна мелкая деталь изменилась и повлекла за собой следующую, и ещё, и снова...
Женщина сбежала, но дети, её милые маленькие беззащитные дети, остались там. Им не удалось. А она бежала, ибо будучи свободной у неё имелось больше шансов помочь им, нежели находясь под дулом автомата в цепях. Она теперь свободна и вернётся за ними. Обязательно вернётся!
Наступал вечер, понижая температуру. Подвёрнутая нога перестала чувствовать пальцы, а кровь из ран заледенела на коже. Идти не представлялось возможным, но оставаться у леса близ деревни ночью пророчило худшие прогнозы.
Женщина неуклюже встала и сделала первый шаг. Второй. Третий. Она несмело продвигалась на север, моля бога указать ей путь к партизанам. Десять метров дались с трудом. По телу бродила дрожь, а пот напитал платье, отчего оно липло к телу и немедленно начинало леденеть. Через каждый десяток шагов беглянка прислушивалась, нет ли погони, однако фашисты, похоже, махнули рукой, справедливо полагая, что в такой мороз она далеко не уйдёт."Не дождётесь, скоты!"-Подумала она, сжимая кулаки.-"Я выживу. Для того, чтоб видеть как вы подохните! Как Берлин обратится в пыль, а вы все отправитесь на корм червям! Этот день не за горами и когда он придёт, я буду рядом, чтобы видеть ваши предсмертныё муки! За всех христиан, что почили от вашей руки!! За Розалию, за деда Пашу, за малютку Соню, за Никифора..."
За этими мыслями она добралась до болот, с трудом находя заснеженную тропку через топь. Очень медленно продвигаясь вперёд, она представляла момент встречи с мужем. Что она скажет? Как сможет объяснить, почему с ней нет малышей?? Поймёт ли он? Да и должен ли понимать?
Женщина миновала топи и уже переходила небольшой ручеёк, когда нога соскользнула с влажного валуна и она рухнула в воду как подкошённая. Поднялся фонтан брызг, а женщина завыла в голос: при падении ударилась об дно больная нога. От боли хлынули слёзы. Она выползла из воды и задрожала. Мороз нещадно щипал нагое тело, облачённое в мокрую грязную ткань. Оставаться на месте нельзя. Никак нельзя, нужно двигаться дальше...Беглянка встала, покачиваясь от слабости, и сделала новый шаг. Вечерний холод сковывал движения, не позволяя идти. Её била дрожь, зубы отбивали чечётку, а волосы обжигали мокрые плечи.
Она неудачно наступила на ногу и боль пронзила её тело от корней волос до кончиков пальцев ног. Женщина зашаталась, пытаясь придти в себя, через силу сделала очередной шаг и новая волна боли затуманила разум. Качнулась раз, другой, и без сознания грохнулась на землю...
2
-Я ещё раз повторюсь для тех, кто туго соображает, что на данном этапе мы не можем позволить атаковать целый склад оружия!
-Но....
-Никаких "но"! Миша донёс нам, что он охраняется доброй полусотней угрюмых парней с красными повязками, а это значит, что штурм теми силами, которыми мы располагаем, обречён на провал!!! Да и потом, столько оружия нам без надобности, транспортировать его не на чем, а удержать склад в наших руках задачка не из лёгких! А для этого, я повторюсь, необходимо его сначала захватить!
-Я думал...
-Это хорошо. Налёт на склад проведём после освобождения деревни. Тогда в наших рядах прибудет, да и "ССовцы" дрогнут.
-Понял.-Козырнул высокий худосочный мужчина в рваном пуховике и с разодранным лицом.-Разрешите идти?
-Не ломай комедию, Саша.-Устало ответил ему Игнат и тяжело опустился в кресло, что совсем недавно принадлежало одному почётному немцу.-Перед юнцами будешь честь отдавать, дабы показать им необходимость дисциплины и субординации в военное время...Я понимаю, что ты грезишь захватить оружие, но также должен понимать, что перво-наперво нас интересует освобождение Малых Яров. Я не говорю, что мы проигнорируем склад, я лишь довожу до тебя мысль, что сделаем это позже.
-Ну да, я понимаю, просто...
В дверь тихонько постучали и в помещение просунулась рыжая голова в веснушках, которую венчала огромная серая ушанка:
-Разршит? Срчо! Я тко узнл!!! Они...-говоривший-самый молодой член партизанского отряда, ещё не видавший шестнадцатую весну, Вовка Рыжик, как звали его товарищи-затараторил со скоростью ветра, когда увидел стоящего долговязого Сашу и запнулся.
-И?-Угрюмо посмотрел тот.
-Я прст н знл. Я эт....Изнит.
-Саша уже уходит, однако тебе придётся выйти за дверь и войти как полагается, а не вламываться, будто пришёл к бабке на блины!
-Есть!-Рыжик исчез, аккуратно прикрыв дверь.
Саша потёр подбородок и вздохнул:
-Прошу прощения за Рыжика. Я обязуюсь в ближайшее время заняться его воспитанием.
-Правильно, займись.-Кивнул Игнат.-Если у тебя больше ничего ко мне нет, то можешь идти. Только пострела пока не зови. Пускай подождёт немного, я сам позову.
-Хорошо.-Саша козырнул, развернулся на каблуках сапог и вышел.
"Сказывается армейский закал."-Подумал мимолётом Игнат,окуная перо в чернильницу. Саша появился в отряде два месяца назад, тем же способом, что и многие другие. Его нашли в лесу разведчики Игната, раненого и полуживого. Его отходили, откормили, отпоили, отогрели...Человек сразу переменился. Он поначалу плакал, не объясняя причин, а после замкнулся в себе, за что немедленно заработал прозвище "Угрюмый". Заводила Рыжик даже сплёл частушку про него:
"Здесь нас много, все мы братья!
Дружно обитаем здесь!
Десять Сашек всяких-разных,
И один Угрюмый есть!"
Игнат улыбнулся, но следующая мысль вновь настроила на серьёзную волну. Угрюмый долго бегал от расспросов, ссылаясь на плохое самочувствие и нежелание вспоминать былое, но после Игнат вывел-таки его на душевный разговор, в ходе которого выяснилось, что Саша-дезертир. Он бежал с западного фронта после первой же баталии, чудом избежав расстрела наркомовцами, долго блуждал по лесам и полям, питаясь корой деревьев и кореньями. По ошибке забрёл в село, которое покинул перед битвой и обнаружил лишь горы пепла, гарь и окровавленные трупы. Каково же было его отчаяние, когда он увидел истекающую кровью девчушку, которую когда-то качал на руках и подкидывал в небо. На красной от крови земле лежала Танюша- его дочь, что с матерью должны были быть в Москве...
"-Зина говорила, что хочет ехать лечить раненых, да я значения не придал...-говорил тогда Саша, рыдая в голос и большими глотками отхлёбывая самогон.-Оказалось,что они туда и приехали..."
Умирающую дочь дезертиру спасти так и не удалось. Она умерла у него на руках на закате.
-Где же ты был,папочка?-Говорила она ему, дрожа от озноба-Я так ждала тебя. Звала....И мама... Папочка...где же ты был?...Так холодно...и больно...Папочка,не уходи, прошу...Не беги, снова....Я люблю....не уходи...Где же ты был?..
Саша похоронил дочурку и пошёл искать смерти. Он набрёл на секрет фашистов в лесу и убивал их голыми руками, ломая шеи и рёбра. Те поначалу смеялись, увидев тощего бледного паренька в гимнастёрке, даже не притрагиваясь к оружию. Очень напрасно. Семеро из восьми так и лежат в лесу с выражениями ужаса на перекошенных лицах. Один спасся, выставив перед русским солдатом крест. Саша остановился и уставился на символ веры, словно завороженный. Пользуясь этим немец сбежал, даже не предприняв попытки атаковать напавшего. Саша взял кусок копчёной баранины, бутыль шнапса и пошёл дальше, но уже через триста метров упал без сил из-за потери крови. Так его и нашли партизаны: мокрого от крови, с пятью пулевыми ранениями, торчащим над лопаткой ножом и с зажатой в костлявой руке бутылкой шнапса...
Воистину ценная находка. Саша сразу же приступил к делу, вышколивая новобранцев, выискивая фашистов, поджигая их расчёты...За два месяца он превратился в живую легенду. На его личном счету числилось более трёх сотен фашистов и останавливаться на достигнутом Угрюмый явно не собирался.
Ничего. Осталось недолго. Через неделю должны были прибыть партизаны из соседней области. Тогда Малые Яры станут свободны, а Игнат немного счастлив. Уже сейчас в деревню съезжаются высокопоставленные немецкие "шишки" для каких-то испытаний нового оружия. Тогда-то партизаны и нанесут удар. Пока немцы не чуют беды. По словам шпиона в Ярах, они даже патрули и караулы не усилили.
-Это зря.-Под нос прошептал Игнат.-За это мы вас проучим!
Стало холодать. Глава партизан подошёл к камину и подложил дров. Неделя. Всего семь дней. Главное ничего не испортить. Сдерживать горячих парней от необдуманных поступков. Одна ошибка, и немцы усилят оборону деревни, увеличат патрули, или пуще того отменят испытания! Тогда дело нескольких месяцев сорвётся. Всё, над чем трудился Игнат. Его план, который он лелеял и холил, словно ребёнка, раз за разом представляя радостное лицо матери, когда последний фашист в Ярах упадёт бездыханным.
В свои семнадцать Игнат уже забыл, что такое улыбка. Первые же месяцы осады Яров унесли жизни троих братьев и сестрички. А на гряде в последней отчаянной попытке противостоять захватчикам погиб отец. Близкие и друзья пропали, унесённые кровавым водоворотом войны. Осталась мать, которая не знает о существовании одного из четырёх сыновей, проча его мёртвым. Настанет день, когда Игнат убедит её в обратном. Когда упадёт ей в ноги, чтобы тёплая мамина рука взъерошила солому волос, а голос запел "Ой, да не вечер", как в далёком прошлом...
Неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Немногим больше десяти тысячи минут до секунды блаженста и часа покоя. Часа, что заменит вечность....
В дверь постучали. Наверное, Рыжик.
-Да?
В комнату вошёл Сергей Ильич- фельшер отряда. Он был взволнован, постоянно теребя полу халата и поправляя очки:
-Вы извините, что отрываю Вас от дел. Я понимаю, что Вы ужасно занятой человек и не пристало мне, человеку...
-Если Вы не возражаете, я бы перешёл сразу к делу. В словесности мы будем состязаться после.-перебил Игнат.
-Конечно-конечно.-Торопливо закивал Сергей Ильич.-Женщина, которую обнаружили утром ваши молодцы, пришла в себя. Я взял на себя смелость накормить её куриным бульоном.
-Пойдёмте к ней! -Игнат широкими шагами пересёк кабинет и вышел в коридор, жестом показав Рыжику следовать за ними.-Она что-нибудь говорила?
-Только о детях. Они, как я полагаю, всё ещё в плену. Едино о детях. Да и ранее, находясь в жаре, она твердила то же. Что должна вернуться, спасти их. Я пытался убедить её, что они в безопасности,но...увы! -Фельдшер развёл руками.
-Понятно.-Игнат краем глаза заметил, как Рыжик закусил губу, но не придал этому особого значения.
Они прошли тёмное помещение с лежаками; оружейню, где мастерили и правили оружие; столовую, где одинокие бойцы жевали трофейную тушёнку с краюхами отрубного хлеба.
-Много не ешьте, ещё взвод Сокола не обедал.-Распорядился Игнат, одёрнув гимнастёрку.
-Естественно.-заулыбались бойцы.-Разрешите закурить после приёма пищи?
-В курильню.-ответил он, уходя.
Бойцы шутливо заворчали, но Игнат уже не слышал. Он быстро прошёл помещение склада и вслед за фельдшером вошёл в лазарет.
Женщина лежала на тысячу раз стиранной серой простыне, откинувшись на пуховую подушку и отрешённо смотрела в свод пещеры, что являлся потолком.
-Привет.-Негромко сказал Игнат и присел на край койки, поправляя одеяло.-Как давно ты сбежала из Малых Яров?
Женщина оторвала взгляд от потолка и глянула в глаза сидящему. У Игната мурашки по спине побежали- настолько тосклив и отчаян был взгляд.
-С Вашего позволения, беглянке необходим покой.-Влез Сергей Ильич.-Рану ноги мы залатали, жар сбили...Теперь осталось подождать, покуда организм не восстановится. А стократ быстрее сиё происходит в тишине и покое.
-Да, конечно.-Кивнул Игнат и обернулся к Рыжику.-Выкладывай, что у тебя?
-Может, не здесь?-Зашептал тот, но глава партизан махнул рукой.
-Давай рассказывай, нет у меня времени на игры. Что разведал?
-Ну ладно. Две новости и обе плохи. Во-первых, сегодня в Малых Ярах состоится показательная казнь двух детей, а во-вторых...
Женщина завыла в голос и резко встала, откинув одеяло. Её шатало, но та, казалось, не замечает этого. Она несмело сделала шаг к двери и упала.
-Что вы натворили?!- Запричитал Сергей Ильич.-Ну как же это....Зачем вы беспокоите моих подопечных?? Что же это такое, я вас спрашиваю?!
-Алёшенька, сыночек, родименький.-Женщина плакала, продолжая ползти к выходу.-Я иду к тебе, иду. Ты только не плачь....И ты не плачь, Настюшенька. Мама рядом. Мама скоро придёт...
Игнат с Рыжиком подхватили её и уложили на койку. Беглянка вырывалась и кусалась.
-Ну и дела. Ты хоть думаешь, что и где говоришь???-Накинулся Игнат на Рыжика.-Зачем при ней разговор завёл?!
-В ж сами скзли...-Залепетал тот, втягивая голову в плечи.-А я н хтл. Но в ж сами....
-Тьфу ты!-В сердцах Игнат топнул ногой.-Живо в кабинет!
Когда они уходили, женщина уже успокоилась. Фельдшер вколол что-то и теперь она тихо плакала, обняв подушку.
-Мы должны ей помочь!- С порога заявил Рыжик, как только они вошли в кабинет.-Спасти детишек!
-Мы не можем сейчас рисковать нашим планом по освобождению Яров из-за детей.
-Игнат, опомнись, что ты такое говоришь?? Мы же говорим о детях!!!!
-Я СКАЗАЛ "НЕТ"!!
Рыжик всхлипнул и выбежал из кабинета. Сейчас нажалуется всем и сюда нагрянет целая дивизия сердобольных партизан...
И точно. Не прошло и получаса, как толпа партизан вкатилась в кабинет, возмущённо галдя.
-Как же так???-Начал Сеня-повар отряда.-Как детей не спасти?
-Во-во! -Поддакнул Витя-снайпер.-Уничтожим фашистов!!!
-Вперёд, на Малые Яры!-Гаркнул Угрюмый и толпа довольно взревела.-Вперёд!
-Отставить!-Зарычал Игнат, вскакивая.-Не бывать этому!!!
Вздох негодования прокатился по толпе.
-Ежели дети погибнут, ужель сможете спокойно спать, Игнат Валерьевич?-Спросил Сашка-подрывник.-Ужель совесть не замучит??
-Я давно не могу спать. А совесть меня и так не оставит ни на этом свете, ни на том.
-Що робити будемо? не залишимо ж дітей!
-Так! хто, калі не мы?!
-Игнат Валерьевич, Игнат Валерьевич!-Тонкий голосок фельшера тонул в рёве толпы.-Пропустите, товарищи! Пропустите!
-Что у Вас?-спросил Игнат, ожидая самого худшего.
-Наша беглянка....сбежала.-Сергей Ильич поправил очки и неуклюже развёл руками.-Я не знаю, как это случилось. Я полчаса назад выехал к раненым в село Комары, а по приезду не нашёл скальпеля...и женщины след простыл.
-Вот ведь, чтоб тебя!-В сердцах крикнул Игнат, ударив кулаком по столу.-Только такого не хватало!
-Я отправлюсь за ней!-Выступил вперёд Саша Угрюмый.-И не отговаривайте!
-ДА!-Закричала толпа.-А мы на Яры!!
-СТОЯТЬ!-Закричал Игнат так, что бойцы испуганно смолкли.-НИКТО НИКУДА НЕ ИДЁТ!!!
-Я не буду сидеть и ждать, покуда детей убивают! Я...
-Будешь. Мы все будем. Я тысячу раз говорил и скажу снова. Мы шли к исполнению нашего плана четыре долгих месяца. Каждый наш шаг приближал победу и давил на мозоль фашистам. Каждый их труп, каждый сожжённый объект, каждая взятая под контроль локация, каждый взорванный танк или бронетраспортёр-всё это приближало тот день, когда мы освободим Яры. Наших сил немного, но с определённой долей удачи мы можем сделать это и сейчас....
-Ура!
-Я не договорил! Мы можем освободить Яры, но наша задача в ином. Мы обязаны изъять у фашистов то невиданное оружие, что они разработали! Это поможет решить исход войны, а не битвы! Мы так долго шли к этому, что обратной дороги нет! Если сейчас поднимем шум, испытания перенесут в другой-более укреплённый регион, а важные чины немцев ускользнут из наших рук! Я не могу этого допустить! Неужели вы не понимаете, что, окажись новое оружие действующим, погибнут десятки, сотни, миллионы детей???!!!! Я не имею права рисковать, поэтому НИКТО не выйдет сегодня из лагеря. НИКТО!
Бойцы молчали. Рвения и пыла у них явно порастратилось.
-Я пойду в Яры спасать детей!-В тишине голос Угрюмого прозвучал зловеще.-Хочешь ты этого, или нет!
-Стоять!-Игнат схватил со стола пистолет и направил на Сашу.-Ты останешься здесь!
Толпа ахнула.
-Если хочешь, стреляй!-Угрюмый развёл руками.-Я уже давно мёртв. С того дня, как сердце моей дочери перестало биться!
-Ты останешься здесь!
-Нет!-Саша повернулся к выходу.-Я пойду!
Толпа послушно расступилась перед ним, освобождая проход. Саша медленно пошёл прочь.
-Сергей Ильич!-обратился Игнат к стоящему в углу фельдшеру.-Сколько времени требуется бойцу, чтобы восстановиться после огнестрельного ранения в ногу?
-Ну,я не знаю...организм у каждого разный, но я думаю немного...
В ту же секунду раздался выстрел. Угрюмый, уже вышедший в коридор, нелепо взмахнул руками и рухнул ниц.
Толпа охнула.
-Батюшки святы!-Всплеснул руками фельдшер, кинувшись к упавшему.-Что же это?? Как же так??
-В лазарет его.
Бойцы бросились к товарищу.
-Кто ещё жаждет устроить бунт?-Спросил Игнат и в голосе его звучало железо.-Если нет такого желания, то приступайте к своим обязанностям! И ни шагу из лагеря. В следующий раз буду целиться выше.
Бойцы кружились на месте, растерянно глядя то на дымок из пистолета в руке главы партизан, то на лужицу крови в коридоре...
-Все вон!-рявкнул Игнат, взводя курок.
Бойцы поспешили ретироваться.
Игнат положил пистолет на стол и устало опустился в кресло. Огонь в камине догорал и ярко-красные угли переливались яркими сполохами, отчего тени причудливо изгибались, меняя очертания.
-Свежая кровь омоет сегодня мои руки!-Негромко декламировал в тишине глава партизан.-Кровь невинных русских детей. Снова убийства и снова по моей вине. Прости меня, мама! Я недостоин быть твоим сыном. Я просто фашист и монстр!!!
Освещаемый мерцанием углей в пустом кабинете, где всё еще витал запах пороха, сгорбленный будто старик,одинокий словно щепь в океане, рвущий в отчаянии волосы он зарыдал...
3
День подходил к вечеру, когда женщина вышла к Малым Ярам. Серая стена частокола мерцала в свете многочисленных факелов на стенах, а по периметру бродили, поёживаясь, немцы в шинелях. Изредка они перебрасывались парой-тройкой фраз, смеялись и покуривали табак. Беглянка задумалась. Попасть в Яры незамеченной не представлялось возможным. Сама деревня имела форму подковы. По всему её периметру был возведён частокол, а входов всего два: один со стороны леса, усиленный, где круглосуточно дежурили четыре дозора с двумя офицерами СС. Пытаться пройти там равносильно самоубийству. Остаётся второй вход-центральный. Три дозора вкупе с одним офицером. Из огня да в полымя, на первый взгляд, да только дозоры там настолько ленивые, насколько и уверенные в том, что никто не осмелится стучаться в парадную дверь, скорее атакует вход со стороны леса, как и положено партизанам... Вот и порешили.
Ворота покрылись инеем и стук по ним вышел слабым и тихим. Женщина забарабанила что есть сил, пытаясь справиться с волнением. Долго никто не открывал.
-Wer ist da??[Кто там?]-Наконец донесся голос из-за закрытой двери.
Открылось небольшое окошко. Пара цепких глаз впилась в незваную гостью, осмотрела с ног до головы и исчезла. Лязгнул засов и воротина скрипя отворилась. Женщина сделала несколько несмелых шагов и попала внутрь, оказавшись на широкой дороге, перегороженной большими машинами и танками, покрытыми снегом. Справа горел огонёк в избушке часовых, рядом стояла высокая, в человеческий рост, поленница, а возле лестницы, ведущей на частокол, стояла бочка с водой. Немец схватил её за горло и приложил о бревенчатую стену:
-Хито ти еист?- Вопрошал он, тряся её и водя автоматом возле её лица.-Хито тако?
-Was ist es, Carl?[Что там, Карл?]- Донеслось с частокола.-Eine Freundin gefunden? Ha-ha![Нашёл себе подружку? Ха-ха!]
-Halt die Klappe![Помолчи уже!]- Злобно крикнул в ответ тот, которого назвали Карлом.-Bessere mir sagen, wo sie sind![Лучше подскажи, куда её вести!]
-Für den Rest der Spitze, und das ganze Geschäft! Dort wird der ältere von diesen Schweinen sitzt, wird er Ihnen erklären, was ein Vogel![К остальным веди, и всего делов! Там староста этих свиней сидит, он объяснит тебе, что это за птица!]
-Nun ja. Schneller![Ну ладно. Быстрее!]- От толчка беглянка врезалась в высокую поленницу, отчего та пошатнулась, а скальпель, что был заткнут за бинт на ноге, выпал в снег, смешанный с грязью.-Was ist das?[Это ещё что?]
Карл нагнулся и стал шарить рукой по земле. Пот прошиб женщину. Она запаниковала. Ещё секунда, и всё пропало! В отчаянии она схватила полено с поленицы и с размаху обрушила его на голову немцу.
Гул разлетелся окрест. С головы фашиста слетела каска, а он пошатнулся. Ещё удар! Ещё! Ещё!
-Carl, was zur Hölle? Was ist los? Carl![Карл, какого чёрта? Что за шум? Карл!]
Сверху послышался топот сапог. Беглянка бросила полено и спряталась за оледеневшей бочкой с водой. Шаги сменились хлюпаньем по грязи, а после раздался удивлённый возглас.
-Carl, wo ist sie? " Wo?[Карл, где она?! Где?!]
-Gib ... Wasser.[Дай... воды.]
-Ja, jetzt.[Да, сейчас.]-Немец подошёл к бочке и каской стал разбивать лёд с поверхности.-Jetzt , Carl, Hold on! Ich fast ... Ha, das ist vollbracht![Сейчас, Карл, держись! Я почти... ха, вот и готово!]
Он наклонился, чтобы зачерпнуть воды и увидел прячущуюся.
-Hey, hier ist es! Nun ...[Эй, вот она! А ну...]-Женщина резко прыгнула на него, схватила за волосы и погрузила головой в бочку. Немец вырывался и брыкался, но не мог сбросить с себя напавшую. С каждой секундой его движения становились медленее и реже: ледяная вода делала своё дело. Через минуту всё было кончено.
Карл тем временем почти поднялся на ноги. Кровь струилась по его лицу, а он упорно полз к автомату, что лежал в пяти шагах.
-Alarm! Alarm![Тревога, тревога!]- Хрипел он, с ужасом глядя в сторону русской женщины, которая тем временем подобрала окровавленное полено и направилась к нему.
-Bitte töte mich nicht, bitte! Ich weiß nicht schuld! Ich will leben! Hitler Kaput![Пожалуйста, не убивай меня, пожалуйста! Я не виноват! Я хочу жить! Гитлер капут!]-Тараторил он, но она его не слушала, лишь замахнулась для удара.
Голубые словно горные реки, чистые, словно хрусталь, сияющие подобно алмазам глаза молодого немца переполнял ужас. В них читались желание жить, раскаяние, ужас, страх перед смертью....что-то ещё. Мимолётом женщина заметила, что у него только-только стали расти усы. "Да ведь он совсем ещё ребёнок!"-подумала она и в сердце её шевельнулась жалость. Она было опустила своё оружие, но перед глазами вспыхнула картина её детей на эшафоте. Зарычав, беглянка опустила полено на лежащего немца. И снова. И снова, пока кровь не брызгнула в лицо, приводя в чувство...
Умывшись и оттащив трупы за поленницу, она подобрала скальпель, взяла несколько поленьев и направилась к площади, где в скором времени совершится казнь. Совершится, если она не помешает. Кругом ходили немцы, но они не обращали ни малейшего внимания на русскую женщину в разодранном платье, несущую дрова.
На площади пока было пусто, только палач крепил канаты на виселице. Беглянка чертыхнулась и пошла к темнице.
-Чего надо?-Угрюмо спросил у двери кожевник Игорь-один из тех, кто примкнул к немцам.-Чего вынюхиваешь?
-Sage nicht, so![Не говори так!]-Влез второй-нетрезвый полный немец с каской набекрень.- Wie kann man bei einer Schönheit schreien?[Разве можно кричать на такую красотку?]
-Хватит, Тиль, ты пьян! Иди проспись, а то неровен час тебя увидит оберфюрер!
-Nun ja. Aber es geht mit mir![Хорошо. Но она пойдёт со мной!]- Тиль повернулся к подошедшей и лукаво что-то спросил.
-Иди уже! Нечего её охаживать!-Игорь схватил женщину за руку и толкнул в объятья Тиля.-Только недолго. Скоро за мелкими придут! А ты барышня, только не визжи там! Даже от удовольствия! Ха-ха-ха!
Немец провёл её через тёмные сени, и нырнул в одну из пустых камер.
-Jetzt werde ich Ihnen zeigen, was die Deutschen in der ganzen Welt berühmt sind zusätzlich an die Macht![Сейчас я покажу тебе, чем славятся немцы по всему миру помимо мощи!]-Захихикал он, навалившись на неё всем телом, придавливая к узкой скамье и стал расстёгивать штаны.-Sie lieben![Тебе понравится!]
Ненависть застилала глаза, а рука сама потянулась к скальпелю. Удар пришёлся в горло. Тиль рухнул как подкошенный, не издав ни звука, но подняв грохот.
-Идут! Тиль, прячь девку!-Около решётки показался Игорь, лихорадочно затягивающий ремень.-Тиль,ты.....Чёрт!
Женщина бросилась на него. Игорь вскинул автомат и пустил очередь. Пули просвистели над головой, только одна оцарапала бок, но женщину это не остановило. Она с разбегу толкнула стоящего в живот, отчего тот улетел в соседнюю открытую камеру, выронив оружие. С улицы раздались крики тревоги. Беглянка подобрала с пола автомат Тиля и пустила длинную очередь в коридор. Фашисты падали, выплёскивая из себя струи алой крови. Последняя гильза упала под ноги, а в коридоре не осталось живых.
-Alarm! Alarm!![Тревога, тревога!!]- Закричали на улице и открыли огонь. Женщина нырнула в камеру, где с пола поднимался Игорь, сбивая его. Она залезла на него сверху и улыбнулась, разрывая штаны:
-А ты, барышня, не кричи там!-Негромко произнесла она, оскалясь.-Даже от удовольствия.
И приложила раскалённый ствол автомата к его гениталии. От дикого визга, полного невероятной боли, шарахнулись даже рабы в сараях в дальней стороне деревни...
-Восемнадцать. Восемнадцать солдат Великой Арийской нации погибли от её рук!!!! Как это зваться?! Гадство!! Согласно пожеланию нашего Пресветлого оберфюрера, мы есть убивать детей этой свиньи в её глазах. Она не сдох там?
Пощёчина привела в чувство. Женщина хотела потянуться, но не смогла даже шевельнуться. С трудом разлепив веки в засохшей крови, она осмотрелась.
Площадь. Толпа сельчан понуро смотрит на неё, окружённая амбалами СС с автоматами в руках. Повсюду горят факелы, поигрывая бляхами ремней и дулами оружий. Прямо над лежащей, привязанной к лавке беглянке зависла мерзкая рожа фашиста.
-Жива.-Довольно сообщил он куда-то в сторону.-Пока . Хи-хи!
-Отлично. Это будет уроком всем вам, грязные свиньи!
Женщина с трудом повернула голову на голос. Её глазам предстал пъедестал из костей, на котором восседало жирное тело оберфюрера Эрнста Бикхея. Рядом стоял его правая рука Людвиг, как и всегда в очках, презрительно поджимая губы. Сейчас он оглашал приговор её детям. Подонок! Сам оберфюрер не проронил ни слова: слишком чурался раскрывать рот при "славянских свиньях".
"Как же это я?"-думала пойманная,напрягая руки,связанные бечёвкой. Память возвращалась с трудом. После первого приступа было ещё три. Она оборонялась как могла, а могла немало. Как же её поймали?? Газ! Конечно! Немцы использовали газ! Она изошлась в диком безудержном приступе кашля, а они атаковали снова. Сквозь слезящиеся глаза она видела их очертания, открыла огонь, но было поздно. Патроны кончились раньше, нежели нападающие. И решающим стал удар прикладом по голове. Женщина заплакала, чувствуя свою беспомощность. Сейчас эти звери на её глазах станут убивать её деточек, а она... Что может сделать она? Ничего! Слёзы рвались наружу. Все, что накопились за многие месяцы с начала войны. Она перестала быть тем воином, что недавно отправил в ад почти два десятка неприятелей. теперь она стала тем, кем и являлась: усталой измученной раненой женщиной. Очередной жертвой войны. Очередной щепкой, сломанной её бесжалостным водоворотом... Она рыдала, слыша, как ведут её детей. На смерть.
С трудом подняла голову.
-Мамочка!-Закричала малышка Настенька, узнав в измученном теле такого родного человека.- Маменька!
Девочка было побежала к ней, но немецкий палач в остроконечном колпаке с прорезью для глаз наотмашь ударил её по лицу и она упала, заплакав. Алёшенька кинулся на него и впился в руку. Двое фашистов ринулись его оттаскивать. А с пъедестала разлетался над площадью звонкий хохот оберфюрера.
Что-то произошло. Связанная не поняла что именно, но всё кардинально изменилось. Слёзы внезапно кончились, будто и не было их, а сердце взорвалось такой любовью и такой ненавистью, что тело изогнулось дугой. По нему пробежала волна жаркого пламени, возвращая подвижность, силу и стойкость. Каждый мускул измождённого тела напрягся, налился такой силой, какая даётся лишь единожды, в самый последний момент. Сила, что сжигает не только окружающих, но и саму её обладательницу. Что высасывает её до конца, не оставляя ничего на потом, расходует без остатка.
Бечёвка лопнула от натяжения, а лежавшая в один миг оказалась рядом с хохочущим палачом и резким движением вырвала ему кадык. Ещё до того, как окружающие сообразили, что произошло, она уложила ещё троих поблизости отрывистыми выпадами скальпеля, что так и не нашли за повязкой при обыске.
Первым опомнился часовой на вышке. Он что-то закричал, потянувшись за автоматом, висящим через плечо, но женщина действовала молниеносно. Выхватив грубый топор из пня на эшафоте, она швырнула его словно лёгкую тростинку. Крик немца резко оборвался, а сам он мешком рухнул оземь.
Застрекотали автоматы. Русская неуловимым движением скользнула к пъедесталу, свернула шею тощему глашатаю, выдернула оберфюрера из трона и закрылась им. За считанные секунды живой заслон покрылся сотней дыр и упал.
Ещё пара очередей просвистели над головой, а после немцы стали судорожно перезаряжаться. Нужно было действовать немедленно. Женщина подлетела к детям, подхватила их на руки и побежала к вышке...
Паника придавала сил и она буквально взлетела вверх и осмотрелась. Со сторожевой вышки, что высилась над стеной частокола, виднелось укрытое покрывалом пушистого снега поле, по краям которого темнел лес. Женщина схватила детей и мощнейшим усилием кинула через забор.
-Бегите, родненькие мои! Бегите и...-Стрёкот автоматов заглушил её крик.
Словно сотни пчёл впились в тело, швыряя на дощатую площадку. Кровь мгновенно покрыло тело, растекаясь алой лужицей. Женщина подняла автомат и лёжа прицелилась сквозь щели. Она должна была сдержать фашистов, пока малыши не скроются в лесу. Сейчас они торопливо бежали к опушке, утопая в сугробах. Ей бы только суметь...
Немцы направлялись к вышке, уже не ожидая сопротивления. Короткая очередь проредила их ряды, знаменуя стойкость русской женщины. В ответ по вышке открыли шквальный огонь. Стрелявшая вжалась в пол, чувствуя сыплющиеся сверху щепки...
Половина пути была пройдена малышами. Уже недолго осталось до леса, приветливо шумящего кронами елей...
Полетели гранаты. Одна, две, три.Женщина успела выбросить одну, вторую, потянулась к третьей. Лицо обожгло и сознание помутилось...
Покой..Свет. Свет и покой. Покой и свет. Где-то играла органная музыка, а сверху пели ангелы, зазывая её. Она улыбнулась и протянула им руку...
Вспыхнула картина Малых Яр. Площадь усеяна трупами, кровь растекается по грязи, люди в оборванных нарядах что-то истошно завывают... А на вышке лежит окровавленное тело молодой женщины. Без одной руки и обеих ног. Её тело.
Лес шумит, гоняя по кронам шаловливый северный ветер, а двое малышей уже подбегают к его опушке. Им потребуется лишь минута, чтобы скрыться из поля зрения. Только у них нет минуты. Над изуродованным женским телом на вышке стоит фашист с автоматом и целится. В спины детям. Её детям!
Вдох наполнил лёгкие рвущей болью. Она увидела прямо над собой этого немца, упёршего автомат в плечо и положившего палец на курок.
Скальпель! Где он? Лежащая лихорадочно шарила по полу единственной рукой, но оружия, с которым она успела свыкнуться, не было. И не было никакой возможности задержать врага. Разве что...
На глаза попался осколок кости, что торчал из её ноги. Женщина отломила его, рыча от ненависти и застилающей глаза боли и воткнула в ногу стоящему. Тот завыл и упал. Умирающая бросила взгляд в сторону леса, ударяя врага в сердце.
До леса осталась пара шагов. Дети уже достигли кедра, стоящего на отшибе...
Внизу царили суета и хаос. Фашисты уже облепили лестницу, карабкаясь на вышку. Русская женщина в последнем усилии рванула чеку гранаты на поясе убитого немца и устало закрыла глаза.
Лес принял их в свои объятья. Двух маленьких детей, чудом избежавших смерти. Он укрыл их ветвями елей и берёз, подарив им надежду и новую жизнь, заметая снегом страхи и страдания, напевая что-то родное ветром в кронах...
То, что осталось от вышки после обстрела исчезло в яркой вспышке пламени. Рвануло так, что куски брёвен разлетелись окрест, а солярка, с помощью которой зажигали факелы , плеснула во все стороны, поджигая людей и строения. А десятки голосов взвыли от боли и ужаса...
-Мамочка, а Алёшка меня обижает!
-Ну что вы опять не поделили?
-Он сломал мою куклу! Он такой противный! Как же он стал моим братиком?!
-Всё хорошо, милая! Он не хотел зла, я уверена. Просто играет с тобой.
-У него глупые игры. Он и сам какой-то не умный.
-Ну что ты, Настюшенька. Он хороший. И любит тебя... по-своему. И я вас люблю. Обоих. Какими б вы не были.
-Правда?
-Конечно, правда,доченька! Я люблю вас больше жизни и ради вас сделаю что угодно. Вы для меня важнее всего в этом мире!
-Всего-всего? А почему?
-Я даже не знаю.
-Ну скажи!
-Милая моя, это несложно. Просто Я-МАТЬ!...
Есть. Сильно хочется есть. Даже слюны во рту не было. Гортань походила на раскалённый горн мастера-кузнеца Никифора, что воспитывал её с младенчества как собственную дочь...Как радовался её победам, утешал в неудачах.... Никифор...Его труп так и валяется где-то на небольшой горной гряде, где храбрые сельчане пытались дать отпор наступающим фашистам...Как давно это было! Женщина начала подсчитывать месяца и с удивлением обнаружила,что их минуло всего четыре. Долгие,словно столетия. Страшные, словно логово ночных волколаков. Никифор так и лежит там, припорошенный первым несмелым снегом, а она, его названая дочь, так и не смогла упокоить святую душу, придать тело земле. С нападением немцев всё изменилось: пение птиц, переклик мужичков на лесоповале, запах ветра, даже вкус воды, отчётливо приобрётший солоность крови...С утра до ночи под дулами автоматов сельчане возводили дозорные башни, копали рвы, ставили срубы казарм, делали прочую работу по первой прихоти оберфюррера Бикхея. Не хватало времени на то, чтобы хорошенько привести себя в порядок, не говоря уже о захоронении мёртвых.
Малыши беглянки- десятилетний Алёшенька и семилетняя Настюша падали с ног от усталости: немцы отнюдь не чурались детской рабочей силой. Очень не просто было заставить себя жить в этом жестоком и кошмарно-отчётливом настоящем... Детей приходилось воспитывать одной-муж ушёл в подполье вместе с немногими выжившими мужчинами, обещав вернуться за любимой позже. Шли месяца, меняя сезоны, а от милого не было никаких вестей. Слухи, блуждавшие по деревни, говорили о тайном логове партизан где-то в боровом лесу к северу от Малых Яр. Туда-то и хотела сбежать с детьми отчаявшаяся.
Побег не удался. Тысячу раз обдуманный план рухнул карточным домиком, что так любил строить сосед дядя Витя. Одна мелкая деталь изменилась и повлекла за собой следующую, и ещё, и снова...
Женщина сбежала, но дети, её милые маленькие беззащитные дети, остались там. Им не удалось. А она бежала, ибо будучи свободной у неё имелось больше шансов помочь им, нежели находясь под дулом автомата в цепях. Она теперь свободна и вернётся за ними. Обязательно вернётся!
Наступал вечер, понижая температуру. Подвёрнутая нога перестала чувствовать пальцы, а кровь из ран заледенела на коже. Идти не представлялось возможным, но оставаться у леса близ деревни ночью пророчило худшие прогнозы.
Женщина неуклюже встала и сделала первый шаг. Второй. Третий. Она несмело продвигалась на север, моля бога указать ей путь к партизанам. Десять метров дались с трудом. По телу бродила дрожь, а пот напитал платье, отчего оно липло к телу и немедленно начинало леденеть. Через каждый десяток шагов беглянка прислушивалась, нет ли погони, однако фашисты, похоже, махнули рукой, справедливо полагая, что в такой мороз она далеко не уйдёт."Не дождётесь, скоты!"-Подумала она, сжимая кулаки.-"Я выживу. Для того, чтоб видеть как вы подохните! Как Берлин обратится в пыль, а вы все отправитесь на корм червям! Этот день не за горами и когда он придёт, я буду рядом, чтобы видеть ваши предсмертныё муки! За всех христиан, что почили от вашей руки!! За Розалию, за деда Пашу, за малютку Соню, за Никифора..."
За этими мыслями она добралась до болот, с трудом находя заснеженную тропку через топь. Очень медленно продвигаясь вперёд, она представляла момент встречи с мужем. Что она скажет? Как сможет объяснить, почему с ней нет малышей?? Поймёт ли он? Да и должен ли понимать?
Женщина миновала топи и уже переходила небольшой ручеёк, когда нога соскользнула с влажного валуна и она рухнула в воду как подкошённая. Поднялся фонтан брызг, а женщина завыла в голос: при падении ударилась об дно больная нога. От боли хлынули слёзы. Она выползла из воды и задрожала. Мороз нещадно щипал нагое тело, облачённое в мокрую грязную ткань. Оставаться на месте нельзя. Никак нельзя, нужно двигаться дальше...Беглянка встала, покачиваясь от слабости, и сделала новый шаг. Вечерний холод сковывал движения, не позволяя идти. Её била дрожь, зубы отбивали чечётку, а волосы обжигали мокрые плечи.
Она неудачно наступила на ногу и боль пронзила её тело от корней волос до кончиков пальцев ног. Женщина зашаталась, пытаясь придти в себя, через силу сделала очередной шаг и новая волна боли затуманила разум. Качнулась раз, другой, и без сознания грохнулась на землю...
2
-Я ещё раз повторюсь для тех, кто туго соображает, что на данном этапе мы не можем позволить атаковать целый склад оружия!
-Но....
-Никаких "но"! Миша донёс нам, что он охраняется доброй полусотней угрюмых парней с красными повязками, а это значит, что штурм теми силами, которыми мы располагаем, обречён на провал!!! Да и потом, столько оружия нам без надобности, транспортировать его не на чем, а удержать склад в наших руках задачка не из лёгких! А для этого, я повторюсь, необходимо его сначала захватить!
-Я думал...
-Это хорошо. Налёт на склад проведём после освобождения деревни. Тогда в наших рядах прибудет, да и "ССовцы" дрогнут.
-Понял.-Козырнул высокий худосочный мужчина в рваном пуховике и с разодранным лицом.-Разрешите идти?
-Не ломай комедию, Саша.-Устало ответил ему Игнат и тяжело опустился в кресло, что совсем недавно принадлежало одному почётному немцу.-Перед юнцами будешь честь отдавать, дабы показать им необходимость дисциплины и субординации в военное время...Я понимаю, что ты грезишь захватить оружие, но также должен понимать, что перво-наперво нас интересует освобождение Малых Яров. Я не говорю, что мы проигнорируем склад, я лишь довожу до тебя мысль, что сделаем это позже.
-Ну да, я понимаю, просто...
В дверь тихонько постучали и в помещение просунулась рыжая голова в веснушках, которую венчала огромная серая ушанка:
-Разршит? Срчо! Я тко узнл!!! Они...-говоривший-самый молодой член партизанского отряда, ещё не видавший шестнадцатую весну, Вовка Рыжик, как звали его товарищи-затараторил со скоростью ветра, когда увидел стоящего долговязого Сашу и запнулся.
-И?-Угрюмо посмотрел тот.
-Я прст н знл. Я эт....Изнит.
-Саша уже уходит, однако тебе придётся выйти за дверь и войти как полагается, а не вламываться, будто пришёл к бабке на блины!
-Есть!-Рыжик исчез, аккуратно прикрыв дверь.
Саша потёр подбородок и вздохнул:
-Прошу прощения за Рыжика. Я обязуюсь в ближайшее время заняться его воспитанием.
-Правильно, займись.-Кивнул Игнат.-Если у тебя больше ничего ко мне нет, то можешь идти. Только пострела пока не зови. Пускай подождёт немного, я сам позову.
-Хорошо.-Саша козырнул, развернулся на каблуках сапог и вышел.
"Сказывается армейский закал."-Подумал мимолётом Игнат,окуная перо в чернильницу. Саша появился в отряде два месяца назад, тем же способом, что и многие другие. Его нашли в лесу разведчики Игната, раненого и полуживого. Его отходили, откормили, отпоили, отогрели...Человек сразу переменился. Он поначалу плакал, не объясняя причин, а после замкнулся в себе, за что немедленно заработал прозвище "Угрюмый". Заводила Рыжик даже сплёл частушку про него:
"Здесь нас много, все мы братья!
Дружно обитаем здесь!
Десять Сашек всяких-разных,
И один Угрюмый есть!"
Игнат улыбнулся, но следующая мысль вновь настроила на серьёзную волну. Угрюмый долго бегал от расспросов, ссылаясь на плохое самочувствие и нежелание вспоминать былое, но после Игнат вывел-таки его на душевный разговор, в ходе которого выяснилось, что Саша-дезертир. Он бежал с западного фронта после первой же баталии, чудом избежав расстрела наркомовцами, долго блуждал по лесам и полям, питаясь корой деревьев и кореньями. По ошибке забрёл в село, которое покинул перед битвой и обнаружил лишь горы пепла, гарь и окровавленные трупы. Каково же было его отчаяние, когда он увидел истекающую кровью девчушку, которую когда-то качал на руках и подкидывал в небо. На красной от крови земле лежала Танюша- его дочь, что с матерью должны были быть в Москве...
"-Зина говорила, что хочет ехать лечить раненых, да я значения не придал...-говорил тогда Саша, рыдая в голос и большими глотками отхлёбывая самогон.-Оказалось,что они туда и приехали..."
Умирающую дочь дезертиру спасти так и не удалось. Она умерла у него на руках на закате.
-Где же ты был,папочка?-Говорила она ему, дрожа от озноба-Я так ждала тебя. Звала....И мама... Папочка...где же ты был?...Так холодно...и больно...Папочка,не уходи, прошу...Не беги, снова....Я люблю....не уходи...Где же ты был?..
Саша похоронил дочурку и пошёл искать смерти. Он набрёл на секрет фашистов в лесу и убивал их голыми руками, ломая шеи и рёбра. Те поначалу смеялись, увидев тощего бледного паренька в гимнастёрке, даже не притрагиваясь к оружию. Очень напрасно. Семеро из восьми так и лежат в лесу с выражениями ужаса на перекошенных лицах. Один спасся, выставив перед русским солдатом крест. Саша остановился и уставился на символ веры, словно завороженный. Пользуясь этим немец сбежал, даже не предприняв попытки атаковать напавшего. Саша взял кусок копчёной баранины, бутыль шнапса и пошёл дальше, но уже через триста метров упал без сил из-за потери крови. Так его и нашли партизаны: мокрого от крови, с пятью пулевыми ранениями, торчащим над лопаткой ножом и с зажатой в костлявой руке бутылкой шнапса...
Воистину ценная находка. Саша сразу же приступил к делу, вышколивая новобранцев, выискивая фашистов, поджигая их расчёты...За два месяца он превратился в живую легенду. На его личном счету числилось более трёх сотен фашистов и останавливаться на достигнутом Угрюмый явно не собирался.
Ничего. Осталось недолго. Через неделю должны были прибыть партизаны из соседней области. Тогда Малые Яры станут свободны, а Игнат немного счастлив. Уже сейчас в деревню съезжаются высокопоставленные немецкие "шишки" для каких-то испытаний нового оружия. Тогда-то партизаны и нанесут удар. Пока немцы не чуют беды. По словам шпиона в Ярах, они даже патрули и караулы не усилили.
-Это зря.-Под нос прошептал Игнат.-За это мы вас проучим!
Стало холодать. Глава партизан подошёл к камину и подложил дров. Неделя. Всего семь дней. Главное ничего не испортить. Сдерживать горячих парней от необдуманных поступков. Одна ошибка, и немцы усилят оборону деревни, увеличат патрули, или пуще того отменят испытания! Тогда дело нескольких месяцев сорвётся. Всё, над чем трудился Игнат. Его план, который он лелеял и холил, словно ребёнка, раз за разом представляя радостное лицо матери, когда последний фашист в Ярах упадёт бездыханным.
В свои семнадцать Игнат уже забыл, что такое улыбка. Первые же месяцы осады Яров унесли жизни троих братьев и сестрички. А на гряде в последней отчаянной попытке противостоять захватчикам погиб отец. Близкие и друзья пропали, унесённые кровавым водоворотом войны. Осталась мать, которая не знает о существовании одного из четырёх сыновей, проча его мёртвым. Настанет день, когда Игнат убедит её в обратном. Когда упадёт ей в ноги, чтобы тёплая мамина рука взъерошила солому волос, а голос запел "Ой, да не вечер", как в далёком прошлом...
Неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Немногим больше десяти тысячи минут до секунды блаженста и часа покоя. Часа, что заменит вечность....
В дверь постучали. Наверное, Рыжик.
-Да?
В комнату вошёл Сергей Ильич- фельшер отряда. Он был взволнован, постоянно теребя полу халата и поправляя очки:
-Вы извините, что отрываю Вас от дел. Я понимаю, что Вы ужасно занятой человек и не пристало мне, человеку...
-Если Вы не возражаете, я бы перешёл сразу к делу. В словесности мы будем состязаться после.-перебил Игнат.
-Конечно-конечно.-Торопливо закивал Сергей Ильич.-Женщина, которую обнаружили утром ваши молодцы, пришла в себя. Я взял на себя смелость накормить её куриным бульоном.
-Пойдёмте к ней! -Игнат широкими шагами пересёк кабинет и вышел в коридор, жестом показав Рыжику следовать за ними.-Она что-нибудь говорила?
-Только о детях. Они, как я полагаю, всё ещё в плену. Едино о детях. Да и ранее, находясь в жаре, она твердила то же. Что должна вернуться, спасти их. Я пытался убедить её, что они в безопасности,но...увы! -Фельдшер развёл руками.
-Понятно.-Игнат краем глаза заметил, как Рыжик закусил губу, но не придал этому особого значения.
Они прошли тёмное помещение с лежаками; оружейню, где мастерили и правили оружие; столовую, где одинокие бойцы жевали трофейную тушёнку с краюхами отрубного хлеба.
-Много не ешьте, ещё взвод Сокола не обедал.-Распорядился Игнат, одёрнув гимнастёрку.
-Естественно.-заулыбались бойцы.-Разрешите закурить после приёма пищи?
-В курильню.-ответил он, уходя.
Бойцы шутливо заворчали, но Игнат уже не слышал. Он быстро прошёл помещение склада и вслед за фельдшером вошёл в лазарет.
Женщина лежала на тысячу раз стиранной серой простыне, откинувшись на пуховую подушку и отрешённо смотрела в свод пещеры, что являлся потолком.
-Привет.-Негромко сказал Игнат и присел на край койки, поправляя одеяло.-Как давно ты сбежала из Малых Яров?
Женщина оторвала взгляд от потолка и глянула в глаза сидящему. У Игната мурашки по спине побежали- настолько тосклив и отчаян был взгляд.
-С Вашего позволения, беглянке необходим покой.-Влез Сергей Ильич.-Рану ноги мы залатали, жар сбили...Теперь осталось подождать, покуда организм не восстановится. А стократ быстрее сиё происходит в тишине и покое.
-Да, конечно.-Кивнул Игнат и обернулся к Рыжику.-Выкладывай, что у тебя?
-Может, не здесь?-Зашептал тот, но глава партизан махнул рукой.
-Давай рассказывай, нет у меня времени на игры. Что разведал?
-Ну ладно. Две новости и обе плохи. Во-первых, сегодня в Малых Ярах состоится показательная казнь двух детей, а во-вторых...
Женщина завыла в голос и резко встала, откинув одеяло. Её шатало, но та, казалось, не замечает этого. Она несмело сделала шаг к двери и упала.
-Что вы натворили?!- Запричитал Сергей Ильич.-Ну как же это....Зачем вы беспокоите моих подопечных?? Что же это такое, я вас спрашиваю?!
-Алёшенька, сыночек, родименький.-Женщина плакала, продолжая ползти к выходу.-Я иду к тебе, иду. Ты только не плачь....И ты не плачь, Настюшенька. Мама рядом. Мама скоро придёт...
Игнат с Рыжиком подхватили её и уложили на койку. Беглянка вырывалась и кусалась.
-Ну и дела. Ты хоть думаешь, что и где говоришь???-Накинулся Игнат на Рыжика.-Зачем при ней разговор завёл?!
-В ж сами скзли...-Залепетал тот, втягивая голову в плечи.-А я н хтл. Но в ж сами....
-Тьфу ты!-В сердцах Игнат топнул ногой.-Живо в кабинет!
Когда они уходили, женщина уже успокоилась. Фельдшер вколол что-то и теперь она тихо плакала, обняв подушку.
-Мы должны ей помочь!- С порога заявил Рыжик, как только они вошли в кабинет.-Спасти детишек!
-Мы не можем сейчас рисковать нашим планом по освобождению Яров из-за детей.
-Игнат, опомнись, что ты такое говоришь?? Мы же говорим о детях!!!!
-Я СКАЗАЛ "НЕТ"!!
Рыжик всхлипнул и выбежал из кабинета. Сейчас нажалуется всем и сюда нагрянет целая дивизия сердобольных партизан...
И точно. Не прошло и получаса, как толпа партизан вкатилась в кабинет, возмущённо галдя.
-Как же так???-Начал Сеня-повар отряда.-Как детей не спасти?
-Во-во! -Поддакнул Витя-снайпер.-Уничтожим фашистов!!!
-Вперёд, на Малые Яры!-Гаркнул Угрюмый и толпа довольно взревела.-Вперёд!
-Отставить!-Зарычал Игнат, вскакивая.-Не бывать этому!!!
Вздох негодования прокатился по толпе.
-Ежели дети погибнут, ужель сможете спокойно спать, Игнат Валерьевич?-Спросил Сашка-подрывник.-Ужель совесть не замучит??
-Я давно не могу спать. А совесть меня и так не оставит ни на этом свете, ни на том.
-Що робити будемо? не залишимо ж дітей!
-Так! хто, калі не мы?!
-Игнат Валерьевич, Игнат Валерьевич!-Тонкий голосок фельшера тонул в рёве толпы.-Пропустите, товарищи! Пропустите!
-Что у Вас?-спросил Игнат, ожидая самого худшего.
-Наша беглянка....сбежала.-Сергей Ильич поправил очки и неуклюже развёл руками.-Я не знаю, как это случилось. Я полчаса назад выехал к раненым в село Комары, а по приезду не нашёл скальпеля...и женщины след простыл.
-Вот ведь, чтоб тебя!-В сердцах крикнул Игнат, ударив кулаком по столу.-Только такого не хватало!
-Я отправлюсь за ней!-Выступил вперёд Саша Угрюмый.-И не отговаривайте!
-ДА!-Закричала толпа.-А мы на Яры!!
-СТОЯТЬ!-Закричал Игнат так, что бойцы испуганно смолкли.-НИКТО НИКУДА НЕ ИДЁТ!!!
-Я не буду сидеть и ждать, покуда детей убивают! Я...
-Будешь. Мы все будем. Я тысячу раз говорил и скажу снова. Мы шли к исполнению нашего плана четыре долгих месяца. Каждый наш шаг приближал победу и давил на мозоль фашистам. Каждый их труп, каждый сожжённый объект, каждая взятая под контроль локация, каждый взорванный танк или бронетраспортёр-всё это приближало тот день, когда мы освободим Яры. Наших сил немного, но с определённой долей удачи мы можем сделать это и сейчас....
-Ура!
-Я не договорил! Мы можем освободить Яры, но наша задача в ином. Мы обязаны изъять у фашистов то невиданное оружие, что они разработали! Это поможет решить исход войны, а не битвы! Мы так долго шли к этому, что обратной дороги нет! Если сейчас поднимем шум, испытания перенесут в другой-более укреплённый регион, а важные чины немцев ускользнут из наших рук! Я не могу этого допустить! Неужели вы не понимаете, что, окажись новое оружие действующим, погибнут десятки, сотни, миллионы детей???!!!! Я не имею права рисковать, поэтому НИКТО не выйдет сегодня из лагеря. НИКТО!
Бойцы молчали. Рвения и пыла у них явно порастратилось.
-Я пойду в Яры спасать детей!-В тишине голос Угрюмого прозвучал зловеще.-Хочешь ты этого, или нет!
-Стоять!-Игнат схватил со стола пистолет и направил на Сашу.-Ты останешься здесь!
Толпа ахнула.
-Если хочешь, стреляй!-Угрюмый развёл руками.-Я уже давно мёртв. С того дня, как сердце моей дочери перестало биться!
-Ты останешься здесь!
-Нет!-Саша повернулся к выходу.-Я пойду!
Толпа послушно расступилась перед ним, освобождая проход. Саша медленно пошёл прочь.
-Сергей Ильич!-обратился Игнат к стоящему в углу фельдшеру.-Сколько времени требуется бойцу, чтобы восстановиться после огнестрельного ранения в ногу?
-Ну,я не знаю...организм у каждого разный, но я думаю немного...
В ту же секунду раздался выстрел. Угрюмый, уже вышедший в коридор, нелепо взмахнул руками и рухнул ниц.
Толпа охнула.
-Батюшки святы!-Всплеснул руками фельдшер, кинувшись к упавшему.-Что же это?? Как же так??
-В лазарет его.
Бойцы бросились к товарищу.
-Кто ещё жаждет устроить бунт?-Спросил Игнат и в голосе его звучало железо.-Если нет такого желания, то приступайте к своим обязанностям! И ни шагу из лагеря. В следующий раз буду целиться выше.
Бойцы кружились на месте, растерянно глядя то на дымок из пистолета в руке главы партизан, то на лужицу крови в коридоре...
-Все вон!-рявкнул Игнат, взводя курок.
Бойцы поспешили ретироваться.
Игнат положил пистолет на стол и устало опустился в кресло. Огонь в камине догорал и ярко-красные угли переливались яркими сполохами, отчего тени причудливо изгибались, меняя очертания.
-Свежая кровь омоет сегодня мои руки!-Негромко декламировал в тишине глава партизан.-Кровь невинных русских детей. Снова убийства и снова по моей вине. Прости меня, мама! Я недостоин быть твоим сыном. Я просто фашист и монстр!!!
Освещаемый мерцанием углей в пустом кабинете, где всё еще витал запах пороха, сгорбленный будто старик,одинокий словно щепь в океане, рвущий в отчаянии волосы он зарыдал...
3
День подходил к вечеру, когда женщина вышла к Малым Ярам. Серая стена частокола мерцала в свете многочисленных факелов на стенах, а по периметру бродили, поёживаясь, немцы в шинелях. Изредка они перебрасывались парой-тройкой фраз, смеялись и покуривали табак. Беглянка задумалась. Попасть в Яры незамеченной не представлялось возможным. Сама деревня имела форму подковы. По всему её периметру был возведён частокол, а входов всего два: один со стороны леса, усиленный, где круглосуточно дежурили четыре дозора с двумя офицерами СС. Пытаться пройти там равносильно самоубийству. Остаётся второй вход-центральный. Три дозора вкупе с одним офицером. Из огня да в полымя, на первый взгляд, да только дозоры там настолько ленивые, насколько и уверенные в том, что никто не осмелится стучаться в парадную дверь, скорее атакует вход со стороны леса, как и положено партизанам... Вот и порешили.
Ворота покрылись инеем и стук по ним вышел слабым и тихим. Женщина забарабанила что есть сил, пытаясь справиться с волнением. Долго никто не открывал.
-Wer ist da??[Кто там?]-Наконец донесся голос из-за закрытой двери.
Открылось небольшое окошко. Пара цепких глаз впилась в незваную гостью, осмотрела с ног до головы и исчезла. Лязгнул засов и воротина скрипя отворилась. Женщина сделала несколько несмелых шагов и попала внутрь, оказавшись на широкой дороге, перегороженной большими машинами и танками, покрытыми снегом. Справа горел огонёк в избушке часовых, рядом стояла высокая, в человеческий рост, поленница, а возле лестницы, ведущей на частокол, стояла бочка с водой. Немец схватил её за горло и приложил о бревенчатую стену:
-Хито ти еист?- Вопрошал он, тряся её и водя автоматом возле её лица.-Хито тако?
-Was ist es, Carl?[Что там, Карл?]- Донеслось с частокола.-Eine Freundin gefunden? Ha-ha![Нашёл себе подружку? Ха-ха!]
-Halt die Klappe![Помолчи уже!]- Злобно крикнул в ответ тот, которого назвали Карлом.-Bessere mir sagen, wo sie sind![Лучше подскажи, куда её вести!]
-Für den Rest der Spitze, und das ganze Geschäft! Dort wird der ältere von diesen Schweinen sitzt, wird er Ihnen erklären, was ein Vogel![К остальным веди, и всего делов! Там староста этих свиней сидит, он объяснит тебе, что это за птица!]
-Nun ja. Schneller![Ну ладно. Быстрее!]- От толчка беглянка врезалась в высокую поленницу, отчего та пошатнулась, а скальпель, что был заткнут за бинт на ноге, выпал в снег, смешанный с грязью.-Was ist das?[Это ещё что?]
Карл нагнулся и стал шарить рукой по земле. Пот прошиб женщину. Она запаниковала. Ещё секунда, и всё пропало! В отчаянии она схватила полено с поленицы и с размаху обрушила его на голову немцу.
Гул разлетелся окрест. С головы фашиста слетела каска, а он пошатнулся. Ещё удар! Ещё! Ещё!
-Carl, was zur Hölle? Was ist los? Carl![Карл, какого чёрта? Что за шум? Карл!]
Сверху послышался топот сапог. Беглянка бросила полено и спряталась за оледеневшей бочкой с водой. Шаги сменились хлюпаньем по грязи, а после раздался удивлённый возглас.
-Carl, wo ist sie? " Wo?[Карл, где она?! Где?!]
-Gib ... Wasser.[Дай... воды.]
-Ja, jetzt.[Да, сейчас.]-Немец подошёл к бочке и каской стал разбивать лёд с поверхности.-Jetzt , Carl, Hold on! Ich fast ... Ha, das ist vollbracht![Сейчас, Карл, держись! Я почти... ха, вот и готово!]
Он наклонился, чтобы зачерпнуть воды и увидел прячущуюся.
-Hey, hier ist es! Nun ...[Эй, вот она! А ну...]-Женщина резко прыгнула на него, схватила за волосы и погрузила головой в бочку. Немец вырывался и брыкался, но не мог сбросить с себя напавшую. С каждой секундой его движения становились медленее и реже: ледяная вода делала своё дело. Через минуту всё было кончено.
Карл тем временем почти поднялся на ноги. Кровь струилась по его лицу, а он упорно полз к автомату, что лежал в пяти шагах.
-Alarm! Alarm![Тревога, тревога!]- Хрипел он, с ужасом глядя в сторону русской женщины, которая тем временем подобрала окровавленное полено и направилась к нему.
-Bitte töte mich nicht, bitte! Ich weiß nicht schuld! Ich will leben! Hitler Kaput![Пожалуйста, не убивай меня, пожалуйста! Я не виноват! Я хочу жить! Гитлер капут!]-Тараторил он, но она его не слушала, лишь замахнулась для удара.
Голубые словно горные реки, чистые, словно хрусталь, сияющие подобно алмазам глаза молодого немца переполнял ужас. В них читались желание жить, раскаяние, ужас, страх перед смертью....что-то ещё. Мимолётом женщина заметила, что у него только-только стали расти усы. "Да ведь он совсем ещё ребёнок!"-подумала она и в сердце её шевельнулась жалость. Она было опустила своё оружие, но перед глазами вспыхнула картина её детей на эшафоте. Зарычав, беглянка опустила полено на лежащего немца. И снова. И снова, пока кровь не брызгнула в лицо, приводя в чувство...
Умывшись и оттащив трупы за поленницу, она подобрала скальпель, взяла несколько поленьев и направилась к площади, где в скором времени совершится казнь. Совершится, если она не помешает. Кругом ходили немцы, но они не обращали ни малейшего внимания на русскую женщину в разодранном платье, несущую дрова.
На площади пока было пусто, только палач крепил канаты на виселице. Беглянка чертыхнулась и пошла к темнице.
-Чего надо?-Угрюмо спросил у двери кожевник Игорь-один из тех, кто примкнул к немцам.-Чего вынюхиваешь?
-Sage nicht, so![Не говори так!]-Влез второй-нетрезвый полный немец с каской набекрень.- Wie kann man bei einer Schönheit schreien?[Разве можно кричать на такую красотку?]
-Хватит, Тиль, ты пьян! Иди проспись, а то неровен час тебя увидит оберфюрер!
-Nun ja. Aber es geht mit mir![Хорошо. Но она пойдёт со мной!]- Тиль повернулся к подошедшей и лукаво что-то спросил.
-Иди уже! Нечего её охаживать!-Игорь схватил женщину за руку и толкнул в объятья Тиля.-Только недолго. Скоро за мелкими придут! А ты барышня, только не визжи там! Даже от удовольствия! Ха-ха-ха!
Немец провёл её через тёмные сени, и нырнул в одну из пустых камер.
-Jetzt werde ich Ihnen zeigen, was die Deutschen in der ganzen Welt berühmt sind zusätzlich an die Macht![Сейчас я покажу тебе, чем славятся немцы по всему миру помимо мощи!]-Захихикал он, навалившись на неё всем телом, придавливая к узкой скамье и стал расстёгивать штаны.-Sie lieben![Тебе понравится!]
Ненависть застилала глаза, а рука сама потянулась к скальпелю. Удар пришёлся в горло. Тиль рухнул как подкошенный, не издав ни звука, но подняв грохот.
-Идут! Тиль, прячь девку!-Около решётки показался Игорь, лихорадочно затягивающий ремень.-Тиль,ты.....Чёрт!
Женщина бросилась на него. Игорь вскинул автомат и пустил очередь. Пули просвистели над головой, только одна оцарапала бок, но женщину это не остановило. Она с разбегу толкнула стоящего в живот, отчего тот улетел в соседнюю открытую камеру, выронив оружие. С улицы раздались крики тревоги. Беглянка подобрала с пола автомат Тиля и пустила длинную очередь в коридор. Фашисты падали, выплёскивая из себя струи алой крови. Последняя гильза упала под ноги, а в коридоре не осталось живых.
-Alarm! Alarm!![Тревога, тревога!!]- Закричали на улице и открыли огонь. Женщина нырнула в камеру, где с пола поднимался Игорь, сбивая его. Она залезла на него сверху и улыбнулась, разрывая штаны:
-А ты, барышня, не кричи там!-Негромко произнесла она, оскалясь.-Даже от удовольствия.
И приложила раскалённый ствол автомата к его гениталии. От дикого визга, полного невероятной боли, шарахнулись даже рабы в сараях в дальней стороне деревни...
-Восемнадцать. Восемнадцать солдат Великой Арийской нации погибли от её рук!!!! Как это зваться?! Гадство!! Согласно пожеланию нашего Пресветлого оберфюрера, мы есть убивать детей этой свиньи в её глазах. Она не сдох там?
Пощёчина привела в чувство. Женщина хотела потянуться, но не смогла даже шевельнуться. С трудом разлепив веки в засохшей крови, она осмотрелась.
Площадь. Толпа сельчан понуро смотрит на неё, окружённая амбалами СС с автоматами в руках. Повсюду горят факелы, поигрывая бляхами ремней и дулами оружий. Прямо над лежащей, привязанной к лавке беглянке зависла мерзкая рожа фашиста.
-Жива.-Довольно сообщил он куда-то в сторону.-Пока . Хи-хи!
-Отлично. Это будет уроком всем вам, грязные свиньи!
Женщина с трудом повернула голову на голос. Её глазам предстал пъедестал из костей, на котором восседало жирное тело оберфюрера Эрнста Бикхея. Рядом стоял его правая рука Людвиг, как и всегда в очках, презрительно поджимая губы. Сейчас он оглашал приговор её детям. Подонок! Сам оберфюрер не проронил ни слова: слишком чурался раскрывать рот при "славянских свиньях".
"Как же это я?"-думала пойманная,напрягая руки,связанные бечёвкой. Память возвращалась с трудом. После первого приступа было ещё три. Она оборонялась как могла, а могла немало. Как же её поймали?? Газ! Конечно! Немцы использовали газ! Она изошлась в диком безудержном приступе кашля, а они атаковали снова. Сквозь слезящиеся глаза она видела их очертания, открыла огонь, но было поздно. Патроны кончились раньше, нежели нападающие. И решающим стал удар прикладом по голове. Женщина заплакала, чувствуя свою беспомощность. Сейчас эти звери на её глазах станут убивать её деточек, а она... Что может сделать она? Ничего! Слёзы рвались наружу. Все, что накопились за многие месяцы с начала войны. Она перестала быть тем воином, что недавно отправил в ад почти два десятка неприятелей. теперь она стала тем, кем и являлась: усталой измученной раненой женщиной. Очередной жертвой войны. Очередной щепкой, сломанной её бесжалостным водоворотом... Она рыдала, слыша, как ведут её детей. На смерть.
С трудом подняла голову.
-Мамочка!-Закричала малышка Настенька, узнав в измученном теле такого родного человека.- Маменька!
Девочка было побежала к ней, но немецкий палач в остроконечном колпаке с прорезью для глаз наотмашь ударил её по лицу и она упала, заплакав. Алёшенька кинулся на него и впился в руку. Двое фашистов ринулись его оттаскивать. А с пъедестала разлетался над площадью звонкий хохот оберфюрера.
Что-то произошло. Связанная не поняла что именно, но всё кардинально изменилось. Слёзы внезапно кончились, будто и не было их, а сердце взорвалось такой любовью и такой ненавистью, что тело изогнулось дугой. По нему пробежала волна жаркого пламени, возвращая подвижность, силу и стойкость. Каждый мускул измождённого тела напрягся, налился такой силой, какая даётся лишь единожды, в самый последний момент. Сила, что сжигает не только окружающих, но и саму её обладательницу. Что высасывает её до конца, не оставляя ничего на потом, расходует без остатка.
Бечёвка лопнула от натяжения, а лежавшая в один миг оказалась рядом с хохочущим палачом и резким движением вырвала ему кадык. Ещё до того, как окружающие сообразили, что произошло, она уложила ещё троих поблизости отрывистыми выпадами скальпеля, что так и не нашли за повязкой при обыске.
Первым опомнился часовой на вышке. Он что-то закричал, потянувшись за автоматом, висящим через плечо, но женщина действовала молниеносно. Выхватив грубый топор из пня на эшафоте, она швырнула его словно лёгкую тростинку. Крик немца резко оборвался, а сам он мешком рухнул оземь.
Застрекотали автоматы. Русская неуловимым движением скользнула к пъедесталу, свернула шею тощему глашатаю, выдернула оберфюрера из трона и закрылась им. За считанные секунды живой заслон покрылся сотней дыр и упал.
Ещё пара очередей просвистели над головой, а после немцы стали судорожно перезаряжаться. Нужно было действовать немедленно. Женщина подлетела к детям, подхватила их на руки и побежала к вышке...
Паника придавала сил и она буквально взлетела вверх и осмотрелась. Со сторожевой вышки, что высилась над стеной частокола, виднелось укрытое покрывалом пушистого снега поле, по краям которого темнел лес. Женщина схватила детей и мощнейшим усилием кинула через забор.
-Бегите, родненькие мои! Бегите и...-Стрёкот автоматов заглушил её крик.
Словно сотни пчёл впились в тело, швыряя на дощатую площадку. Кровь мгновенно покрыло тело, растекаясь алой лужицей. Женщина подняла автомат и лёжа прицелилась сквозь щели. Она должна была сдержать фашистов, пока малыши не скроются в лесу. Сейчас они торопливо бежали к опушке, утопая в сугробах. Ей бы только суметь...
Немцы направлялись к вышке, уже не ожидая сопротивления. Короткая очередь проредила их ряды, знаменуя стойкость русской женщины. В ответ по вышке открыли шквальный огонь. Стрелявшая вжалась в пол, чувствуя сыплющиеся сверху щепки...
Половина пути была пройдена малышами. Уже недолго осталось до леса, приветливо шумящего кронами елей...
Полетели гранаты. Одна, две, три.Женщина успела выбросить одну, вторую, потянулась к третьей. Лицо обожгло и сознание помутилось...
Покой..Свет. Свет и покой. Покой и свет. Где-то играла органная музыка, а сверху пели ангелы, зазывая её. Она улыбнулась и протянула им руку...
Вспыхнула картина Малых Яр. Площадь усеяна трупами, кровь растекается по грязи, люди в оборванных нарядах что-то истошно завывают... А на вышке лежит окровавленное тело молодой женщины. Без одной руки и обеих ног. Её тело.
Лес шумит, гоняя по кронам шаловливый северный ветер, а двое малышей уже подбегают к его опушке. Им потребуется лишь минута, чтобы скрыться из поля зрения. Только у них нет минуты. Над изуродованным женским телом на вышке стоит фашист с автоматом и целится. В спины детям. Её детям!
Вдох наполнил лёгкие рвущей болью. Она увидела прямо над собой этого немца, упёршего автомат в плечо и положившего палец на курок.
Скальпель! Где он? Лежащая лихорадочно шарила по полу единственной рукой, но оружия, с которым она успела свыкнуться, не было. И не было никакой возможности задержать врага. Разве что...
На глаза попался осколок кости, что торчал из её ноги. Женщина отломила его, рыча от ненависти и застилающей глаза боли и воткнула в ногу стоящему. Тот завыл и упал. Умирающая бросила взгляд в сторону леса, ударяя врага в сердце.
До леса осталась пара шагов. Дети уже достигли кедра, стоящего на отшибе...
Внизу царили суета и хаос. Фашисты уже облепили лестницу, карабкаясь на вышку. Русская женщина в последнем усилии рванула чеку гранаты на поясе убитого немца и устало закрыла глаза.
Лес принял их в свои объятья. Двух маленьких детей, чудом избежавших смерти. Он укрыл их ветвями елей и берёз, подарив им надежду и новую жизнь, заметая снегом страхи и страдания, напевая что-то родное ветром в кронах...
То, что осталось от вышки после обстрела исчезло в яркой вспышке пламени. Рвануло так, что куски брёвен разлетелись окрест, а солярка, с помощью которой зажигали факелы , плеснула во все стороны, поджигая людей и строения. А десятки голосов взвыли от боли и ужаса...
-Мамочка, а Алёшка меня обижает!
-Ну что вы опять не поделили?
-Он сломал мою куклу! Он такой противный! Как же он стал моим братиком?!
-Всё хорошо, милая! Он не хотел зла, я уверена. Просто играет с тобой.
-У него глупые игры. Он и сам какой-то не умный.
-Ну что ты, Настюшенька. Он хороший. И любит тебя... по-своему. И я вас люблю. Обоих. Какими б вы не были.
-Правда?
-Конечно, правда,доченька! Я люблю вас больше жизни и ради вас сделаю что угодно. Вы для меня важнее всего в этом мире!
-Всего-всего? А почему?
-Я даже не знаю.
-Ну скажи!
-Милая моя, это несложно. Просто Я-МАТЬ!...
Обсуждения Мать