Марево сумерек. Глава 5

На кладбище стояла дождливая промозглая погода. Прощание с покойным оказалось недолгим — торопили могильщики, «работы много...»

Положили гроб в яму и через пять минут всё было закончено. Свежая могилка, цветы, крест. Люди пили и я к ним примкнул. От водки стало теплее. Мне не понравилась быстрота похорон, не было ни речей, ни просто тёплых слов. Все молчали. Был человек и нет человека...

Я посмотрел в сторону и увидел среди надгробий знакомый силуэт. Судьба упорно сталкивала меня с ним. Это был Михаил.

Я подошёл к нему, и, хотя он стоял спиной, он заговорил первым:

— Здравствуйте, Матвей. Я давно заметил вас, но не решался подойти.

Михаил обернулся. На его лице отражалось полное спокойствие.

— Вы кого-то хоронили?
— Да, старого приятеля... Говорят, что у него остановилось сердце.

— Сердце? А сколько лет ему было?
— Всего сорок три... Молодой совсем. А почему вы здесь, навещаете кого-то?

— Нет... Я люблю побродить по кладбищу, но поймите меня правильно... Здесь умиротворяющая обстановка. Здесь я сильнее понимаю, что все мы смертны и это успокаивает меня. Когда я был маленьким, я мечтал, что буду жить вечно. Но в юности все мы представляем себя не теми, кто мы есть на самом деле. Уж так устроены люди. Они склонны к мечтам, к несбыточным фантазиям. Но к тридцати годам жизнь выбивает из человека всю эту дурь... Не желаете немного пройтись? Здесь есть совершенно замечательные памятники.

Я слегка вздрогнул и нехотя согласился. Серые облака затянули небо. Капли дождя касались моего лица. Сквозь угрюмые тучи, мелькая крыльями, куда-то улетали птицы.

— Взгляните на это огромное кладбище,— продолжил Михаил,— город мертвецов. Пиршество червей!

— Ваш юмор немного неуместен,— заметил я, не скрывая раздражения,— здесь люди обретают покой, находят последний приют, как говорил Высоцкий.

— О, не обижайтесь. Черви — это естественная наука. А правда никому никогда не нравится. Но неужели вы, Матвей, полагаете, что жизнь заканчивается здесь, на кладбище?

Он сделал ударение на букву «и».
— А как же! Хотя если принять вашу веру в реинкарнацию...

— Кто-то уверен, что душа отправляется в рай или ад, кто-то думает, что кроме костей не остаётся ничего. Но это не так. Если вы захотите узнать что-нибудь из, так называемых, тайн Вселенной, вы запросто сможете это сделать, потому что во Вселенной нет тайн! Не стоит бояться смерти. Человек больше боится физических мучений предшествующих смерти. Гибель плоти — это ещё не конец существования. Жизнь всегда продолжается, только в разных воплощениях. К сожалению, большинство людей узнают своё истинное лицо только после физической смерти.

Я ухмыльнулся.
— Каково же ваше истинное лицо? Кто вы?
— Я? Я обычный человек, часть всеобщего бытия. Но мне кажется, что наши встречи происходят не случайно.

— Что вы хотите этим сказать?
— Позвольте вашу руку...
Я покорно протянул правую руку. Он начал изучать мою ладонь. Я еле сдерживал улыбку.

— Иногда я разрешаю себе заглянуть в недалёкое будущее, насколько мне позволяют сверху.

Я совершенно не придавал значения его странным словам. Я вообще хотел уже побыстрей уйти с кладбища, но вдруг Михаил оттолкнул мою руку. Он страшно побледнел.

— Ой, ты скоро умрёшь! — как-то нелепо обронил он, впервые назвав меня на «ты».

— Что за нелепицы вы говорите!
— Вы погибните!
— Откуда вы можете это знать? Вы что — гадалка? Что за глупости! В своём ли вы рассудке?

— Я совершенно серьёзен. Вас убьют!
— Кто же меня убьёт?
— Это буду я!
Я невольно попятился назад.
— Не бойтесь, я не хочу причинить вам вреда, я не...

— Послушай меня, ты, психопат! Оставь меня в покое! Никогда больше не подходи ко мне!

— Я хочу помочь...
— Нет, ничего не надо! Больше мы не встретимся!
Я ушёл с кладбища совершенно раздосадованный.

Больше я его не видел. По сей день, а прошло уже несколько лет. Но... он часто мне снился и в память мою врезались его слова, его суждения. Он перевернул в моей душе привычные, устоявшиеся картины мира, незыблемые, как мне казалось, ценности жизни. Он стал моим «демоном». Сам того не замечая, я стал таким же как он, я стал думать как он и действовать так же хладнокровно, как он, высмеивая всё святое, что есть на планете. Я изменился. Ничто больше не волнует меня, ни трепет девственной груди, ни христианские чувства, ни труд, ни дружба... Ничего!

Только сейчас я понял, что так удивляло меня в его глазах — это было зло, жуткое зло. Он оказался прав. Он действительно убил меня. Убил всё хорошее, возвышенное, что когда-то было во мне. Уничтожил все мои мечты и стремления к лучшему. Я увидел весь ужас царящего вокруг невежества жизни и охладел до глубины души. Мною овладела вселенская скука.

Я очень слаб; я знаю, что смерть моего тела уже совсем рядом. Возможно, она уже занесла свою косу над моей головой. Но я не боюсь. И не жалею. Разве то лицо, что я вижу в зеркале, это действительно я? Нет, это лишь оболочка, кокон, куски мяса расположенные вокруг уродливого черепа, не более. А мясо всегда портится и гниёт...

Колорит жизни отбрасывает тень обыденности. Я перерос в себе светлого, радостного человека. Я научился скрывать чёрное отчаянье под маскою спокойствия. Вся наша жизнь состоит из упущенных возможностей, складываясь в череду случайностей.

Моя глупая, фальшивая жизнь пуста и хрупка как мыльный пузырь. Моё тело слабеет, я не в силах что-либо добавить к сказанному... Сумерки. Сегодня густой туман за окном. Улицы совсем не видно. Лишь свет фонарей еле пробивается сквозь толщь белизны и серости. Тусклый свет похож на глаза призрака. Они смотрят на меня, они приближаются ко мне, они предупреждают меня о чём-то...

Февраль–июнь 2009