4
Однажды я проснулся ранним утром и равнодушно выглянул в окно. Осеннее солнце не вызывало во мне никаких эмоций. У меня возникло ощущение, что я что-то утерял, чего-то лишился. Мои поблёкшие чувства говорили мне об этом.
Я часто бродил по улицам, пытаясь вспомнить, каким я был раньше, какие чувства я испытывал в подобные периоды жизни. Но я никак не мог определить тот стержень, на котором основывалось моё чувственное восприятие окружающего мира.
Мысли мои путались и я случайно забрёл к какой-то библиотеке. Старое здание с облупившейся штукатуркой словно доживало свой век. Я раньше очень любил читать книги, но со временем я уделял всё меньше внимания чтению, а библиотеки обходил стороной. Но сейчас мне захотелось зайти в это Царство Книг, чтобы снова почувствовать то взволнованное состояние предвкушения от получения новых знаний, неких тайн, которое некогда заставляло меня в своё свободное время посещать читальный зал...
Я зашёл внутрь и почти не удивился тому, что увидел здесь Михаила, который беззаботно перелистывал какой-то литературный журнал. Он поднял голову, улыбнулся мне и знаком предложил присесть. Читальный зал был пуст. Кроме нас двоих в помещении никого не было. Михаил читал стихи современных авторов.
— Здравствуйте, Матвей, рад снова увидеть вас!
— Стихи? — вместо приветствия спросил я.
— А вы интересуетесь поэзией?
— Ну это вряд ли. Раньше я писал кое-какие стишки, но со временем перестал.
— Вероятно, в сладкой юности, когда в душе очень много любви!
— Примерно так! Современная поэзия... Есть что-нибудь достойное внимания? — с интересом спросил я.
Михаил покачал головой.
— Ох уж мне эти писаки...
— Понимаю, по мне уж лучше «несовременные». А вы сами, случаем, не пишите? Мне кажется, что из вас вышел бы неплохой поэт!
— Ни за что! Предложите мне быть дворником, чем поэтом. У дворника хотя бы есть постоянный заработок, а у поэта? У него ничего нет! За свои труды он ничего не получает и его творчество становится злобным, он начинает петь о несправедливости. Есть у нас ещё несколько гениев, но о них мало кто знает, и своей отчизной они не признаны.
— Неужели в таком солидном журнале нет ни одного хорошего автора?
— Стишата пишут очень многие люди. Правда, не все готовы их читать вслух. Стесняются, что ли? Такой у нас русский народ — тянется к творчеству. Творчество во всём — утром в троллейбусе, днём на работе, вечером дома. В компании, в одиночестве, в весёлом застолье, в жизненных неприятностях. Пишут все: уборщицы, жёны олигархов, продавцы, эстрадные звёзды. О них нужно поговорить особенно. Они пишут дурацкие, никому не нужные, книжонки. О том, как они позавтракали, о приключениях горничной на Рублёвке, о том, как они съездили в отпуск и тому подобное. Всё это никчёмная макулатура, не способная вызвать в человеке какие-либо высокие чувства. Поэтому, творчество, так называемого, среднего класса намного интереснее, живее и лиричнее лубочных и шаблонных книжонок пресытившихся от роскоши прожигателей жизни.
Поэзия должна быть откровением, исповедью. У каждого поэта своё мироощущение, ведь мир и природа вокруг нас — это и есть искусство. Поэтому я органически не воспринимаю многих современных поэтов, стихи которых слабы по форме, непонятны, полны странными сравнениями и оборотами, полны штампов и банальностей. И самое главное — в них отсутствует мысль. Многим из них нужно перейти на прозу и оставить поэзию навсегда, потому что нельзя писать, например,— Михаил заглянул в журнал,— «Старик-валун лелеет думы». Это полнейшая безграмотность. Создаётся впечатление, что этот автор совсем не отделывает стихи, что мы читаем его черновики, весь этот словесный шлак, все эти заготовки, а не цельные поэтические произведения, которые по-Гоголю должны быть «ясными как день, проникнутыми согласием и высокой мудростью простоты». Поэтому, все эти стихи просто ни о чём. Эти поэтики просто описывают то, что видят, и даже не пытаются придать увиденному поэтический смысл, не пытаются дать в своих творениях хоть какую-нибудь информацию. Самое страшное для поэта — быть эпигоном и посредственностью. В поэзии, как и в жизни, должны быть периоды. Невозможно всё время писать об одном и том же...
Михаил задумался.
— Вы неплохо разбираетесь в искусстве...— только и мог сказать я. Мне стало жаль, что я проболтался о том, что когда-то писал стихи. Поэзия — это большое искусство, и заниматься им должен не кто попало, а только истинные гении. Вот что понял я из слов Михаила.
— Мне нужно идти...— сказал он и торопливо вышел. Журнал остался лежать на пошарпанном столике.
Посещение библиотеки также не дало мне новых впечатлений и, разочарованный, я побрёл домой.
Однажды я проснулся ранним утром и равнодушно выглянул в окно. Осеннее солнце не вызывало во мне никаких эмоций. У меня возникло ощущение, что я что-то утерял, чего-то лишился. Мои поблёкшие чувства говорили мне об этом.
Я часто бродил по улицам, пытаясь вспомнить, каким я был раньше, какие чувства я испытывал в подобные периоды жизни. Но я никак не мог определить тот стержень, на котором основывалось моё чувственное восприятие окружающего мира.
Мысли мои путались и я случайно забрёл к какой-то библиотеке. Старое здание с облупившейся штукатуркой словно доживало свой век. Я раньше очень любил читать книги, но со временем я уделял всё меньше внимания чтению, а библиотеки обходил стороной. Но сейчас мне захотелось зайти в это Царство Книг, чтобы снова почувствовать то взволнованное состояние предвкушения от получения новых знаний, неких тайн, которое некогда заставляло меня в своё свободное время посещать читальный зал...
Я зашёл внутрь и почти не удивился тому, что увидел здесь Михаила, который беззаботно перелистывал какой-то литературный журнал. Он поднял голову, улыбнулся мне и знаком предложил присесть. Читальный зал был пуст. Кроме нас двоих в помещении никого не было. Михаил читал стихи современных авторов.
— Здравствуйте, Матвей, рад снова увидеть вас!
— Стихи? — вместо приветствия спросил я.
— А вы интересуетесь поэзией?
— Ну это вряд ли. Раньше я писал кое-какие стишки, но со временем перестал.
— Вероятно, в сладкой юности, когда в душе очень много любви!
— Примерно так! Современная поэзия... Есть что-нибудь достойное внимания? — с интересом спросил я.
Михаил покачал головой.
— Ох уж мне эти писаки...
— Понимаю, по мне уж лучше «несовременные». А вы сами, случаем, не пишите? Мне кажется, что из вас вышел бы неплохой поэт!
— Ни за что! Предложите мне быть дворником, чем поэтом. У дворника хотя бы есть постоянный заработок, а у поэта? У него ничего нет! За свои труды он ничего не получает и его творчество становится злобным, он начинает петь о несправедливости. Есть у нас ещё несколько гениев, но о них мало кто знает, и своей отчизной они не признаны.
— Неужели в таком солидном журнале нет ни одного хорошего автора?
— Стишата пишут очень многие люди. Правда, не все готовы их читать вслух. Стесняются, что ли? Такой у нас русский народ — тянется к творчеству. Творчество во всём — утром в троллейбусе, днём на работе, вечером дома. В компании, в одиночестве, в весёлом застолье, в жизненных неприятностях. Пишут все: уборщицы, жёны олигархов, продавцы, эстрадные звёзды. О них нужно поговорить особенно. Они пишут дурацкие, никому не нужные, книжонки. О том, как они позавтракали, о приключениях горничной на Рублёвке, о том, как они съездили в отпуск и тому подобное. Всё это никчёмная макулатура, не способная вызвать в человеке какие-либо высокие чувства. Поэтому, творчество, так называемого, среднего класса намного интереснее, живее и лиричнее лубочных и шаблонных книжонок пресытившихся от роскоши прожигателей жизни.
Поэзия должна быть откровением, исповедью. У каждого поэта своё мироощущение, ведь мир и природа вокруг нас — это и есть искусство. Поэтому я органически не воспринимаю многих современных поэтов, стихи которых слабы по форме, непонятны, полны странными сравнениями и оборотами, полны штампов и банальностей. И самое главное — в них отсутствует мысль. Многим из них нужно перейти на прозу и оставить поэзию навсегда, потому что нельзя писать, например,— Михаил заглянул в журнал,— «Старик-валун лелеет думы». Это полнейшая безграмотность. Создаётся впечатление, что этот автор совсем не отделывает стихи, что мы читаем его черновики, весь этот словесный шлак, все эти заготовки, а не цельные поэтические произведения, которые по-Гоголю должны быть «ясными как день, проникнутыми согласием и высокой мудростью простоты». Поэтому, все эти стихи просто ни о чём. Эти поэтики просто описывают то, что видят, и даже не пытаются придать увиденному поэтический смысл, не пытаются дать в своих творениях хоть какую-нибудь информацию. Самое страшное для поэта — быть эпигоном и посредственностью. В поэзии, как и в жизни, должны быть периоды. Невозможно всё время писать об одном и том же...
Михаил задумался.
— Вы неплохо разбираетесь в искусстве...— только и мог сказать я. Мне стало жаль, что я проболтался о том, что когда-то писал стихи. Поэзия — это большое искусство, и заниматься им должен не кто попало, а только истинные гении. Вот что понял я из слов Михаила.
— Мне нужно идти...— сказал он и торопливо вышел. Журнал остался лежать на пошарпанном столике.
Посещение библиотеки также не дало мне новых впечатлений и, разочарованный, я побрёл домой.
Обсуждения Марево сумерек. Глава 4