Мама

НОВЕНЬКИЙ...

Новенький ощутил тревогу, стал беспокоиться и толкаться ножкой. Мама положила руку на свой упругий живот, и Новенький затих. Он не понимал, что происходит, но чувствовал где-то рядом учащённые удары сердца. Это означало, что мама плачет. Так, бывало, часто. Новенький большой, ему уже 34 недели. У него есть брат и две сестры.

Он будет четвёртым. Иногда старший брат прикладывал ухо к маминому животу и прислушивался. Новенький сразу давал о себе знать и стучал пальчиком в этом месте...

Эпиграф.
Ох и трудненько достаются мне эти новые знакомства! Но что поделать? Все дети проходят через это! Не я первый, не я последний…
Тут ничего изменить нельзя.
Виктор Драгунский « Ничего изменить нельзя»

Они все сегодня ругаются, не дают мне даже поиграть, подумать о своем, ведь в игре тоже нужна сос-ре-до-то-чен-ность, но старшим этого не понять. Все, не могу больше думать об игре: и не знаю кто же теперь спасет мой город от заклятия злой ведьмы? Я взяла валдайский колокольчик и зазвонила...

Некоторые люди, когда сильно волнуются, чтобы успокоиться считают про себя: до ста, до тысячи, или даже до миллиона. Я же, когда сильно не в духе: поругаюсь с кем-то, или нервничаю из- за чего-то, даже не замечаю, как предметы попадают ко мне в руки.
Мама говорит, что в таком взбудораженном состоянии я постоянно кручу в руках что -то мелкое. Возьму карандаш, ручку или маленькие коллекционные машинки брата, которые помещаются в ладошку: хожу с ними, верчу в руках и потом эти вещи оказываются в...

Я сидела на диване поджав под себя ноги.
Вода в стакане шипела и пенилась, а пузырьки приятно щекотали мне нос. Щурясь от удовольствия, я пила один глоток за другим. Как же хорошо освежает! — думала я.
— Даша, перестань «дуть» газировку. Какой это уже стакан по счету? — возмутилась мама, делившая свое внимание между украдким наблюдением за мной и просмотром любимого сериала.
Я вспомнив известную рекламу лукаво произнесла: — Всего лишь третий!
Мама тут же поймала «мяч», и ответила мне в такт...

ЗОЛОТО ОСЕНИ
Жил был парень - Юра Нестеров, он очень любил осень, особенно октябрь, с его красивыми, золотыми листьями. Юра приходил в парк, доставал сигарету и любовался природой октября. Художник осень - обрисовывала листья золотым цветом. Юра парень добрый, его воспитала мама Валя. Отец бросил маму Валю и Юру, ещё, когда он был маленький. И мама Валя – уборщица, воспитывала его одна.
Юра очень любил маму, он её обожал. Мама даже, чтобы Юра жил хорошо, работала в двух фирмах. И всю свою ласку...

Будят голуби. Я просыпаюсь от грохота, доносящегося с крыши. Пернатая братия что-то делит на жестяном карнизе. В таких случаях мама говорит, что они ведут себя как пьяные матросы. Я просыпаюсь окончательно и, еще не успев открыть глаза, чувствую что-то очень приятное. Даже не чувствую, а скорее предчувствую. Что-то радостное предстоит сегодня... К нам приехала бабушка!

Приехала она поздно ночью. Вернее, в Шкотово её встретил и привез со станции папа. Не обошлось без громких восклицаний и...

17.
"По белому снегу пройтись, по дороге в никуда
Слышишь звонкий, детский смех, проводи меня туда
Разделил по берегам, учились заново дышать
Нам рассказали о войне, что б не осмелились познать"

"Я живу, так как хочу - мне не страшен гнев богов
Захочу – я улечу, в незнакомый вам мир снов.
Захочу – я не проснусь, захочу – не буду спать
Захочу я улыбнусь, в общем, мне на всё начхать"
(Эльдар Шакенов 15 лет)

Похороны затягивались. Два наглухо заколоченных гроба с позолоченными...

Ты любишь конфеты? А торт? Пряники, мороженое, варенье и еще много-много всего, вкусного и сладкого? Если да, значит, ты сладкоежка. Точно такой же сладкоежка, как медвежонок Мишка, о котором я расскажу сказку.

Больше всего на свете медвежонок Мишка любил мед. Однажды он пришел к маме и сказал:

– Мама, знаешь, чего бы мне сейчас хотелось больше всего на свете?

И, не дожидаясь маминого ответа, сам добавил:

– Меда!

– Но ты же ел мед недавно. Нельзя так много сладкого. У тебя будут...

Немного проработав на заводе, к весне отец уволился и засобирался в Сочи на заработки силуэтами. Теперь он все больше сидел дома, готовя бумагу и приводя в порядок этюдники, обновляя витрину и летучки (так он называл маленькие складные витрины, не требующие с собой непременно этюдника). Возвращаясь со школы, я находила отца всегда дома и уже не могла позволить себе продолжительные чтения на кухне, но сразу заворачивала в свою комнату, потеряв часть степени свободы, где я могла принадлежать...

Чувства к отцу у меня были более негативные, чем положительным. Его поведение как- будто не имело границ ни к маме, ни ко мне, ни к Лене, пока она жила у нас. Он не зря называл себя аморалом, ибо это подтверждалось на каждом его шагу. Но родственные узы заставляли все претерпевать, все принимать, и понимать, что очень многое в нем привлекательно, и очень многое в нем тяжело, и эта тяжесть давила собой постоянно, и жизнь в родительском доме становилась невыносимой, больной, затравленной, горчащей...