— О, черт. Опять этот долбаный рояль с самого утра, — бурчит Алла, с максимально недовольным видом поднимаясь с кровати. — Тошнит уже от этого Бетховена.
Лениво она стучит в стену, заранее зная, что это не произведет ровным счетом никакого эффекта. Никогда не производило.
На кухне царит привычный беспорядок. Настолько привычный, что на него уже никто не обращает внимания, даже редкие гости, заходящие в эту квартиру. Алла жарит привычную яичницу. Жарит небрежно, но это не оттого, что такая уж мастерица, а потому, что еще не проснулась как следует. Несколько капелек жира попали на ее халат, но Алла осталась к этому факту равнодушной — каплей больше, каплей меньше… «Лунная соната» за стеной звучит, как реквием по мечте, но это неправда, потому что никакой мечты у Аллы не было никогда.
После завтрака Алла сидит с чаем перед телевизором. Совсем близко, но это не оттого, что глаза плохо видят, а потому, что она его все равно толком не смотрит. Алла никогда не любила телевидение и не любит его до сих пор, но больше делать все равно нечего. Она раскинулась на диване в полудреме. Перед глазами мелькает очередная реклама и вопли жизнерадостного ребенка: «Мама, ты меня звала?!» накладываются на доносящийся словно из-под подушки шедевр Бетховена.
Петр Петрович, муж Аллы, приходит домой с работы. Он невысокий и более всего похож на монаха-аскета, долго и успешно терзающего свою плоть. Впрочем, сейчас он не склонен к аскетическому рвению и потому спрашивает у Аллы:
— У нас есть чего пожевать? Умираю от голода.
— В холодильнике, — равнодушно бросила через плечо Алла, не отрываясь от телевизора.
В холодильнике было пусто.
Ночью они любят друг друга. Хотя нет… Точнее будет сказать, что они занимаются сексом — без особенных чувств и эмоций. Можно даже сказать, что они спят. Он спит на ней. А она — пытается уснуть под ним, но получается у нее плохо, так как тяжело уснуть, когда на тебе лежит тело, даже такое невесомое, как у него. Рояль за стеной молчит. Там, наверное, тоже спят.
Разбудил Аллу, конечно же, Бетховен. «Лунная соната» звучала с утра удивительно торжественно. Мужа рядом нет, он, конечно, уже на работе, составляет какие-то отчеты. Алла быстро завтракает яичницей и садится перед телевизором. Вновь в уши льется привычная смесь рекламы и рояля. Впервые за очень долгое время Алла уловила жуткий диссонанс в этом коктейле. Повлиять на рояль у нее не было никакой возможности, и потому Алла убрала звук на своем телевизоре. Стало немного лучше, только очень захотелось убрать еще и изображение, просто встать и выключить телевизор. Но это было никак невозможно сделать, иначе у Аллы просто рушилась основа мироздания, тот непоколебимый распорядок, который она себе завела давным-давно. От противоречивости раздиравших ее желаний Алла даже плачет. Наконец, она находит разумный компромисс — встает с дивана и отходит к окну. Стоит спиной к телевизору и смотрит на город. А когда долго так стоишь и смотришь в окно, поневоле лезут в голову разные мысли. И Алле тоже лезут. Она даже хмурится от удивления, но потом просто стоит и смотрит. И думает свои мысли.
Петр приходит домой с работы. Алла сидит перед телевизором. Он заглядывает в холодильник и садится рядом. Они вместо смотрят какую-то передачу, но Петр Петрович еще не знает, что его жена сегодня смотрела в окно и думала.
Ночь. Петр лениво обнимает Аллу. Она смотрит на него некоторое время, а затем спрашивает:
— Тебе нравится Бетховен?
— Никогда об этом не думал, — отвечает он, хотя каждый день слышит «Лунную сонату» за стеной.
Алла отворачивается и засыпает.
Утром Алла просыпается и долго лежит в кровати, слушая причудливое adagio за стеной. Затем встает и идет в душ. Рояль слышно даже в ванной, даже несмотря на грохот падающей воды. Затем она делает себе завтрак — ничего особенного. Просто булочки с маслом и медом и чай.
Телевизор включать не хочется, не хочется опять стоять у окна и думать. Чтобы занять себя, Алла готовит ужин. Затем одевает самое свое сексуальное платье и ждет мужа.
Приходит Петр.
— Неужели отключили свет? — спрашивает он, когда замечает, что горят свечи, а телевизор выключен.
— Нет, почему? — смущается Алла и смотрит на свои приготовления.
Петр пожимает плечами и садится за стол. Рояль в соседней квартире звучит мягко и нежно. Ужин проходит в молчании и только за сладким Петр спрашивает:
— Может быть, включим телевизор?
— Включай, — отвечает Алла и идет на кухню мыть посуду.
Ночь. Петр лениво обнимает Аллу. Она смотрит на него некоторое время. А затем отворачивается и засыпает.
Утром Алла принимает душ и долгое время стоит у окна. Затем выходит на улицу и идет к магазину. Там она покупает бутылку недорогого вина и коробку конфет. Возвращается домой и долго глядит на себя в зеркало. Затем надевает то самое платье, что и вчера и снова долго глядит. Рояль за стеной звучит как никогда проникновенно и Алла решается. Она выходит на лестничную площадку и робко стучится в соседскую дверь.
Никто не открывает. Она стоит очень долго. Думает, что там не слышно из-за музыки, но жать кнопку звонка не хочется. Почему-то кажется, что это нарушит гармонию мелодии. Более логичным Алле кажется просто зайти. Дверь не заперта.
Алла идет по комнатам чужой квартиры, намеренно оставляя ту, из которой доносится музыка напоследок. Она очень долго ходит, на ее глазах слезы, а в руках бутылка вина и конфеты. Заходить в комнату с роялем со слезами на глазах кажется ей очень романтичным и она робко подходит к дверям. Некоторое время стоит там, задумчиво терзая ногтем лакированный косяк, а затем поворачивает ручку и входит.
Комната очень большая и очень пустая. В нет ничего, кроме большого белого рояля посередине. Алла медленно обходит рояль и едва не роняет вино. Она долго созерцает пустой стул. Ее взгляд мечется по клавишам, которые сами собой играют «Лунную сонату». Плакать уже не хочется. Почему-то кажется, что все очень логично. Она аккуратно ставит вино и конфеты на пол и садится на стул сама. Рояль звучит необыкновенно торжественно. Мелодия прекрасна…
Лениво она стучит в стену, заранее зная, что это не произведет ровным счетом никакого эффекта. Никогда не производило.
На кухне царит привычный беспорядок. Настолько привычный, что на него уже никто не обращает внимания, даже редкие гости, заходящие в эту квартиру. Алла жарит привычную яичницу. Жарит небрежно, но это не оттого, что такая уж мастерица, а потому, что еще не проснулась как следует. Несколько капелек жира попали на ее халат, но Алла осталась к этому факту равнодушной — каплей больше, каплей меньше… «Лунная соната» за стеной звучит, как реквием по мечте, но это неправда, потому что никакой мечты у Аллы не было никогда.
После завтрака Алла сидит с чаем перед телевизором. Совсем близко, но это не оттого, что глаза плохо видят, а потому, что она его все равно толком не смотрит. Алла никогда не любила телевидение и не любит его до сих пор, но больше делать все равно нечего. Она раскинулась на диване в полудреме. Перед глазами мелькает очередная реклама и вопли жизнерадостного ребенка: «Мама, ты меня звала?!» накладываются на доносящийся словно из-под подушки шедевр Бетховена.
Петр Петрович, муж Аллы, приходит домой с работы. Он невысокий и более всего похож на монаха-аскета, долго и успешно терзающего свою плоть. Впрочем, сейчас он не склонен к аскетическому рвению и потому спрашивает у Аллы:
— У нас есть чего пожевать? Умираю от голода.
— В холодильнике, — равнодушно бросила через плечо Алла, не отрываясь от телевизора.
В холодильнике было пусто.
Ночью они любят друг друга. Хотя нет… Точнее будет сказать, что они занимаются сексом — без особенных чувств и эмоций. Можно даже сказать, что они спят. Он спит на ней. А она — пытается уснуть под ним, но получается у нее плохо, так как тяжело уснуть, когда на тебе лежит тело, даже такое невесомое, как у него. Рояль за стеной молчит. Там, наверное, тоже спят.
Разбудил Аллу, конечно же, Бетховен. «Лунная соната» звучала с утра удивительно торжественно. Мужа рядом нет, он, конечно, уже на работе, составляет какие-то отчеты. Алла быстро завтракает яичницей и садится перед телевизором. Вновь в уши льется привычная смесь рекламы и рояля. Впервые за очень долгое время Алла уловила жуткий диссонанс в этом коктейле. Повлиять на рояль у нее не было никакой возможности, и потому Алла убрала звук на своем телевизоре. Стало немного лучше, только очень захотелось убрать еще и изображение, просто встать и выключить телевизор. Но это было никак невозможно сделать, иначе у Аллы просто рушилась основа мироздания, тот непоколебимый распорядок, который она себе завела давным-давно. От противоречивости раздиравших ее желаний Алла даже плачет. Наконец, она находит разумный компромисс — встает с дивана и отходит к окну. Стоит спиной к телевизору и смотрит на город. А когда долго так стоишь и смотришь в окно, поневоле лезут в голову разные мысли. И Алле тоже лезут. Она даже хмурится от удивления, но потом просто стоит и смотрит. И думает свои мысли.
Петр приходит домой с работы. Алла сидит перед телевизором. Он заглядывает в холодильник и садится рядом. Они вместо смотрят какую-то передачу, но Петр Петрович еще не знает, что его жена сегодня смотрела в окно и думала.
Ночь. Петр лениво обнимает Аллу. Она смотрит на него некоторое время, а затем спрашивает:
— Тебе нравится Бетховен?
— Никогда об этом не думал, — отвечает он, хотя каждый день слышит «Лунную сонату» за стеной.
Алла отворачивается и засыпает.
Утром Алла просыпается и долго лежит в кровати, слушая причудливое adagio за стеной. Затем встает и идет в душ. Рояль слышно даже в ванной, даже несмотря на грохот падающей воды. Затем она делает себе завтрак — ничего особенного. Просто булочки с маслом и медом и чай.
Телевизор включать не хочется, не хочется опять стоять у окна и думать. Чтобы занять себя, Алла готовит ужин. Затем одевает самое свое сексуальное платье и ждет мужа.
Приходит Петр.
— Неужели отключили свет? — спрашивает он, когда замечает, что горят свечи, а телевизор выключен.
— Нет, почему? — смущается Алла и смотрит на свои приготовления.
Петр пожимает плечами и садится за стол. Рояль в соседней квартире звучит мягко и нежно. Ужин проходит в молчании и только за сладким Петр спрашивает:
— Может быть, включим телевизор?
— Включай, — отвечает Алла и идет на кухню мыть посуду.
Ночь. Петр лениво обнимает Аллу. Она смотрит на него некоторое время. А затем отворачивается и засыпает.
Утром Алла принимает душ и долгое время стоит у окна. Затем выходит на улицу и идет к магазину. Там она покупает бутылку недорогого вина и коробку конфет. Возвращается домой и долго глядит на себя в зеркало. Затем надевает то самое платье, что и вчера и снова долго глядит. Рояль за стеной звучит как никогда проникновенно и Алла решается. Она выходит на лестничную площадку и робко стучится в соседскую дверь.
Никто не открывает. Она стоит очень долго. Думает, что там не слышно из-за музыки, но жать кнопку звонка не хочется. Почему-то кажется, что это нарушит гармонию мелодии. Более логичным Алле кажется просто зайти. Дверь не заперта.
Алла идет по комнатам чужой квартиры, намеренно оставляя ту, из которой доносится музыка напоследок. Она очень долго ходит, на ее глазах слезы, а в руках бутылка вина и конфеты. Заходить в комнату с роялем со слезами на глазах кажется ей очень романтичным и она робко подходит к дверям. Некоторое время стоит там, задумчиво терзая ногтем лакированный косяк, а затем поворачивает ручку и входит.
Комната очень большая и очень пустая. В нет ничего, кроме большого белого рояля посередине. Алла медленно обходит рояль и едва не роняет вино. Она долго созерцает пустой стул. Ее взгляд мечется по клавишам, которые сами собой играют «Лунную сонату». Плакать уже не хочется. Почему-то кажется, что все очень логично. Она аккуратно ставит вино и конфеты на пол и садится на стул сама. Рояль звучит необыкновенно торжественно. Мелодия прекрасна…
Обсуждения Лунная соната