Лирика о семье и любви

Боже мой!
Как все болело!
Каждая жилочка, каждая мышца, косточка… любое движение вызывало невольный стон и скрежет зубовный…

Томарра говорила потом, что это из-за озноба…

Лежал долго…
Дикая боль и слабость не давали двигаться, головы поднять не мог, да и моя спасительница не позволяла.

Позже ругалась на меня, что жить не хотел, что чуть не умер, не помогал им, не боролся… что еле выходили они меня…

Говорила, что пришлось пойти на крайние меры – антибиотики колола (все-таки...

Давным-давно в маленьком городке жил один молодой поэт.

Почти всё свободное время мужчина проводил в своём особняке, вдали от людей, ибо не любил вечную суету и шум, что царили на улицах городка.

Городок, где проживал поэт, вырос всего полвека назад вокруг большого угольного завода, что был открыт в этих краях указом короля и снабжал горючим материалом едва ли не всё страну. Тысячи рабочих поселились в новеньких домишках, а по соседству появились лавки, трактиры и даже больница.

Особняк...

В одном небольшом Городке жил один незначительный человечек. У него, также как и у бóльшей части населения этого города, имени не было, был только номер – 365-21150-м.

Однажды пошёл № 365-21150-м в гости к № 132-20805-м. Посидел, попил чая, угостился пирогом, который испекла № 184-17419-ж, жена хозяина, и стало ему грустно – что-то жизнь вокруг скучноватая – хочется чего-то поинтересней, но непонятно чего, да и совершенно не ясно, на самом ли деле хочется. Так он погрустил, погрустил, да и...

Это всё, что таким образом рассказалось о них. Добавлять что-либо ещё, наверно, будет лишним. Именно там, в их обществе, ощутил я, что такое истинная любовь. И впервые в своей жизни заметил, что нет ни малейшего сожаления от расставания с чудесными людьми, ибо понял – тепло их сердец навсегда остаётся со мной... нет, это неправильно сказано, – моё сердце всегда ощущает тепло истинной любви этих людей; и поэтому мы всегда вместе, несмотря на расстояние и время. Ведь, Мироздание основано на...

Сказка о трёх заместителях

Жил-был Директор завода. И было у него три заместителя. Двое умных – Зам-по-снабжению и Зам-по-сбыту, а третий как водится дурак – Зам-по-производству. И вот однажды случилась беда – Великий Брак отливок. 99% литья, а то и больше браковал ОТК. Нет плана ни по тоннажу, ни по прибыли.

И чем только они его не пробовали! И врагов народа расстреливали пачками, и иностранных специалистов приглашали, и новую технику внедряли – всё без толку! Тогда начали совещания...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Высокие железные ворота во двор с улицы всегда были открыты настежь. Во двор вел достаточно широкий проход, с одной стороны которого тянулось одноэтажное строение, где первая дверь за номером 36 была наша и которое отделяло двор от территории высшего мореходного училища, а с другой стороны – торец трехэтажного кирпичного дома, вход в который осуществлялся непосредственно со двора. Двор всегда выглядел старым, сероватым, не очень уютным, видимо его история была еще довоенная, и ничего особо на...

Накануне «Дня Единения» (который в душе больше хотелось отметить, как праздник иконы Казанской Божьей Матери), получаю от партнера по бизнесу огромный торт на всю «команду», в шоколадном украшении которого, была искусным образом «вмонтирована» записка: «ЕСЛИ ТЕБЕ ПЛЮЮТ В СПИНУ, ЗНАЧИТ ТЫ ВПЕРЕДИ».

Вот так «ответ Чемберлену»!...

Полагаю, что о наличии послания-сюрприза, кроме кондитера, который изготовил это чудо творение, мог никто и не знать (И на какую только выдумку не идет человеческое...

Немного проработав на заводе, к весне отец уволился и засобирался в Сочи на заработки силуэтами. Теперь он все больше сидел дома, готовя бумагу и приводя в порядок этюдники, обновляя витрину и летучки (так он называл маленькие складные витрины, не требующие с собой непременно этюдника). Возвращаясь со школы, я находила отца всегда дома и уже не могла позволить себе продолжительные чтения на кухне, но сразу заворачивала в свою комнату, потеряв часть степени свободы, где я могла принадлежать...

Чувства к отцу у меня были более негативные, чем положительным. Его поведение как- будто не имело границ ни к маме, ни ко мне, ни к Лене, пока она жила у нас. Он не зря называл себя аморалом, ибо это подтверждалось на каждом его шагу. Но родственные узы заставляли все претерпевать, все принимать, и понимать, что очень многое в нем привлекательно, и очень многое в нем тяжело, и эта тяжесть давила собой постоянно, и жизнь в родительском доме становилась невыносимой, больной, затравленной, горчащей...