«Мама, а зачем самолёту столько глаз?», - спросил малыш
свою маму.
Авиарейс Москва-Хабаровск, 20-е числа февраля 1997 года. Лайнер взмыл в небо, мысленно я попрощался со златоглавой, её наземной электрическо - фантастической паутиной, блоками районами, чипами кварталами, в общем, с Мега - Мозгом РФ. «Кому-то надо жить и в районе Мега-Стоп РФ. Где родился, там сроднился, пригодился, износился», - пошла рифма под гул авиадвигателей. Моё кресло находилось рядом с иллюминатором, рядом устроилась женщина в китайском джинсовом костюме, с легким ароматом французских духов и выражением лица, будто недавно она выиграла большую сумму денег или получила в наследство квартиру в Москве. Она была лет на семь моложе меня. Рядом с ней справа, откинувшись в кресле, по-домашнему, сидел мужчина лет на десять старше меня, т.е. около 47-48 лет, похожий на москвича. Закрыв глаза, он дремал. Его голос я услышал позже. Но то, что он сказал, засело постоянно всплывающим файлом в моем мозгу, вот уже 12 лет: «Я двадцать два года работаю инженером по ремонту авиадвигателей, часто летаю в командировки. Всякое бывало за эти годы, но в такую воздушную яму я попал впервые, еще бы немного, резонанс и самолет бы развалился»,- сказал мне и моей соседке москвич-инженер, каким-то отрешенным голосом, и сделал движение ладонями, одну опустил вниз, а вторую одновременно поднял вверх, также отрешенно глядя не на нас, а на спинку переднего кресла. У меня было ощущение, что он говорил не нам, а спинке кресла. Позже, когда мы прощались, было видно, он пожалел о своей минутной откровенности. Вернусь в начало полета. Вслед за дежурной трапезой и чашкой кофе, мы разговорились. Женщину звали Татьяна (прим. условно, точно не могу вспомнить), в Москве она оформляла документы для переезда в пригород Берлина к родственникам на постоянное место жительство. Сейчас ей предстояло продать свою недвижимость в г. Биробиджане, и смело отправляться в объединенную Германию. После Иркутска, мы и попали в эту злополучную воздушную яму. Кто по совету стюардессы не пристегнулся, тот подлетел вверх, кто-то кричал, заплакали дети. Сначала тихо, а затем громко я стал произносить свою молитву Богу, о нашем спасении. Последние слова молитвы и «Аминь» прозвучали в полной тишине. Чудо опаздывает. Мы все еще падали. Почувствовав на себе взгляд, я повернулся к иллюминатору, на фоне ночного неба в 5-8 сантиметрах от него, снаружи я увидел улыбающееся Лицо. Одно Лицо, без шеи и плеч. Мы встретились глазами. У меня нет в запасе тех слов, да их вообще, наверное, нет, даже если и собрать слова всех языков, чтобы рассказать о глазах Лица, если это еще и глаза. А если это нечто запредельное для понимания моего ограниченного ума, ограниченного временным отрезком - жизнью? В третий раз в этом путешествии для меня остановилось время. Здесь не было слов, здесь был обмен мыслями. Последняя фраза, мелькнувшая в моей голове: «Спаси, здесь дети. Кто, если не я расскажет о встрече с Тобой?», - была тут же поймана Лицом, судя по движению Лица. Больше я не мог выдержать взгляда Лица, еще мгновенье и мой мозг стал бы его мозгом. Я повернулся к Татьяне, она с широко открытыми глазами и открытым ртом, как манекен, точнее как внезапно замороженный человек, продолжала смотреть в иллюминатор. Я наклонился вперед и перевел взгляд на москвича-инженера, его лица я не увидел, он закрыл его ладонями. Самолет тряхнуло, я почувствовал, будто он упал на большую ладонь, как игрушечный самолетик. Вновь я повернулся к иллюминатору, мой взгляд упал на темно-синее небо и мерцающие и живые звезды. «Ты Его видела?», - обратился я к Татьяне, надеясь услышать её: «Нет». «Галлюцинация, переутомление, массовый психоз, преломление лучей, проецирование, да мало ли научных или около научных объяснений», - вот такой рой слов крутился в моей голове. Но я услышал то, чего не хотел слышать. «Да»,- еле звучно ответила она и стала качать головой. Когда она кивнула в третий или четвертый раз, я почувствовал её пальцы на своем предплечье. Но вот когда она положила свою кисть мне на предплечье, я не смог вспомнить. «А Вы видели Его?», - после паузы, спросил я москвича. Он сказал нам то, что я записал выше. О Лице ни слова, будто не слышал моего вопроса. После посадки в Хабаровском аэропорту, во время ожидания багажа, Татьяна сказала мне: «Поехали со мной в Германию». Я взглянул в её глаза, они излучали такой холод, что я кожей почувствовал, будто температура в аэровокзале опустилась градусов на 10, затем вновь всплыло в сознании Лицо. «Извини, я не могу», - быстро ответил ей. «Её мозг Лицо, точно забрало», - всплыл текст в моем двухстороннем мониторе, разделяющем два полушария.
свою маму.
Авиарейс Москва-Хабаровск, 20-е числа февраля 1997 года. Лайнер взмыл в небо, мысленно я попрощался со златоглавой, её наземной электрическо - фантастической паутиной, блоками районами, чипами кварталами, в общем, с Мега - Мозгом РФ. «Кому-то надо жить и в районе Мега-Стоп РФ. Где родился, там сроднился, пригодился, износился», - пошла рифма под гул авиадвигателей. Моё кресло находилось рядом с иллюминатором, рядом устроилась женщина в китайском джинсовом костюме, с легким ароматом французских духов и выражением лица, будто недавно она выиграла большую сумму денег или получила в наследство квартиру в Москве. Она была лет на семь моложе меня. Рядом с ней справа, откинувшись в кресле, по-домашнему, сидел мужчина лет на десять старше меня, т.е. около 47-48 лет, похожий на москвича. Закрыв глаза, он дремал. Его голос я услышал позже. Но то, что он сказал, засело постоянно всплывающим файлом в моем мозгу, вот уже 12 лет: «Я двадцать два года работаю инженером по ремонту авиадвигателей, часто летаю в командировки. Всякое бывало за эти годы, но в такую воздушную яму я попал впервые, еще бы немного, резонанс и самолет бы развалился»,- сказал мне и моей соседке москвич-инженер, каким-то отрешенным голосом, и сделал движение ладонями, одну опустил вниз, а вторую одновременно поднял вверх, также отрешенно глядя не на нас, а на спинку переднего кресла. У меня было ощущение, что он говорил не нам, а спинке кресла. Позже, когда мы прощались, было видно, он пожалел о своей минутной откровенности. Вернусь в начало полета. Вслед за дежурной трапезой и чашкой кофе, мы разговорились. Женщину звали Татьяна (прим. условно, точно не могу вспомнить), в Москве она оформляла документы для переезда в пригород Берлина к родственникам на постоянное место жительство. Сейчас ей предстояло продать свою недвижимость в г. Биробиджане, и смело отправляться в объединенную Германию. После Иркутска, мы и попали в эту злополучную воздушную яму. Кто по совету стюардессы не пристегнулся, тот подлетел вверх, кто-то кричал, заплакали дети. Сначала тихо, а затем громко я стал произносить свою молитву Богу, о нашем спасении. Последние слова молитвы и «Аминь» прозвучали в полной тишине. Чудо опаздывает. Мы все еще падали. Почувствовав на себе взгляд, я повернулся к иллюминатору, на фоне ночного неба в 5-8 сантиметрах от него, снаружи я увидел улыбающееся Лицо. Одно Лицо, без шеи и плеч. Мы встретились глазами. У меня нет в запасе тех слов, да их вообще, наверное, нет, даже если и собрать слова всех языков, чтобы рассказать о глазах Лица, если это еще и глаза. А если это нечто запредельное для понимания моего ограниченного ума, ограниченного временным отрезком - жизнью? В третий раз в этом путешествии для меня остановилось время. Здесь не было слов, здесь был обмен мыслями. Последняя фраза, мелькнувшая в моей голове: «Спаси, здесь дети. Кто, если не я расскажет о встрече с Тобой?», - была тут же поймана Лицом, судя по движению Лица. Больше я не мог выдержать взгляда Лица, еще мгновенье и мой мозг стал бы его мозгом. Я повернулся к Татьяне, она с широко открытыми глазами и открытым ртом, как манекен, точнее как внезапно замороженный человек, продолжала смотреть в иллюминатор. Я наклонился вперед и перевел взгляд на москвича-инженера, его лица я не увидел, он закрыл его ладонями. Самолет тряхнуло, я почувствовал, будто он упал на большую ладонь, как игрушечный самолетик. Вновь я повернулся к иллюминатору, мой взгляд упал на темно-синее небо и мерцающие и живые звезды. «Ты Его видела?», - обратился я к Татьяне, надеясь услышать её: «Нет». «Галлюцинация, переутомление, массовый психоз, преломление лучей, проецирование, да мало ли научных или около научных объяснений», - вот такой рой слов крутился в моей голове. Но я услышал то, чего не хотел слышать. «Да»,- еле звучно ответила она и стала качать головой. Когда она кивнула в третий или четвертый раз, я почувствовал её пальцы на своем предплечье. Но вот когда она положила свою кисть мне на предплечье, я не смог вспомнить. «А Вы видели Его?», - после паузы, спросил я москвича. Он сказал нам то, что я записал выше. О Лице ни слова, будто не слышал моего вопроса. После посадки в Хабаровском аэропорту, во время ожидания багажа, Татьяна сказала мне: «Поехали со мной в Германию». Я взглянул в её глаза, они излучали такой холод, что я кожей почувствовал, будто температура в аэровокзале опустилась градусов на 10, затем вновь всплыло в сознании Лицо. «Извини, я не могу», - быстро ответил ей. «Её мозг Лицо, точно забрало», - всплыл текст в моем двухстороннем мониторе, разделяющем два полушария.
Обсуждения Лицо в иллюминаторе