Лета

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Давным-давно на одном заводе синтез целевого продукта осуществлялся с помощью катализатора. Без него реакция шла очень медленно. А у катализатора, как и у всего на свете ограниченный срок службы. И вот однажды платиновые решетки отработанного катализатора демонтировали и сложили аккуратно в сторонке. Поставили на место новые решетки и начали отладку процесса. И как всегда за суетой и заботами про отработанный катализатор как-то немного забыли. А тут пришла пора списывать вспомогательные...

Колесников подходит к своему месту и со странным каким-то смущением заглядывает в завиток плацкартного вагона. Все попутчики уже там: молодая девушка – синее платье, волосы схвачены лентой, в глазах искры; мужчина – бакенбарды, кроссворд и широкие руки; старик – ванильная борода, вязаная жилетка и шляпа в сеточку. Они раздвигаются в стороны и наблюдают, как Колесников неловко запихивает сумку под чужое сидение (у него верхняя полка), потом небрежно, но вежливо знакомятся: Лена, Николай, Василий...

Узники жадно приникли к крохотным окошкам крепости, громоздкие ворота ограды, что окружала мрачное серое здание, открылись, пропуская освобожденных, и закрылись снова.

Был час заката. Лучи ярко освещали черепицу островерхих крыш, камни мостовых, кроны одиноких деревьев.

Кристиан огляделся – родной город показался ему новым, незнакомым.

- Пошли, - окликнул его Леон. – Теперь нам не откажут в помощи. Полтора года – это тебе не вечность, у нас еще остались друзья. Надо прежде всего...

«И крыса станет тигром, когда придет её день». Дальневосточная пословица.

«Все тайные общества в конечном итоге служат гномам, которые правят миром». Слова подвыпившего партийного работника аппарата ЦК КПСС, услышанные мною в Адлере в сентябре 1986г.

«Даже лучшее зеркало не отражает обратной стороны вещей»,

«За этим дном есть еще дно»,
«Заговорили о гноме - а его тень уже тут»,
«Бывает, что лист тонет, а камень плывет». Дальневосточные пословицы.

«Над гномами нет власти...

-1-
"Жизнь...
Да что ты знаешь о ней?!
Ты ничего о ней не знаешь, так же как и о душе.
Кем ты был? Что сделал? Ничего... Не можешь вспомнить... Ну и ладно. Ведь это уже не так и важно.

Опять... Опять какие-то мысли... обрывки... слова… образы...

Нет... Не могу вспомнить...
Опять...
Да когда же это закончится?!
Тишина... Неужели всё?"
Тихий вздох. Раскаленный воздух обжигает легкие. Он встал и чуть не упал. Опять этот дом. Да что его так тянет сюда? Не помню... Опять случилось...

В один ничем не примечательный весенний день, когда снег еще лежит не только на газонах, но и на тротуарах, а солнце уже припекает, прогоняя с неба остатки зимы, в помпезный, но слегка провинциальный 4-х звездочный отель города N вошла дама. Кто она и чем занимается – определить было решительно невозможно. Она могла быть и обычной служащей некоего предприятия, и представительницей зарубежного благотворительного фонда, и супругой крупного бизнесмена… или некрупного – все равно. Девушек за стойкой...

Это было в то время, когда Христос открывал людям своё учение.

Учение это было так ясно, и следование ему было так легко и так очевидно избавляло людей от зла, что нельзя было не принять его, и ничто не могло удержать его распространения по всему свету.

И Вельзевул, отец и повелитель всех дьяволов, был встревожен. Он ясно видел, что власть его над людьми кончится навсегда, если только Христос не отречётся от своей проповеди.

Он был встревожен, но не унывал и подстрекал покорных ему...

Здравствуй солнышко!!!

Спасибо за письма. Я наверное больше всего люблю получать и писать письма.

Потому что вкладываю в них всю душу и получаю большое удовольствие от этого. Душа поет и радуется.

Хотя общаться особенно мне не всегда просто, ведь я владею множеством разных знаний, различных мудрствований, так что могу что то такое «выдать», что может удивить, или даже вызвать негативную реакцию.

Так что заранее предупреждаю, от меня можно ожидать все, что угодно. Так что просто...