Лапа

Я хочу написать о Витебске, все до самой последней строчки. Описать все улицы, лестницы, дома из красного кирпича, сиротливый бюстик Суворова, на изогнутой старой улице, вновь поднимающиеся церкви, на горе у креста, с которой помню казалось бы еще так недавно сигали на портфелях по снегу и конечно немилосердно резали их о торчащие из земли гвозди и просто ржавые прутья, а дома потом говорили, что это какие-то недобрые люди в автобусе... И стыдно было за эту ложь и боязно что узнают и весело...

Кто я такой? Человек или чудовище? Я жив? Или я уже давно умер? И вообще, где я?..

Ответом мне была тишина. Звонкая, давящая всем своим неисчислимым весом тишина. Я попытался подняться на ноги, но тут же моя спина во что-то упиралась. Это что-то тысячей ядови-тых щупалец впивалась в кожу, заставляя меня стискивать зубы, чтобы не закричать. Глаза я от-крыть не мог: казалось, будто веки были склеены смолой. Отвратительной, дурно пахнущей смолой.

-Где я? – произнес я, но не смог узнать своего...

Сизый свет люминесцентных ламп свивался узкими колечками и, пачкаясь о грязные стены, осыпался на линолеум мертвой шелухой. «В некоторых местах концентрация боли настолько высока, - думала Яна, - что воздух кажется жалящим и злым, точно рой голодных пчел.»

Девочку положили в больницу насильно. Как Яна ни умоляла, как ни плакала... от ее слез отгораживались осторожным «все будет хорошо» и спокойно готовились совершить над ней еще большее надругательство, чем то, которому она подверглась...

Когда она смотрела, то казалось, что весь мир вместился в её глазах. Когда она улыбалась, то душа наполнялась радостью, а звонкий смех её был так заразителен, что даже самый чёрствый человек не мог оставаться равнодушным. Разве можно быть равнодушным, слыша как поют птицы, как шумят деревья в лесу или радуется святая детвора. Такой была она. Звали её Марина, и она была моей женой. Почему я с ней так жестоко поступал? Ведь я видел и знал, что она не заслуживает жестокости от людей. Её болезнь...

Старый железобетонный забор. Он тянулся китайской стеной далеко на запад и скрывался, исчезая в окутанной серым смогом дали. Нельзя сказать наверняка, есть у него начало или конец но, обогнув аэропорт, каменная стена возвращалась обратно сюда, к самым дальним воротам находящимся немного в стороне от взлётного поля.

Большие зелёные врата, увенчанные причудливыми стальными набалдашниками, застывшими на массивных столбах, возвышались надёжным бастионом, перекрывая заасфальтированную дорогу, по...

В то солнечное утро в тихом омуте был настоящий переполох. Такое случается в заповедном лесу раз в сто лет. Вот и в это утро на свет появился белый чертенок.

Вы такое прежде видели?
Вот и мы с котенком Макаром тоже никогда не знали, что чертенок может быть совершенно белым.

Зато котенок Макар уродился черным. Люди почему-то не любили черных котов, и чтобы его не утопили, как только обнаружат, черт Захар незаметно отнес его в лес, как только Макар успел родиться. Никто даже не заметил...

Этот год выдался очень странным. Черти рождались только полосатыми - с тех пор и пошла поговорка - чети полосатые, все воронята были белыми, а у волчихи в заповедном лесу родился оранжевый волчонок. Остальные пять были нормальными, серыми, на этого она смотрела и не верила своим глазам. Такого не может быть.

Архип был не мышонком, не лягушкой, а волчонком, но не обычным, а оранжевым, а времена допотопными, конечно, чудесными, но и тогда такого почти не случалось.

-Вот это да, - каркнул...

12. Женщина

«Вот я так не могу, как Райка. Она с утра проснётся, быстренько на скорую руку приготовит «незамысловатенький завтрачек» и усядется перед включённым со вчерашнего вечера телевизором читать что-нибудь уж вовсе несусветное, например, - Колчака.

Ей звони – не звони, хоть запейджерись, глухо. Пока не устанет от чего-то там внутри себя. Вот тогда она – последнее сокровище женского сословия. Просто какой-то гимн великой бабской дури! С ней в эти моменты шаландаться по городу...

16. Дед

«Я знал, что у Самбалу и Каната очень уж сложная и запутанная история отношений.

Ко времени нашей встречи оба они были уже не первой молодости. Перебирая в памяти их поступки по отношению друг к другу, я иногда совсем отчаивался сложить их хоть в какую-то ясную картину, привести хоть в какой-то порядок, подчинить хоть какой-то логике.

Кажется, оба они были пришлые в этих местах. И оба, кажется, сироты.

История сплетения этих двух самых главных для меня жизней собиралась в...

Тихо было в большом и уютном доме, гости обитали где-то в других местах, хозяйка - Алина, сидела за компьютером и упорно сочиняла свой очередной роман о каком-то древнем князя. Кот Захар прислушивался порой, когда она читала главы, но ничего в этой седой древности не понимал.

Коты тем и отличались от людей, что не интересовала их никакая история, да еще такая древняя, какой толк копаться в такой глуши, когда там не прогуляешься и ничего изменить невозможно. Но Алина придерживалась иного...