Кубизм это...

Внутри каждого из нас существует загадочный мир Мечты. В нас звучит древний, идущий из глубины веков зов, стремление к совершенству, к добру, к единству, к любви. Это стремление, сильное, могущественное, никогда не предает нас. Оно не стареет, и не важен наш возраст, ибо стремление остается и из таинственных глубин нашей души зовет, зовет, зовет. Этот загадочный мир Мечты не знает смерти.

Однажды осел фермера провалился в колодец. Пока фермер думал, как ему поступить, животное часами издавало жалобные звуки. Наконец фермер принял решение, он посчитал, что осел уже старый, а колодец нужно было закрывать в любом случае. Просто не стоило тратить тех усилий ради того чтобы вытаскивать старого осла. Он пригласил всех своих соседей помочь ему закопать колодец. Все дружно взялись за лопаты и принялись копать и забрасывать землю в колодец.

Осел сразу же понял к чему идет дело и начал...

Как же все-таки нам свойственны иллюзии. Чаще всего по отношению к другим людям. И главное, мы никак не хотим с ними расставаться, цепляемся за них и сохраняем в сердце надежду, что, может быть, мы все-таки были правы, что это была не иллюзия...

Два человека смотрят на одного разными глазами. Один в нём не увидит ничего. Прошёл бы мимо, а другой… Другой обнаружит целый мир. И каждое прикосновение, кажется, сейчас взорвёт вены, и каждое слово рассыпается нежностью по коже. И вдруг появляется чувство, откуда непонятно, где живёт неизвестно, но это уже неважно - оно просто есть.

Нельзя откладывать начало пути своего до каких-то "лучших" времен, когда наступит кем-то установленный срок или наполнится материальное. Когда отступит суетное, мирское. Лучшее время для первого шага - это сейчас, другого лучшего времени нет.

Что мне завтрашний рассвет, если я не замечаю сегодняшний? Зачем мне будущая любовь, если можно любить сегодня? Любить сейчас, творить сейчас, любоваться цветами сейчас. В каждый момент отдаться полностью только одному делу, одному чувству. И не...

Господи! Господи!
Какая бесконечная дорога.
Как холодно.
Как одиноко.
Лишь космический ветер
иногда бросает в меня
стайки поющих песчинок
звёздной пыли.
Они проносятся,
обдав меня ароматом
неизвестных, чужих звёзд
и бесконечностью Вселенной.
Где! Где! Моя Звезда!
Как она звучит?!
Каков её аромат?!
Я узнаю его.
И что?!
Разве угнаться мне за ветром?!
А вдруг я иду в обратную сторону?!
Какая беспредельность!
Как безразличны
глаза Вселенной – Звёзды.
Господи! Господи
И это...

Вожделения личности
цепкими щупальцами
обхватили душу.
Чувствам нет ни входа, ни выхода.
Душа в вибрирующей, липкой броне.
Изнемогает в тисках заточения.
Без чувств нет любви.
Без любви только похоть.
Только стремление – обладать, управлять, пользоваться.

Этакая завуалированная власть.
Диктат личности.
Такая «любовь» не приносит истинной радости,
не обогащает, а опустошает.
Это - сброс напряжения инстинкта.
Разрядка накопившихся эмоций.
Эмоции всегда резки, ярки...

Комэска Дмитрич Яншин воспитывал Сашку и Димку в уважительной строгости. В уважительной по отношению к праву ребёнка познавать мир пускай и не всегда корректными способами. Обнаружив дома в диван-кровати арсенал мин, он перепугался до того, что позабыл о грохнувшем в спальне выстреле, из-за которого собственно и разгорелся его поисковый раж.

А младшее дитё, довольное случайностью отцовского открытия, успело затолкать самодельный пистолет «поджигу» за спину под майку и, пожирая родителя...

От него осталась кучка пепла. Ленька поворошил серую грязь палкой и отошел к скалам у самой воды. Присесть возле кострища, означало наткнуться на одну из ловушек, что год назад они с избытком понастроили вокруг своего детища, в надежде сохранить идола сколько получится.

Плачевный финал сомнений не вызывал. Двухметровый истукан, что сотворили они с Димкой из толстенного просмоленного бруса, просто не мог просуществовать долго. Ленька и сейчас (год спустя) ощущал спиной его пронзительный...

Жили-были две кошки да котишка: шелковые ушки, пушистые хвосты. Облезлой от уважаемых годин Машки баловень Васятка побаивался. Играть играл (бывало, и задирался), но миску делил с независимой аккуратностью. А рыжую трусиху Криську от великого безделья, зажравшейся наглости да из хулиганских побуждений повадился Васятка от той миски отпугивать лихим налетом. После всякой его выходки рыжая дурында от миски уходила не оглядываясь. Раз, другой, третий. Хоть отдельно корми!

Может и обижалась...