Крылатый человек
- Ребята, а я хочу летать, - сказал он.
«Ребята» замерли, забыв о преподнесенных ко рту бокалах с пивом. Как-то прекрасным летним вечером живущие в одном подъезде обычного городского дома мужики о обыкновению потягивали пиво под тенью единственной во дворе сосны. Эти мужчины, долгие годы знавшие друг друга, любили собираться вот так и, попивая пиво, вести беседу о событиях в мире, о своей жизни, делиться радостями, горестями, заветными мечтами. Они не были неудачниками. Каждый из них в своей области добился определенных высот, степеней, наладил быт, имел свой взгляд на жизнь и мог гордиться собой. Об этом они и сами знали, поэтому очень уважали друг друга, иногда с присущей детям простотой открывались самые заветные секреты. И какими бы странными они ни казались, понимали друг друга, помогали как могли. Одним словом, эти мужчины были давними друзьями и не оставались равнодушным друг к другу.
Их было пятеро. Все издавна занимались спортом, даже добились разных степеней. Некоторые и сейчас не расстаются спортом, стараются держать себя в форме. Майор милиции Нажип обучает молодежь рукопашному бою, хирург республиканской больницы Шакир всю зиму не слезает с лыж, мастер спорта по шахматам Азамат заинтересовал этой игрой всех своих друзей. Только бывший тяжелоатлет Хурмат и военный летчик Нури в последнее время забросили занятия физическими упражнениями.
Скоро Нури уехал в соседний город, а в его квартиру въехал другой хозяин – Тагир.
Вернее, квартира Нури несколько месяцев пустовала. Туда, кажется, никто не заходил и не выходил. Как раз в эти дни Шакир накрыл богатый стол и созвал друзей.
-Оперировал человека попавшего в автомобильную катастрофу, объяснил он причину столь странного застолья. – По правде говоря, я его собрал заново. Руки-ноги оторваны. Внутренние органы раздавлены... А жена и дети погибли на месте.
- Ему сказали о семье?
От такого вопроса в глазах хирурга появилось страдальческое выражение.
- Нет, -ответил он коротко, словно, желая на этом поставить точку разговору.
- А если он не простит тебе обман? – спросил Хурмат, - Он же может остаться прикованным к постели всю жизнь. В поном одиночестве.
Хирург не ответил.
- Мы иногда виновных приговариваем к смертной казни, -сказал майор милиции Нажип, как бы вынося приговор, - Ты его казнишь жизнью.
Установилась гробовая тишина.
Молчание длилась долго.
До глубины души затронутые судьбой незнакомца, друзья не торопились что-либо сказать.
Первым нарушил тишину хирург.
- Об этом и я думал, -сказал он, Не лучше ли умереть калеке, потерявшему самых дорогих людей и обреченному на вечные страдания, думал я. И потом, невозможно предугадать исход операции. После этих мыслей я готов был убить его, вернее, отдать в лапы смерти.
Шакир снова замолчал, впав в тяжелые раздумья.
- Почему же ты не сделал этого? – спросил Нажип. – На войне мы таких безнадежных сами расстреливали.
И, видя, как изменились выражения лиц друзей, как бы оправдываясь добавил:
- они сами об этом просили. Если в человеке нет веры, зачем продлевать ему жизнь, добавляя тем самым лишние страдания?!
Хирург молчал.
Отчасти он был согласен прошедшим афганскую войну другом. А сам Шакир не знал, делает добро или совершает большой грех. И не понимал, почему собрал заново, вернул к жизни человека, находившегося в объятиях смерти. Но в то же время осознавал: то что он сделал – фантастика, что он совершил чудо. Поэтому Шакир даже гордился тем, что ему выпало такое тяжелое испытание, и он справился с ним.
- Как он сейчас? Пришел в себя? – вопрос Азамата заставил Шакира вздрогнуть.
- Как? – переспросил он как бы взвешивая тяжесть вопроса. – Как он... А как может чувствовать себя человек, вернувшийся с того света?!
Все молчали.
- Не может говорить. Не слышит. Не ходит. И не сможет ходить... А сам живой. В своем уме. Руки почти двигаются. Долго, очень долго будет он лежать в постели.
И хирург залпом осушил свою рюмку. Затем вытер рукавом губы. Лицо его было искажено в гримасе, брови сдвинуты, на кончиках ресниц дрожали две блестящие капельки. Он не стал их вытирать. Вытащил из кармана брюк сложенную вчетверо бумагу и протянул Азамату. Тот уткнулся в тетрадный лист, где нетвердой рукой были нацарапаны буквы.
- Как кардиограмма, -- сказал он, показывая листок всем. – С одной стороны, это на самом деле кардиограмма – биение сердца.
- О, боже... – вырвалось у кого-то.
- Он писал это три дня подряд, -голос Шакира все еще дрожал.—Придет в себя – чиркнет несколько букв... Видимо, только этой мыслю и жил. А вы говорите: зачем спас...
- Простите, доктор, -сказали все в один голос.
- Прости, - передразнил доктор с легкой укоризной, и, поднимая рюмку произнес написанное на бумаге слова:
- Я хочу жить!
- Я хочу жить! – вторило застолье, и все встали.
Я хочу жить!
Эти слова глубоко проникли в самые глубины сердца, разбудили скрытые силы человеческой души и вновь зазвучали жизнеутверждающей, всепобеждающей песней. Я хочу жить!
В этих словах было все: и восхищение силой человеческой души, и благодарность честно выполнившему долг мастеру, и безграничная жалость к тем, кто глупости, легкомыслию оступился с праведного пути.
Я хочу жить!
Осушив рюмки, собравшиеся еще раз осмотрели бумагу, передавая ее из рук в руки, словно священную реликвию. Как будто очистилась и воспрянула душа, прибавились силы. Потом Шакир бережно положил ее в шкатулку, где хранились дорогие сердцу милые вещички.
- Кто-нибудь навещает его? – спросил Хурмат. – Или он совсем один?
- Нет. – Шакир еще раз наполнил рюмки. – Он ведь только-только переехал сюда. Нет ни друзей, ни родных. И потом, к нему нельзя еще никого пускать.
- А если он умрет?
Вопрос азамата заставил всех вздрогнуть. Этот незнакомец стал таким родным, что мысль его потерять повергла всех в глубокое горе.
- Не умрет!
Слова хирурга, сказанные с такой уверенностью, согрели сердца. Хотя за окном сгущались сумерки, от этих слов будто все озарилось ярким светом.
- А как его зовут? - спросил Нажип.
- Тагир.
- Тагир! – с гордостью повторили все, -- Тагир!
- Мы не должны его бросать, - сказал Хурмат. – Мы должны ему помочь.
- Я готов хоть сейчас!
- И я!
Хотя к Тагиру испытывали глубокое уважение, они пока не знали, как помочь. Поэтому все уставились на Шакира.
- Когда придет время, я вам скажу что делать, - ответил хирург. – Только все зависит от Тагира. И от меня...
Установилась тишина.
Хирург опять потянулся к рюмке:
- За Тагира!
- За Тагира! – вторило застолье, встав на ноги. – За жизнь! За победу!
- Я очень рад тому, что вы так живо откликнулись на судьбу Тагира, -- сказал Шакир, поставив на стол пустую рюмку. – Потму что он – наш сосед. Квартиру нашего друга Нури купил, оказывается, он.
Этот факт еще бльше приблизил друзей к Тагиру.
- Вот такие дела... – промолвил Шакир.
После этой встречи прошло много времени. Тагиру один за другим сделали сложные операции. Хотя друзьям пока не разрешалась его посещать, они не сидели сложа руки. Каждый из них по мере возможностей внес деньги в дорогостоящие процедуры. Внимание, помощь друзей и старание врачей вскоре принес плоды. Тагир потихоньку возвращался к жизни. Начал хорошо слышать, вернулось зрение. Почти бездейственные руки начали свободно двигаться. При их помощи Тагир начал переворачиваться в постели, а позже научился принимать сидячее положение.
Но он все еще не разговаривал. На вопросы доктора сначала отвечал движениями ресниц, потом – кивком головы или жестом.Со временем между ними своеобразное немое общение.
Только язык этот больше никто не понимал. Из-за чего возникли некоторые трудности. Поэтому хирург, предварительно изучив, принес Тагиру азбуку немых.
- Тебе пока придется освоить вот это, - сказал он.
Тагир не торопясь посмотрел книжку. Потом направил полные слез глаза на хирурга. Шакир растерялся от этого пронизывающего взгляда, полного боли, отчаяния, ненависти, сожаления, нежелания смириться со своим положением. А Тагир с остервенением выкинул книгу. Через некоторое время он виновато опустил голову. Высунул язык и вопросительно посмотрел на Шакира.
- Нет, это только временно, -- ответил тот.
Тагир жестом показал, что ему нужна бумага и ручка. Потом быстро нацарапал что-то и дал хирургу. Хирург прочитал вслух:
- Я хочу разговаривать!
- Я хочу разговаривать... – повторил доктор, вспомнив беседу с друзьями, - Я хочу жить.
Тагир жестоко сверлил доктора полным надежды взглядом, от него невозможно было скрыться, уйти, ему можно было только подчиняться.
- Ты будешь разговаривать, -сказал Шакир уверенно.
Хотя у него не было основания говорить так уверенно, он нисколько не сомневался в правоте своих слов. По крайней мере, в данный момент.
- Ты будешь разговаривать!
Тагир улыбнулся. Улыбка была по детской чистой, радостной, искренней. В то же время это была гордая улыбка уверенного в своих силах человека. Он как бы говорил: ты хочешь меня провести? А ведь я на самом деле буду разговаривать. Ты пока не знаешь... Я буду разговаривать!
На следующий день Тагир уже знал язык немых.
- Свет горел всю ночь, -- сказала медсестра. – Мы не осмелились сделать ему замечание.
Тагир встретил Шакира с широкой улыбкой:
- Спасибо доктор. Оказывается, и у этого общения есть много возможностей. Спасибо!
Шакир тоже радостно улыбнулся.
- Мы еще петь будем с тобой! Только подожди чуть-чуть.
Через какое то время Тагир загрустил. И начал играть пальцами.
- А почему ко мне никто не приходит?
- Пока нельзя. – Шакир старался не прятать глаза.
Но Тагиру был нужен конкретный ответ. Он начал быстро жестикулировать, но догадавшись, что доктор его не понял, повторял еще раз помедленней:
- Они живы?
- Да живы. – Шакир конечно, понял, о ком идет речь. Но ему не хотелось лишать больного последней надежды. Под словом «они» он старался представить своих друзей, помогавших Тагиру. И это у него получилось, ответ прозвучал весьма убедительно.
Но лицо Тагира потемнело. Он смотрел на Шакира с ненавистью.
Потом покачал головой, как бы говоря: «Эх, парень...».
Потом все его тело свело в судороге, вены на шее набухли, лицо побагровело, глаза округлились, по морщинкам на лбу потек пот.
-Т-т-ты... Т-т-т-ы-ы в-в-врешь... В-в-ррешь...
Услышав его речь, доктор замер от удивления. Глаза его округлились, волосы встали дыбом.
Так прошло много времени.
- Если бы была жива, она не выдержала бы разлуку. Обязательно нашла бы способ меня увидеть.- Хотя ему тяжело было говорить, он четко произнес каждое слово. - Или написала бы. Скажи правду, доктор. Я выдержу.
Шакир был в оцепенении. По щекам потекли слезы, задрожали до посинения губы.
- Доктор. Доктор!.. – закричала медсестра.
- Нет, нет... Все в порядке... – откуда то издалека послышался голос Шакира.
Вдруг он вздрогнул, почувствовав на шее чьи-то руки. А-а, это Тагир... Шакир, оказывается, сел на его кровать.
- Не надо сдаваться, доктор... Будем сильными, доктор...
Шакир рукавом вытер слезы, и посмотрел на Тагира.
И у него на глазах блестели слезы.
Он весь дрожал, а губы повторяли:
- Не надо сдаваться, доктор... Будем сильными, доктор...
Вскоре прибежала медсестра со шприцами в руках...
На следующий день они не могли смотреть в глаза друг-другу. Шакир спросил о самочувствии пациента. Тот ответил одназначно: «Хорошо».
Но Шакир, мастер своего дела, понимал, что речь к Тагиру не должна была вернуться так быстро. В медицине это совершенно новое явление. По нему можно было бы вести исследования. Но все это Шакира не интересовало. Сейчас для него главное – поставить Тагира на ноги. Нет, на ноги он, конечно, не встанет – эта бесспорно; главное, чтоб Тагир не впал в отчаяние, не сломался, не потерял веру в жизнь.
- Доктор, я хочу выпить.
Шакир посмотрел ему в глаза и все понял.
Через полчаса они уже сидели с любимым «Белым аистом» Тагира. Подняли первые рюмки.
- Спасибо, доктор!
- Тебе спасибо!
Выпили.
Помолчали.
Хотя коньяк приятным теплом разлился по всему телу, никто не проронил ни слова.
Шакир наполнил рюмки.
Они взяли их глядя друг-другу в глаза.
Потянулись чтоб чокнуться.
Остановились.
Выпили.
Рюмки словно были набиты камнем.
Помолчали.
Каждый думал о своем. Но их занимали одни и те же мысли.
Опять выпили.
- Семья у тебя есть? – спросил Тагир.
- Сын и дочь.
- Ты – счастливый человек.
Установилась тишина.
Долгая тишина.
Хотя, тишина ли...
У обоих в душе бушевала буря. Если бы искренние чувства человека были способны оживить мертвых, исправить трагедию прошлого, то от чувств тех двоих весь мир стал бы другим, не осталось бы места страданиям, люди и не знали бы, что такое горе.
Вдруг лицо Тагира потемнело. А глаза переполняло страдание.
- Почему ты не убил меня, доктор?
Шакир задумался. Он хотел что-то сказать, объяснить, раскрыть свои чувства... И не смог. Вместо этого сказал просто:
- Не знаю.
Опять помолчали.
- Доктор, а я смогу ходить?
Хирург молчал.
- Значит, нет?
Он начал трясти Шакира:
- Я хочу ходить, доктор! Понимаешь, я хочу ходить!..
Глаза были полны безграничной сильной воли.
Ему невозможно было возразить.
Как было невозможно и то, что он встанет на ноги. Это противоречило всем законам медицины.
- Ты будешь ходить! – сказал доктор. – Ты еще бегать будешь.
- Да, я буду ходить! – торжествующе повторял Тагир. – Я буду бегать!
Вдруг он резко бросил ноги на пол и встал. Как будто не было в мире сил, которые могли бы обуздать его желания. Он чуточку постоял на своих слабых, уже остывающих ногах... и упал навзничь.
Шакир испугался.
Тагир некоторое время лежал молча. Потом сел, опираясь на руки. Хотя лицо было в крови, на лице блуждала блаженная улыбка.
- Ничего, это только начало, - сказал он, сверкая глазами. – Это только первый шаг.
За первым последовал второй, третий, четвертый, пятый... С увеличением количества шагов, прибавились и раны, синяки на лице Тагира.
Друзья Шакира часто приходили в больницу. Они рассказывали о разных интересных происшествиях из своей жизни, иногда пили пиво, а в основном, исполняя желание нового соседа, тренировали его ноги, водили по комнате до тех пор, пока тот не падал в изнемождении. Таскали книги о лечении людей, прикованных к инвалидной коляске. Даже вызывали врачевателей из Китая. Но ничего не помогало. По крайней мере, видимых изменений не произошло.
Однажды Тагир сказал:
- Я не смогу ходить, доктор.
Шакир молчал.
Он не знал, что сказать.
- Ошибаешься, доктор.
Потом добавил:
- Устал я от этих игр. Оставьте меня. И пусть никто ко мне не приходит.
- Ладно, - сказал доктор.
У него не было другого выхода.
Следующий день Тагир провел в одиночестве. Целый день лежал уставившись в потолок. А глаза переполняла тоска.
А на следующее утро, зайдя в палату доктор увидел совсем другого человека.
- Извините, доктр, -поспешил сказать тот, видя как побледнел Шакир, - Я с соседней палаты. Тагир на минутку попросил мою коляску. И пропал. Все еще не возвращается. Он просил вам передать это письмо.
Шакир вскрыл конверт.
На листе бумаги было только одно предложение: « Я хочу ходить.»
Шакир долго стоял молча. Потом приказал разыскать Тагира.
Не нашли.
В поиски подключалась милиция.
Искали.
Нет.
Прошла неделя.
Месяц.
Нет.
И Шакир, и его друзья впали в глубокое горе. Было невыносимо больно внезапное исчезновение этого человека, чем-то так сильно очаровавшего всех. Где только не искали. Даже по очереди дежурили у дверей квартиры. Но Тагир не объявлялся.
Наконец, Азамата осенило.
-Где похоронена его семья? – спросил он.
С помощью Нажипа выяснили место захоронения семьи Тагира и пошли вчетвером туда.
- Да, видел я человека в инвалидной коляске, - сказал сторож, - Но он уже больше месяца не выходит из кладбища.
- Почему же вы не сходите и не посмотрите? – спросил Нажип, - Может с ним беда.
- Я боюсь.
- Чего?
- Он был какой-то странный.
- Ну и что?
- Не знаю... – сторож помолчал, Он не из слабых. И глаза у него какие-то.
- И все таки?
- Сначала я наблюдал со стороны. Он плакал, обняв две могилы. Весь день... Всю ночь... Потом... Потом... Не знаю... Могилки на пригорке. А вчера оттуда скатилась коляска.
- Коляска?
- Да. Я испугался. И раньше боялся. Знаете, что он сказал, когда пришел? Он сказал: « Обратно я приду на своих ногах!» После этого не могу спать. Как усну, тут же просыпаюсь от звука шагов мертвецов.
Друзья уж собрались идти к могилам. Только сторож наотрез отказался их сопровождать. Как только не уговаривали:
_ Вылечим все твои болезни...
- Сгниешь в тюрьме...
Ни уговоры, ни угрозы не помогли. Сторож без конца повторял:
_ Нет! Делайте, что хотите! Я боюсь!
Вдруг послышалось шуршание шагов. Все замерли.
_ Я обещал тебе вернуться на своих ногах, _ сказал знакомый голос. _ Смотри! Я иду! Я сам иду!
_ Я ни в чем не виноват, - сказал доктор дрожащим голосом. _ Пожалуйста, не трогай меня!
- Ха-ха-ха!
Даже Шакиру стало не по себе.
_ Ты не бойся меня! Я – обычный человек. Нет, я _ велекий человек. Потому что могу ходить. Могу ходить, бегать, прыгать... Я – настоящий человек!
_ Тагир! – сказал хирург.
_ Доктор!
_ Тагир!..
_ Доктор, спасибо тебе! _ вскоре показался сам Тагир.
Он на самом деле как ни в чем не бывало, шел на своих ногах.
_ Спасибо вам, друзья. Спасибо...
Друзья переглянулись . Они были горды. Особенно Шакир. В это мгновение ему даже шли бежавшие по щекам слезы и блуждавшая улыбка на губах.
После этого они жили, тесно общаясь друг с другом. Вошло в привычку встречаться каждую пятницу. Зимой _ в каком-нибудь кафе, летом _ под тенью единственной во дворе сосны и проводить время, подтягивая время и разговаривая обо всем на свете. В один из таких вечеров Тагир заявил:
_ Я хочу летать!
Ребята замерли, забыв о преподнесенных к губам бокалах. Они не знали, как отнестись к этому заявлению: в шутку или всерьез. А Шакир от удивления даже выронил бокал.
Долго молчал.
Остальные тоже не нарушали тишину.
_ Ты полетишь! – вконец сказал Шакир. _ Ты обязательно полетишь!
Хотя знал, что эти слова противоречат всем законам природы, он верил Тагиру. Он ни капельки не сомневался, что Тагир, размахиваясь крыльями, пролетит вот над этими домами.
После этого разговора прошло много времени. Тагир больше не показывался на глаза. Его не было ни дома, ни на работе, ни у могилы родных.
Добившиеся определенных высот, степеней, наладившие свой быт, имевшие возможность гордиться собой мужчины, и вместе, и каждый по отдельности, сами того не замечая, время от времени поглядывали на небо. И тогда их глаза переполняла безграничная тоска и вспыхивала негаснущая надежда.
- Ребята, а я хочу летать, - сказал он.
«Ребята» замерли, забыв о преподнесенных ко рту бокалах с пивом. Как-то прекрасным летним вечером живущие в одном подъезде обычного городского дома мужики о обыкновению потягивали пиво под тенью единственной во дворе сосны. Эти мужчины, долгие годы знавшие друг друга, любили собираться вот так и, попивая пиво, вести беседу о событиях в мире, о своей жизни, делиться радостями, горестями, заветными мечтами. Они не были неудачниками. Каждый из них в своей области добился определенных высот, степеней, наладил быт, имел свой взгляд на жизнь и мог гордиться собой. Об этом они и сами знали, поэтому очень уважали друг друга, иногда с присущей детям простотой открывались самые заветные секреты. И какими бы странными они ни казались, понимали друг друга, помогали как могли. Одним словом, эти мужчины были давними друзьями и не оставались равнодушным друг к другу.
Их было пятеро. Все издавна занимались спортом, даже добились разных степеней. Некоторые и сейчас не расстаются спортом, стараются держать себя в форме. Майор милиции Нажип обучает молодежь рукопашному бою, хирург республиканской больницы Шакир всю зиму не слезает с лыж, мастер спорта по шахматам Азамат заинтересовал этой игрой всех своих друзей. Только бывший тяжелоатлет Хурмат и военный летчик Нури в последнее время забросили занятия физическими упражнениями.
Скоро Нури уехал в соседний город, а в его квартиру въехал другой хозяин – Тагир.
Вернее, квартира Нури несколько месяцев пустовала. Туда, кажется, никто не заходил и не выходил. Как раз в эти дни Шакир накрыл богатый стол и созвал друзей.
-Оперировал человека попавшего в автомобильную катастрофу, объяснил он причину столь странного застолья. – По правде говоря, я его собрал заново. Руки-ноги оторваны. Внутренние органы раздавлены... А жена и дети погибли на месте.
- Ему сказали о семье?
От такого вопроса в глазах хирурга появилось страдальческое выражение.
- Нет, -ответил он коротко, словно, желая на этом поставить точку разговору.
- А если он не простит тебе обман? – спросил Хурмат, - Он же может остаться прикованным к постели всю жизнь. В поном одиночестве.
Хирург не ответил.
- Мы иногда виновных приговариваем к смертной казни, -сказал майор милиции Нажип, как бы вынося приговор, - Ты его казнишь жизнью.
Установилась гробовая тишина.
Молчание длилась долго.
До глубины души затронутые судьбой незнакомца, друзья не торопились что-либо сказать.
Первым нарушил тишину хирург.
- Об этом и я думал, -сказал он, Не лучше ли умереть калеке, потерявшему самых дорогих людей и обреченному на вечные страдания, думал я. И потом, невозможно предугадать исход операции. После этих мыслей я готов был убить его, вернее, отдать в лапы смерти.
Шакир снова замолчал, впав в тяжелые раздумья.
- Почему же ты не сделал этого? – спросил Нажип. – На войне мы таких безнадежных сами расстреливали.
И, видя, как изменились выражения лиц друзей, как бы оправдываясь добавил:
- они сами об этом просили. Если в человеке нет веры, зачем продлевать ему жизнь, добавляя тем самым лишние страдания?!
Хирург молчал.
Отчасти он был согласен прошедшим афганскую войну другом. А сам Шакир не знал, делает добро или совершает большой грех. И не понимал, почему собрал заново, вернул к жизни человека, находившегося в объятиях смерти. Но в то же время осознавал: то что он сделал – фантастика, что он совершил чудо. Поэтому Шакир даже гордился тем, что ему выпало такое тяжелое испытание, и он справился с ним.
- Как он сейчас? Пришел в себя? – вопрос Азамата заставил Шакира вздрогнуть.
- Как? – переспросил он как бы взвешивая тяжесть вопроса. – Как он... А как может чувствовать себя человек, вернувшийся с того света?!
Все молчали.
- Не может говорить. Не слышит. Не ходит. И не сможет ходить... А сам живой. В своем уме. Руки почти двигаются. Долго, очень долго будет он лежать в постели.
И хирург залпом осушил свою рюмку. Затем вытер рукавом губы. Лицо его было искажено в гримасе, брови сдвинуты, на кончиках ресниц дрожали две блестящие капельки. Он не стал их вытирать. Вытащил из кармана брюк сложенную вчетверо бумагу и протянул Азамату. Тот уткнулся в тетрадный лист, где нетвердой рукой были нацарапаны буквы.
- Как кардиограмма, -- сказал он, показывая листок всем. – С одной стороны, это на самом деле кардиограмма – биение сердца.
- О, боже... – вырвалось у кого-то.
- Он писал это три дня подряд, -голос Шакира все еще дрожал.—Придет в себя – чиркнет несколько букв... Видимо, только этой мыслю и жил. А вы говорите: зачем спас...
- Простите, доктор, -сказали все в один голос.
- Прости, - передразнил доктор с легкой укоризной, и, поднимая рюмку произнес написанное на бумаге слова:
- Я хочу жить!
- Я хочу жить! – вторило застолье, и все встали.
Я хочу жить!
Эти слова глубоко проникли в самые глубины сердца, разбудили скрытые силы человеческой души и вновь зазвучали жизнеутверждающей, всепобеждающей песней. Я хочу жить!
В этих словах было все: и восхищение силой человеческой души, и благодарность честно выполнившему долг мастеру, и безграничная жалость к тем, кто глупости, легкомыслию оступился с праведного пути.
Я хочу жить!
Осушив рюмки, собравшиеся еще раз осмотрели бумагу, передавая ее из рук в руки, словно священную реликвию. Как будто очистилась и воспрянула душа, прибавились силы. Потом Шакир бережно положил ее в шкатулку, где хранились дорогие сердцу милые вещички.
- Кто-нибудь навещает его? – спросил Хурмат. – Или он совсем один?
- Нет. – Шакир еще раз наполнил рюмки. – Он ведь только-только переехал сюда. Нет ни друзей, ни родных. И потом, к нему нельзя еще никого пускать.
- А если он умрет?
Вопрос азамата заставил всех вздрогнуть. Этот незнакомец стал таким родным, что мысль его потерять повергла всех в глубокое горе.
- Не умрет!
Слова хирурга, сказанные с такой уверенностью, согрели сердца. Хотя за окном сгущались сумерки, от этих слов будто все озарилось ярким светом.
- А как его зовут? - спросил Нажип.
- Тагир.
- Тагир! – с гордостью повторили все, -- Тагир!
- Мы не должны его бросать, - сказал Хурмат. – Мы должны ему помочь.
- Я готов хоть сейчас!
- И я!
Хотя к Тагиру испытывали глубокое уважение, они пока не знали, как помочь. Поэтому все уставились на Шакира.
- Когда придет время, я вам скажу что делать, - ответил хирург. – Только все зависит от Тагира. И от меня...
Установилась тишина.
Хирург опять потянулся к рюмке:
- За Тагира!
- За Тагира! – вторило застолье, встав на ноги. – За жизнь! За победу!
- Я очень рад тому, что вы так живо откликнулись на судьбу Тагира, -- сказал Шакир, поставив на стол пустую рюмку. – Потму что он – наш сосед. Квартиру нашего друга Нури купил, оказывается, он.
Этот факт еще бльше приблизил друзей к Тагиру.
- Вот такие дела... – промолвил Шакир.
После этой встречи прошло много времени. Тагиру один за другим сделали сложные операции. Хотя друзьям пока не разрешалась его посещать, они не сидели сложа руки. Каждый из них по мере возможностей внес деньги в дорогостоящие процедуры. Внимание, помощь друзей и старание врачей вскоре принес плоды. Тагир потихоньку возвращался к жизни. Начал хорошо слышать, вернулось зрение. Почти бездейственные руки начали свободно двигаться. При их помощи Тагир начал переворачиваться в постели, а позже научился принимать сидячее положение.
Но он все еще не разговаривал. На вопросы доктора сначала отвечал движениями ресниц, потом – кивком головы или жестом.Со временем между ними своеобразное немое общение.
Только язык этот больше никто не понимал. Из-за чего возникли некоторые трудности. Поэтому хирург, предварительно изучив, принес Тагиру азбуку немых.
- Тебе пока придется освоить вот это, - сказал он.
Тагир не торопясь посмотрел книжку. Потом направил полные слез глаза на хирурга. Шакир растерялся от этого пронизывающего взгляда, полного боли, отчаяния, ненависти, сожаления, нежелания смириться со своим положением. А Тагир с остервенением выкинул книгу. Через некоторое время он виновато опустил голову. Высунул язык и вопросительно посмотрел на Шакира.
- Нет, это только временно, -- ответил тот.
Тагир жестом показал, что ему нужна бумага и ручка. Потом быстро нацарапал что-то и дал хирургу. Хирург прочитал вслух:
- Я хочу разговаривать!
- Я хочу разговаривать... – повторил доктор, вспомнив беседу с друзьями, - Я хочу жить.
Тагир жестоко сверлил доктора полным надежды взглядом, от него невозможно было скрыться, уйти, ему можно было только подчиняться.
- Ты будешь разговаривать, -сказал Шакир уверенно.
Хотя у него не было основания говорить так уверенно, он нисколько не сомневался в правоте своих слов. По крайней мере, в данный момент.
- Ты будешь разговаривать!
Тагир улыбнулся. Улыбка была по детской чистой, радостной, искренней. В то же время это была гордая улыбка уверенного в своих силах человека. Он как бы говорил: ты хочешь меня провести? А ведь я на самом деле буду разговаривать. Ты пока не знаешь... Я буду разговаривать!
На следующий день Тагир уже знал язык немых.
- Свет горел всю ночь, -- сказала медсестра. – Мы не осмелились сделать ему замечание.
Тагир встретил Шакира с широкой улыбкой:
- Спасибо доктор. Оказывается, и у этого общения есть много возможностей. Спасибо!
Шакир тоже радостно улыбнулся.
- Мы еще петь будем с тобой! Только подожди чуть-чуть.
Через какое то время Тагир загрустил. И начал играть пальцами.
- А почему ко мне никто не приходит?
- Пока нельзя. – Шакир старался не прятать глаза.
Но Тагиру был нужен конкретный ответ. Он начал быстро жестикулировать, но догадавшись, что доктор его не понял, повторял еще раз помедленней:
- Они живы?
- Да живы. – Шакир конечно, понял, о ком идет речь. Но ему не хотелось лишать больного последней надежды. Под словом «они» он старался представить своих друзей, помогавших Тагиру. И это у него получилось, ответ прозвучал весьма убедительно.
Но лицо Тагира потемнело. Он смотрел на Шакира с ненавистью.
Потом покачал головой, как бы говоря: «Эх, парень...».
Потом все его тело свело в судороге, вены на шее набухли, лицо побагровело, глаза округлились, по морщинкам на лбу потек пот.
-Т-т-ты... Т-т-т-ы-ы в-в-врешь... В-в-ррешь...
Услышав его речь, доктор замер от удивления. Глаза его округлились, волосы встали дыбом.
Так прошло много времени.
- Если бы была жива, она не выдержала бы разлуку. Обязательно нашла бы способ меня увидеть.- Хотя ему тяжело было говорить, он четко произнес каждое слово. - Или написала бы. Скажи правду, доктор. Я выдержу.
Шакир был в оцепенении. По щекам потекли слезы, задрожали до посинения губы.
- Доктор. Доктор!.. – закричала медсестра.
- Нет, нет... Все в порядке... – откуда то издалека послышался голос Шакира.
Вдруг он вздрогнул, почувствовав на шее чьи-то руки. А-а, это Тагир... Шакир, оказывается, сел на его кровать.
- Не надо сдаваться, доктор... Будем сильными, доктор...
Шакир рукавом вытер слезы, и посмотрел на Тагира.
И у него на глазах блестели слезы.
Он весь дрожал, а губы повторяли:
- Не надо сдаваться, доктор... Будем сильными, доктор...
Вскоре прибежала медсестра со шприцами в руках...
На следующий день они не могли смотреть в глаза друг-другу. Шакир спросил о самочувствии пациента. Тот ответил одназначно: «Хорошо».
Но Шакир, мастер своего дела, понимал, что речь к Тагиру не должна была вернуться так быстро. В медицине это совершенно новое явление. По нему можно было бы вести исследования. Но все это Шакира не интересовало. Сейчас для него главное – поставить Тагира на ноги. Нет, на ноги он, конечно, не встанет – эта бесспорно; главное, чтоб Тагир не впал в отчаяние, не сломался, не потерял веру в жизнь.
- Доктор, я хочу выпить.
Шакир посмотрел ему в глаза и все понял.
Через полчаса они уже сидели с любимым «Белым аистом» Тагира. Подняли первые рюмки.
- Спасибо, доктор!
- Тебе спасибо!
Выпили.
Помолчали.
Хотя коньяк приятным теплом разлился по всему телу, никто не проронил ни слова.
Шакир наполнил рюмки.
Они взяли их глядя друг-другу в глаза.
Потянулись чтоб чокнуться.
Остановились.
Выпили.
Рюмки словно были набиты камнем.
Помолчали.
Каждый думал о своем. Но их занимали одни и те же мысли.
Опять выпили.
- Семья у тебя есть? – спросил Тагир.
- Сын и дочь.
- Ты – счастливый человек.
Установилась тишина.
Долгая тишина.
Хотя, тишина ли...
У обоих в душе бушевала буря. Если бы искренние чувства человека были способны оживить мертвых, исправить трагедию прошлого, то от чувств тех двоих весь мир стал бы другим, не осталось бы места страданиям, люди и не знали бы, что такое горе.
Вдруг лицо Тагира потемнело. А глаза переполняло страдание.
- Почему ты не убил меня, доктор?
Шакир задумался. Он хотел что-то сказать, объяснить, раскрыть свои чувства... И не смог. Вместо этого сказал просто:
- Не знаю.
Опять помолчали.
- Доктор, а я смогу ходить?
Хирург молчал.
- Значит, нет?
Он начал трясти Шакира:
- Я хочу ходить, доктор! Понимаешь, я хочу ходить!..
Глаза были полны безграничной сильной воли.
Ему невозможно было возразить.
Как было невозможно и то, что он встанет на ноги. Это противоречило всем законам медицины.
- Ты будешь ходить! – сказал доктор. – Ты еще бегать будешь.
- Да, я буду ходить! – торжествующе повторял Тагир. – Я буду бегать!
Вдруг он резко бросил ноги на пол и встал. Как будто не было в мире сил, которые могли бы обуздать его желания. Он чуточку постоял на своих слабых, уже остывающих ногах... и упал навзничь.
Шакир испугался.
Тагир некоторое время лежал молча. Потом сел, опираясь на руки. Хотя лицо было в крови, на лице блуждала блаженная улыбка.
- Ничего, это только начало, - сказал он, сверкая глазами. – Это только первый шаг.
За первым последовал второй, третий, четвертый, пятый... С увеличением количества шагов, прибавились и раны, синяки на лице Тагира.
Друзья Шакира часто приходили в больницу. Они рассказывали о разных интересных происшествиях из своей жизни, иногда пили пиво, а в основном, исполняя желание нового соседа, тренировали его ноги, водили по комнате до тех пор, пока тот не падал в изнемождении. Таскали книги о лечении людей, прикованных к инвалидной коляске. Даже вызывали врачевателей из Китая. Но ничего не помогало. По крайней мере, видимых изменений не произошло.
Однажды Тагир сказал:
- Я не смогу ходить, доктор.
Шакир молчал.
Он не знал, что сказать.
- Ошибаешься, доктор.
Потом добавил:
- Устал я от этих игр. Оставьте меня. И пусть никто ко мне не приходит.
- Ладно, - сказал доктор.
У него не было другого выхода.
Следующий день Тагир провел в одиночестве. Целый день лежал уставившись в потолок. А глаза переполняла тоска.
А на следующее утро, зайдя в палату доктор увидел совсем другого человека.
- Извините, доктр, -поспешил сказать тот, видя как побледнел Шакир, - Я с соседней палаты. Тагир на минутку попросил мою коляску. И пропал. Все еще не возвращается. Он просил вам передать это письмо.
Шакир вскрыл конверт.
На листе бумаги было только одно предложение: « Я хочу ходить.»
Шакир долго стоял молча. Потом приказал разыскать Тагира.
Не нашли.
В поиски подключалась милиция.
Искали.
Нет.
Прошла неделя.
Месяц.
Нет.
И Шакир, и его друзья впали в глубокое горе. Было невыносимо больно внезапное исчезновение этого человека, чем-то так сильно очаровавшего всех. Где только не искали. Даже по очереди дежурили у дверей квартиры. Но Тагир не объявлялся.
Наконец, Азамата осенило.
-Где похоронена его семья? – спросил он.
С помощью Нажипа выяснили место захоронения семьи Тагира и пошли вчетвером туда.
- Да, видел я человека в инвалидной коляске, - сказал сторож, - Но он уже больше месяца не выходит из кладбища.
- Почему же вы не сходите и не посмотрите? – спросил Нажип, - Может с ним беда.
- Я боюсь.
- Чего?
- Он был какой-то странный.
- Ну и что?
- Не знаю... – сторож помолчал, Он не из слабых. И глаза у него какие-то.
- И все таки?
- Сначала я наблюдал со стороны. Он плакал, обняв две могилы. Весь день... Всю ночь... Потом... Потом... Не знаю... Могилки на пригорке. А вчера оттуда скатилась коляска.
- Коляска?
- Да. Я испугался. И раньше боялся. Знаете, что он сказал, когда пришел? Он сказал: « Обратно я приду на своих ногах!» После этого не могу спать. Как усну, тут же просыпаюсь от звука шагов мертвецов.
Друзья уж собрались идти к могилам. Только сторож наотрез отказался их сопровождать. Как только не уговаривали:
_ Вылечим все твои болезни...
- Сгниешь в тюрьме...
Ни уговоры, ни угрозы не помогли. Сторож без конца повторял:
_ Нет! Делайте, что хотите! Я боюсь!
Вдруг послышалось шуршание шагов. Все замерли.
_ Я обещал тебе вернуться на своих ногах, _ сказал знакомый голос. _ Смотри! Я иду! Я сам иду!
_ Я ни в чем не виноват, - сказал доктор дрожащим голосом. _ Пожалуйста, не трогай меня!
- Ха-ха-ха!
Даже Шакиру стало не по себе.
_ Ты не бойся меня! Я – обычный человек. Нет, я _ велекий человек. Потому что могу ходить. Могу ходить, бегать, прыгать... Я – настоящий человек!
_ Тагир! – сказал хирург.
_ Доктор!
_ Тагир!..
_ Доктор, спасибо тебе! _ вскоре показался сам Тагир.
Он на самом деле как ни в чем не бывало, шел на своих ногах.
_ Спасибо вам, друзья. Спасибо...
Друзья переглянулись . Они были горды. Особенно Шакир. В это мгновение ему даже шли бежавшие по щекам слезы и блуждавшая улыбка на губах.
После этого они жили, тесно общаясь друг с другом. Вошло в привычку встречаться каждую пятницу. Зимой _ в каком-нибудь кафе, летом _ под тенью единственной во дворе сосны и проводить время, подтягивая время и разговаривая обо всем на свете. В один из таких вечеров Тагир заявил:
_ Я хочу летать!
Ребята замерли, забыв о преподнесенных к губам бокалах. Они не знали, как отнестись к этому заявлению: в шутку или всерьез. А Шакир от удивления даже выронил бокал.
Долго молчал.
Остальные тоже не нарушали тишину.
_ Ты полетишь! – вконец сказал Шакир. _ Ты обязательно полетишь!
Хотя знал, что эти слова противоречат всем законам природы, он верил Тагиру. Он ни капельки не сомневался, что Тагир, размахиваясь крыльями, пролетит вот над этими домами.
После этого разговора прошло много времени. Тагир больше не показывался на глаза. Его не было ни дома, ни на работе, ни у могилы родных.
Добившиеся определенных высот, степеней, наладившие свой быт, имевшие возможность гордиться собой мужчины, и вместе, и каждый по отдельности, сами того не замечая, время от времени поглядывали на небо. И тогда их глаза переполняла безграничная тоска и вспыхивала негаснущая надежда.
Обсуждения Крылатый человек