Краю

Вона зайшла до під’їзду і важко прихилилась до стіни. Нарешті вона майже вдома. Ще кілька кроків і відчує тепло своєї подушки. Вона ридатиме в неї до ранку. А вранці збереться й піде на пари, наче нічого не сталося. Вона не хоче, щоб він дізнався, що вона страждає.

Або вона піде до найближчого бару і нап’ється дешевого вина. Ні... Так низько вона не впаде. Через нього, негідника, - напиватися? Пекла жага помсти. Такої, щоб на все життя запам’ятав! Краще вже померти. О! Гарна ідея. Тільки як...

После парада.

Сивка сыто дремал. От мужиков, что петляли по лугу, тянуло конюшней и перегаром. Сквозь сон мелькнул мятый образ конюха Захарыча, жерди стойла, россыпь овса и…

– Гляди, П-петров, лошадь!
Сивка дернул ушами, отгоняя чужой голос, словно зуд…

– На кой ляд она нам сдалась?
– До баб на ферму пое… дим…
– Какие б-бабы, ком-м-дир? Я с пол… м-метра струёй в за-бо-р не дос-та-ю.

– Тогда по-ик-катаемся. – икнул командир, возлагая потную длань на лошадиную холку.

Обожая...

Могучий монолит плиты наклонился (почти беззвучно) и над могильным холмиком выставилась среброволосая под луной Венкина голова. Рот у головы открылся, однако вместо слов раздалось змеиное шипение, и что окончательно добило оскорбляющих память предков пьянкой на могильном холмике, это черный Венкин саван с развевающимися под ночным бризом невесомыми рукавами.

17
И щемящей тоской наполняя
Вы ползете за край земли
Невозвратные годы мои.

Ребята чухнули от меня, точно увидали привидение...

Вообще-то ей полагалось захиреть в московском климате, не похожем на ее родную Северную Африку. Но она была не только жива, но и вполне здорова, оправдывая свое имя, напоминающее о мумиях египетских фараонов, над которыми неподвластно время.

Ее звали "Хамеропс". Марк, считая это имя неприличным, называл ее просто - "пальма". Было несложно понять, какую из пальм он имеет в виду, поскольку другая растительность в нашем доме не приживалась.

Когда Марк приволок горшок с растением, он божился...

1

- Дорогой Президент, вы удивитесь, но все ваши (гиббоны) взяточники. Без исключения. Берусь это доказать. Абсолютно без трудностей поймаем сразу, в любом месте, сколько хотите.

- Только одно условие: его, или их, не должны успеть предупредить.

- Кому-то вы ведь скажете об этом? Ну, Медведю Гризли, например.

- Ему нельзя, он сам замешан, он же главарём был. Надо найти честного!

- Вот тут то вы и попали. Нет у вас честных, все со своим корыстным интересом.

- Есть только один...

Давным-давно по волнам северного океана плавала китобойная шхуна. Из года в год, с наступлением лета, моряки выходили на свой нелёгкий промысел, а спустя долгие недели возвращались в родной порт, и трюмы корабля полнились бочками драгоценной ворвани.

Благодаря умелому штурману и выверенным картам судно заходило далеко во владения айсбергов и пленённых льдов островков, и там курсировало в поисках кашалота или финвала. А когда дозорный замечал кита, на воду спускалась шлюпка с матросами, уже...

Вижу человека пылающего в огне, и он сам огненный, это как бы его субстанция, его мир, из которого он пришёл. Позади него появились ещё двое огневиков и стояли они по обе стороны от первого, в его же пламени и чуть позади. Первый говорит: «Он здесь, это его след, нам надо его догнать, ведь через столько миров прошли!» Мысль: «Интересно, как они видят если кругом огонь?» Я лежу на диване в полном сознании и притом в нашей реальности и это я ощущаю, и диван и комнату в подвале, где я расслабился...

На высоком скальном уступе стояла старая темница. Сложенное из крепкого гранита, её основное здание в незапамятные времена служило казармой для одного из отрядов княжеского войска. Потом воинов перевели в другую казарму – внутри самой столицы, а старая постройка опустела.

Ветер завывал в пустых окнах, верхние ярусы облюбовало вороньё, да крысы копошились в тёмных подвалах.

Лет двести назад правивший тогда князь велел оборудовать здесь тюрьму для знатных заключённых. Казарменный двор...

Фосс стоял перед коттеджем коменданта колонии, чувствуя, как гигантская лапа тяготения чужой плане-ты прижимает его к земле. Из последних сил он старался не сутулиться и держаться прямо. На планете земного типа его мускулистое тело весило сто семьдесят фунтов, на Сандовале IX они обратились в триста шесть.

Адапты, кучкой стоявшие на другой стороне широкой улицы, насмешливо улыбались. С крепкими сухо-жилиями, ширококостные, они не испытывали никаких неудобств от чуть ли не двойной силы тяжести...

Никто не знает – откуда он пришел.
Говорят, будто в то утро, когда появился он в городе - тяжелый сон, ниспосланный сторонними силами, что вечно вмешиваются в людские дела, обуял всех, и ни одна живая душа так и не явила своим глазам его каравана, входящего в ослабленный дремотой,

беспечно раскрывшийся во сне Глиняный город.

Шел невиданный для этих мест, плотный, рассекающий небо дождь.

Бочки, корыта и тазы уже были полны воды, но никто так и не проснулся.

Получалось, что и внутри...