Красавица Леночка: Прощание с Сучкой

Как Джонни и предполагал, союз с Андреем был не первым браком в жизни Марины (так звали его супругу). Прежнее замужество более соответствовало её социальному статусу, представляя собой соитие старой и новой аристократии. Точнее, печальную повесть о том, как нарождающаяся дерьмократия отымела отживающую военную бюрократию, или «малиновые пиджаки вырубают советский вишнёвый сад».

Отец Максима, первого супруга Марины, был депутатом первого созыва, очень гордившимся своей близостью к «команде Ельцина», а также (менее гласно) своей дружбой с теми очень богатыми и влиятельными персонами, в чьих интересах фактически проводилась политика, формально отправлявшаяся пьяненькой марионеткой, номинально руководившей страной.

Пользуясь нужными связями своего отца, Максим организовал бизнес на квартирах одиноких пенсионеров. Дела у него пошли в гору, так как недвижимость стоила дорого, а жизнь стариков – очень дёшево. К тому же, у Макса, как выразительного представителя героев новой эпохи, не было моральных заморочек. Он руководствовался в своём бизнесе двумя золотыми правилами: «цель оправдывает средства» и «деньги не пахнут». А потому даже люди, победившие в Великой отечественной войне, были для него всего лишь человеческими отбросами, отжившими своё, которым пришло время закончить своё не нужное уже особо никому существование.

Но Марина, ставшая невестой Максима, не вдавалась в подробности его бизнеса. Не женское это дело, как говорится. Для неё он был в первую очередь настоящим мужчиной, который не жаловался на жизнь, не ныл о царящей повсюду социальной несправедливости и низкой зарплате, а уверенно шёл к своей цели и добивался успеха. Рядом с ним, ей не нужно было беспокоиться о своём будущем и будущем своих детей. По крайней мере, так ей казалось, когда она выходила за него замуж.

Однако в процессе семейной жизни с Максимом Марину всё чаще стало посещать отрезвление суровой реальностью жизни «не с деньгами, а с человеком». Момент же истины наступил для неё, когда она лежала в больнице с поздним токсикозом, будучи беременной их третьим ребёнком. Неожиданно для самой Марины, её стали одолевать всё более сильные подозрения, которыми она после мучительных раздумий решила поделиться с Максимом, в результате чего между ними случился примерно такой разговор:

– Мне последнее время кажется, ты от меня что-то скрываешь!

– Почему тебя это смущает?
– Я хочу знать правду.
– Иногда лучше не знать всего. Поверь. Так лучше для тебя. Правда может сделать тебе очень больно. Или ты мазохистка? (Максим усмехнулся, сделав при этом, как показалось Марине, презрительное выражение лица)

– Пожалуйста, будь так добр, предоставь мне самой решить, как для меня будет лучше!

– Твоё дело. Только потом не жалуйся!
– Ну а коль скоро мы это прояснили, я хотела бы получить прямые ответы на некоторые вопросы.

– Как скажешь.
– Итак, где ты был вечером в субботу?
– Встречался с девушкой.
– Для ...?
– Нет, для философских дискуссий!
В репликах Максима чувствовалась жестокая насмешка, но ни капельки раскаяния. Марина вдруг почувствовала, как ей стало трудно дышать и губы её задрожали. Тем не менее, она всё же нашла в себе силы поинтересоваться дрогнувшим голосом:

– Тебе не стыдно?
– Почему мне должно быть стыдно? Моя природа просит своего, ты сейчас не в состоянии, какие у меня ещё варианты?!

– А ничего, что я в это время лежу в больнице и жду твоего третьего наследника?

– И чё? Мои тайные свидания тебе мешают ждать наследника? Он от этого в процессе родов у тебя в п**де застрянет?!

Изо всех сил сдерживая слёзы обиды, Марина попыталась объяснить, как важно для неё в трудную минуту, когда она готовится к рождению их совместного ребёнка, знать, чувствовать, что муж её любит и думает о ней, а не спит с другой женщиной. Максиму, однако, эта ситуация представлялась совершенно иначе. Он считал Марину неблагодарной дрянью и просто дурой. Её практически при первых жалобах положили в специализированную больницу, где за ней был превосходный уход. Потом она отправится рожать в элитный роддом, куда не кладут всякое быдло (так Максим привык называть людей с доходами на несколько порядков ниже, чем у него). И все эти возможности обеспечил ей он. А она за это кидает ему свои тупые бабские предъявы о «предательстве» с его стороны – вот ведь неблагодарная тварь! И на каком основании?! Вон, обычные мужики – простое быдло, чуть что баба его ему слово наперекор скажет, так он ей сразу может так накатить по е**лу – мало не покажется. И денег при этом особо не даёт, так как сам пропивает. А он, Макс, обеспечил своей такой комфортный уровень жизни, о котором она без него могла только мечтать, так она ещё и недовольна, непочтительная сука!

И ладно, он бы увлёкся кем-то серьёзно, на содержание взял... Так нет, всего-то трахнул пару раз без каких-либо долгосрочных обязательств. И уже такая истерика! Потом, он даже в этом позаботился о жене – не хотел ей говорить. Но нет, ей, видите ли, захотелось узнать правду! Ну раз так хочешь – получай, только не жалуйся потом, ведь как тебе лучше хотели!

После этого и ещё нескольких подобных разговоров Марина провела не одну бессонную ночь, всхлипывая от обиды. Но потом словно сказала себе: стоп! И с тех пор больше не обсуждала с Максимом тему супружеской верности, не пыталась его в чём-то убеждать или упрашивать. А однажды, как только немного пришла в себя после родов, подала в суд заявление о разводе.

Максим вначале даже не воспринял происшедшее всерьёз. Тоном, каким обычно деспотичные родители отчитывают своих детей, он поинтересовался у Марины: что за тупая выходка? Затем, поняв, что она не шутит, принялся снисходительным тоном уговаривать (пока ещё) жену не совершать ошибку, о которой, по его мнению, она впоследствии непременно пожалеет. Наконец, видя твёрдое нежелание Марины идти на попятную, Максим принялся откровенно ей угрожать.

К его удивлению, однако, прежде обычно робкая с ним Марина отвечала ему не просто уверенно, но даже с некоторой насмешкой. Мол, даже если он захочет её совсем убрать с лица земли, она заранее позаботится, чтобы его оперативно поймали. И тогда у него на протяжении лет двадцати, которые ему присудят как убийце матери своих детей, секс будет возможен только с другими мужчинами через анальное отверстие.

После развода с Максимом Марина осталась одна с тремя детьми. Правда, им нашлось, где жить – безвременно ушедший из жизни отец оставил ей в наследство трёхкомнатную квартиру.

К огромному разочарованию Джонни, Женя не мог сообщить ему подробностей того, как Марина сошлась с Андреем Толстиковым. То ли Андрей не рассказал Жене об этом, то ли, скорее, попросил больше никому об этом не говорить. О, как Джонни хотел, чтобы Женя поступил в этой ситуации так, как обычно делал он сам. Когда Джонни сообщали какую-нибудь тайну, особенно если весьма пикантную, прося об этом никому не рассказывать, он старался, но не мог сдержаться, не поделиться с кем-нибудь ещё, не забывая, правда, также попросить собеседника хранить секрет. В итоге, как обычно бывает в таких случаях, тайное становилось явным, круг замыкался, и Джонни получал пи***. Он тогда считал себя немного виноватым, но не очень сильно, рационализируя своё неумение хранить секреты тем, что если бы люди действительно не хотели предавать какие-то сведения гласности, то не делились бы ими вовсе.

Но, как бы там ни было, Женя сообщил Джонни только, что Марине Андрея порекомендовали друзья, сталкивавшиеся с ним по работе, как очень хорошего специалиста, когда у неё были проблемы с ноутбуком. Андрей несколько раз приезжал, учил Марину работать на компьютере. Так, собственно, и познакомились. Со временем они стали говорить не только про технику. Марина обратила внимание, как Андрей любит детей, как у него хорошо получается играть с ними. А главное – с естественной непосредственностью, словно он ещё сам не забыл, как быть ребёнком. Видимо, Андрей на самом деле просто так и не вырос из детства,– цинично подумал Джонни, слушая рассказ Жени.

Не меньше удивляла Джонни и позиция Марьи Ивановны. Конечно, с одной стороны можно было понять её чувство гордости за любимого внука, переехавшего к генеральской дочери в её трёхкомнатную квартиру. С другой, трое чужих детей – это разведёнка даже не с прицепом, а с грузовым составом! Да, целый грёбаный бронепоезд тащит за собой!– цинично высказался Женя, прозрачно намекая на происхождение Марины из семьи военных, когда Джонни поделился с ним своими соображениями по этому поводу.

Самого Андрея, однако, это как будто совершенно не смущало. Он с энтузиазмом дарил своей супруге практически всё своё внимание и заботу, охотно возился по хозяйству, занимался детьми. Словно желая радовать жену даже своим обликом, Андрей, который теперь много времени уделял физической активности, стал выглядеть подтянутым, если не сказать спортивным. Когда Женя рассказал об этом, Джонни даже не хотел ему верить, пока однажды с удивлением сначала не узнал в стройном мужчине, подъехавшем на автомобиле к соседнему подъезду, Андрея. Да-да, Андрей получил права и сам теперь водил машину. Сначала он рулил на «мерине» своей жены, а затем приобрёл себе новенькую Ауди А4, которой был очень доволен.

Таким образом, несмотря на циничные комментарии и смешки знакомых относительно разведёнки с бронепоездом, Андрей чувствовал себя, можно сказать, счастливым молодожёном. Фактически, единственной пострадавшей в результате его вступления в брак на тот момент оказалась только его бабушка Марья Ивановна. Сначала, конечно, она тоже вроде как была очень рада семейному счастью внука и гордилась событием перед соседками под двору (включая бабку Джонни). Но вскоре почему-то принялась тосковать и переживать за внука, который, к тому же, как ей представлялось, «худел на глазах». Последнее обстоятельство, наверное, также не могло не напомнить Марье Ивановне трагическую судьбу её сына Толи. Возможно, она к тому же теперь постоянно чувствовала себя очень одинокой, даже несмотря на регулярные визиты Андрея, который стремился навещать бабушку минимум пару раз в неделю.

Словно не имея возможности найти иные радости в жизни, Марья Ивановна принялась искать утешение в еде, которую потребляла теперь за себя и за Андрюшку. Тем самым, учитывая её состояние здоровья, она фактически рыла себе могилу столовыми приборами. Не остановила Марью Ивановну даже ампутация пальца, а затем и всей стопы вследствие осложнений диабета 2 типа. И через считанные месяцы она умерла в результате осложнений ещё одной подобной операции.

Похоронив бабушку, Андрей несколько лет жил с Мариной душа в душу. Самым большим разногласием между ними были неоднократные замечания Марины о том, как много времени дети проводят за компьютером, в чём она винила Андрея, увлекшего их играми и интернетом. Впрочем, нетрудно было понять чувства Марины, толкавшие её на предъявление подобных претензий: ей было обидно видеть, как родные дети проявляли значительно больший интерес к общению с отчимом, нежели с ней.

Ситуация начала меняться коренным образом по мере того, как дети переходили в старшие классы. Между Мариной и Андреем стала расти всё более высокая преграда финансовых и статусных разногласий. И основным поводом, снова и снова провоцировавшим конфликты, стало, по-видимому, следующее обстоятельство.

Марина, подобно многим матерям, хотела, чтобы её дети добились успеха в жизни. А для этого, как ей представлялось, им необходимо было хорошо выучиться. Конечно, её первый муж Максим, у которого, несмотря на (несомненно, фактически купленный) диплом престижного вуза, реальный уровень знаний был выразительно на квадратном лице написан, прекрасно обходился без этого. Однако у Макса был влиятельный отец, в своё время проложивший ему дорожку. У детей же Марины был всего лишь отчим Андрей, который хотя и являлся незаурядным специалистом в своей области, с точки зрения статусной был всего лишь программистом, а это не круто.

При таком раскладе, для получения конкурентного преимущества перед сверстниками, детям нужно было получить достойное образование. А источником его могла стать только элитная школа. Это печальное явление, к сожалению, имело место ещё в Советском Союзе. Но при новой, дерьмократической власти оно стало значительно более выраженным. Социальные корни его были очевидны. Политикам, подобным отцу Максима, а также крупному капиталу, стоявшему за ними, не нужны были знающие и мыслящие люди, способные критически оценивать политику правительства, а также продукты и услуги, предлагаемые различными ветвями бизнеса. Новой власти требовалось быдло, пашущее с утра до вечера на своего хозяина за копейки, возможно, даже в долг, который никогда не будет возвращён.

Руководствуясь упомянутыми прагматическими соображениями, Марина стремилась перевести своих детей из обычной в «самую лучшую» школу (которую её продажная администрация попеременно именовала то лицей, то гимназия, словно примеряя, какое наименование принесёт больше дохода). Но это требовало значительных материальных затрат на «благодарность» важным людям, которые в этом содействовали. Ведь капитализм является обществом равных возможностей лишь в демагогических проповедях его идеолухов. В суровой же реальности несколько процентов плесени, находящиеся на самом верху социально-экономической лестницы, имеют прекрасную возможность передать собственный успех по наследству своим потомкам. Конечно, идеолухи очень любят приводить на сей счёт контрпримеры тех, кто выбился «из грязи в князи», однако те, кому это удалось, достигли этого обычно не приобретением серьёзных знаний, а благодаря чертам личности, делающим их таким дерьмом, что обществу было бы лучше, если бы они так в грязи и оставались!

А для Марины ситуация с образованием детей была также в некотором роде делом чести. Ведь когда она разводилась и расставалась с Максимом, как ей тогда хотелось верить, навсегда, он цинично бросил ей: твои (он мог позволить не считать их своими, располагая возможностью в будущем ещё не раз иметь детей, и даже не от одной женщины!) дети без меня вырастут нищими неудачниками! С тех пор её поступки были словно во многом продиктованы стремлением доказать бывшему супругу, насколько он был неправ, особенно в отношении жизненных перспектив детей.

Однако, как стало всё больше выясняться по мере перевода наследников в элитную школу, реализация этих амбиций Марины легла тяжёлым финансовым бременем на её семью. Как оказалось, взятки за поступление, представлявшиеся ей разорительными, были ерундой в сравнении с расходами, предстоявшими далее. Не выглядели серьёзными уже и возмутительные поборы на охрану (хотя, казалось бы, от кого охранять-то? От педофилов? Так нынешняя школота скорее сама педофила изнасилует!) и т.д.

Значительно более ощутимые траты были продиктованы следующим обстоятельством: Учащиеся элитных учебных заведений с младых ногтей были ориентированы на успех, на победу. Для них даже в ранние годы жизнь представляла собой арену крысиных бегов. Поэтому уже в столь юном возрасте у них была сильная потребность демонстрировать своё якобы превосходство перед другими. Но в чём?

В спорте? Для них это не очень удачный вариант, так как вон многие представители низшей расы бегают, прыгают и играют в баскетбол так, что за ними не угонишься. Потом, соревновательный спорт – тяжёлый труд, требующий постоянной работы над своим телом, дисциплины, отказа от ряда дурных привычек и т.д. Нет, не годится это! К тому же, спортсмены, даже известные – это в некотором роде челядь владельцев команд, которую можно покупать и продавать.

В учёбе? Так это удел «ботаников» и задротов, которые потом в итоге становятся нищими учёными, преподавателями и т.д. К тому же, как убедительно свидетельствует реальный уровень базовых знаний у многих политиков, олигархов и т.д. на постсоветском пространстве, для достижения успеха во власти и бизнесе в серьёзном учении никоим образом нет насущной необходимости. А если у них будет потребность, скажем, в целях пиара, блеснуть своим образованием, они всегда могут позволить себе приобрести вполне легитимно выглядящие атрибуты – красные дипломы самых престижных заведений, учёные степени и т.д. Соответственно, этот вариант демонстрации своего превосходства тоже не годится.

Таким образом, как показывают подобные аргументы, круче всех тот, кто способен подчинить себе или приобрести в свою собственность значительную часть мира. В результате, именно демонстрация своих ресурсов становилась во многих случаях предметом статусного состязания среди учащихся престижных школ. А определив своих детей в такое учебное заведение, Марина оказалась втянутой в подобную игру. Однако сама она по очевидной причине сначала не работала, сидя с тремя детьми, а затем трудоустроилась скорее с целью почувствовать себя «сильной и независимой женщиной», нежели ради высокой зарплаты. Таким образом, вся тяжесть финансового обеспечения материальных понтов её детей легла на плечи Андрея.

Вначале он был даже рад делать им приятное, видеть их благодарные улыбки и всё такое. Но вскоре, по мере того как запросы начали резко расти, Андрей понял: ему не потянуть эту гонку. Осознав это обстоятельство, он попытался откровенно поговорить с ребятами. В своём обычном стиле, вежливо, добродушно и терпеливо, Андрей изложил свою позицию: главное – сам человек, а не его собственность.

Возможно, будь это всего лишь абстрактный спор по общим вопросам, дети Марины в чём-то и согласились бы с Андреем. Однако в реально сложившейся ситуации у них практически не было выбора: правила крысиных бегов устанавливали не они. Им оставалось только принять игру или отринуть. Однако последнее на практике означало противопоставить себя коллективу, сделаться изгоями и спровоцировать в свой адрес унижения и остракизм. А это было бы невыносимо для подростков, которым так важно быть принятыми в компании сверстников. Соответственно, какой смысл тогда в переходе в элитную школу, если жизнь в ней становилась адом?

В результате, по описанной причине, дети Марины невольно начинали рассматривать Андрея как предателя, из-за которого (в силу его материальной несостоятельности и вытекающей из неё неспособности вооружить их атрибутами «достойного» уровня жизни) одноклассники смотрят на них, как на презренных нищих.

Но в этой ситуации на помощь своим потомкам неожиданно пришёл Максим. Он хорошо знал, что им нужно в сложившейся ситуации и мог без напряга это обеспечить. Подростки, неожиданно познакомившиеся со своим «настоящим» отцом, сразу же завалившим их подарками, смотрели на него восторженными глазами. А Андрей Толстиков оказался совершенно не у дел. Дети, в которых он долгие годы вкладывал столько усилий, и, можно сказать, всю свою душу, воспринимали его теперь как презренного неудачника, вынужденного, по сути, функционировать в роли гувернёра в чужой семье. В котором, к тому же, теперь практически отпала необходимость.

Наблюдая ситуацию в новой школе, а также общаясь со своим родным отцом, эти подростки быстро впитывали «великую мудрость» жизни в новых условиях: мир будет жить по твоим правилам, если у тебя достаточно власти и средств их устанавливать. Знания не имели ценности в сравнении с обладанием материальными ресурсами. Во всяком случае, если говорить не про сведения о том, где что плохо лежит и как можно урвать для себя (которые, безусловно, могли иметь значение), а о содержании базовых школьных дисциплин.

И за иллюстрациями из жизни не нужно было далеко ходить. Например, с точки зрения обычного человека, Максим был куда успешнее Андрея, несмотря на значительно более высокий уровень реальной образованности последнего. И даже учителя, тщетно пытавшиеся донести до детей Максима и Марины знания по школьным дисциплинам, оказывались теперь нищими представителями презренной касты.

Соответственно, при таком раскладе эти отпрыски уже совершенно не нуждались в помощи Андрея при выполнении домашних заданий. Ведь если им будет нужно, они могли теперь легко приобрести на деньги своего настоящего отца любые школьные проекты уже в выполненном виде. Да и в этом, собственно, также не было необходимости, поскольку при таком подходе проще сразу потом приобрести отличные результаты пресловутого ЕГЭ, диплом престижного вуза, учёную степень и т.д.

Тяжело переживая перемену, происшедшую с его воспитанниками и осознавая бесперспективность обсуждения этого вопроса с ними, Андрей попытался серьёзно поговорить с Мариной. Он подробно рассказал о своих взглядах на справедливость и о том, как Максим гребёт деньги. Однако Марина не только совершенно не поддержала Андрея, но и сказала, что он ведёт себя не по-мужски. Ты просто ему (Максиму) завидуешь,– заявила она.

Эта унизительная отповедь со стороны женщины, для которой Андрей сделал так много за последние годы, так поразила его, что он повёл себя совершенно неожиданным образом. Всю предшествовавшую жизнь самые ответственные решения в жизни Андрея принимались, по сути, другими людьми. Сначала это была Марья Ивановна. Затем Марина, которая, если смотреть на её брак с Андреем с точки зрения традиционных ролей мужчины и женщины, фактически выдала его замуж за себя. Теперь же, можно сказать, впервые за всю свою жизнь, Андрей проявил инициативу. Он не устраивал скандала и ни в чём не упрекал Марину, а просто в один прекрасный день, даже не забрав свои вещи, уехал из квартиры Марины, чтобы больше никогда не туда не возвращаться.

Поселившись в пустой квартире, где он жил раньше с бабушкой Марьей Ивановной, Андрей впал от одиночества в глубокую тоску. Оглядываясь на прошлые годы, которые теперь представлялись ему прожитыми бессмысленно, он не знал даже, как дальше строить свою жизнь. Найти себе другую женщину, которая также будет попросту использовать его в своих целях, пока он не потеряет для неё утилитарную ценность? Нет уж! Слишком свеж ещё был в его памяти горький осадок, оставшийся после союза с Мариной.

Лучом света для Андрея в его одинокой депрессии оказалась встреча с другом юности Женей Терновским. У них сразу нашлось множество интересных тем для разговора и даже общих точек в жизненной ситуации. Конечно, с одной стороны, Женя по-прежнему был женат и даже вроде как являлся настоящим отцом своих двух детей, однако с другой его брак с понаехавшей нельзя было назвать счастливым и гармоничным.

Но главное – возобновление активных контактов со старым товарищем помогло Андрею как будто снова обрести подлинный смысл бытия. Ранее, подобно в своё время своему отцу, он жил, постоянно стремясь своей бескорыстной помощью вносить положительную динамику в жизнь людей. Однако в итоге то и дело был вынужден с горечью осознавать, как они лишь использовали его, и на самом деле объективно вовсе не нуждались в помощи, а попросту находили в его лице доброго и наивного лоха как источник халявной рабочей силы.

Например, ему было неприятно вспоминать, как одноклассница, которая очень нравилась ему, обнимала его и говорила: «Андрюша, ты у нас такой умный и замечательный, пожалуйста, реши за меня контрольную по математике, а то я даже условие не понимаю! А я тебя поцелую в губы!» Потом же, у него за спиной, отвечала на насмешливый вопрос соученика «правда решила с ним целоваться?» брезгливыми репликами типа «не, ты чё, меня от этого так блевать потянет – я до туалета добежать не успею», или «столько не выпью».

Нет, разумеется, Андрей решал ей контрольную отнюдь не ради её поцелуя – ведь она же не проститутка! Более того, это было бы унизительно для него. Ведь ему так хотелось, чтобы девушка целовала его не за выполненную работу, а из искренней любви и симпатии к нему, просто за то, что он есть в её жизни. Но неутешительная для него ситуация от этого, увы, не менялась.

Подобным образом, парни, которых Андрей считал своими друзьями, то и дело просили его объяснять им, как решать те или иные задачи по математике, предлагаемые на вступительных экзаменах, и он подолгу сидел с ними, тщательно объясняя различные методы, выступая тем самым фактически в роли бесплатного репетитора. А потом, окончив престижные высшие учебные заведения, они, проходя мимо него, даже не хотели здороваться. И Андрей так и оставался стоять, как идиот, с протянутой рукой или открытым ртом, пытаясь примириться с горечью обидного факта: они больше ему не ровня!

У него теперь была даже своя теория о том, почему так происходило. По мнению Андрея, всему виной их «успех». Те, которые чего-то «добились» в жизни, на основании этого начинали ощущать себя людьми более высокого качества, нежели он. Андрею же, который не считал себя ничуть хуже, это было невыносимо обидно, особенно учитывая, как в своё время они пользовались его помощью. И в то же время он прекрасно понимал: этих людей уже не изменить. А потому ему оставалось только сделать для себя выводы и принимать верные организационные решения относительно людей, с которыми общался в настоящем, дабы в будущем избежать болезненных эксцессов, подобных описанным выше.

С точки зрения такой теории Женя, по которому было сразу видно: этот никогда не добьётся успеха, а потому не возомнит себя пупом земли, был для Андрея прекрасно подходящим другом. Поэтому в его компании Андрей не только чувствовал себя очень комфортно, но даже испытывал желание заботиться и помогать своему старому товарищу.

Такое стремление Андрей принялся реализовывать, каждый вечер терпеливо обучая Женю работе на персональном компьютере. Это давало Андрею возможность не только удовлетворить свою тягу о ком-то позаботиться, но и помогало ему отвлечься от собственного одиночества и осознания бесперспективности своего существования. Женя же в лице своего товарища впервые в жизни обрёл не просто учителя, которого понимал, но такого, с кем сам процесс усвоения знаний был в радость.

Конечно же, Андрей не мог научить друга программировать или чему-то подобному. Однако в этом и не было необходимости. Зато Женя научился хорошо пользоваться интернетом, находить там, скачивать и устанавливать себе на компьютер различные игры. Обретённые навыки подарили ему немало приятных минут. Однако главный положительной результат заключался, пожалуй, в другом: Жене, неожиданно для него самого, удалось приблизиться к «разгадке великой тайны Джонни». Он начал понимать очень важную вещь: не обязательно постоянно сравнивать себя с другими, болезненно чувствуя при этом собственную ущербность, если ты можешь каждый день ощущать себя героем и победителем в заэкранье. Таким образом, уроки Андрея способствовали позитивной трансформации в жизни Жени, пусть даже они привели к её частичному выходу в иное, виртуальное, измерение.

Не обошлось, впрочем, и без серьёзного негативного побочного эффекта: семейный союз Евгения оказался безжалостно раздавленным гусеницами боевых машин из игры «Мир Танков», хотя Женин брак и раньше трудно было назвать «хорошей вещью».

Подробности стали случайно известны Джонни, когда он не устоял перед искушением узнать, как обстояли дела в семейной жизни его друга детства. Однажды, когда поздно вечером Джонни пошёл выносить мусор, его внимание привлёк лежавший на лестничной клетке исписанный корявым почерком листок. Очевидно, кто-то, пытаясь избавиться от сего судьбоносного документа, спьяну промахнулся мимо мусоропровода. Джонни же, кинув взгляд на листок и быстро поняв, о чём, а главное, о ком там шла речь (благо написано было достаточно крупными буквами), не смог сдержать тягу удовлетворить своё любопытство.

Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии соглядатаев, Джонни торопливо засунул листок в карман, после чего, уединившись дома, принялся жадно знакомиться с содержанием. Как выяснилось, судьбоносный документ представлял длинный список ультимативных условий, которые Жене было необходимо выполнить, чтобы его супруга не умертвила их вторую дочь в своём чреве.

Требований было так много, что Джонни устал читать, но больше всего его поразило главное (судя по занятому им месту на бумаге) среди них. Оно сводилось к тому, чтобы Женя пил не с друзьями, а исключительно со своей супругой. Разумеется, речи и не было о том, чтобы бухать отдельно «в кругу семьи», а потом ещё с корешами – этого ему попросту не позволяло здоровье. Ведь даже когда пили только вдвоём, несмотря на больное сердце (на которое она жаловалась всякий раз, когда муж заводил разговор о несправедливом распределении домашних обязанностей), супруга Жени танцевала и орала песни, когда он уже давно стоял на коленях перед белым другом.

Тогда, при первом знакомстве с этой бумажкой, решавшей так много в жизни Жени, Джонни недоумевал. Содержавшееся в ней строгое требование собутыльнической верности представлялось ему совершенно абсурдным, произвольным капризом, никоим образом не способствовавшим даже достижению тех эгоистических целей, которые могла ставить перед собой при этом супруга Жени. Ведь она, как становилось совершенно ясно из разговоров на повышенных тонах, практически ежедневно доносившихся с лестницы, даже не любила своего мужа!

Хотя у Джонни не было возможности поговорить с супругой Жени относительно её подлинных мотивов, понимание смысла упомянутого условия всё же пришло к нему. Случилось это несколько лет спустя, когда у него за спиной уже был опыт общения с Леночкой. Сразу вспоминалось, как Леночка ревновала своего первого молодого человека, которого она по большей части бессовестно использовала весь период их «отношений», к его друзьям. И это было неудивительно: ведь они, видя ситуацию со стороны и имея возможность здраво оценить происходящее, открывали глаза ему, очарованному ею, с какой тварью его на самом деле угораздило связаться. А потому сучка Леночка всячески старалась оградить его от них и их влияния, как источника правды относительно неё.

Подобным образом, как со временем понял Джонни, действовала и супруга Жени. Нет, разумеется, в отличие от Леночки она была не психопаткой, а всего лишь ох*евшей лимитчицей, осознанно избравшей для себя подобное поведение, дабы иметь возможность сидеть на жопе ровно, пока её муж лез из кожи вон, взяв на себя многие её обязанности. А поскольку в мужской компании за бухлом нередко обсуждают жён, особенно когда развяжутся языки, друзья непременно указали бы Жене, мол, нам кажется, между нами, твоя совсем обнаглела! Подобные обсуждения, разумеется, были бы совершенно не на руку его супруге, а потому она решила предпринять меры для их пресечения.

Но, как бы там ни было, до поры до времени Женя шёл на поводу у своей жены, словно пытаясь сохранить если не семейную гармонию, то хотя бы видимость таковой. К тому же, его любимая младшая дочка самим появлением на свет была обязана покладистости своего отца, предотвратившего её убийство собственной матерью ещё в чреве.

Однако по мере того, как Женя с помощью Андрея Толстикова осваивал виртуальную реальность, в нём происходила неожиданная перемена. Женя словно всё больше осознавал бессмысленность той лжи, из которой была соткана его семейная жизнь.

Джонни догадывался, почему такая трансформация происходила с Женей именно в этот период. Раньше, Женя словно постоянно пытался сказать людям: «посмотрите, какой я хороший!»; «И пусть у меня нет высокого дохода, зато я по-доброму, заботливо отношусь к своей жене и очень люблю своих детей».

Теперь же он уже не чувствовал такой острой потребности нравиться окружающим. Ведь благодаря Андрею, раскрывшему перед ним тайну Джонни, ему стал доступен удивительный виртуальный мир, где он мог почувствовать себя не омега – самцом по жизни, а командиром, ведущим свой боевой экипаж к победе. И оттуда ему было всё труднее возвращаться в реальность, где он был всего лишь нищим, субтильным, очкастым неудачником Женей, которого ежедневно нещадно строила его жена – уроженка Чуркистана.

И тогда, к собственному удивлению (словно он был изумлён собственной смелостью и даже немного напуган ею), Женя стал всё чаще переносить решительные схемы поведения из игры в «настоящую» жизнь. Подобно Андрею, который смог вести себя подобным образом с близкими лишь в зрелом возрасте, теперь, когда он не считал себя обязанным что-то делать, Женя уже не принимался выполнять с недовольным видом распоряжения других, а прямо и открыто говорил: «не хочу».

Такая перемена настолько удивила его жену, что она вначале даже не поверила и думала, что он перепил или забылся. Когда же постепенно стал выясняться фундаментальный характер происшедшей с Женей трансформации, его супруга стала приходить по этому поводу во всю большую ярость, жаждая прижать непослушного мужа к ногтю. Наконец, однажды, потеряв терпение, она прямо пригрозила ему разводом. Каково же было её удивление и даже шок, когда в ответ на это Женя почти спокойным тоном предложил обговорить условия.

Каким бы сильным ни было его любопытство, Джонни не нашёл возможности выяснить подробности процесса распада Жениной семейной жизни, а потому был вынужден довольствоваться историей, которую ему удалось узнать лишь в самых общих чертах. Увы, в последовавшей за кардинальной переменой в его поведении бракоразводной тяжбе Женя не проявил и тени той доблести, которую демонстрировал в виртуальных танковых сражениях. А потому, в итоге получился следующий расклад: Дети остались жить у Жени, который теперь занимался ими практически без участия бывшей супруги, а помогали ему только его пожилые родители.

Фактически, в процессе своих переговоров со своей (теперь уже бывшей) гастарбайтершей он оказался в ситуации, подобной той, в которую попал однажды Анатолий Толстиков. С одной стороны, сами по себе дети Жениной экс-супруге были не особо нужны. И в то же время, ей оказалось очень удобно продать бывшему мужу неформальную возможность практически эксклюзивного общения с ними. Формально, впрочем, де-юре, у них были равные права.

В обмен же на неофициальную возможность остаться с детьми, которых экс-супруга пригрозила забрать у него совсем в случае его несговорчивости, Жене пришлось ежемесячно отдавать бывшей четверть своего заработка. Естественно, ему самому, а ещё больше – его родителям, всеми фибрами души давно уже ненавидевшим невестку, такая «договорённость» представлялась неприкрытым грабежом. Сама же бывшая Женина гастарбайтерша (ЖГБ), впрочем, называла такую позицию проявлением свинской неблагодарности, так как по её словам, она, если бы захотела, могла бы потребовать и треть, и половину, но смилостивилась над экс-супругом.

Была, впрочем, и принципиальная разница в том, как вела себя по отношению к Андрею в своё время его мать и политикой Жениной экс-супруги в отношении дочерей. Если первая фактически продала своего ребёнка экс-свекрови в обмен на жильё, то вторая сразу предупредила, что собирается навещать детей тогда, когда ей заблагорассудится. Ведь у неё как матери, мол, есть на это законное право.

В такой ситуации единственная надежда Жени (и тем более его родителей!) не видеть её часто основывалась на географической удалённости. Прекрасные условия для этого были созданы, когда Женина мама рассказала очень многим по всей округе, какое Г. её (теперь уже бывшая) невестка. Казалось, после такой рекомендации никто в здравом уме не должен был захотеть сдавать свою жилплощадь ЖГБ. Но здесь, однако, случилось непредвиденное драматическое событие: Женина экс-супруга нашла себе сожителя в том самом подъезде, где жили Женя и Джонни!

Хуже ситуацию трудно было придумать. В самом деле: поселись ЖГБ хотя бы в ближайшем доме или даже соседнем подъезде, в холодное время года ей пришлось бы надевать зимнюю одежду, чтобы пойти навестить детей. Теперь же для этого ей было достаточно всего лишь спуститься три этажа на лифте или даже пешком!

Но как же такое могло произойти? В подъезде, где жил Женя, было всего лишь два лица мужского пола (мужчинами в полноценном, традиционно принятом в обиходном женском словоупотреблении смысле их обоих было сложно назвать) подходящего возраста, не состоявших в браке или серьёзных отношениях. Одним из них был сам Джонни. Другим – Алексей, человек божий. Относительно того и другого, казалось, можно было с полной уверенностью ставить деньги в споре «у него никогда не будет женщины».

Джонни про человека божия как-то подробно рассказал сосед Алексея Сергей, живший на лестничной клетке напротив, с забавной и даже немного неприличной фамилией Ебанька, бывший заядлым сплетником. Слушая рассказ Сергея Ебаньки, презрительным тоном описывавшего аскетически-затворнический образ жизни соседа, Джонни невольно проникался всё большей симпатией к Алексею. Безусловно, обычно Джонни испытывал некоторое презрение к глубоко религиозным людям, смешанное с каким-то странным чувством жалости к этим взрослым детям, так и не научившимся к своим годам видеть настоящие причины происходящих в окружающем мире явлений.

Но, с другой стороны, чем тот же Сергей Ебанька, выглядевший на фоне Алексея таким нормальным, адекватным, разумным человеком, на самом деле лучше последнего?! Формально они оба считали себя людьми верующими. Однако в то же время их мировоззрения кардинально отличались по существу. Для Сергея Господь Бог представлялся чем-то вроде главы могущественной корпорации, способной определять благополучие всех живущих на земле в зависимости от их усердия. Причём в настоящем, материальном мире, а не мифическом загробном, в который Сергей, вероятно, не очень-то и верил. Соответственно, желая приобрести для себя благоволение всевышнего, он регулярно наведывался со своими подношениями во вроде как авторизованный офис божественной корпорации (РПЦ), именуемый «храмом».

Раб же божий Алексий, вкусив мало мёда в сей бренной жизни, среди (как представлялось ему) царивших повсюду насилия, обмана, разврата и прочих пороков, жаждал молитвами своими и праведным поведением заслужить жизнь вечную. И Джонни мог хорошо понять это стремление сбежать от мира зла в другой, пусть даже иллюзорный.

Нет, разумеется, сам он не мог поверить в воскресение и вечную жизнь, равно как и в прочие религиозные мифы. И как бы тяжело ни давалось ему примирение с этим фактом, Джонни прекрасно понимал: по завершении жизни человека, единственный реальный материальный носитель его сознания попросту необратимо разлагается. А потому, в отсутствие надежды на загробное спасение, ему оставалось лишь бегство в виртуальную реальность в этой его единственной коротенькой жизни.

И это упорное нежелание, отказ принимать окружающую суровую действительность такой, какая она есть, и адаптироваться к ней, объединяла праведника Алексея с компьютерным «задротом» Джонни. А ещё, как представлялось Джонни, несмотря на кардинальные различия их взглядов на религию, у них была важная общая черта: твёрдое следование своим убеждениям. Только при этом ограничения, которые накладывал на себя Алексей в соответствии со своими внутренними стандартами праведности, были по необходимости более жёсткими.

Поэтому Джонни был шокирован не меньше Жени, когда бывшая супруга последнего сделала своим сожителем задрота божия Алексея (или Алексия?). Узнав об этом сначала из случайно подслушанного разговора, а затем получив подтверждение от самого Жени, Джонни, с одной стороны, не имел оснований в этом сомневаться, но с другой стороны не мог заставить себя в такое поверить.

Во-первых, он испытывал сильный экзистенциальный дискомфорт, переживаемый им всякий раз, когда окружающий мир и люди в нём вдруг начинали ему казаться совершенно необъяснимыми. Джонни, как человек, которому ничто человеческое и даже немного скотское было не чуждо, в принципе мог понять грехопадение по принципу «ибо плоть слаба», но лишь в том случае, когда это, по его разумению, того стоило. Если, скажем, речь шла о женщине, перед волшебным очарованием которой было сложно устоять. Так, когда Джонни созерцал Леночку, в реальной жизни, или хотя бы в мыслях о ней, она порой представлялась ему той, ради кого стоило продать свою душу.

Но чтобы сойтись с бывшей супругой Жени... Нет, разумеется, в принципе можно понять, что другие, более привлекательные душой и телом женщины, вероятно, Алексею попросту «не светили», но не лучше ли тогда было попросту остаться одному? Или до какого одинокого отчаяния должен был дойти человек, чтобы добровольно вступить в подобный союз?– недоумевал Джонни.

Кроме того, Алексей теперь невольно воспринимался им как предатель, по вине которого для Джонни в мире как будто не оставалось ничего святого. Получалось, даже самая невзрачная блудница может вот так взять и как не фиг делать увести за собой праведника, служившего для Джонни эталоном религиозного благочестия!

Однако на совращении святоши Алексия потрясения Джонни от непонимания происходящего отнюдь не закончились. Казалось, в сложившейся ситуации Жене можно было только посочувствовать – ведь теперь, помимо унизительности и разорительности его положения, с точки зрения перспектив построения дальнейших отношений с противоположным полом он оказался в худшей ситуации, нежели до своего брака.

Однако, не прошло и месяца после развода, как Джонни уже видел Женю с новой женщиной. Конечно, с одной стороны, ситуацию можно было счесть предсказуемой, т.к. следующая избранница Жени снова оказалась гастарбайтершей, имени которой Джонни не запомнил, а потому называл её ЖГБ-2. Но, в то же время, отличие от прежней супруги было разительным. В её поведении по отношению к мужу не было ни малейших указаний на то, чтобы она его как-то использовала в своих корыстных, эгоистических целях. Конечно, они жили в квартире Жени, однако она регулярно вносила в семейную копилку суммы, превышавшие его зарплату.

Да и вообще, со стороны нетрудно было заметить, что они жили душа в душу. Например, каждый вечер выходили вместе на лестничную клетку, и даже не столько курили там, сколько просто сидели в обнимку, подолгу обсуждая разные интересные для них темы.

У Джонни оставались приятные впечатления от разговоров с ними, например, когда он подробно рассказывал им о своей поездке в Израиль, работе и прочих житейских моментах, которыми интересовались его собеседники. Новая Женина супруга очень положительно контрастировала в восприятии Джонни с прежней мымрой, невзлюбившей Джонни со дня своей свадьбы, когда он категорически отказался выпить с ней водочки. В противоположность прежней, всегда была с Джонни очень вежливой и неподдельно приветливой, а потому каждый раз после разговора с ней он не мог не подумать невольно: какой она удивительно приятный человек!

Не пыталась ЖГБ-2 сесть на шею мужу не только в финансовых, но и в бытовых вопросах. Напротив, скорее проявляла о Жене заботу, словно он был её большим, но всё же ребёнком; большую, чем она уделяла своему восемнадцатилетнему сыну, который самостоятельно жил отдельно, как взрослый мужчина. В частности, особое внимание обращала на то, чтобы Женя не пил лишнего.

Также, не раз проходя мимо и наблюдая вечерние полюбовные посиделки Жени с его супругой, Джонни ловил себя на странной мысли. Джонни, как и многих других одиноких по жизни людей, обычно сильно раздражали парочки, тискавшие друг дружку в общественных местах. Однако для Жени и его супруги он словно сделал исключение. Скорее, Джонни искренне радовался за друга детства, после стольких перипетий обретшего, наконец, личное счастье.

Неожиданный трагический оборот в судьбе Жени произошёл тогда, когда его супруге пришлось на несколько недель уехать на историческую родину, чтобы навестить тяжелобольную мать. Всего через пару дней после её отъезда Джонни был шокирован, увидев Женю в состоянии изрядного подпития, идущим в обнимку с женщиной, которая была ещё более пьяной. Они шли, крепко держась друг за друга, так как иначе, наверное, попросту свалились бы, учитывая их состояние.

Джонни также не мог не отметить для себя, какой привлекательной была Женина спутница, несмотря на свои сорок с лишним лет возраста и алкогольное опьянение, обычно явно не украшающее женщину. Естественно, Джонни был заинтригован, однако вначале не придал увиденному большого значения. Ему подумалось: супруга свалила на время, не имеет возможности следить за исполнением Женей «сухого закона», вот он и дорвался. А собутыльница та, небось, просто какая-нибудь родственница дальняя, приехавшая отметить некий семейный праздник. Какой? А не всё ли равно? Если есть желание выпить, разве трудно повод отыскать?!

Однако удивительная женщина стала регулярно приходить к Жене. Они целовались в губы прямо на лестнице. Теперь стало совершенно очевидно: это явно не «дальняя родственница».

Наблюдая бурные события, разворачивавшиеся в жизни соседа, Джонни испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, можно было порадоваться за товарища, которого долгие годы считали таким неудачником, у какого «никогда не будет девушки», умудрившегося найти себе не только жену, но и любовницу. С другой – Джонни видел в Женином романе также глупость, безрассудное малодушие и даже предательство по отношению к супруге. Джонни был уверен: да будь эта тётка в сто раз сексапильнее жены, с ней вряд ли будет возможно такое душевное единение, которое он, как ему казалось, наблюдал в семейной жизни товарища.

Джонни хотелось подойти к Жене и сказать: «Ты дурак! Зачем ты это делаешь?» Ещё неделю назад, возвращаясь домой, и видя, как Женя сидел в обнимку с женой, Джонни думал о том, как хорошо, когда в твоей жизни есть человек, с которым ты можешь говорить обо всём и просто быть рядом. Теперь же он не находил себе покоя, размышляя над вопросом, что заставило Женю так поступить. Неужели эта, несомненно, привлекательная женщина ему так понравилась? Секс? Но разве ради этого стоило предавать человека, который тебе по-настоящему близок? Конечно, со стороны всегда судить удобнее,– думал Джонни. Потом, в любом случае это было совершенно не его ума дело, как говорится.

И в то же время, любопытство относительно женщины, так круто изменившей жизнь его соседа, не давала Джонни покоя. Ему так хотелось разгадать её загадку, а для этого было важно знать как можно подробнее про её жизнь, по возможности, всю подноготную. И вот что Джонни удалось выяснить:

В начале бурных девяностых ещё совсем молодая Александра имела среди знакомых репутацию умницы и красавицы. Её привлекательность для мужчин заметно отличалась от холодной красоты надменных стерв, игравших с чувствами своих поклонников. На их фоне Александра выглядела очень добродушной и домашней.

Будучи благодаря этим своим качествам завидной невестой, она привлекла внимание очень достойного по традиционным житейским меркам жениха. В тот период, когда для многих молодых людей считалось круто работать продавцом коммерческой палатки, Валерий, ставший мужем Александры, был владельцем сети торговых павильонов.

Затем, несмотря на то, что дела у него шли хорошо, он не побоялся сменить направление деятельности – открыл автосервис, организовал команду людей, пригонявших Мерседесы из Германии. Складывалось впечатление, что у Валерия в делах получалось всё, за что бы он ни брался.

В то время как многие бывшие одноклассницы Александры оказывались в обстановке постоянных скандалов и терпели пьяные побои своих супругов, она, растя сына, чувствовала себя с мужем как за каменной стеной.

Конечно, иногда в её мысли закрадывались тревожные мысли, вызванные ощущением какого-то отдаления супруга, практически сошедшей на нет интимной жизнью (муж как будто постоянно был слишком занят, чтобы проявлять к ней нежность) и т.д. Однако она всячески старалась гнать прочь терзавшие её сомнения, уверяя себя, что семейная жизнь не может быть вся сплошь медовым месяцем. Тем более, когда она пыталась делиться своим беспокойством с мужем, он обнимал её и заверял: всё хорошо. «Ты ведь знаешь, дорогая, как я загружен своим бизнесом. И это всё ради семьи!» Услышав такие увещевания супруга, Александра уже начинала стыдиться и раскаиваться, что потревожила его такими глупостями. Какая же я всё-таки неблагодарная,– думала при этом она, вспоминая жуткие истории о том, как живут со своими мужьями некоторые другие женщины.

Но шли годы, и, несмотря на внешнее бытовое благополучие и традиционные заверения Валерия про «всё в порядке», неприятные мысли, словно черви, всё больше глодали Александру изнутри. Наконец, не в силах больше оставаться наедине со своими сомнениями, она набралась решимости поделиться своим беспокойством, зарегистрировавшись под вымышленным именем на женском форуме, где обсуждали проблемы в семьях. Александра так хотела, чтобы её заверили: «Не переживай. У вас всё нормально. Ты не знаешь, как бывает у других!»

Но вместо этого первая же ответившая цинично намекнула: «Твой муженёк попросту спит с другими! Или ты думала, не старый ещё, здоровый, достаточно успешный мужик так занят делами, чтобы интерес к сексу потерять? Наивная...» Когда Александра прочитала это, у неё на мгновение потемнело перед глазами. Потом, немного придя в себя, она принялась гневно писать своей собеседнице: «Это твой мужик, быть может, гуляет от тебя налево и направо, а я своего уважаю и полностью ему доверяю!»

Однако собеседницы её не только не смутились, но принялись насмешливо писать ей: «А, и ты пришла сюда похвалиться, как у тебя с мужем всё чудесно, да? Ну-ну!..» Александра чувствовала себя ужасно. Она ощущала себя встревоженной пациенткой, пришедшей к доктору в надежде услышать: «всё хорошо, не беспокойтесь», а ей сказали: «у меня для Вас плохие новости».

Поэтому, естественно, первой её реакцией было категорическое отрицание, которое по мере остывания бурных эмоций стало перерастать в вопросы о том, насколько достоверен диагноз и какие есть диагностические тесты, которые дали бы возможность получить точную информацию. Женщины принялись наперебой сообщать ей, на какие моменты в поведении мужа следует обращать внимание в первую очередь. У Александры больно сжалось сердце: так вот, оказывается, что скрывалось за теми эпизодами, когда поведение мужа казалось ей странным, а она тушевалась и даже стыдилась таких мыслей, списывая подозрения на свою «паранойю»!

Нет, теперь она не собирается смотреть на это сквозь пальцы! Александра настроилась решительно при первом же подходящем случае потребовать от мужа объяснений. И такая ситуация не заставила себя ждать. Однако поведение Валерия перевернуло все ожидания, планы и сценарии Александры – настолько оно казалось ей шокирующе возмутительным.

Однажды, набравшись решимости, Александра спросила мужа:

– Мне часто кажется, ты от меня постоянно что-то скрываешь. Зачем ты это делаешь?

– Так лучше.
– Кому?
– В том числе и тебе!
(Александра всё больше начинала злиться).
– Откуда ты знаешь, как лучше для меня?! Почему ты берёшь на себя это решать?!

– Потому что мне нужно спокойствие в семье, а не твои истерики!

Эта вызывающая реплика так потрясла Александру, что гневный то ли ответ, то ли вопрос, который она собиралась бросить мужу, комком застрял у неё в горле. Сообразив, что уже не сможет на данный момент больше ничего ему сказать недрогнувшим голосом и не разревевшись, а такое проявление с её стороны, несомненно, будет расценено им как истерика, она порывисто убежала в туалет, где долго потом сидела и рыдала. Наконец, немного приведя себя в порядок, Александра вышла и сказала Валерию: «Можно тебя кое о чём попросить? Пожалуйста, если я захочу что-то у тебя выяснить, постарайся говорить мне правду, как есть. Хорошо?» В ответ, её супруг хладнокровно, и даже, как ей показалось, почти равнодушно, ответил: «Ладно. Только не жалуйся потом, что я тебя не предупреждал».

После данной просьбы драматический разговор между ними не заставил долго себя ждать. Всего через пару дней, заподозрив явно неладное в поведении мужа, Александра поинтересовалась: «Кому это ты там так сосредоточенно строчишь смс?»

Ответ Валерия прозвучал цинично, почти насмешливо, и тем самым одной своей формой способствовал нагнетанию негативных эмоций жены:

– Ты действительно желаешь это знать?
– Да. Мы ведь недавно с тобой договорились!..
(Тон голоса Александры выказывал явное раздражение)

– Ок. Потом не говори, как больно тебе было это слушать! Я писал смс одной своей сотруднице.

Мгновенно догадавшись, о чём могли быть сообщения, отправленные мужем коллеге женского пола на ночь глядя, Александра словно вскипела внутри. Но тут же, словно собрав остатки самообладания в кулак и не желая показаться истеричкой, поинтересовалась ехидно:

– У тебя производственная необходимость писать ей в такое время?

– Не совсем. Просто... как тебе объяснить... Она хорошая женщина. А приятной девушке отчего ж не написать?

От услышанного у Александры резко спёрло дыхание. Конечно, с одной стороны, она ещё совсем недавно настойчиво просила, требовала от мужа быть с ней полностью откровенным. Однако теперь, когда ей начали вот так прямо, в лицо сообщать правду, которую она жаждала услышать, это оказалось для неё слишком. В самой возмутительной откровенности мужа видела она теперь вызов и даже констатацию крайне унизительного для неё факта: получается, он её вообще ни во что не ставит!

Не в силах продолжать разговор, Александра, как и в прошлый раз, порывисто убежала в туалет, где долго сидела и рыдала, и вышла оттуда лишь тогда, когда сын Дима стал настойчиво проситься воспользоваться данным помещением. Он, вероятно, в какой-то мере догадался о происшедшем и/или заметил её состояние, так как спросил: «мам, что с тобой?», но не получил ответа. Александра же ушла хлюпать носом в ту комнату их просторной квартиры, где в это время не было ни Валерия, ни Димы.

В тот день она больше не смогла сказать мужу ничего. Однако через несколько дней, исполнившись намерения «серьёзно поговорить», заявила ему: «Наверное, ты мнишь себя очень крутым. Считаешь, можешь позволить себе завести любовницу, не принимая во внимание мои чувства. Но ты напрасно ведёшь себя столь самонадеянно. Я не собираюсь это терпеть».

И Александра, стараясь изо всех сил говорить так, чтобы её голос не дрожал, сформулировала ультиматум мужу: если он будет ей изменять, она с ним расстанется. Валерий, однако, никоим образом не был обескуражен агрессивным тоном своей обычно тихой и покорной супруги. Он просто холодным и циничным тоном изложил веские аргументы, почему Александра, встав на путь конфликта с ним, сделает хуже в первую очередь себе.

В случае развода Александре придётся вернуться в тесную квартирку её престарелых родителей, которых она, вероятно, добьёт известием о крахе своей семейной жизни. Поскольку у неё в её сорок четыре года нет ни специального образования, ни опыта работы, ей будет очень сложно в короткие сроки найти себе достойно оплачиваемую работу, да и в долгосрочной перспективе тоже. Таким образом, ей придётся некоторое время фактически сидеть на шее у родителей – пенсионеров, которым сейчас, живя с Валерием, она щедро (во всяком случае, по меркам уровней достатка среднестатистических представителей старшего поколения) помогает финансово.

Получалось, Валерий мог вести себя так вызывающе нагло, рассчитывая на её беспомощное положение в браке с ним. Осознание этого факта довершило трансформацию, зревшую в сознании Александры с момента первого объяснения с мужем. Если первой реакцией Александры как человека, услышавшего плохую новость относительно собственной судьбы, было отрицание, то теперь, когда отрицать очевидное стало бессмысленно, на его место пришла невыносимая обида. Чувствуя подобную смесь гнева и жалости к себе, жертва обычно задаётся вопросами: «Почему я?!» и «За что?!»

Однако если в случае страшного медицинского диагноза человеку остаётся винить разве что господа бога (разумеется, только тем, кто в него верит), то в данной ситуации в сознании Александры сразу же возникал образ конкретного «героя». Остатки чувства, которое у неё ещё могло оставаться к Валерию (да и то давно выродилось уже в «чувство долга», типа «мужа положено любить») резко сменили валентность. Александру одолевала жажда мести.

И в то же время она чувствовала свою беспомощность. Ведь ей даже некому было толком о случившемся рассказать. Так сложилось, что почти все знакомые, с кем она общалась последнее время, появились у неё по линии Валерия, а потому ей было глупо и даже опасно рассчитывать, что они встанут на её сторону или хотя бы просто отнесутся с пониманием. От острого осознания своего бессилия в такой ситуации и отсутствия реальной возможности хорошенько наказать мужа, Александру стали душить слёзы обиды. Не желая демонстрировать свою слабость Валерию и даже Диме, она оделась и вышла из дома.

На улице Александра огляделась по сторонам. На дворе была зима. Нужно было куда-то идти, т.к. стоять на месте и тем более сидеть на лавочке не позволяла погода. Но куда? Как уже отмечалось, подходящего человека, чтобы поплакаться, у неё не было. Поэтому Александра отправилась, как говорится, куда глаза глядят, и неожиданно для самой себя оказалась в кабаке, где принялась сосредоточенно пить, словно жаждая смыть алкоголем ту унизительную ситуацию, которая сложилась в её семейной жизни.

Только выйдя из питейного заведения, Александра поняла, насколько была пьяна. Дорога уходила у неё из под ног. Первые сто метров пути основной заботой её было не упасть, чтобы не погибнуть, замёрзнув в снегу, как умирают каждый год многие пьяницы, до которых никому нет дела. Однако по мере приближения к дому другая мысль начала тревожить её ещё больше: Как она вернётся домой в таком состоянии? Что скажет по этому поводу Валерию? А Диме?

Тем временем Александре всё труднее было идти, а состояние опьянения с возраставшей настойчивостью давало о себе знать. К тому же, иллюзия согревания, вызванная алкоголем, прошла, и шуба уже не спасала полностью от ночного мороза. В результате, случайно проходивший мимо в тот момент мимо Женя увидел её державшейся за дерево и дрожащей от холода. Он участливо поинтересовался: «Вам плохо?» Подойдя ближе, Женя, которому часто доводилось общаться с людьми, находящимися в подобном состоянии, сразу же понял по запаху изо рта причину затруднительного положения Александры, и вежливо предложил проводить её домой. Та, однако, после некоторого замешательства отрицательно покачала головой и неожиданно принялась объяснять, что не может сейчас вернуться в свою квартиру «по семейным обстоятельствам».