Костра

На синем, ослепительно синем небе полыхало огнём июльское солнце. Из края в край по его склонам раскиданы ветром редкие неправдоподобной белизны облака. По сторонам дороги – словно вымершая от зноя степь: устало полегшие травы, тускло, безжизненно блистающие солончаки, дымчатое и трепетное марево над далёкими лесами, и такое безмолвие вокруг, что издалека слышны посвист сусликов и беспрерывно дрожит в горячем воздухе сухой шорох красных крылышек перелетающих кузнечиков.

Копыта лошадей...

Летом 1919 года прокатился фронт по Южному Уралу и затих вдали. Возвращались домой уцелевшие под свинцовыми дождями мужики. Вернулся в Табыньшу Федька Агапов, ослабший, отощавший – кожа да кости, с горячим желанием вступить в Красную Армию. Но в тот же день, объевшись горячих и жирных щей с бараниной, почувствовал такую резь в животе, что едва добрался до кровати и объявил, мол, пришёл его последний час. От корчей, вызванных рвотой, у него выступил пот. Он попросил укрыть его потеплей и оставить...

Терпкая доля бичеватого приволья

Часть 1

Андрюха мучительно долго оживал. Наконец
окончательно проснувшись сразу пожалел об этом.
Те кто ловил колотун-бабай едва продрав с бодуна
глаза, его поймут. Голова болела, в горле стоял ужасный

“сушняк”, всё тело ныло, как во время простуды. И хотя

на улице стояла ясная весенняя погода, Андрюху это
совершенно не радовало. Скорее огорчало, так как в окно

светило безжалостное, удушливое солнце, от которого

бросало в пот...

Наступает лето, и тебя неудержимо тянет на природу – в лес, на берег озера, где у ночного костра забываются волнения только что сданных (пусть кое-как) выпускных экзаменов, куда домчит лесными тропами (потому что нет номеров) самосборный мотоцикл, и где незнакомые вчера девчонки будут пить с тобой водку из одной кружки и целоваться до одури. Два-три дня пролетают незаметной чередой наисчастливейших в жизни часов. А потом, конечно, всё заканчивается. И немного даже печально. Еда и питьё кончаются...

Долгое время ты был для меня, как говорится, "вне зоны доступа". У меня были только твои фотографии и смутные воспоминания. На черно-белых фотографиях ты был суров и непреклонен. Чувствовалось, что к борьбе за справедливость ты готов приступить в любой момент.

Встретив тебя в первый раз в сознательном возрасте (промежуточные мимолетные встречи не считаю!) я была страшно смущена. После того, как прошло смущение от первых встреч неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом я не устаю тебе...

На одном острове жил индеец, которого звали Дэвидом. Остров, на котором жил Дэвид, был прекрасным и изобильным. Дэвид принадлежал к королевской семье, правившей островом, ибо его дедушка был вождём. Жизнь Дэвида на острове была хороша; в пище не было недостатка, поскольку вокруг росло много растений, плоды, листья и корни которых были съедобными.

Вот уже многие годы жизнь деревни и племени Дэвида была безбедной.

Однако остров окружало странное явление — в трёх милях от берега стояла...

Сюда она приходила всегда. Точнее,тогда, когда не знала куда ей идти дальше.

Сидя у озера, она каждый раз наблюдала одну и ту же картину - как солнце на прощание окатывало небо последними лучами и садилось за горизонт, как один за другими включались ночные фонари большого города, как едут крохотные коробочки-автобусы розвозящие людей домой.

Каждый раз одна и та же картина, и каждый раз она новее и поразительнее была для неё.

Проходило время и город окутывала матушка ночь, одна за другой...

Любовь к стрельбе появилась у Алексея ещё в детстве. Даже при стрельбе из рогатки по консервным банкам он всегда попадал чаще других, чем вызывал восторг и лёгкую зависть у сверстников. Позже, записавшись на секцию по стендовой стрельбе, юноша в рекордные сроки прошёл путь от новичка до мастера спорта, и даже успел получить несколько наград за победы в сравнительно крупных соревнованиях. Но вскоре, к огромному разочарованию тренера, он ушёл из секции. Никто не мог понять, какая причина заставила...

Уже вечерело. Бабка Алена целый день ковырялась во дворе со своим хозяйством. После холодного осеннего ветра, пронизывающего до костей, дома ей показалось еще теплее и уютней. Она сняла фуфайку, теплый клетчатый платок, резиновые сапоги, и надев мягкие домашние тапочки, присела возле истопленной печи на скамейку, покрытую домотканным разноцветным половичком. Облегченно вздохнула.

На дворе тоскливо шумел ветер, словно пытался разогнать темно-синие густые сумерки. Бились о стекло голые ветки...

Николай Толстиков

ПОМИНАЛЬНАЯ СВЕЧА

рассказ
Севу Изуверова дразнили «попом». С длинными кучерявыми волосами, вьющейся бородкой, а к сорока - и с подвыпершим изрядно вперед пузцом, он поначалу обижался на насмешников, даже подумывал сменить «имидж»: взять да и забриться наголо, « под Котовского». Но в последние годы, когда уже не в диковинку стал колокольный звон, там и сям пробивающийся сквозь шум города, прозвище Изуверову даже льстило, хотя в церковь-то, откровенно говоря, он если и...