Королевство кривых зеркал

Однажды, давным-давно, в Старом Багдаде жил человек, по имени Хасан, который всю жизнь был доволен своей долей. Он вел скромную жизнь, по своим потребностям и держал маленькую лавку, в которой работал вместе со своей матерью.

Но время проходило, и он чувствовал недовольство течением своей жизни. "И это все?" спрашивал он себя, и удивлялся, размышляя, особенно по вечерам, - неужели он не достоин чего-то большего?

Так как иногда он произносил эти мысли вслух, это дало повод для некоторых...

Пролог, он же – попытка отделаться лёгким испугом

…и вылетела из того зайца утка, и полетела прочь. Пустил стрелу Иван, да мимо! Никак нельзя было промахнуться! Но он промахнулся. Ёкнуло сердце! Оборвалась душа! Страшно чужим стало всё вокруг. Время остановилось.

Если бы Иван смог подумать, он бы удивился, как бесконечно долго может тянуться мгновение. Оно рассыпалось несметным множеством других мгновений, каждое из которых тут же рождало мириады себе подобных. Всё это распадалось, росло...

Почему он меня так интересует? Это какой-то современный нахалёнок.

Я не устаю удивляться его деятельности. Он постоянно "гоняет воздух".

При минимуме полезного действия. Нахальнее наверное только воробьи. Откуда у него такая природа? Ведь он наверняка родился нормальным человеком или у него с рождениея такой хватальный рефлекс. Всё только к себе. Мне, Я, это моё, это ко мне - я часто слышу его реплики. И ведь это солидный человек. Высокий, седой, с престижным дипломом государственного вуза...

Давным-давно в большом городе, рассекаемом надвое могучей рекой, жил молодой лодочник. На жизнь он зарабатывал тем, что перевозил горожан через реку.

Хижина, где проживал лодочник, располагалась у большой пристани. Рано утром перевозчик подводил свою маленькую лодчонку к причалам и ждал, пока кому-нибудь не понадобиться пересечь реку.

Плату он брал меньшую, чем на крупных паромах, потому те, кто это знал, всегда пользовались услугами лодочника.

В ожидании заработка юноша любил рыбачить...

Сама по себе жизнь странная штука.
Нам отпущено несколько десятков лет. Кому больше, кому поменьше. То есть не всем одинаково. В разных странах по-разному. В зависимости от уровня жизни, географических условий, климата и, как ее, наследственности. Но все стартуют от рождения.

Потом детство, переходящее в юность. Юность трансформируется в зрелость. Этот период жизни переходит в старость и дряхлость. Потом…, но об этом не хочется распространяться.

А пока…
Пока устойчивое состояние зрелости...

... да мы как птицы перелетные, туда-сюда... туда-сюда... за солнышком, да за зернышками... вот раньше кочевали вообще без границ всяких... и в Молдавию и еще дальше к румынам... это раньше до 33-го года, пока русские не пришли в Валахию там был кошмар… еще хуже, чем у тевтонов да шведов было... молдавские бояре да сердары гаремы себе устраивали из цыганок… непокорных и на кол сажали, и за ребро... и секли, и коптили над огнем… в цепях да «рогатках» всю жизнь ходили… а они ж ведь крепостные были...

Тряня маленький совсем еще юный домовёнок-хоммерёнок, и жил он в одном очень приличном виртуальном приходе благосуществующем при какой-то провинциальной епархии РПЦ. И было ему там поначалу хорошо и надёжно под крылышком уважаемого и добрейшего из хоммеров Иргудеона. И как жадный до знаний отрок, впитывал в себя Тряня много хорошего и пристойного.

Возможно, то образование, что получал юный хоммер, и нельзя было назвать разносторонним. По сути, он лишь повторял за своим наставником молитвы...

Тук-тук-тук. Билось молотом сердце, словно хотело достучаться до его рассудка, который погрузился в нахлынувшую волну безумной страсти. Андрея разрывало на части от неожиданно нахлынувших чувств, что появились после той дерзкой ночи, которая в свою очередь так нелепо возникла в его правильной жизни.

Андрей относился к той категории людей, что живут по принципу: дом, работа, семья. Где, разумеется, на первом месте, прежде всего, стояла семья, а уже потом всё остальное. Как бы там не было, на...

Oна проснулась, но не почувствовала желания узнать, где находится.

Сперва появилось ощущение: она существует, она жива, когда должна бы быть мертвой; потом — сознание того, что боль стала полновластной хозяйкой ее тела.

А потом мысль: «О боже, теперь я буду не просто некрасивой, а уродкой».

От этой мысли по ней прокатилась волна паники, но она была слишком усталой, чтобы долго испытывать какое бы то ни было чувство, и скоро заснула.

Потом, когда проснулась во второй раз, она...

Марине было всего семь лет, но она уже слыла ужасной гордячкой. Она высокомерно относилась ко всем окружающим: к одноклассникам, к соседям и даже к собственной маме. Марина относилась хорошо лишь к одному единственному человеку – к себе самой.

– А зачем мне другие? Все равно я лучше всех.
У нее не было подружек, ее не интересовали игры. Целый день она сидела в комнате и смотрела на себя в огромное зеркало. И ей не надоедало.

Мама постоянно уговаривала ее выйти на улицу поиграть с другими...