Колесо времени

Колесо времени
Часть 4

Души прекрасные порывы

– Если Алим не идет к решению вопроса, то решение вопроса само придет к Алиму, – оптимистически переиначил известную поговорку Алим и предложил Миле отметить первый удачный день нового учебного года чаепитием с тортом. – А что, посмотрим, у кого нервы крепче. Им всем от меня чего-то надо, а толком никто ничего говорить не хочет.

– Но ты ведь понимаешь, что им как раз то и надо, чего они без тебя не могут узнать, – объясняла и так понятное Мила.

– Могли бы на ком-то другом поэкспериментировать.
– Так в другом месте другие над другими и экспериментируют. А здесь твое место силы, и только с тобой оно считается, а предназначено для всех. Так что теперь прикажешь делать остальным?

– Хотя бы помогать, а не мешать, – не унимался Алим.

– Все, точно, пора мысли сполоснуть в чае, и язык занять тортом, – переменила тему Мила. – Ты какой предпочитаешь?

– А, я уже на любой согласен, лишь бы побыстрее на диван.

– Вот и чудненько, тогда просто ходи за мной, как телохранитель и ни о чем не думай.

Алим так и сделал. Он ходил за Милой и смотрел, как она ходит, как разговаривает, как совершает покупки. Со стороны, без вникания в суть происходящего, все выглядело не совсем обычно. Кое-что бессмысленно, кое-что смешно. И Алим улыбался, замечая при этом на себе сочувствующие взгляды. Нет, скорее на Миле, значит, было понимание, что ему уже не помочь. И это еще больше веселило его.

– Ну что, полегчало? – спросила Мила, когда они уже зашли в квартиру.

– А ведь и правда: все смешно смотрится. Теперь я понимаю, как весело быть идиотом.

– Смотри, а то понравится. Иди, полежи немного, только улыбку эту сотри с лица: зрителей уже нет. Все разбежались. Я понимаю всю ответственность той работы, которой ты отдаешься, но периодически ты должен выходить из нее и залечивать свои раны. Я – твое лекарство, слышал, что мудрое начальство говорит и, вообще, мир так устроен.

Смотри, например, день и ночь. Ты ведь не думаешь, что это случайно. Днем сознание погружено в материю, и душа ему помогает воспринимать все, что деится им и другими. А ночью сознание идет на заслуженный отдых, а душа пристраивает полученный опыт к формированию будущих условий. В будущее она устремлена. Иначе поизносится все без отдыха.

Опять же, возьмем больший период. Смотри, рождается человек, и душа его погружается в материю. Ныряет и ныряет в нее каждый день, пока не соберет достаточно материала для других, лучших условий жизни, и тогда прекращает она утруждать сознание несовершенными условиями и возвращается вместе с ним в Дом Отца, где ткет полотно следующей инкарнации. И опять чередование, только уже с вековым периодом.

Наверно, можно и дальше продолжить. Монада, клеточка Отца погружается в течение нескольких рас в материю космическую, развивая ее, развиваясь вместе с ней и обретая опыт совсем другого масштаба. И вот в этом метагалактическом погружении все человечество прошло уже нижнюю точку погружения и устремилось к восхождению, вознесению. Проходило оно уже опыт просветления и пробуждения, опыт вознесения духом, одухотворения, опыт возожжения и синтеза с Отцом. Пройдет и на этот раз.

Алим уснул. Мила и радовалась, и огорчалась, гладила его и продолжала говорить о том, что сама слышала впервые внутри себя.

А Алим оказался в несказанно красивой местности. Он парил над ней и не мог налюбоваться. Он парил и слышал дивный голос, и хотел увидеть, кто так нежно говорит с ним. И никак не мог найти. Он таял и растворялся во всем этом благоухании, как будто день сменялся ночью. Потом вдруг опять просыпался и чувствовал прилив сил, и слышал новые интонации в голосе. Он получал новые ощущения и опять растворялся и засыпал. Но просыпался уже не как в новый день, а как в новую жизнь, с обновленным телом, новыми, непознанными или не использованными до этого частями, и становился все больше похожим на Отца, которого никак не мог вспомнить. Он с упоением слушал мать и вспоминал Отца, опять засыпал, просыпался, слушал и вспоминал, и вдруг вспомнил и устремился к нему, все ускоряясь и ускоряясь. И вдруг проснулся. Мила сидела рядом и гладила его волосы.

– Ну вот, совсем другие глаза и другая улыбка. С возвращением на Землю. Ты ведь был очень далеко?

– Это было необычайное проявление и присутствие того, что не передаваемо земным языком.

– Тогда давай пить чай, это вполне земное и доступное проявление.

Утром Мила пожелала Алиму удачи, и выпроводила с поцелуем на вступительный экзамен, или как там это будет называться.

– Главное, что ты вновь рожденный, и, следовательно, твоими устами глаголет истина. Открывай рот смелее, – рассмеялась она.

Однако, чем ближе подходил Алим к институту, тем больше неясных деталей цеплялось на его беззащитное, жертвенное тело.

Во-первых, он ничего не подготовил, что могло бы сойти за план. Во-вторых, он еще возможно и подвел своего напарника, причем в первый же день.

С такими мыслями, а иногда и вовсе без мыслей, когда погружался в прекрасные воспоминания минувшей ночи, он подошел к двери под номером сто двадцать восемь. У двери его ожидал Эмиль с глазами, полными готовности. Вот только готовности к чему, он, видимо, еще не определился, ожидая Алима, как чудо.

– Алим, знаешь, там собрались все, и мы будем открыто представлять свои планы на весь учебный год. Не знаю, как ты, а я тут писал, писал, и у меня получилось что-то, больше похожее на предсмертную записку. Я, конечно же, хотел просто уйти, избежать позора, но подумал: мы ведь партнеры и, может, я нужен зачем-то тебе.

– Как мило с твоей стороны, вернее, благородно. Ну, что ж, добродетель должна вознаграждаться.

– Погибать, так вместе, ты хочешь сказать?
– Нет, я хочу сказать: когда ты уже начнешь учиться? Я ведь тебя вчера предупреждал: они только этого и хотят – вымостить себе пьедестал из таких, как ты.

Все будет как раз наоборот, если ты, конечно же, мне поможешь. Ну, в общем, ты сам знаешь, не маленький. Пошли.

Мастер-класс

Алим никак не ожидал такого поворота дел. Однако это убедило его в правильности выводов: то был очередной виток игры на новом поле и по новым правилам. Виртуальность была перенесена в реальный режим. А это означало, что осуществлялось все только один раз. Окончательно и бесповоротно, причем многочисленной фиксацией присутствующих.

Значит, игра приняла его вызов за вполне серьезные намерения. Отступать было некуда и некогда. Еще и этот напарник его, который смотрит ошалелыми глазами и представляет, как ему возвращают документы с резолюцией: ввиду абсолютной непригодности.

Надо было выручать и его. И Алим взмолился своей душе, упрашивая ее проявить нечто такое, что наверняка имелось в ее резервах, обещая взамен не подвести.

Елена Николаевна, восседавшая за преподавательским столом, поднялась, и, произнося приговор, пересела на свободное место в аудитории:

– Сегодня нам представляется уникальная возможность присутствовать на мастер-классе, который дает мастер времени. Да, это для вас новость: но вновь принятый Алим, Скользящий во Времени, имеет уже посвящения и опыт. Партнер его тоже должен ему соответствовать. По итогам двух вступительных работ еще будет выставлена оценка Алине по введению в специфику обучения, которую она провела вчера, по ее утверждению, успешно.

Хочу заметить, что впервые такие работы представляются в однодневном исполнении. Прошу, кто первый, вперед.

Аудитория притихла. Были слышны шум улицы и шум в голове. Вот он, ответный ход Елены, о котором предупреждала Алина. Что это: желание раздавить или еще одна технология? Алим посмотрел на Эмиля и увидел, что все его содержание постепенно перемещается в пятки, хотя внешне он сохранял невозмутимость. «Это знак призыва о помощи, – подумал Алим и ободряюще улыбнулся напарнику: мол, мы своих в обиду не даем.

– Мы готовы, – произнес Алим, выйдя вперед с такой невозмутимостью хозяина положения, и так провел взглядом по еще более притихшей аудитории, что даже Елена съежилась от неожиданности. – Хочу вам сообщить, во-первых, что работа в паре естественно относится и к отчету. Поэтому у нас будет совместный доклад, и мы постараемся его детализировать в соответствии со своей спецификой, и я буду скользить по теме, а Эмиль комментировать все, что касается знаков, признаков и значений. – Алим вспомнил, как вчера во время выгула Эмиль вставлял свое видение вопросов и решил, что с этим он справится легко.

– Итак, во-вторых: тема нашей работы. Мы будем исследовать специфику времени в отражении конкретного проявления особенностей вновь рождающихся детей в соответствии, как вы знаете, уже существующей классификации. Это дети индиго, дети кристаллы и далее, по мере проявленности отличительных черт.

– Это имеет значение для упорядочения, наконец, всевозможных предположений и гаданий, – решил подключиться Эмиль, – да и вообще, всякий интерес должен рано или поздно удовлетворяться, это признак стабильности развития.

Алим понял, что напарник оценил его шаг прикрытия и готов в свою очередь, если это необходимо, занимать внимание аудитории, сколько это потребуется, если Алиму надо собраться с мыслями. Он улыбнулся в знак встречного понимания и продолжил:

– Для того чтобы упорядочить матрицу восприятия, мы будем проводить анализ на основе известных законов и правил, устоявшихся утверждений, делая проверку ими и их проверку временем, а также по возможности находить новые формулы, если в таковых будет потребность.

– Это будет означать, что вопрос получит научную обоснованность, что немаловажно для академических кругов, – прокомментировал Эмиль и пожал плечами. Он действительно не мог удержаться от комментариев, и та роль, которую ему отвел Алим, это просто песня его души.

– По определению: все во всем, и новое идет новыми путями. Рассмотрим интересующий нас вопрос с позиции алфавитности звучания Слова Отца. Тем более, сейчас заметен возрастающий интерес к древнерусской знаковости, буквенному значению и поиску утерянных смыслов произносимых слов. Так вот, хочу заметить, что подвижка эта правильная, только вот направленность не верная. На это указывает направление течения времени. Не в прошлое надо смотреть, а в будущее, кто не может, по крайней мере, искать его следы в настоящем. Это условие возможности ускоренного развития. Прошлое тормозит. Его цель была создать компакт настоящего.

Алфавитность же предполагает, что каждое время несет свою насыщенность и привносит свои тексты и особенности их расшифровки.

– Это, кстати, вытекает из формулы: все во всем. – добавил Эмиль, – значит, и в сегодняшнем есть все. А расшифровывать прошлое, чтобы с помощью него расшифровать настоящее – это еще хуже, чем с русского перевести на английский, затем с английского на китайский, а затем опять на русский. В игровом варианте это называется испорченный телефон.

– Итак: индиго, – при этом слове глаза сидящих в аудитории засветились усилившимся интересом, – во-первых, это индивидуальность, индивидуальность горизонтов восприятия, деятельности, ответственности.

Кристаллы – это конкретность реализации. Искренность стремлений. Талант, в конце-то концов, и так далее. – Алим посмотрел на Эмиля.

– Символьно это несколько отличается от старой модели. Здесь уже не треугольники разнонаправленные просматриваются, как виделось раньше, а четкие вертикали и горизонтали. Это уже знак креста, это уже признак иерархичности. А еще, если говорить о заполненности горизонта, то это сфера вокруг Земли.

– Направлений для осмысления много. Например, если вернуться к треугольникам, это все-таки символ троичности прошлой эпохи. Он содержит в себе некую неподвижность, жесткость. Опять-таки, соединенные вершинами треугольники противоположной направленности схематично отражают песочные часы. А что в них? Игольное ушко тоненькое, через которое перетекает время, периодичность воплощений, когда из верхней чаши огонь перетек в нижнее пространство, застыв в материи и часы надо перевернуть, отправив наработанный опыт в огненную переплавку, чтобы могло истекать новое время.

Или переплетение треугольников в звезду Давида. Это ведь всего лишь перемешивание, но еще не синтез цельности.

– Это все знаковость прошлой эпохи.
– Правильно говорит Эмиль. Мы намерены развернуть знаковость эпохи новой, где преодолена троичность полнотой четверицы, где узкий канал и лучики преображены в могучий поток, где личностность, предполагающая возвышение над толпностью, и преодоление социальной зависимости заменяется индивидуальностью реализации в групповом восхождении взаимодополнением.

Я думаю, достаточно обширный план? Ведь нет необходимости многочасового, детального раскрытия темы, иначе, чем мы тогда будем заниматься целый год.

– Нет, все достаточно ясно, – поднялась Елена Николаевна. – Только Эмиль все-таки был в роли ведомого. Пусть он сформулирует тему и тогда доклад может быть принят в целом.

Эмиль вышел и стал рядом с Алимом. Он был на вершине волны радости и, не задумываясь, спонтанно произнес:

– Знаковость эпохи конкретностью выражения нового рождения.

– Так и запишем. Можете садиться.
Я думаю, Алине можно поставить зачет-автомат, поскольку результат ее работы налицо. Надеюсь, каждый помнит, сколько дней и ночей, сколько корректирующих собеседований вам пришлось провести, и все равно не было получено столь блестящего результата.

А ведь и, правда, лично у меня сложилось такое впечатление, что если перед этой парой поставить задачу защитить свой проект завтра, они это сделают. На сегодня все свободны.

Признание и признательность

Алим и Эмиль, уже как полноправные студенты спецфакультета, направились в спецотдел, оформили там все формальности и теперь обсуждали планы на будущее, которое неожиданно сегодня предстало не таким уже и строгим. Тем более, что, как оказалось, все спецтехнологи получают стипендию.

Сегодня у обоих был день признания и признательности, поэтому желание закрепиться в этом было непреодолимо, особенно у Эмиля.

Началось все еще в аудитории, когда ее покинула Елена.

Первой подошла Алина с радостным лицом сопричастности, а, получается, еще и как вдохновителя успешно завершенного проекта.

– Я еще вчера поняла, что все у вас получится, а, значит, и у меня. Я так вам благодарна, что вы избавили меня от необходимости доказывать и защищать свою работу. У меня это первый зачет-автомат.

Вокруг собрались все, не оставшиеся равнодушными к выступлению, а таких было большинство, с явной назойливой идеей получить помощь в своей работе. Но конкретных путей пока никто не успел простроить. То ли достаточно примениться в технике выгула, то ли главный путь к успеху кроется в чем другом, пока никто не мог установить точно.

Напрашиваться старшекурсникам в обучение к младшим было не только неудобно, но еще и опасно, поскольку можно реально понизить свой статус, а вот продумать план совместного эксперимента или апробирования своей технологической разработки, как это сделала Алина, было вполне реально, легально и привлекательно. А для этого надо было без тени зависти, без намека на неискренность как-то выказать свое признание явного таланта молодых дарований. Причем немаловажно было это сделать не навязчиво, может, даже менее опытному и поэтому более впечатлительному Эмилю.

А какой молодец этот Алим, как он стопроцентно использовал возможности напарника, совершенно его не напрягая, создав полную свободу и комфорт. Повезло этому новичку попасть в такую связку.

И у Алима с Эмилем завертелась голова, не то от постоянного верчения по сторонам на слова поздравления, не то от эманационных воздействий самих слов. Да и мало ли кто что еще исподтишка успел опробовать. Сразу всех не раскусишь.

Поэтому Алим, осознав бесполезность продолжительного нахождения в столь плотном окружении, громко объявил всем спасибо и, сославшись на необходимость явиться в спецотдел, выбрался сам и вытащил за собою за руку Эмиля. Тот еще какое-то время вертел головой, но потом тоже отошел от сторонних флюидов, как он потом выразился, и постепенно восстановился.

И вот они прогуливались по парку, и Алиму предстояло устоять перед откатной волной, прорвавшей Эмиля. Он понимал, что и в этом излиянии могут оказаться жемчужины, даже жемчужины времени, как он однажды определил и совсем забыл об этом, но все равно дополнительная нагрузка была тяжеловата без перерыва. Потому он сначала попытался усложнить сам процесс, купив по пирожному, но когда понял, что бесполезно, решил просто отключиться.

Наконец Эмиль выговорился, его эйфория пошла на спад, и он начал замечать окружающую его действительность. Первое, что он заметил, это то, что его не слушают. Второе – это то, что, оказывается, Алим намного быстрее выходит из-под стороннего влияния, а, может, и вовсе не подпадает под него. Надо постараться в следующий раз отследить, как он это делает.

Осознав, что стало как-то тихо, Алим сам обратился к Эмилю:

– Что же ты замолчал, я слушаю.
– Я знаю, что ты меня уже давно не слушаешь. И все равно скажу еще раз. Я сегодня получил неизгладимое впечатление и радость от того, что меня во всеуслышание признали. Я, конечно, понимаю, что это все было адресовано тебе, но я помню, как ты сказал, что у нас все получится, если я тебе помогу. И, как бы там ни было, я нисколько не огорчен тем, что я, возможно, был простым винтиком, ведь, может, благодаря этому самому винтику, ты и проехал катком по всем этим холмам и пикам, раскатав их до самой что ни на есть равнинности.

– Молодец, расправляешь понемногу плечи, но зачем же пытаешься еще и умалить других. Ведь это две стороны одной и той же медали, одного и того же звания, не выдерживающего огненной проверки.

– Медали и звания, это что?
– Это гордыня, мой друг.
– А проверка огнем?
– Знаешь, как низшие йоги проверяли свою подготовку? Они практиковали Агни-Йогу.

И как Отец, Бог, Тео, оказывает содействие Матери, материи в развитии? Он помещает в огонь все, что может оторваться от нее хотя бы на немного. И этот механизм всем давно известен, это М-агни-т.

А что происходит со званием в огне? З-агни-вание.
– Так все просто у тебя, тебе и знаков никаких не надо. Ты как будто прямое знание всего имеешь.

– Только давай без искушения, мой друг. Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь. Пришло время возвращать долги. Идет сбор камней некогда разбросанных, и я так же, как и ты, пытаюсь преуспеть. Мы равноправные партнеры, повторяю последний раз. А то, кто, чему и сколько у другого научится, зависит только от проявленности граней и, в свою очередь, проявляет эти грани.

По-моему, сегодняшний план совместного творчества мы выполнили. Давай обменяемся номерами телефонов и созвонимся, когда в следующий раз возникнет такая необходимость.

Эмиль понимал, что у него такая необходимость уже начинает появляться, но раз Алим говорит, значит, так надо.

– А, знаешь, я сегодня ощутил радость скольжения, – сказал он на прощание.

Все получилось

– У меня, вернее, у нас, все получилось. Я имею ввиду, у нас троих, – обрадовал Алим с порога Милу. – Это был нокаут игре, или смелый вызов. Теперь мы можем, если хочешь, приступить к твоему заданию.

– Ух, какой ты герой сегодня. А давно ли ты получал сдачу от разъяренного пространства.

– А ведь и правда, игра пространственна, раз она питается временем. Какая ты внимательная! И почему я раньше на это не обратил внимание.

– Алим, если ты думаешь, что адекватен сегодня, то это не совсем так. Просто тебя качнуло в другую сторону. Не забывай, что падать легче, но болезненнее, чем выкарабкиваться. К тому же выкарабкиваться все равно приходится в дополнение ко всему.

– Да я понимаю, я только что поучал в этом Эмиля, его занесло еще сильнее.

– Откуда ты знаешь, кого сильнее. Что с чем ты сравниваешь?

– Ладно, сейчас посмотрю в твои глазки и адаптируюсь.

– Тогда давай поиграем в игру.
– Какую игру?
– Звучание души называется, тебе понравится. Это как раз из раздела алфавитной насыщенности.

– Никогда не слышал о такой.
– А мне сегодня ночью приснилась. Я начну первую строчку, и ты поймешь сразу. Итак душа:

Духа шар.
– Дракона ухо.
– Не подходит, получается дух, во-первых, по форме, а во-вторых, неприятная отработка по содержанию. Один ноль в мою пользу.

– Но ведь ты не говорила о таких правилах.
– А я буду комментировать по ходу игры, а не нравится, сумей увидеть заранее.

– Дыханье утра шлет приятный аромат.
– День новый уж готовит шалость.
– Дед улыбчивый, Мишар.
– Думы шагом измеряет.

– И душа его не знает.
– Что друзья увидят шар.
– Примерно так я и видела, только надо стремиться, чтобы было певуче, в рифму, имело смысл и как можно меньше лишних слов. И еще, кто ставит буквы в середине слова, тоже получает минус. А потом подсчитывается количество баллов. Побеждает, как и полагается, тот, кто заработал большее количество баллов. Только во сне я слышала, как у играющих звучали красивые стихи. А у нас почему-то не получилось. Значит, чего-то не хватило. Можешь выяснить, чего?

– Тебе приснилось – стало быть, тебе поставили задачу, ты и выясняй. Я так полагаю, что началось твое обучение, и может, оно как-то связано с твоим заданием. Я же говорю, стоит посмотреть его.

– Хорошо, Алим, только я сама должна почувствовать, что пора и решиться.

– Согласен.
– Теперь лучше расскажи, что у тебя произошло, пока ты еще не забыл, но уже и не так зависим от механизма подключенности к ним.

– В общем, мы будем заниматься прояснением особенностей преображения условий существования человека и основных его характеристик, занимаясь исследованием их отражения в отличительных чертах детей индиго и других.

– А сами-то вы к каким относитесь? Ведь подобное познается подобным.

– Я так прикинул: Эмиль быстрее всего на две трети индиго, на одну кристалл, а я наоборот. Получается, в паре мы можем нести какую-то объективность.

Но есть еще один привлекающий момент: мы можем еще поработать в качестве испытуемого материала в разработках старшекурсников. Заманчиво, но и небезопасно. Я думаю, сейчас, когда Эмиль остался один, его пытаются завербовать, уговорить согласиться, а через него и меня. Надо все обдумать.

– Ты же сам говорил когда-то, что сейчас обдумывание сменяет проживание. Получается, не все обдумать, а все прожить, значит, надо участвовать, только в другом качестве, в качестве исследователя. И не обязательно об этом всем объявлять. – Мила посмотрела на Алима взглядом, который он проклассифицировал, как осознающий свое возвращение.

– Это из каких грез ты только что вернулась? Уж не испила ли ты водицы из источника прозрения?

– Там в столе у тебя стоит. Я думала минералка, а оказалась просто вода. Но я совсем чуть-чуть пригубила.

– А глаза у тебя хитрые, такие, будто совсем не случайно.

– А, может, и не случайно, может, я хотела поэкспериментировать, смогу ли я вывести тебя на чистую воду, если ты попытаешься что-то утаить.

– Мне кажется, Мила, это тебя надо выводить на чистую воду. Ты как-то не так себя сегодня ведешь. А ну, признавайся. Хотя я догадываюсь. Подожди, сейчас, сейчас. По всем признакам ты приступила к выполнению своего задания. Выходит, ты вскрыла конверт, хотела проявить самостоятельность, справиться с заданием без меня и доверилась какой-то воде. Ой, хитрюля. А ведь я теперь, работая с Эмилем, начинаю различать знаки, и меня очень трудно провести.

– Ладно, я не буду оправдываться, только ты не ограничивай мою свободу. Я хочу сама. А тебе, как наставнику, достаточно просто об этом догадываться.

Неожиданно прозвенел звонок. Высветилось имя Эмиля. Алим нажал кнопку соединения, начав разговор словами:

– Что, уже соскучился? Или действительно есть назревшая необходимость? Не поверю, чтобы ты уже все переварил и тебе пришли ясные или неясные мысли, но тогда какие?

Было ощутимо, как смущенно покраснел Эмиль на другом конце спутниковой связи, но сама фраза уже выручала его, и он, утверждая или утверждаясь, нашел нужные слова:

– Я и не сомневался, что ты сразу поймешь, время не ждет, это я о своевременности информации.

Когда мы расставались, ты сказал, что пришло время собирать камни. А тут ко мне с таким предложением подошли, что иначе, как знак, это и не назовешь. Вопрос касается копей царя Соломона. По телефону все не расскажешь. Может, мы встретимся?

Явно чувствовалось, что Эмиль не один.
– Хорошо, говори, где ты.
– Я в парке на той самой скамейке…
– Я понял, можешь не продолжать. Жди.
Алим отключил телефон и, обращаясь к Миле, вместе с тем говорил и окружающему пространству.

– Тебе повезло, милая, я не буду ограничивать свободу, поскольку по твоей рекомендации решил принять предложение игры. Только я теперь не пойму, в чьем лице или в каком виде она собирается устроить мне подвох. У меня такое ощущение, что меня обложили со всех сторон.

– Ты что, и меня к таким лицам решил причислить, – сделала вид, что обижается Мила.

– Когда ты пытаешься от меня что-то скрыть, я имею право предположить, что это не совсем самостоятельное решение. Нет, я не говорю, что специально, а так, по неопытности.

Теперь мне еще и за тебя переживать. Дай слово, что ничего необдуманного не предпримешь. Ты слышишь, о чем я тебя прошу? Раньше у меня бы и мыслей не возникло, что ты можешь поступать необдуманно.

Все, я пошел, Эмиль в опасности. Шучу, но поспешить не помешает. – И Алим не дав Миле прийти в себя, исчез за дверью, прихватив зачем-то папку Мишара. – Посмотрим, во что выльется ваша самостоятельность, а ведь и возразить не могу, поскольку все по правилам обучения, – заканчивал он размышлять вслух, уже идя по улице.

– Это надо же придумать: копи царя Соломона. Это ж какая древность! Тут разве что Мишар или Милалим помогут.

И это придет

Эмиль сидел на той самой скамейке, где заканчивалось их выпасание. Теперь у Алима в этом парке было две примечательных скамейки, и каждая по-своему.

– И что ж ты отказываешь себе и мне в удовольствии завершить день без лишних волнений, в отдыхе от трудов ратных. Докладывай, что еще приключилось.

– Не смог я просто пойти домой: вернулся к институту и там случайно встретился с Яной из нашей группы. Она так на меня посмотрела и говорит: «А камушки-то перлами оказались!» И попробуй теперь скажи, что это не знак. Знала, что я не смогу устоять перед расспросами, а сама так посмотрела безразлично и прошла мимо.

– Ты уже определись, как она на тебя посмотрела: так или не так.

– Так вот в том-то и дело, что сначала посмотрела так, а потом совсем по-другому, и меня как будто в клещи этой разницы защемило, и я поплелся следом. А сам иду и думаю: вот как бы ты поступил на моем месте?

А она дошла до скамейки, ни разу не оглянувшись, присела на нее и вдруг, увидев меня, спрашивает: «Что это ты за мной увязался?»

А у меня вдруг всплыло в памяти: ты говорил о важности времени собирания камней, я и сказал ей, что могу помочь.

Она так посмотрела сверху вниз, хотя сама сидела, а я стоял, и произнесла: «Надо же, какая самоуверенность! А ты когда-нибудь выпадал в иное, да так, чтобы и не знать, вернешься ли?»

А потом вдруг улыбнулась и продолжила: «Да ты не пугайся, садись, я не кусаюсь, Эмиль. Меня, кстати, Яной зовут». Это я тогда только понял, что она из нашей группы. А она еще говорит: «А если правда хочешь помочь, то помоги разобраться в том, что я видела, а тогда уже поговорим».

И начала рассказывать такую историю. В общем, сказку, как я понял: существует некая секретная лаборатория, в которой скрытно от непосвященных глаз и с тайными целями используют Колесо Времени.

Вот я тоже на нее так посмотрел, как ты на меня, а сам думаю: с таким началом можно все, что угодно рассказать и началом прикрыться. Дай, думаю, как ты учил, потренируюсь на ней в плане знаков и признаков. А что, чем не удобный случай?

А она продолжает: «Никто из студентов не знает, его истинного назначения, но иногда по особому распоряжению некоторые получают право провести на нем огранку своих технологий, которые никак не хотят избавиться от своей сырости. Они там быстро обжигаются, особенно если связано это с каким-либо историческим секретом». _ И вроде как похвасталась: «А я как раз занималась технологической разработкой применения формулы, записанной на кольце царя Соломона «и это тоже пройдет». И меня допустили к колесу под строжайшим секретом».

А я вдруг возьми и скажи: «Так что же ты первому встречному секреты выдаешь?»

Она вдруг изменилась так в лице и говорит: «Ты, конечно, не первый встречный, подписку давал, но раз себя таковым считаешь, то я не могу продолжать рассказ». Встала и, не прощаясь, ушла, сделав вид, что потеряла ко мне всякий интерес.

А я сижу и думаю: ну ведь кто меня за язык тянул? С красивой девушкой не пообщался, секретов сказочных не узнал, даже потренироваться не сумел. Она, словно удача, выскользнула из моих рук, а меня словно пригвоздило к скамейке. Сижу, не могу встать, уже и пытаться боюсь. В общем, я целых три минуты терпел и больше не смог, позвонил тебе.

– А, знаешь, Эмиль, я впервые встречаю такого, как ты. Говорить можешь без остановки и по любому поводу. Вляпаться можешь на ровном месте, причем сам же и сотворяешь то, во что вляпываешься. И, вместе с тем, перлы из тебя могут сыпаться так же легко, как и неприятности.

Придется тебя выпасать какое-то время, – посмотрел Алим на недоумевающего Эмиля и рассмеялся. – Значит, говоришь, Яна. Яна без изъяна. Не может такого быть, чтобы без изъяна, – размышлял он вслух.– А вот мы возьмем и проверим. _ и уже опять Эмилю, _ тебе не показалось странным, что тебя привели на ту же самую скамейку, вложили какую-то информационную свертку? Небось, сейчас наблюдают со стороны и ждут какого-то результата.

Надо поменять ракурс обзора. Пойдем, пересядем на другую скамейку, не нравится мне эта. – Алим поднялся и пошел вглубь парка. Эмиль за ним, с вопросом:

– Скажи, почему все хорошие девушки пытаются из нас что-то вылепить?

– Не из нас, а из тебя, и не все, а только те, которые пытаются. И еще надо выяснить, чем они хорошие, а чем нет.

Это игра и очень тонкая, которая приносит не только удовольствие, но и плоды.

Вот мы сейчас пересядем на другую скамейку и посмотрим на все с иной точки зрения.

Если ты не перестанешь быть червячком для наживки, тебя заклюют. Хотя бы осознавай происходящее, не погружаясь в него, тогда разглядишь скрытые грани. Давай разыграем свою партию, на своем поле. Ты умеешь считывать информацию?

– Если будет хоть малейший ключик, наверно, могу.
– Вот с этого и начнем. Сделаем заказ и подберем ключ.

– Пока ничего не понимаю.
– Я пока тоже, но мы только начинаем разворачивать пространство, _ уверил его Алим

– Тогда я молчу.
– Вот как раз молчать и не надо. У нас должен образоваться магнит взаимодействия контрастов. Чем больше контраст, чем сильнее взаимодействие, тем сильнее магнит, и тем проявленнее пространство.

При достаточной его концентрации оно начинает схлопываться содержанием внутри собственного поля и обретать форму.

– Так сложно, я в физике слабо разбираюсь.
– Это не физика, это технология. Мы ведь с тобой обучаемся на технологическом факультете, вот пространство технологий и взаимодействует с нами таким образом.

– Каким образом?
– Вводит информацию через тебя и технологию через наше взаимодействие.

– Ты хочешь сказать, Алим, что это должно быть весело? А как же тогда тайны царя Соломона?

– Нет никаких тайн, есть просто пакет информации, который просится через тебя наружу. И есть условия, которые надо сгенерировать. То, что тебе говорила Яна, совсем не сказка.

Колесо Времени действительно существует, но погрузиться в иное можно и без него, тем более, что я позаимствовал у него кое-что.

Представь себе, что Яна действительно побывала у Соломона в гостях, и он через нее пытается нам что-то сказать. Но нам не нужен испорченный телефон. Мы должны все увидеть сами. Ты готов? Я тебе буду читать, а ты будешь собирать знаки.

Эмиль, уверовавший в необычайные способности Алима, уже представлял, как скользит во времени и получает от этого неимоверное удовольствие, поэтому каждое слово, сказанное Алимом, падало зернышком на благодатную почву и начинало прорастать иным пространством. Наверное, в прошлой жизни он был хорошим медиумом.

Алим открыл папку Мишара и начал читать:
В те времена, когда невежество и тьма царили в мире, и ростки отчаянно в нем гибли непроросшего ума в иссохшей заскорузлости пространства, пожалуй, мудрым Соломон стал не совсем случайно.

Алим задумался и замолчал, представляя, как это было давно и неуютно, но больше из-за того, что текст на этом упирался в иероглифы. И тут заговорил Эмиль.

– И вот тогда из Духа Бытия, верней, из Бытия седого Духа, к нему явилась странная старуха. Почти слепа, почти лишенна слуха, почти не помнящая молодость свою, она приблизилась, слова влагая в ухо, так, чтобы больше не достались никому:

– Есть просьба, коли есть на то охота, и не обтяжит бренная забота, в пространство крохи времени бросать, грань мудрости в материю вонзая и оставляя знатные следы. Возьмись, ну кто же будет, как не ты?

– И что мне с этого, согбенная старуха? И как смогу я мудрость различать? Чего достигну я в трудов конце?

– Тобою будет явлена печать средь множества способность различать, и тем заполненность являть пространства.

А сила будет спрятана в кольце.
Пытаясь вырваться, она помчит по кругу, ты только не бросай его с испугу. За все потом придется отвечать. И в миг задумчивости вдруг окольцевала, как будто праведность содеянного знала.

А как исполнишь миссию собою, и прошлое предстанет пред тобою уж не обрывочно, но цельностью одной, тогда явлюсь я снова пред тобой, но в образе младой невинной дивы, и ты получишь будущего нивы и волею способность прорастать.

И вмиг: старухи нет, младая дива стоит пред Соломоном и игриво вторым кольцом к себе его манит, собою словно в сети завлекает… и растворяется. Лишь Огненный Магнит своим присутствием о ней напоминает.

А он, взглянув перед собою, знает: все перед ним – и тайное и даль, но только вот единственно печаль с тех самых пор его одолевает.

Эмиль замолчал и вдруг, будто скинув грезы, повернулся к Алиму:

– Что же ты перестал читать? Ведь интересно, что было дальше.

– Так это не я, это ты рассказывал, а я слушал.
– Да нет же, я видел картину, развернутую тобою. И что самое непонятное, так это, как старуха превратилась в Яну?

– Ты сказал в Яну, ты не ошибся?
– Как я мог ошибиться, если я ее, как тебя, видел, совсем рядом. Интересно, а что это за кольца?

– Если уж такое пришло, то и это придет.
Да, теперь цепочка начнет вытягивать все звенья, одно за другим. Слушай, а ведь и не простая эта девочка, Яна. Надо попробовать ее выгулять, может, что получится.

– В смысле?
– Будем с ними работать их же технологиями. Ты покрутись завтра перед институтом, только не забывай, что ты хоть и наживка, но не жертва. Меньше говори, больше слушай и звони мне.

Два кольца

Алим направился домой. Хотелось поскорее поделиться с Милой и спокойно все взвесить.

– Когда касаешься души, цвета и звуки все послушны, и все печали так смешны, и все вокруг неравнодушны, и греет жизни огонек, и ты уже не одинок, и тайна жизни увлекает, и счастлив тот, кто это знает, – встретила его Мила.

– Я так понимаю: ты работаешь над темой души. Сначала игра, теперь стихи. А поконкретнее можешь сказать?

– Это мой секрет. Ты ведь свои не хочешь раскрывать. Убегаешь с папкой, гоняешься за какими-то секретами, меня с собой не берешь, вообще, обо мне забываешь.

– Но ведь ты знаешь, что все совсем не так. Я все время думаю о тебе, и все время к тебе прибегаю. Вот и сейчас мне нужна твоя помощь.

– Так ты определись, ты ко мне прибегаешь или за помощью. А то, если что, звони по ноль один или по ноль три.

– А мне надо ноль шестьдесят четыре, – выкрутился Алим, – а это как раз к тебе.

– Ну, хорошо, пациент, на что жалуетесь? – Алим с Милой давно уже сидели на диване, и оба понимали, что между ними происходит странная дуэль. Но, поскольку она проходила в форме игры, то была даже увлекательна.

– Это не совсем для меня, просто моему другу привиделось наяву, как какая-то старуха подарила царю Соломону кольцо и обещалась подарить второе, если он засеет пространство семенами мудрости. Ты ведь историю лучше знаешь. Может, просветишь, а то он боится, что попадет в какую-нибудь неприятную историю, а я и сам толком пока не могу все сложить.

– Ну, хорошо, ввиду чистосердечного признания, надеюсь, что от всей души, готова я тебе поведать одну из тайн больших души вселенской, только если сложишь, то сам ты той душе поможешь, коль предначертано тебе, а коли нет, то быть беде.

Ой, это не я сказала. Это ты что-то принес с собой, и с ним душа моя соприкоснулась, и память древняя ее проснулась и согласилась помогать. Ну, вот, опять. Так слушай же.

Родоначальником современной философии, или любви к мудрости считается царь Соломон, сын царя Давида. В истории записаны многие его притчи, мудрые высказывания и деяния по принятию мудрых решений. Все дивятся, как в ту эпоху мог появиться такой самородок мудрости, когда и сейчас еще немногие обладают этим качеством. И было у него действительно кольцо с надписью: «Все проходит». Это не раз удерживало его от необдуманных поступков, все время возвращая в колею мудрости. Но однажды он, чем-то расстроенный бросил кольцо. Оно покатилось, и он увидел надпись на внутренней стороне: «И это пройдет», и к нему вернулась мудрость. Но я никогда не слышала о втором кольце.

А давай у твоего знакомого кота спросим!
– Во-первых, он уже не предстает в виде кота, а все больше философом норовит. А, во-вторых, вопрос-то философский, почему бы и не потревожить старого знакомого?

Садись ближе. – Алим подождал, пока Мила удобно уселась и замерла, затем произнес:

– У лукоморья дуб зеленый, вернее, куб, и там ученый, всегда готовый помогать…

– Только не всем, – пробормотал ученый. Но в этом бормотании слышались радостные нотки. – Неужели вы вдвоем пожаловали? А я-то думаю, почему у меня такой старческий вид? А это некоторые меня обзывают старым другом. Посмотрите, какой же я старый?

Алекс повернулся и на добродушном лице его появилась улыбка.

– А я никогда тебя старым и не считала. Просто мудрым. Мы как раз по этому поводу, – приветствовала его Мила.

– Ну, присаживайтесь, – предложил Алекс кресла. – Наслышан, наслышан. В нашем философском обществе только о том и говорят, что пришло долгожданное время Соломона, связанное с третьей гранью философии.

– Что за грани такие? Алекс, и как давно наслышан? – превратился во внимание Алим.

– Грани эти не новые, только по-особому представленные. Философия любви, философия мудрости и философия воли. А что касается времени, то то, что произошло у вас сегодня, то здесь просто произошло. Какой-то индикт знаков, с помощью какого-то скользящего во времени высмотрел новое лицо хранительницы Кольца Воли.

– Что значит Кольца Воли? – поинтересовалась теперь уже Мила.

– Но ведь вы меня перебиваете, не даете слова сказать. А ведь сам только сегодня все узнал. Ведь мудрость – это опыт. А опыт – это прошлое. Взгляд Соломона был направлен в прошлое. Он видел все детали происшедшего и мог легко рассудить, объяснить, выстроить закономерность произошедших событий. Но взгляд в прошлое – это печальный взгляд на прошедшее, и был он заложен в формулу «и это пройдет». Заметьте: не «все пройдет», а именно то, на что ты обратил свое внимание: «и это пройдет» – вот где истоки его печали.

На втором кольце другая надпись, обращенная в будущее, и связана она уже с волей, потому как ее надо приложить, чтобы притянуть именно то, что надо из великого множества вариантов.

Улавливаете разницу? Один, уже состоявшийся, который не изменишь, вариант в прошлом, из которого можно высечь только мудрость. И множество – в будущем, волею из которых можно высечь именно тот, что нужен. И другая формула, хотя и похожая.

А все это вместе обусловлено неким алгоритмом времени, заложенном в различные циклы. Ищите и обрящете. Я и так много вам рассказал. Кстати, алгоритмы эти душе ведомы, – посмотрел он на Милу. – А теперь можете задавать свои вопросы.

– А что это ты сегодня такой добренький, на вопросы отвечаешь? Обычно ты вопросом на вопрос норовишь ответить, а то и увильнуть вовсе, – поинтересовался Алим.

– Так то, касаемо только одного вопроса, и то только потому, что вы первые, кому я передал новость. Таково правило передачи.

– Но ведь ты только что сказал: задавайте вопросы.
– Так я могу сразу и ответ сказать: всему свое время, – хитро улыбнулся Алекс.

– Ну, что же, и на том спасибо, не будем больше забирать твое драгоценное время, – сказал Алим и взял Милу за руку.

Она посмотрела ему в глаза и, отведя их в сторону, увидела знакомую обстановку комнаты.

– Да, Алим, ты уже работаешь на другой скорости. Раньше я тебя тормошила: открой глаза, открой глаза, а сейчас еле за тобой поспеваю.

– Так вот он я, хочешь, можем попить чаю, поболтать. Завтра будет новый день для дел.

Надпись на втором кольце

Следующим утром, как и предполагал Алим, звонок Эмиля не заставил себя ждать. Раздался он в начале десятого.

– Твоя настойчивость и упорство достойны похвалы. Наконец-то мой телефон начинает светиться оправданностью своего существования, – проговорил Алим в трубку вместо приветствия.

– Ты был прав: рыбка клюет, нуждаюсь в прикрытии, – на шпионский манер ответил Эмиль, – место то же. Придешь?

Последнее слово было сказано с другой интонацией, и у Алима нарисовалась картинка, как рыбка превращается в русалку и утаскивает Эмиля на дно. Видимо, его такая перспектива беспокоила несколько больше, и это выдавал голос.

– Скорая помощь выезжает, ожидайте. – И Алим отключил телефон.

На этот раз он уже примерно представлял, что может произойти, и, памятуя о том, как бывает полезно сделать что-то немного по-другому и еще по некоторым причинам, предложил Миле прогуляться вдвоем, на что она с удовольствием согласилась.

И вот, уже приближаясь к месту встречи, они с интересом наблюдали следующую картину: Эмиль сидел на скамейке между двумя девушками, говорившими что-то наперебой, и вертел головой то в одну, то в другую сторону, причем вторая всякий раз его дергала, когда он отворачивался. Его положение было плачевным, приближалась кульминация с запланированной развязкой, поэтому появление напарника да еще в сопровождении Милы было воспринято ним, как вовремя прибывшая служба спасения.

Эмиль перестал вертеть головой и смотрел уже на Алима, вопрошая взглядом, все ли он правильно сделал, и одновременно любопытствуя присутствию Милы.

Алина и Яна тоже, уяснив, что объект выходит из нужного режима, посмотрели в сторону его взгляда и замолчали.

– А ты, мой друг, не теряешь времени зря. Поздравляю. В это время он думал о том, не представит ли Мила картинку, как он бы пришел один, и образовалось бы две пары. Очевидно, технологши на это и рассчитывали, и теперь попали в затруднительное положение. Нет, не в плане какой неловкости, а неконтролируемого изменения условий эксперимента и отсутствующего на этот случай плана.

– Видишь, как у нас проходят занятия, просто мечта, – обратился он к Миле. – Знакомься, это Алина, это Эмиль и…

– Яна, – представилась вторая девушка, так и не сумев определить, известно это Алиму или нет.

– А это Мила, – завершил знакомство Алим. – Признавайтесь, зачем пытались разорвать на части столь добродушное создание и невинное сознание. Мы все видели.

– А мы надеялись, что он позовет на помощь своего напарника, и мы сможем разделиться, – моментально отреагировала на игру Яна вполне правдивым ответом, чем вызвала на себя пристальное внимание Милы.

– Хотя бы в одном, но мы оказались правы, – немного смягчила Алина, видимо, уже определившаяся с новой установкой в развитии событий. Но Алим имел на этот счет свои планы.

– Раз уж вам так необходим материал для работы, предлагаю обменять Эмиля на идею.

– А есть идея, которая потянет на такой обмен? – опять воспротивилась Яна, – так мы легко можем ввести его в статус гида и получить все в одном лице.

– Узнаю воплощение амазонки в столь не подходящем для нее месте. Постоянно приходится подстраивать под себя условия, которые распадаются. Я теперь представляю, с чем может быть связано существование нестабильных элементов: кто-то с чем-то не согласен, да масштаб не тот.

– Это ты на что намекаешь? – война разгоралась не на шутку, и Яна не собиралась отступать.

– А, может, действительно: мы отказываемся от журавля в руках, гоняясь за синицей в небе? – пыталась стабилизировать обстановку Алина. – Предлагайте свой вариант обмена.

– Раз уж среди нас есть воительницы прошлого, – Алим завуалировал свою осведомленность о поисках Яны, – то тема будет как раз кстати, тем более, что она не без помощи колеса добытая и не менее любопытным способом уточнена.

– Начало многообещающе, – загорелась интересом Алина.

– Но договор надо заключать наперед, поскольку оглашенная идея возврату уже не принадлежит. Тут никакой гель не поможет.

– Соглашаемся, Яна? – толи спрашивала, толи уговаривала подругу Алина.

– Не знаю: все зависит от конкретности, ведь не всякая размытость восстанавливаема, – упорствовала Яна. – Хотя бы какой-то предварительный намек на время, событие или персонаж, чтобы было о чем подумать.

– Да уж, хватка еще та. Эмиль, если не согласятся, ты попал, мне больше нечего будет противопоставить. Хотя ты сейчас в таком состоянии дезориентации, что на понимание можно не рассчитывать.

– Я при полной памяти и готов к работе, – возразил Эмиль с такой серьезностью, что девчонки рассмеялись.

– Вот видишь, первый признак неадекватности, когда на тебя странно реагируют, уже налицо, так что у тебя только одна надежда на то, что время, событие и персонаж заинтересуют вторую сторону переговоров. Но предупреждаю, даже приоткрытие завесы будет иметь свои последствия.

– Интриговать умеешь, понятно. Обоснованно ли? – Яна смотрела в упор.

– Хорошо, но я предупреждал. Время послепотопное, персонаж общеизвестный, ситуация двойственно-ключевая.

– Только не намывай песка на плодородную почву, урожай от этого не повысится. – Яна уже начинала проявлять нетерпение.

– А если, скажем, начало первого тысячелетия до нашей эры, мудрый царь и пара колец?

Яна подтолкнула Эмиля к Алиму, освобождая таким образом место на скамейке, и очень быстро произнесла:

– Я думаю, нет причин растягивать переговоры. Давайте ближе к делу. Эмиль уже ваш. Надеюсь, подробности дела того стоят?

– Оказывается, заинтересовало. Вот только не знаю, какую информацию из множества стоит отдавать, – продолжал играть Алим. – Тут, пожалуй, спешка не нужна. Может, вместе попасем? – Он легко отыгрывал очки, даже не встречая сопротивления.

– Информация сегодня, день на подготовку и пасем завтра. Только нужен субъект, которому можно довериться. – Яна строила планы и уже опять смотрела на Эмиля как завоевательница.

– Хорошо, – согласился Алим, – принимайте вводную. Некая воительница Кроноса, обремененная все возрастающей раздвоенностью времени и не в силах больше удерживать два противоположных взгляда, передала функции взгляда в прошлое некоему царю из знатного рода, подарив ему, таким образом, славу мудрого и наградив кольцом с печатью слова, показав при этом, что обладает и вторым кольцом, которое преподнесет ему позже. А может спрятанную в нем силу, или и себя вместе с ним, в общем, наградив еще и невидимой печатью печали.

И вот обещанное время пришло, а воительница, похоже, как раз оказалась в земном воплощении и не совсем при памяти. Поэтому пришла к нему только с расспросами. Вот такой вот конфуз.

Да, и еще связано это с какими-то циклами времени, о которых знает эта воительница.

– Думаю, для работы хватит, – окончил Алим повествование, и, не прощаясь, взяв Милу под руку, направил свою команду вдоль аллеи.

Алина и Яна сидели какое-то время молча, затем встали и пошли в противоположную сторону.

– Ты наивная, Янка, пыталась переиграть мастера? – заговорила первой Алина.

– А я и переиграла, он выложил все как на тарелочке. Посмотрим, как пройдет второй раунд. Еще неизвестно, кто из нас мастер, – не сдавалась Яна.

Точное попадание

Алина была более рассудительна еще, может, и потому, что проводя собственный эксперимент, убедилась, как быстро Алим сориентировался. Была в нем неведомая сила. И это при всем том, что они работали по заданию и в согласии. А тут явное противостояние. Могут быть неожиданности.

– Все равно надо получить разрешение на проведение эксперимента, иначе будут проблемы с защитой, даже если будут отличные результаты. А они будут, не сомневайся, – объясняла она.

– А я бы воспользовалась колесом, чтобы уже наверняка, – отстаивала свою позицию силы Яна.

– Тем более придется обращаться к Премудрой.
– А не хотелось бы.
– Ты еще погоди, она и сама тебя вызовет. – Алина произнесла это уже в дверях института. И почти одновременно у Яны зазвонил телефон.

– Ну вот, доостерегалась, – недовольно произнесла та и ответила на звонок, – Да, Елена Николаевна, да, хорошо, сейчас будем.

Она обоих нас вызывает по срочному делу, так что сейчас наш спор разрешится.

Через минуту обе подруги уже были в кабинете своего руководителя и слушали наставление:

– Вот что, мои дорогие, вы присаживайтесь, присаживайтесь. У меня будет к вам ответственное задание, тем более, что вы и сами шли ко мне на согласование, я так полагаю, судя по активности общения с новенькими.

– Вы, как всегда, прозорливы, Елена Николаевна, – согласилась Алина. – Яна вот тоже хочет защититься по своей теме.

– В том то и дело, что тема ее связана больше со временем, чем с пространством. Собственно, поэтому я вас и пригласила. Не буду долго рассказывать, но, как всегда в таких случаях, Яна получает доступ к порталу для отработки всех нюансов.

– Я как раз хотела об этом просить, – обрадовалась Яна. Она уже отошла от споров и размышляла над планом действий.

– Удивительно, как наши интересы совпадают, по той простой причине, что этот портал сейчас зафиксировался на Алиме, а не на колесе. И обращаться тебе придется к нему, и взаимодействовать с ним согласно инструкции, но с поправкой.

И я еще хотела бы, чтобы Алина при этом отследила возможность и условия возвращения портала. И еще есть одно обстоятельство: Алим порталом не пользуется, у него другие технологии. При этом след канала еще присутствует. В общем, или портал, или технологии Алима. Должен быть результат, позволяющий возобновить работу со временем.

Как вам задание? И помните: с Алимом обычные правила не срабатывают и вряд ли с ним можно работать на противостоянии. У вас разные весовые категории. Это я, зная горячность Яны. Вопросы есть? Если нет, тогда можете идти.

Уже в коридоре Алина произнесла:
– Ну как тебе задание? По твоим ли зубкам?
– Это меняет тактику, но не цель. Все, прости, но мне нужна тишина и покой. Так что встретимся завтра.

Всю подготовку обеих сторон можно пропустить, но вот сам поединок, противоборство нескольких технологий, а особенно их результат, заслуживает внимания. Тем более, что свою разработку хотела проверить и Елена Премудрая.

Итак, завтра наступило. Наступило очень быстро, поскольку само время с нетерпением хотело знать, чем же этот его эпизод закончится.

Алим, собственно говоря, и не готовился: он знал, что правила и условия простроятся в последний момент и, чем непредубежденнее и естественнее подойти к этому моменту, тем больше он раскроется, да и скорости будут другими. Свобода движения – вот где находится неприметный ключик.

Все собрались возле скамейки.
– Хотелось бы уточнить общую картину мероприятия, – начала Мила, – вы хотите отработать очередную технологию, или получить какую-то помощь, или в чем-то посоревноваться? А то я, как независимый наблюдатель, не пойму, на что мне настраиваться.

– Во-первых, это не совсем обычное мероприятие и, вероятнее всего, непредсказуемое, – предупредила Яна. – Я надеюсь, Алим осознает свою ответственность за участие в нем не совсем подготовленных, мягко говоря. А, во-вторых, надо бы определиться, в чем мы можем подстраховать друг друга.

Алим отметил, что Яна сегодня куда менее воинственна, даже предупредительна и добродушна. Значит, изменения произошли. Но тогда многое зависит от ее искренности.

– Согласен, – решил он высказать свою позицию, – нам надо подтвердить открытость своих позиций, и тогда мы сможем спокойно поворачиваться друг к другу спиной в минуту опасности.

– Лично меня интересуют условия безопасности и контролируемости перемещений во времени, – начала Алина.

– А меня недостающие звенья в истории с кольцами Соломона, поскольку я занимаюсь исследованием их технологической роли в развитии человечества.

– Ничего себе, у вас масштабы заявок, – не удержался Эмиль, – а я просто хотел бы развить свои способности.

– Твоя заявка тоже не проста, этого хотели бы многие, по крайней мере, живущие сознательно, – рассмеялся Алим. Что же, ваши притязания вполне откровенны, приемлемы и подтверждаются вашими учебными планами. Тогда мой интерес заключается в самой игре со временем и всем, что с этим связано. Значит, наши интересы во многом перекликаются.

– Ну, вот, уже перекличка пошла, – заметил Эмиль.
– А я рада, что вы сегодня в полном согласии. Тогда и я хочу высказать свои предложения, – вдохновенно произнесла Мила. – Я вот вчера читала все, что связано с царем Соломоном, и везде говорится, что способности его не укладывались в понимание современников и были даны ему свыше, хотя в конце жизни он зашел в тупик. Такое впечатление, что сам он не достиг того, к чему стремился, и это связано с его душой. Я хочу знать, что же произошло на самом деле.

– Уже поступают предложения превратить наш опыт в экскурсию, – заметила Яна, – как же это все сшить одной нитью?

– Надо направить процесс в нужное русло, а для этого нужны соответствующие условия, – размышляла Алина. И Алим продолжил ее размышления:

– Многогранность опыта должна дать его целостность, а, значит, высокую степень достоверности. И это хорошо. Мы высказали свои устремлениями. Но чтобы достичь желаемого результата, надо четко сформулировать задачи и определить цель, иначе будет: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Всем побыстрее хочется войти в Миракль, но Дхьяна еще не завершена.

– Надо было захватить воды с источника прозрений, – вспомнила Мила.

Алина с Яной вопросительно посмотрели на нее, но Алим возразил:

– Нет, нам надо найти свой путь.
– Тогда, может, почитать записи Мишара? – в свою очередь предложил Эмиль, и девушки так же вопросительно теперь посмотрели на него. Наконец, Яна не выдержала:

– Почему-то мне кажется, что мы здесь самые неосведомленные, – посетовала она.

– Ничего, в вашем арсенале наверняка что-то имеется тоже. Но мы опять отвлеклись. Так мы еще нескоро отправимся в путь: нет той песчинки, из которой должна вырасти жемчужина, – попытался стабилизировать ситуацию Алим.

– Похоже, мы прошли точку единения, и надо делать второй заход, – констатировала Алина.

– Дело не во втором заходе, а, быстрее, в мировоззренческих установках и различии видения целей эксперимента. Я, например, вижу так: за время обучения на отделении технологий у Яны и Алины произошел перекос в сторону материальности. А ведь ни одна технология не существует сама по себе, все они являются особой гранью проявления всеобщих законов, только в конкретном прикосновении к той или иной сфере жизни. И еще существует закон подобия. Ведь, наверняка, если вы так легко приступаете к манипуляции условиями с участием не совсем посвященных, то и сами, по всей видимости, являетесь подопытными у более опытных. Ведь не случайно такая градация заведена у технологов.

– Что ты имеешь в виду? – желала уточнений Яна.
– А то, что наверняка Премудрая не сообщает вам о своих далеко идущих планах, и что вы являетесь материалом в ее далеко не безобидных опытах. Но это уже не важно. Это все легко раскрывается, исправляется, есть специальные техники.

Для нас сейчас важно другое: сможем ли мы быть одной группой, группой, способной ставить общие цели и прилагать усилия к их достижению. Или будем каждый смотреть друг на друга, как на средство достижения каких-то своих целей и вести двойную игру. Тогда это лишит нас всяких шансов на успех в тонком мире, а, тем более, если мы пойдем еще дальше.

Я предлагаю подумать об этом и вернуться к разговору чуть позже. А я пока схожу за папкой Мишара, и если мы придем к единению, то воспользуемся этим своеобразным ключом в мир неведомый и прекрасный.

Книга 4.
Философия времени.
Часть 1. Философия Любви.

Условие допустимости

С чего-то все равно надо было начинать, пока не поздно, и Алим предложил проверить все версии на условие допустимости.