Каменные Боги : В плену у туземцев

Настал рассвет. Доминик очнулся за полчаса до восхода. Даже сейчас, несмотря на плен, его волновала тишина, которая воцаряет в такие минуты. Мать-природа как-будто встает на колени, склоняет голову и протягивает руки в сторону прихода Властелина мира. Молчат птицы, и ветер, затихнув, не шевелит ветвей деревьев. Тьма еще ощутима, ее можно потрогать, кажется, что нет надежды ни на что. Но мгновение..., и в душе вновь раздаются звуки невидимого оркестра: небо на востоке светлеет, отделяясь от погруженной еще во мрак линии горизонта. Первый пронзительный луч... и целая гамма света и звука захлестывает этот мир. Все оживает, пробуждается и благодарит судьбу за тот восторг, что пережило при самом великом действе во всей драме жизни. И вот Оно - Само - вечное и великое Светило, дарует себя всему, его лучи ласкают все, для всех восходит оно каждое утро и всем дарит свое тепло и свет.

Эти часы Доминик всегда проводил в молитве. Он входил в особое состояние - сознание перемещалось и охватывало весь мир, вселенную, мироздание. Тело было живо и полно энергии, но душа пребывала во всем и везде, он чувствовал себя единым с солнцем, с Великим Отцом. Проходили мгновения, Доминик возвращался, переводил дыхание и с огромной любовью обозревал все, что принадлежит Одину и составляет с ним одно целое.

Так и сейчас, тело заковано, связаны руки и ноги, но великой Дух юноши поднялся над всем - вечный и безграничный...

...Внезапно Доминик почувствовал еще чье-то присутствие, стражники спали, растянувшись вдоль костра. Юноша ощутил, что у него освободились руки, затем оказались перерезаны путы на ногах и в руки вложен нож. Мелькнула фигура корейца, разрезающая веревки у соседнего матроса. Юноша бросился к женщинам, но одна из служанок, увидев его, заверещала - глупая курица! Шум разбудил стражу и поднялась тревога. Доминик с корейцем едва смогли спрятаться, а затем залезть на крону дерева, стоявшего на окраине поляны. Дерево это было такое могучее и дремучее, что в нем мог бы спрятаться целый отряд. Беглецы затаились, внизу туземцы внимательно всматривались в землю, ища следы, посмотреть вверх, они почему-то не догадались. Вернувшись ни с чем, дикари, сердито перекликаясь, еще раз проверили и затянули веревки, сделанные из лиан, на руках и ногах пленников.

Окончательно взошло солнце, из хижин выбежали дети, женщины и даже старики, В ожидании чего-то, они прикладывали руки к бровям, к губам, что-то показывали и издавали гортанные звуки, нетерпеливо вглядываясь в горизонт. Но вот их ожидание увенчалось успехом. Показалась группа людей: впереди они несли на носилках высокое кресло. На нем восседал человек, разукрашенный под дикую кошку и огромными бледно-голубыми глазами не мигая смотрел на людей, склонившихся перед ним. За его носилками колыхались в движении размеренного шага еще трое носилок поменьше. В двух - сидели молодые женщины, видимо его жены, так как их лица тоже были превращены в маски животных семейства кошачьих. А на третьих сидела рогатая ... старуха. Рога, конечно, были не ее, может буйвола, а может быка. Ее вид привел бы в содрогание даже туземца племени. И если перед первыми повозками все склонялись с подобострастием, то перед последними - просто в ужасе падали ниц.

Неприятно изображать ведьму, а это была именно ведьма племени - шаманка или как ее все в страхе и почтении величали - иохабе. Когда носилки поставили, вождь остался сидеть на своем троне, жены устроились на земле у ног повелителя. Шаманка встала и направилась к пленникам в сторону королевы.

Шарлота сидела, окаменев от волнения: бледное лицо, мерцающие золотистыми искорками карие глаза, упрямо сведенные брови, сжатые губы, прекрасные рыжие волосы, гладко зачесанные назад, заплетены в толстую косу - все напряжено и готово защищаться. Тело оцепенело, руки судорожно вонзились в подлокотники.

Ведьма была огромного роста, как самый могучий мужчина из этого племени, но голова у неё, в отличии от родичей, пропорциональна туловищу; волосы седыми космами выбивались из-под убора из рогов, костей, перьев и колючек. Прямое костистое тело прикрывал плащ, сплетенный из травы, по его полю там и сям были пришиты, привязаны и кое-как приделаны камушки, ракушки, перья и колокольчики из черепков мелких животных. Экзотические украшения собраны в пучки и они свободно болтаюлись по всей одежде, ударяясь друг о друга и вызывая треск и клекот. Еще сильнее оказалось впечатление от лица иохабе - оно завораживало. Глаза очень светлые - водянистые с огромными веками как верхними, так и нижними. Создавалось впечатление, что они поразительным образом вынесены вперед лица, как бы вправлены в него или приделаны, словно инородные детали, и никак не могли составлять с ним единого целого. Очень темная кожа, обтягивала скулы. Небольшой нос. Сморщенные губы, кривясь, приоткрывали беззубый рот, и уши - с оттопыренными раковинами и оттянутыми вниз мочками почти до плеч. Шеи почти не было, но сутулая фигура отражала силу и энергию.

Шарлота, будто пойманная этими глазами, которые двигались и жили своей жизнью впереди лица, обмерла и заворожено смотрела на приближающуюся ведьму. Правая рука королевы судорожно сжала распятие, висящее на груди. Крышечка у кольца сдвинулась и камень - Великий рубин Одина -, поймав в свой фокус солнечные лучи, ударил ими в жуткие глаза. Одну секунду продолжалось движение по инерции. Глаза шаманки захлопнулись, затем открылись, еще больше вытаращились, замигали, из них потекли кровавые слезы. Ведьма обхватила лицо когтистыми руками и закрутилась на месте, потом с воплями и воем упала на землю. Продолжая кататься, шаманка начала пригоршнями хватать золу из костра и разбрасывать ее вокруг себя что-то крича.

Все оцепенели. Шаманка-иохабе, набирая силу, поднялась, закружилась и пошла волчком с воем по кругу, изредка останавливаясь, взбивая руками седые космы волос. Она визжала и выла, пока не достигла идола, стоящего на пьедестале камня, упав перед ним навзничь, шаманка начала биться головой о землю у его подножия, постепенно затихая.

Солнце все поднималось, вот его лучи осветили лицо статуи, спустились на грудь и произошло то же, что Доминик видел в далеком детстве в кабинете отца. Та же дуга света-силы из трех нефритов возникла, чтобы тут же утонуть в воронке кровавого камня. Оттуда веером вылетели искры и накрыли собой значительное расстояние перед статуей и в том числе - лежащую ведьму. Она сразу ожила, глаза прекратили источать слезы и кровь.

Все это время Шарлота пребывала почти в трансе. Она не поняла, что произошло в действительности и не подозревала о действии кольца. Доминик и матрос-кореец тоже с изумлением наблюдали эту сцену. У них еще не было плана освобождения пленников, сначала надо определить, что тех ждет и как скоро, а затем решать, что делать: захватывать свой корабль, на котором сейчас туземцы или освобождать пленников, - и оттого, что последует дальше зависело их решение. Туземцы не двигались. Пленники, наблюдавшие эту сцену, в зависимости от своего физического состояния, по-разному восприняли увиденное. Например, капитан с матросами и штурман воодушевились, а женщины мало что поняли, их онемевшие от веревок тела доставляли им столько мук, что ни о чем кроме своих страданий они уже не могли думать.

Старуха-туземка тем временем что-то кричала вождю, била себя по голове, рвала волосы и из губ ее брызгала слюна. Жены вождя, сложив руки лодочкой, прикрыв глаза, раскачиваясь и подвывая, вторили ведьме. Вождь молчал, глаза его не мигая смотрели на Шарлоту. Он встал, отстранив трех женщин, неторопливо направился к пленникам. Около мужчин он не остановился, разглядывал только женщин, изредка бросая косой взгляд в сторону королевы. Пройдя мимо старших фрейлин и их служанок, он остановился около Флорены.

Взмахнул рукой - ее отвязали. Девушка упала на землю, от преобладающей боли в занемевших суставах она ничего не чувствовала и ни о чем не думала. Вождь снова махнул рукой, к ним подбежали старухи и начали растирать ноги и руки Флорены. Девушка закричала от боли, слезы брызнули из глаз, но после такого растирания смогла подняться. Вождь обошел её вокруг, все время как бы сравнивая с королевой, заставил открыть рот, осмотрел зубы, а затем махнул рукой своим женам. Они подбежали с почтительностью двух фурий, схватили девушку и поволокли в сторону большого шатра, та кричала и пыталась отбиться, но грохот барабанов и еще каких-то ударных инструментов заглушил крики несчастной. Королева пыталась прийти на помощь фрейлине, но была остановлена опять молчаливой стеной туземцев. В результате Шарлота смогла лишь с жалостью проводить взглядом Флорену.

Вождь поднял руку и махнул своим воинам. Они сразу же бросились к привязанным женщинам, отвязав, рассмотрели и очень быстро всех разобрали. Наши путешественники поняли, что женщины предназначались в качестве жен или рабынь. Слезы бессилия текли по щекам Шарлоты: "Уж лучше бы остались в осажденном городе". Доминик побледнел и кусал губы, сжимая в руке нож, которым не мог воспользоваться. Страшно переживая за участь королевы, тем не менее, он знал, что пока они на свободе у пленников есть шанс спастись. Кореец хмуро молчал.

Действо продолжалось, на кострище натащили огромную кучу дров, запылал огонь. Грохот барабанов нарастал. Ведьма прошлась вдоль пленников, она придирчиво их оглядывала, то качала головой, то кивала бормоча себе под нос, таким образом, она отобрала четверых. Махнула в сторону стана, подбежали войны, отвязали трех самых могучих матросов и капитана и сорвав с них одежды, поволокли к подножию памятника. Надежда погасла в глазах королевы: "Мужчин ведут убивать и она должна это видеть!"

Несчастных бросили на землю. Один из туземцев, в маске из птичьих перьев на лице, приблизился к выбранным пленникам. Его воодушевлял какофонией звуков местный оркестр. В руках дикарь сжимал огромный кинжал, подобным оружием можно свалить тигра, настолько устрашающе смотрелся острозаточеный нож в его крепких руках.

Шаманка кружилась в яростном танце. Все в лагере дикарей пришло в движение: все кружились, дергались, прихлопывали и притопывали. Бубны ли - барабаны издавали единый рокот, ритм приобрел очертания. Казалось, даже природа замолчала, с удивлением взирая на людское безумие. Все сейчас существовало в едином ритме: Бумм-та-та, бумм-та-та, - на двенадцатом круге он прервался дробью и опять бумм-та-та, бумм-та-та-тамм! Деревья застонали, раскачиваясь: бумм-та-та, ветер порывами приносил запах леса и океана, перебивая запах костров: бумм-та-та, облака бежали по небу, набегая на солнечный диск: бумм-та-та!!!

Доминик в отчаяние зажал руками уши, кореец лишь еще крепче сжал губы, а глаза превратились в две щелки, оттуда вырывался взгляд, которым можно обрезаться. Бумм-та-та-тамм!!

Шарлота лишилась чувств, бессильно откинув голову на спинку плетеного кресла.

Кольцо на ее руке кровавым глазом устремилось в небо.

Туча закрыла дневное светило.
Дикий танец.
Грохот барабанов.
Несчастные жертвы.
Прекрасная женщина в глубоком обмороке.
Идол с раскинутыми руками и багровым камнем в груди.

Ведьма у его пьедестала, вертящаяся волчком в жутком завораживающем ритме. Все движется, все вздыхает, воет и кружится: Бумм-та-тамм, бумм-та-тамм!

Палач с огромным ножом, пританцовывая - бумм-та-тамм - приближается к жертвам...

Камень Одина, прорвав тучу, послал ярко-красный луч в солнце, переломившись, луч стрелой упал на три зеленых нефрита и воронку кровавого камня на груди идола.

Дуга, закручиваясь спиралью вонзилась в тучу вновь закрывшую солнце.

Сверкнула молния! Грянул гром так, что вздрогнул остров.

Небо ответило призыву людской боли и страха!
Великий Один открыл силой своей бездну скрывавшую могущество природы.

Земля, казалось, опустилась, сжавшись клочком суши в бескрайних просторах океана.

А он - могучий и бескрайний - великая праматерь жизни на этой земле, вздохнул, взорвав свои недра, в ответ на гнев неба; еще вздохнул, подняв свои воды на высоту самых великих горных пиков; выдохнул и ... Гигантская волна обрушилась яростью, вызванной болью и страхом маленькой горстки людей, - сметая все. Ему не было дела до правых и виноватых. Все погибает под его могучей дланью. Идол скрылся в его водах, остались лишь голова с удлиненным черепом и кончики распахнутых ладоней.

За одно мгновение остров исчез, лишь сломанные деревья качающиеся на волнах, а на них птицы.

Доминик и матрос крепко держались за ствол дерева, которое при первом ударе грома с грохотом повалилось прямо на поляну, по счастливой случайности, совсем рядом с Шарлотой. Они вдвоем подхватили бесчувственную женщину на руки....

И теперь - бескрайняя синь океана, ствол огромного дерева и на нем три человека. Что было - все исчезло по воле великого Бога древних друидов.