Как достичь тишины

Когда я родился, дома никого не было. На столе лежала записка: Молоко в холодильнике… Такого о себе я сказать не могу. С самого раннего возраста меня не оставляло ощущение наполненности моей жизни другими людьми. Я дистанцировался от них, как мог. Возможности у меня были небольшие, но я ими пользовался. Самый первый опыт был произведён ещё в бессознательном возрасте. Точно сказать, как всё произошло, я не могу, но мне представляется, что я помню даже все детали своего побега.

Жили мы тогда у...

Жизнь мгновение, бежит торопиться, и всё время подгоняет. Не успели отпраздновать весенние праздники как подошли осенние, только отпраздновали осенние праздники, - как Новый Год на пороге!

На календаре 30 Декабря, тут брат, не до работы, с утра по магазинам по базару, нужно так подготовиться к новогодним праздникам, чтобы встретить его от души, и для русской души!

Чтоб на новогодние праздники душа так развернулась, и столько за праздники впечатлений почерпнуло, чтобы весь год праздником...

В моем старинном городке существует весьма необычное здание. Оно носит название «Театр душ». Внешний вид этого строения соответствует названию. Единственное отличие от обычного театра — это уникальность представления. Здесь на третий день после трагической смерти здесь являются души умерших: мужчины в белом костюме-тройке и женщины в светлом облачении выходят из-за занавеса, чтобы в последний раз попрощаться с близкими людьми. На это им дается 30 минут.

Когда я был ребенком, это место пугало...

Густой туман всё ещё стелился по земле, а природа никак не хотела просыпаться, нежась в предрассветном молоке. Двое сидели на берегу. Он, пытаясь казаться невозмутимым, нервно курил. Она, обхватив колени руками, смотрела невидящим взором вдаль, где на пристани стоял пароход. Неторопливые матросы выполняли последние распоряжения экипажа, собираясь покинуть порт. Вездесущие чайки, пытаясь найти свой кусок, то тут, то там, добавляли суматошности в приготовления.

- Скажи, - нарушив безмолвие...

1.
Скажите на милость хоть кто-нибудь, каким образом я вдруг здесь очутился? Помню, шёл себе спокойно на работу, никого не трогал, задумался на мгновение и на тебе, пожалуйста, уже не на привычной улице, а среди каких-то полночных гор. А впрочем, спросить есть у кого. Их силуэты я различаю далеко впереди у самого подножия серой исполинской горы, куда ведёт довольно пологая, протоптанная в известняке тропинка шириной не более метра. Оглядываюсь по сторонам, и у меня невольно начинает сосать под...

Домик был построен высоко в горах давно. Он и никому не принадлежал. Иногда сюда приходили монахи, ищущие уединения и долго медитировали там. Каждый из них ухаживал за ветхой хижиной и обязательно что-то оставлял от себя на память или в благодарность.

Беглый вор, откуда- то знал про этот домик. Ему, очень нужны были деньги и кров. Беглый преступник находился в отчаянном положении. Страх и отчаяние часто человека превращают в жестокого зверя…

Ночью, бесшумно, через окно, он проник в избушку...

Обидчивые - помнят все обиды
Носят их в себе долго. Смакуют, страдают, старятся.

Может им это нравится, а иначе не смаковали бы.
Умные - не носятся с обидами, но и не забывают.
А веселые не носят и не помнят обиды.

Потому они и жизнерадостные.
На всякую ерунду силы не тратят
«»»

Диоген:
- Ох-хо-хо!
Вон сколько людей наплодили!
А поговорить не с кем!
Вот и хожу днем с фонарем, ищу человека.
Надо мной смеются глупцы, а я над ними,
пока не залезу в бочку.
Там гулкая тишина...

Стрелки на будильнике показали пять утра, и мужчина на кровати

вздрогнул….
- Вот я и проснулся, маленькая букашка в огромном мире. Доброе утро,

Иван сын Василия! - Сказал он бодро и задумался. - Доброе? Да! Конечно! Утро такое безоблачное, солнце силу набирает и льет лучами приветливо. – Иван Васильевич встал со скрипучей постели и потянулся. Прищурив карие глаза, пощупал щетинки на лице… - Не дело. Надо привести себя в порядок. - Поспешно просунув широкие ступни в тапочки, первым делом...

Кому-то было больно, кому-то грустно, кто-то украдкой улыбался, с трудом сдерживая смех. А пилигрим пел. Он пел о том, что видел, что слышал, о чем догадывался. И не было в этой песне напыщенности. Словно одинокая пастушья дудка рассказывала что-то ветру, который уносил простые звуки далеко-далеко, туда, где нет времени, нет пространства, туда, где простая музыка растворяется в музыке еще более простой. И нет сравнения этой прелюдии, ибо нельзя ее услышать, но только лишь сердцем принять...

Вначале была серая стена, под стеной длинная темная полоса, потом какой-то твердый предмет. В тумане кружилось что-то мягкое, а внутри была боль, быть может, то был сам дьявол. От этой внутренней боли исходило громкое гудение, постоянный ритмичный звук – первый звук, отделившийся от хаоса, как особое и определенное явление; вокруг него группировалось и крутилось все остальное.

Боль все усиливалась, и звук усиливался, и теперь уже можно было отделить друг от друга эти два явления: боль и звук...