Из Тайных видов на гору Фудзи от Виктора Пелевина

Много про это думал. Дело в том, что способность получать удовольствие от физического мира ограничена нашими сенсорными каналами – кожным покровом определенной площади, парными органами зрения, слуха, обоняния – и одним-единственным языком с вкусовыми пупырышками. Можно отнести сюда же и гениталии.

У этой системы очень узкая, как говорят технари, полоса пропускания. Даже если одновременно массировать все тело самым откровенным и бесстыдным способом, услаждать глаза прекрасными картинами, уши – божественной музыкой, а рот – разными волшебными вкусняшками, по-настоящему большим деньгам тут развернуться негде.

Насыщение системы наступит быстро. Нельзя растворить в маленькой кастрюльке с водой сколько угодно соли, даже если это зеленая соль земли. Да, за тысячу долларов можно купить больше физического удовольствия, чем за сто. За десять тысяч – чуть больше чем за тысячу. Но за сто тысяч уже не купишь больше, чем за десять.

Вернее, купить можно, но это будет уже не физическое удовольствие. С какого-то порога все наслаждения становятся чисто ментальными. Бедному Калигуле приходилось разводить в уксусе жемчужины и пить получившуюся гадость в окружении льстецов и клевретов. Механизм наслаждения здесь такой: император пьет раствор миллиона сестерциев, вокруг стоят зрители, которые об этом знают, Калигула знает, что они знают, а они знают, что он знает, что они знают. Лабиринт, что называется, отражений.

Растворить много соли в маленькой кастрюльке, как я уже сказал, нельзя. Но вот отразиться в ней может хоть пачка соли, хоть вагон, хоть целый состав. И именно с этими отражениями богатые люди и работают аж с самого бронзового века. Мы, сегодняшние Калигулы, плаваем мельче, чем былые, но тем же самым стилем. Надо постоянно напоминать себе и другим, что пьешь вино за десять тысяч, а не за тысячу, ибо язык особой разницы не ощутит.

Мы пьем, таким образом, не вино, а растворенный в нем нарратив. Запомни, Таня, это страшное слово – я к нему еще много раз вернусь. Главное, чем наше время отличается от античности, это тем, что растворимые жемчужины научились создавать и для бедноты – хотя бы в виде дорогих мобильных телефонов. У тебя ведь есть крутой мобильник? Тогда ты знаешь, что такое нарратив продвинутой бедности. Это, конечно, страшновато. При римлянах хозяин раба хотя бы оплачивал ошейник, а в наше время рабы недоедают, чтобы его купить.

Правда, и хозяин у нынешнего раба уже другой – это не кто-то конкретный. Это не человек и даже не злой дух. Хозяин, так сказать, распределен по ноосфере. Искать точнее бесполезно: если разобраться, мы все в рабстве у нарративов, и у каждой социальной страты они свои.

Думаю, что за этим внимательнейшим образом следят – опять-таки не в целях служения абстрактному злу, а для оптимизации торгового баланса. Чтобы продать товар, надо сначала продавить борозду в мозгах. После этого люди получают радость уже не от «удовлетворения потребностей», как наивно верили советские теоретики, а от приближения своего образа к закачанному в них шаблону.

Другими словами, главной потребностью нового человека становится совпадение его отражения с химерой."

("Тайные виды на гору Фудзи")