Имя на карте. Великая Северная экспедиция

Лишь через двенадцать месяцев, в октябре 1734 года, показался впереди Якутский острог. Якутск никогда ещё не видел такого количества людей. Закипела работа. Из сплавного леса рубили избы для жилья, строили склады, судоверфь. Дело быстро продвигалось вперёд. 23 мая 1735 года шестнадцативёсельный восемнадцатиметровый палубный одномачтовый бот, имеющий шесть пушек, был спущен на воду. Командиром бота «Иркутск» был назначен датчанин Питер Ласиниус. Вскоре рядом с ботом встал другой корабль – дубль-шлюпка «Якутск» - под командованием лейтенанта Василия Прончищева. 29 июня 1735 года оба судна отправились вниз по Лене. Корабль Прончищева от устья Лены должен был повернуть на запад и пройти к Енисею вокруг Таймыра, а Ласиниусу предписывалось идти на восток в Тихий океан…

Ровно десять лет, с 1733 года по 1743 год, продолжалась та Великая экспедиция. Великая и мало кому известная! Поистине вселенская безвестность сопровождала это предприятие со дня её организации и ещё многие десятилетия после её окончания.

Проходила она в обстановке строжайшей секретности. Эпоха была суровая: в России царствовала жестокая самодержица Анна Иоанновна, а властвовал могущественный временщик Бирон. За малейшую провинность людей подвергали наказаниям. Лейтенанта Дмитрия Овцына, например, три года пробивавшегося со своими матросами и солдатами от устья Оби к устью Енисея сквозь тяжёлые льды Карского моря, ждала за доблесть и самоотверженность царская «награда»: арест и разжалование в матросы за связь с опальным князем Долгоруким. Тайная канцелярия не дремала даже в Арктике с её беспросветной полярной ночью… Вероятно, с большой радостью уезжали талантливые флотские офицеры в неведомые края из постылой столицы с её беспутным императорским двором, взаимными доносами, пытками, полным пренебрежением государственными интересами.

Когда же Великая Северная экспедиция завершилась, словно какой-то злой рок начал преследовать её! Результаты наблюдений бесследно исчезли в тайных архивах: может, были кем-то выкрадены, может, сгорели в городе Тобольске во время страшного пожара 1787 года. Так или иначе, мы знаем о деятельности экспедиции куда меньше, чем она заслуживает. Пожалуй, лучшим свидетельством скудости наших представлений о деятельности её участников служит такой факт: до нашего времени дошли портретные изображения лишь двух человек – командира Беринга и многострадального лейтенанта Овцына. А сколько, интересно знать, всего их было? Кто были эти люди? …

Около пяти тысяч человек обеспечивали транспортировку грузов, доставку продуктов и снаряжения к экспедиционным базам, а сколько ещё людей строило, оснащало и спускало на воду суда!

Поразительно, отнюдь не самая просвещённая эпоха, не слишком процветающая страна, а как глубоко задумано, с какими далеко идущими последствиями было предпринято это дело! …

Один из командиров экспедиции Харитон Лаптев, например, всегда старался заимствовать наиболее полезное из векового опыта «инородцев». Он едва ли не силой заставлял людей своего отряда есть сырое мясо оленя, сырую рыбу-строганину, и это помогало бороться с губительной цингой, о которой ещё долгое время ничего не знали, считая её заразной болезнью…

Однажды отряд Харитона Лаптева (он был двоюродным братом Дмитрия Лаптева, тоже участника Великой Северной), находясь в устье реки Хатанги, вынужден был обосноваться на длительный ночлег в яме, наспех вырубленной прямо в мерзлом грунте. В течение нескольких суток люди согревались теплом собственных тел, тесно прижимаясь друг к другу….

Прославленный штурман Великой Северной экспедиции Семён Челюскин, впервые в 1742 году обогнувший по суше самый северный мыс Евразии(через сто лет названный его именем), преодолел во время последнего маршрута, длившегося почти полгода, около четырёх тысяч километров. И в таких условиях российские полярные гидрографы жили и работали целых десять лет!

С величайшим достоинством выдерживали они тяготы беспримерного маршрута вдоль арктических берегов России, и ни один из многих сотен этих людей не получил за все труды и страдания никаких наград!

Только географическая карта запечатлела для нас, потомков, имена очень и очень немногих первооткрывателей Арктики.

Сами они никогда не называли в свою честь те острова, заливы, мысы, которые открывали и исследовали с такими потрясениями и жертвами. Они просто-напросто заглядывали в святцы и нарекали тот или иной объект именем Святого Павла, Андрея либо Самуила в зависимости от того, у какого святого был тогда «день рождения». Много позднее, десятилетия и даже столетия спустя, другие полярные скитальцы, верные памяти предшественников, восстанавливали историческую справедливость и на карте Арктики появлялись те самые имена, которые, к сожалению, далеко не каждому известны и сегодня. Так возродились фамилии офицеров Великой Северной экспедиции Минина и Стерлегова, Челюскина и Малыгина, братьев Лаптевых и супругов Прончищевых.