Грустные верблюды

1. На все себя приходится настраивать.

2. Ответственность есть зависимость от собственных слов.

3. Интерес и удовольствие в деле невозможны без ощущения того, что осуществляемый процесс нечто меняет в жизни.

4. Я не настолько милый, чтобы со мной был «рай в шалаше».

5. Общество ячеечно-сотового типа.

6. Странствия в собственном подсознании.

7. Как часто было возражавший человек впоследствии признает правоту тех, кого он утратил.

8. За человеком стоит то, с чем он имел дело...

разговор вне времени, вне пространства, вне слов...

вольный перевод:

ЖИЗНЬ :"всё проходит!..................но это лишь для того ,чтобы пришло новое....."

Я :" почему же мне так грустно?"...

Грусть :" потому что,это я пришла!))"

Я :"а ты ко мне на долго?"

Жизнь :"нет конечно! не бепокойся!"....

Надежда :"я вообще не понимаю какого черта ты грустишь?..я то всё время тут!"

Я :"да,но..."

Сомнения :(хитро улыбаются и молчат)

Я :"а любовь где?"(обращаясь к Жизни...

Стояла дивная украинская ночь. Черное небо было усыпано яркими звездами, как именинный пирог – огоньками праздничных свечей. Теми самыми, которыми многие из нас отмечают, украшая как символами, прожитые лета и годы. Ветер прятался за верхушками высоких деревьев, и лишь изредка, медленно спускался к поверхности тихой воды и осторожно шевелил заросли прибрежного тростника, вызывая легкую рябь на ровном и чистом зеркале реки.

Со стороны казалось, что отражающиеся в том зеркале звезды, (под...

Проснулись, позавтракали. Пошли купаться (к бассейну). На рецепции оставили залог за полотенца, получили две карточки. У бассейна возле тумбы стоит молодой человек. Даю ему карточки и начинается. Нет, чтобы дать нам полотенца, нет, достает тетрадь и спрашивает по-английски, какой у нас номер. Я ему говорю: «триста восемнадцать». Триста, оно и в Хорватии триста, а вот с восемнадцатью проблемы. Он записывает троечку и вопросительно смотрит на меня. Я ему говорю: «восемнадцать». Говорю, чуть ли не...

Стою. Смотрю можно сказать с высоты птичьего полета на плачущую весну...

Он спел мою любимую песню.Тишина.В зале темно.И только его голос слышится в пустоте.Смотрю на него и весь год, да нет, вся жизнь пролетает перед глзами...Слезы льются и их не остановить...Как давно я не плакала из-за него...из-за этой милой улыбки, этого нежного голоса...А помнит ли он, что значит эта песня, как много связывала нас с ним...Слышу...наверное уже в последний раз. Плачу уже не над разбитым сердцем, а над...

Ночь.Луна.Звезды.Тишина.”Завтра все кончится” – сказала она шепотом, боясь, что об этом услышит весь мир и так крепко обняла его будто отпустив, он исчезнет. “Завтра все встанет на свои места, никто ничего не узнает, никто ничего не увидит…”Он поцеловал ее мокрою щеку:” Но мы то будем помнить… “

Непонятно…то ли от дикого одиночества, то ли от весеннего блаженства сегодня они вместе, он нежно обнимает ее, гладит шелковистые волосы и понимает, как давно он не ощущал чьего-то дыхания так близко...

Барабаны оглушительно стучали у меня в голове. Казалось, что отряд барабанщиков стоит рядом со мной и изо всех сил лупит по большим гулким барабанам. На самом же деле отряды воинов с барабанщиками во главе тренировались далеко внизу, в долине.

Они казались маленькими букашками, выполняющими странные манёвры. Это не было похоже ни на сражение, ни на репетицию парада. Воины были одеты в лёгкие костюмы, напоминающие спортивную форму. К широким поясам крепились короткие мечи, удобные в ближнем...

Сегодня небо местами прояснилось, и вместо туч в нем плавали облака. Но при этом дул такой ветер, что купаться не стали. Нам, по-моему, вообще больше не суждено здесь искупаться. Уверена, послезавтра, в день нашего отъезда, будет стоять жуткая жара.

Пошли, естественно, в Цавтат. Тратить ненужные в дальнейшем кУны. Пошли заученной наизусть дорогой, которая уже перестает быть для меня страшной. Дело в том, что мы идем по пешеходной дорожке, шириной около метра. Она разделяется от проезжей части...

35

На поверхности Солнца была полумгла. В ней лишь еле виднелись очертания фигуры Ихтиандра, да иногда случайно сверкала какая-нибудь из чешуек его костюма…

– Тихо чего-то. И темно. Эй, Фаргипэ!.. Или кто там, - экскурсоводы!

Ку-ку! То есть, блин, - ау!.. Товарищи, это Солнце? Я правильно вышел, на той остановке?.. Ма-ма!..

– Да правильно ты вышел, чего ты орёшь-то так громко. Понаедут тут…

Раздался тихий щелчок и разлился красновато-фиолетовый свет. Экскурсовод с лицом участницы...

Лучшее лекарство от ненависти – нежность, от боли – любовь, тепло – от холода, но все это полумеры, лучшее лекарство от страха – вера, засевшая внутри как осколок неба.

Вместе и навсегда, такие клятвы даются раз в жизни, я же не знала раньше что так бывает, ну слышала от людей, бывало, читала в книжках, думала вот дураки, ну чего страдают? В мире ведь столько людей, прекрасных и вкусных, так интересно перебирать их как карточки, а тут появляешься ты, такой весь ужасно грустный и все на свете...