Горло

Костер первый (продолжение) Лик ужасен и скрыт под броней

Адским пламенем плещут глаза...
И сверкает под бледной луной
Не копье, а стальная коса.
Белый всадник у черной скалы
Осадит боевого коня...
От удара тяжелой руки
Разойдется могилой земля.
Уведет меня в мир тишины,
Вечной ночи и вечного сна...
Увлекая на бал сатаны
Мою жизнь, испитую до дна.
Испытай же, что Богом дано,
Собери из каменьев цветы...
Вспомни день, опустившись на дно,
Оцени светлый лик красоты...

В сценографической игре художника с колоннами возникла новая трансформация: на сцене появилась довольно внушительная садово-парковая скамейка весьма экстравагантной формы.

Посредине этой скамьи, подвернув под себя ногу на восточный манер и зажав в кулаке короткую курительную трубку, сидел второй муж Женщины – рыжебородый художник Иван.

Тонкий красный свитер и джинсы были ему как вторая кожа – жилистая мускулатура рельефно проступала сквозь одежду.

На дальнем краю скамьи, отвернувшись в...

Могучий монолит плиты наклонился (почти беззвучно) и над могильным холмиком выставилась среброволосая под луной Венкина голова. Рот у головы открылся, однако вместо слов раздалось змеиное шипение, и что окончательно добило оскорбляющих память предков пьянкой на могильном холмике, это черный Венкин саван с развевающимися под ночным бризом невесомыми рукавами.

17
И щемящей тоской наполняя
Вы ползете за край земли
Невозвратные годы мои.

Ребята чухнули от меня, точно увидали привидение...

Легенда тети Тани.

И не склеить судьбы, как не бьют зеркала.
Не обнимет твой сын, и не встретит жена.
И валяется...

У последнего сократа их повязали. Нелюди с тряпьем на рожах (у бандитов не бывает души и лица) напали бесшумно, профессионально быстро. Через пять минут знакомая до мелочей полуторка с Миколой за рулем и подскакивающими на ухабах катушками гупера электроразведки, подсвечивая заляпанными грязью подфарниками «верхней» дорогой подкатила к памятнику-тайнику.

«Нижняя» дорога...

Лукавые люди, вы облекаетесь в одежды морали, а мораль ваша - гробница Духа и склеп души вашей. Подобны вы устрицам, ползающим по дну морскому, и раковины ваши, которыми вы так гордитесь, это оковы ваши, которые не разбить изнутри никак. Пробудить души ваши и освободить Дух, может только ловец, ловец душ человеческих. Но не думайте, что придёт он как защитник, как заступник и утешитель - ласковыми поглаживаниями не разбить оковы ваши, а придёт он как разрушитель на огненных крыльях Армагедонна...

18

Стены комнаты на сцене вдруг стали для глаз Женщины абсолютно прозрачными и за ними возникли танцзалы из снов. Там же появились из кулисного сумрака и её мужчины-сны.

Мальчик-старичок.
Теперь это было существо, напоминающее молоденького пушистого зайчонка с прижатыми к спине ушками и каким-то старческим, похожим на крысиное лицом.

Сплавщик.
Его лучше всё-таки не описывать, он уже не один год пролежал на дне таёжной реки, придавленный топляком.

Первый муж.
Ну, “первый муж” - он...

Ее глаза были закрыты. Она лежала. И думала. Когда же она попыталась их открыть, то жуткая нечеловеческая боль пронзила тело и разлилась как яд. Она закричала. Впервые в жизни она закричала, и это было сплетение наслаждения и страдания. Она не могла остановиться, хотела, но не могла. Каждая клетка отдавала свою силу, теряя жизнь. Но когда доходишь до предела…или умереть, или возродиться. Воздух в легких давно кончился, но она кричала, она до сих пор кричала. Внутри все превращалось в воронку...

Поздним вечером того же дня в темноте каморки светлело пятно кровати, а в ней – две только что откинувшиеся в изнеможении друг от друга фигуры: Женщина и Алексей.

– Как у тебя сердце стучит!.. – сама, с трудом дыша, чуть ли не прохрипела Женщина. – Умрешь ты так, когда-нибудь!..

– Когда-нибудь умру, – прошептал пересохшим горлом Алексей и тыльной стороной отяжелевшей руки стёр со лба крупные бисерины пота.

Она поддёрнула подушку, приподнялась на локтях и легла чуть повыше. Попыталась...

10

Последний звук Музыки растворился, улетел в черноту ночного неба за окном каморки…

В центре неё стоял опустошённый скрипач – Алексей. На нем был чёрный фрак, в опущенных руках - скрипка и смычок.

Женщина, обхватив плечи руками, задумчиво сидела на кровати.

Старички, полуобнявшись, примостились в своем уголке у двери.

Мика сидел на стуле, усталый и обмякший, но с ясным, спокойным лицом.

А у белой двери в прихожей, с лицом в слезах застыл Юноша.

И на лестнице, на ступеньках...

..я вижу..
Твой портрет из грубости стенной
- выходит
Опять..
Чего ? Ты хочешь сообщить..?
Но-да..- свечою гаснет лик
и Ты - уходишь..

Секунда..
Может час..
Ломают пол - где нет иконы
Паршивый смех с углов скрыпит
И вдавливает сила немоверная через постель кромешна в Низ..

Там Мрак как пропасть - ТАМ же - не живое..
Рука из подпола - вдруг лезет к горлу
И..-
Не пошевелится..
Живой ещё.. – (в висках стучится мысль)
А тело раздерают и кусают - суки
и..- Не...