Сегодня мне выпало нести ночную, называемую “собачьей”, вахту с Гольцем и Фоминых. Странный еврей этот Гольц, я вам скажу. В отличие от своих соплеменников к деньгам он относится наплевательски. Вот, к примеру, Валерка Фоминых ему должен полторы тысячи долларов и Гольц с него не требует ни копеечки. Самое интересное заключается в том, что такая ситуация продолжается более года. Я сам слышал, как капитан нашего корабля В.И. Костяев прозрачно намекнул Валерке, что долги надо отдавать, но тот только отмахнулся:
- Не к чему, господин капитан, деньги мне нужней, чем Гольцу.
- Почему ты так решил? – поинтересовался Костяев.
- А он их не требует. Мимоходом раза три спросил и сразу, как я говорю, что отдам попозже, отчаливает, - сказал Фоминых.
Даже лучший друг Гольца Миша Звягинцев удивляется Санькиному терпению:
- Я бы давно Фоминых морду набил за меньшую сумму и не посмотрел бы на его погоны, а Сану хоть бы хны. Недаром его мать после 2-ого курса мореходки перестала ему деньги высылать. “Всё равно? – говорила, - он их потратит на ерунду типа книг, кино и мороженого”.
Но деньги у Санька водятся постоянно, раз покупает книги. Тот же Звягинцев рассказывал как-то в кают-компании, что из каждой загранки Гольц привозит по 10-20 книг и все интересные. Не пьёт, не курит, на девочек не тратится, вот и занимается самообразованием. Я его как-то после очередного рейда в Питере встретил, Саня как раз свой баул в общагу тащил, и сказал ему:
- Вот женишься, тогда будет не до учёбы. Всё до копеечки жене будешь отдавать.
- У меня на всё денег хватит, - засмеялся Гольц, - и на книги, и на машину, и жене останется. У нас, евреев, свои секреты есть.
Больше я из него не смог выжать ни слова.
Мне и раньше приходилось с ним нести вахту и, я вам скажу, Гольц - сильный мужик. Обычно я с напарниками сразу договариваюсь, кто когда из нас будет кемарить, но наш еврей за всю ночь глаз не сомкнёт. В первый раз он мне так заявил:
- Вы отдыхайте, сколько хотите, я всё равно не буду.
Я было заартачился, но Гольц меня успокоил:
- Мне час - другой мало будет, я днём отосплюсь, а вы, если не можете так, как я, отдохните. Если что случится, я вас разбужу. Просто мне после сна труднее въехать в ситуацию - реакции нет, и соображалка не работает. Командор в курсе и всегда идёт мне на встречу.
Гольц – любимчик Костяева по одному ему ведомым причинам. Капитан прощает ему многое такое, чего никому другому ни при каких обстоятельствах не спустил бы. Может и здесь Гольц применяет какой-нибудь секрет из арсенала своего народа, кто знает.
Придя на вахту, Гольц был серьёзен и молчалив. Он не взял с собой ни одной книги, чего раньше за ним не наблюдалось. Всё шло нормально до тех пор, пока Санёк не произнёс фатальную фразу ледяным голосом:
- Господа офицеры, посмотрите на мониторы. Здесь находится судно, - он ткнул пальцем в светящуюся точку, - которое скоро окажется на нашем пути.
- Ну и что? – усмехнулся Валерка, - уступать придётся ему, не нам.
- Дело в том, господа офицеры, что буквально минуту назад его не было.
Мы с Фоминых переглянулись:
- Так не бывает, - сказал Валерка, - Гольц, ты проспал его появление, вот и всё объяснение твоей загадке.
- Я, в отличие от некоторых, несу службу исправно, а в данный момент вообще не отрывал глаз от экрана слежения. Так что проспать никак не мог.
- Сань, завари кофейку покрепче, а то мне кажется, что ты от постоянного недосыпания немного сбрендил, - улыбаясь, сказал Фоминых, - и на нас тоже сделай.
- Кофе я, конечно, сделаю, но этот корабль действительно появился как-то странно. Чует моё сердце, что здесь что-то не ладно.
- Давай, вари. Скоро мы сможем в бинокль рассмотреть твоё чудо. И в случае чего принять меры предосторожности, - Валерка посмотрел на меня, - может быть, что это пираты и они смогли обмануть наши приборы. Хотя сам я в подобную чертовщину не верю.
- Поглядим – увидим, - скаламбурил Гольц и, легко поднявшись со стула, подошёл к навесному шкафчику. Скоро в рубке повис запах свежезаваренного кофе. Гольц принёс его нам на маленьком японском подносике с грацией вышколенного официанта. Мы пили кофе и вглядывались в монитор – незнакомый корабль шёл нам наперерез. Неожиданно Гольц поднял трубку телефона и соединился с кубриком:
- Кто на вахте? Ты, Димок? Да, это Гольц. Слушай, Дим, пошли кого-нибудь из морячков в мою каюту и, если Звягинцев не спит, то пусть поднимется ко мне. Нет, сам не ходи, сиди на связи. Если спит, то не будите, мы сами управимся. Ага, хорошо, я жду твоего звонка, - он положил трубку на место и удивлённо задумался.
- Ты что задумал, Саня? – спросил Фоминых.
- Сейчас узнаешь, - буркнул Гольц и, глядя на экран, забарабанил ногтями по подлокотнику кресла. Минут через 5 появился Михаил.
- Сан, зачем звал? – спросил он после того, как Фоминых разрешил ему войти.
- Подмени меня на полчасика, - попросил его Санёк, - я в долгу не останусь.
- Хорошо, - позёвывая, согласился Михаил, - я пока кофейку забацаю.
- Гольц, как старший по вахте я тебе разрешения на отлучку не дам, - сказал Фоминых. Санек посмотрел ему в глаза и невинно заморгал:
- Да я ничего, я только в кубрик хотел сходить и морячков проверить.
- Не ври мне, - рассердился Валерка, - я по твоим глазам вижу, что ты задумал что-то нехорошее.
- Ну а в гальюны я могу отлучиться?
- Этого запретить не могу, - невольно согласился Фоминых.
- Валер, не в службу, а в дружбу, когда я вернусь, то здесь на столешнице с моей стороны пусть лежат 1000 долларов долга. 500 я тебе прощаю, а остальные что б сегодня же отдал. Договорились?
- Саша, не бери меня за горло, у меня нет такой суммы, - нежно, как девочка, проворковал Валера, пытаясь отсрочить время платежа.
- Меня такие пустяки не колышат, - продолжал наступление Гольц, - я долго терпел твою наглость и сегодня ночью намерен получить свои деньги назад. Я даже прощаю тебе третью часть, так что будь добр и постарайся.
- Где я тебе их возьму посреди ночи?
- Не знаю. Укради или перезайми, но чтоб сегодня отдал.
Фоминых посмотрел на меня, но я усмехнулся и сказал:
- У меня есть, но я не дам.
Дело в том, что таким жадным людям, как наш Фоминых, нельзя давать собственные деньги. Они, эти самые жадные люди, любят брать, но не любят отдавать, а мне почему-то кажется, что я тоже имею право на свои деньги.
- Это ты из-за того, что я тебя не отпускаю с вахты, - догадался Валерка.
- Именно так, - подтвердил Гольц, - если отпустите, то прощу весь долг, нет – будьте добры отдать. Я и так вон сколько скостил.
- Мать твою за ногу, - выругался Звягинцев, - это что за чудо морское?
Мы посмотрели в боковой иллюминатор, на который Миха показывал – параллельно нам шёл старинный галеон - красавец при полной оснастке парусов.
- Чёрт-те что творится, - удивился Фоминых, - и ты, Гольц, хочешь на парусник?
- Так точно – хочу. С вашего позволения, так сказать.
- Ну что, отпустим? – спросил Валерка у меня.
- Вы старший по званию, вам и решать, - свалил я со своих старых плеч груз ответственности, - но должен вас предупредить, что в вахтенный журнал ничего заносить не стоит. По всей видимости, перед нами знаменитый Летучий Голландец и нам никто не поверит ни на корабле, ни в Питере. Я вас предупредил как старший по возрасту во избежание накладок, но окончательное решение остаётся за вами.
- Долг платежом красен, - Звягинцев подошёл к нам с чашкой кофе в руке, - я бы на вашем месте, Валерий Викторович, отпустил бы Гольца, так дешевле выёдет.
- А если случится что – мне отвечать? – вспылил Фоминых, - Гольц, как ты собираешься попасть на галеон?
- На катере, возьму трёх морячков на всякий случай, - радостно ответил Санёк, - только, товарищ капитан 2 ранга, решайтесь быстрее. Время дорого, Летучий Голландец может в любой момент раствориться в ночной темноте. Попасть на него выпадает раз в жизни и далеко не каждому, я не хочу упускать свой шанс.
- Ладно, твоя взяла, старший лейтенант, - проворчал Фоминых, - но чтобы без фокусов и при малейшей опасности уходи, матросами не рискуй.
- Они меня в катере подождут. Так значит, даёте добро?
- Добро, - сказал сквозь зубы Фоминых и Гольц убежал в кубрик. Мы забыли про приборы и в молчании следили за его действиями: он вернулся из кубрика на нижнюю палубу с тремя морячками, они опустили катер на воду и, усевшись в него, понеслись к Голландцу, который никак не реагировал на наше соседство. Я хочу сказать, что на галеоне не было никакого признака жизни, хотя он шел под парусами при зажжённых фонарях.
- Я думал, что Летучий голландец всего лишь сказка, - задумчиво сказал Звягинцев, попивая кофе.
- А Гольц рацию взял? – встревожился Фоминых.
- Если и взял, то сейчас отвечать не будет, - сказал Михаил, - вы же его гордый характер знаете, Валерий Викторович.
- Мля морская, и зачем я его отпустил. Вот тоже морока на мою голову, а всё вы – отпустите Гольца, - передразнил Валерка Михаила.
- Валерий Викторович, Сан осторожный. Смотрите, свой пистолет проверил и морячкам вводную даёт. Да ничего с ним не случится, я ручаюсь.
- А вы что молчите? – Фоминых повернулся ко мне и по-командорски требовательно посмотрел в мои глаза.
- Мне пока нечего сказать, - ответил я, прикуривая сигарету, - Гольц вернётся и сам всё объяснит.
- Ну-ну, мистики мамы морской, запудрили мне мозги и под Командорский мат-перемат подвели. Что я ему скажу, если Голландец исчезнет и наши герои с ним заодно?
- Ничего там не случится. Смотрите, они уже подошли к галеону.
Гольц продолжал что-то объяснять морячкам, потом забросил “кошку” на высокий борт и быстро забрался на палубу галеона. Через бинокль я видел, как он бродил по кораблю, открывая каждую попавшуюся на пути дверь и заглядывая в помещения. Видимо, ничего интересного для себя он не находил, так как внутрь не заходил. Вскоре Гольц спустился в нижнюю часть корабля. У нас повисло молчание ожидания. Я чувствовал каждый удар своего пульса и, переживая за молодого офицера, снова закурил. Один Михаил время от времени поглядывал на приборы. Фоминых мрачнел на глазах и всё яростней стучал по приборной доске ногтями.
- Чёрт-те что творится. Ну, куда он пропал, в самом деле, - разорвал он громким взволнованным голосом молчание. “Давай, голубчик, беспокойся побольше. Сам напросился на неприятности, отдал бы вовремя долг – был бы хозяином положения, а так командует парадом Гольц”, – позлорадствовал я.
- Не угостите сигареткой? – спросил у меня Михаил, - а то я свои в каюте оставил, не думал, что надолго задержусь.
Мишка был всегда мне симпатичен за свой юмор, добродушие и силу, поэтому я его угостил. Гольц не появлялся более получаса.
- Вот чертяка еврейская, не дай Бог с ним что-нибудь случилось, - раздраженно ворчал Фоминых, - ну что он так долго тянет кота за хвост. Может быть ему помощь послать?
- Не стоит, всё будет нормалёк, Валерий Викторович, вот увидите. Вернётся Гольц живым и невредимым.
- Вот именно, - поддакнул я, - моряки-то спокойные.
- Да его никакая нечисть не одолеет. “С нами Бог и крестная сила” – говорит Сан и всегда побеждает.
- Он верующий? – удивился я.
- После того, как его одноклассник, учившийся в Киеве на лётчика, разбился, Санина православная бабушка по материнской линии подарила ему серебряный, нательный, освящённый в церкви крестик. Это произошло в советское время, когда мы с ним учились в Морской академии.
- Он христианин? – ещё больше удивился я.
- Ещё его дед во время Великой Отечественной войны отказался от иудаизма в пользу православия. Санин отец женился на русской, чему дед был только рад. Так что у Сани есть все основания верить во Христа, а не в иудейского Бога, - пояснил Михаил.
- Тогда понятно, почему Гольц не умеет врать, - задумчиво сказал Валерка. Пальцы его выбивали ещё более нервную дробь. Наконец Гольц поднялся на палубу Летучего Голландца, сбросил ”кошку” в катер и спрыгнул сам.
- Ловок, как обезьяна, - улыбнулся Звягинцев. Катер рванул к “Блистающему” и у нас заметно повеселело. Фоминых засвистел Газмановскую “Ты - морячка, я – моряк”, сверил показания приборов и пошёл варить кофе.
Вскоре Гольц с морячками поднялись на борт “Блистающего”, подняли катер и разошлись каждый по своим местам. Запыхавшись, Гольц влетел в рубку и счастливо заявил:
- Вот и я, господа офицеры. Думаю, что этого хватит, что бы вы умолчали о моём отсутствии на корабле, - с этими словами он извлёк из-за пазухи кожаный кошель и высыпал из него золотые монеты на столешницу, закреплённую у приборной доски с его стороны.
- Ни фига себе! – воскликнул Михаил, - они настоящие?
- А ты думал. Если не веришь, попробуй на зуб. Золото металл мягкий и под давлением обязательно прогнётся, сплавы – никогда, - пояснил улыбающийся Гольц.
- Я думал, что всё наоборот, - Михаил сунул монету в рот и надавил зубом, - гля, Валерий Викторович, настоящие! Бляха-муха, я тоже хочу на галеон!
- Всё, хватит самодеятельности, - резко осёк его Фоминых, - итак все нервы мне попортили изрядно.
- Миха, всё не так просто, как кажется на первый взгляд, - мрачно сказал Гольц, - во-первых, без доброй воли капитана Летучего Голландца никто не может взять хотя бы шиллинг с судна, а во-вторых, мы уже здорово оторвались от него. Он вот-вот растворится в темноте ночи и тебе ничего не светит.
- Мистика сплошная, если бы сам не увидел, ни за что не поверил бы, - сказал Фоминых, - всё, Звягинцев, вы свободны.
- Ну уж нет, - огрызнулся тот, - давайте денежки делить, так что бы всем поровну досталось.
- На сколько человек? – по-деловому осведомился Фоминых, - ты, Александр, себе оставил?
- Да, делите на троих.
- А морякам?
- Я их уже подкупил – дал каждому по 3 дублона. Им хватит.
- У тебя ещё есть?
- Какой же я еврей, если о себе позабуду? – пошутил Гольц, - это всё вам, господа офицеры, за молчание.
- Нет, высыпай все и будем делить на четверых, - озлился Фоминых, - мы так не договаривались.
- О каком уговоре вы говорите? Я вам и долг простил, и на жизнь подкинул. Это же раритет – 17 век, Испания, Великобритания и Голландия. Так что берите, что вам дают, и не выпендривайтесь, а то я всё заберу и считаю себя с сего момента свободным человеком, - весело отпарировал наш еврей. Фоминых, получив полный отлуп по справедливости, долго не мог прийти в себя от негодования. На минуту опять воцарилось молчание, на этот раз зловещее.
- Валерий Викторович, делите деньги да я пойду спать, - сказал Звягинцев.
- Да-да, это справедливо, нечего Мише здесь торчать. Не дай Бог, ещё заглянет кто-нибудь на огонёк, тогда огласки не избежать, - сказал я, - закрой, Миша, дверь на запор.
- У меня денег больше нет, а этот опал я никому не отдам, - Гольц вытащил из кармана перстень с камнем, переливающимся радужным сиянием, - его мне подарили на галеоне.
- За что? – в один голос спросили мы с Михаилом.
- За одно доброе дело.
* * *
Утром следующего дня я поймал Звягинцева и отвёл в уединённое место:
- У Гольца ещё монеты есть?
- Нет, золотые монеты он все нам отдал, а брюлики себе оставил
- И много?
- Не знаю, он их даже мне не показал. Знаю только что не 2 и не 3, значительно больше. Он когда в каюту зашёл после вахты, они у него в кармане звякнули.
- Как ты думаешь, что он будет с ними делать?
- Насколько я его знаю, продавать не будет. Это я вам точно говорю.
- А про какое доброе дело он говорил?
- Да Сан мне вообще ещё ничего не рассказывал. Я хотел было его расспросить, но он молчит как рыба об лёд. Я, что бы не портить с ним отношений, и отстал.
- Это ты правильно сделал, захочет, сам расскажет. Вот если подпоить, - намекнул я.
- Думаю, что пока не стоит. Сан умный и всё сразу поймёт.
- Ну да, конечно, Гольц, как и каждый еврей, скрытный человек. Воровать, как я понимаю, бесполезно.
- Вряд ли он будет брюлики в каюте держать. Гольц их в сейфе у Командора оставит.
- Не доверяет?
- А вы как бы поступили?
- В таком деле и на родного брата положиться нельзя, - согласился я, - а Командору, значит, доверяет?
- Вряд ли. У Сана в сейфе пакет с подарками от Апраторов лежит. Наверное, и камешки там оставит. Он же не дурак, всё понимает и Костяеву ни слова не скажет.
- Не наверное, а наверняка он так и сделает. Ну ладно, Миша, я сам попробую узнать, за что ему сделали подарок на Летучем Голландце.
* * *
Вечером того же дня я поднялся на верхнюю палубу, где Гольц делал физические упражнения с морячком Вовкой Суворовым. Вовку я попросил оставить нас наедине, и он сразу ушёл вниз.
- Ну, Санёк, рассказывай, что ты видел на Летучем Голландце?
- Не могу, товарищ капитан 3-его ранга, я обещал молчать.
- Что так? Неужели боишься мертвяков? – попробовал я взять его на слабо.
- Не боюсь, они уже ничего мне сделать не смогут, но я дал слово молчать и сдержу его. Лучше не спрашивайте.
- А что ты сделал им доброго?
- Я вас уважаю как старого и честного морского волка, поэтому отвечу на ваш вопрос. Вы только поймите меня правильно…
- К океанскому дедушке пустые слова, - осерчал я, - отвечай по существу
- Я их отпустил во имя Господа нашего Иисуса Христа, и Летучий Голландец покинул сей грешный мир, обретя покой и вечность.
- А ты откуда узнал про них? Ангел сказал?
- Не нужно искать мистику там, где её нет. Просто я их появление интуитивно предчувствовал. С самого утра вчерашнего дня у меня было отличное настроение и избыток духовных сил. Если помните, я даже книжку на вахту не взял, побоялся, что она отвлечёт от главного, и я пропущу своё чудесное мгновение. Вот и всё…
- Не к чему, господин капитан, деньги мне нужней, чем Гольцу.
- Почему ты так решил? – поинтересовался Костяев.
- А он их не требует. Мимоходом раза три спросил и сразу, как я говорю, что отдам попозже, отчаливает, - сказал Фоминых.
Даже лучший друг Гольца Миша Звягинцев удивляется Санькиному терпению:
- Я бы давно Фоминых морду набил за меньшую сумму и не посмотрел бы на его погоны, а Сану хоть бы хны. Недаром его мать после 2-ого курса мореходки перестала ему деньги высылать. “Всё равно? – говорила, - он их потратит на ерунду типа книг, кино и мороженого”.
Но деньги у Санька водятся постоянно, раз покупает книги. Тот же Звягинцев рассказывал как-то в кают-компании, что из каждой загранки Гольц привозит по 10-20 книг и все интересные. Не пьёт, не курит, на девочек не тратится, вот и занимается самообразованием. Я его как-то после очередного рейда в Питере встретил, Саня как раз свой баул в общагу тащил, и сказал ему:
- Вот женишься, тогда будет не до учёбы. Всё до копеечки жене будешь отдавать.
- У меня на всё денег хватит, - засмеялся Гольц, - и на книги, и на машину, и жене останется. У нас, евреев, свои секреты есть.
Больше я из него не смог выжать ни слова.
Мне и раньше приходилось с ним нести вахту и, я вам скажу, Гольц - сильный мужик. Обычно я с напарниками сразу договариваюсь, кто когда из нас будет кемарить, но наш еврей за всю ночь глаз не сомкнёт. В первый раз он мне так заявил:
- Вы отдыхайте, сколько хотите, я всё равно не буду.
Я было заартачился, но Гольц меня успокоил:
- Мне час - другой мало будет, я днём отосплюсь, а вы, если не можете так, как я, отдохните. Если что случится, я вас разбужу. Просто мне после сна труднее въехать в ситуацию - реакции нет, и соображалка не работает. Командор в курсе и всегда идёт мне на встречу.
Гольц – любимчик Костяева по одному ему ведомым причинам. Капитан прощает ему многое такое, чего никому другому ни при каких обстоятельствах не спустил бы. Может и здесь Гольц применяет какой-нибудь секрет из арсенала своего народа, кто знает.
Придя на вахту, Гольц был серьёзен и молчалив. Он не взял с собой ни одной книги, чего раньше за ним не наблюдалось. Всё шло нормально до тех пор, пока Санёк не произнёс фатальную фразу ледяным голосом:
- Господа офицеры, посмотрите на мониторы. Здесь находится судно, - он ткнул пальцем в светящуюся точку, - которое скоро окажется на нашем пути.
- Ну и что? – усмехнулся Валерка, - уступать придётся ему, не нам.
- Дело в том, господа офицеры, что буквально минуту назад его не было.
Мы с Фоминых переглянулись:
- Так не бывает, - сказал Валерка, - Гольц, ты проспал его появление, вот и всё объяснение твоей загадке.
- Я, в отличие от некоторых, несу службу исправно, а в данный момент вообще не отрывал глаз от экрана слежения. Так что проспать никак не мог.
- Сань, завари кофейку покрепче, а то мне кажется, что ты от постоянного недосыпания немного сбрендил, - улыбаясь, сказал Фоминых, - и на нас тоже сделай.
- Кофе я, конечно, сделаю, но этот корабль действительно появился как-то странно. Чует моё сердце, что здесь что-то не ладно.
- Давай, вари. Скоро мы сможем в бинокль рассмотреть твоё чудо. И в случае чего принять меры предосторожности, - Валерка посмотрел на меня, - может быть, что это пираты и они смогли обмануть наши приборы. Хотя сам я в подобную чертовщину не верю.
- Поглядим – увидим, - скаламбурил Гольц и, легко поднявшись со стула, подошёл к навесному шкафчику. Скоро в рубке повис запах свежезаваренного кофе. Гольц принёс его нам на маленьком японском подносике с грацией вышколенного официанта. Мы пили кофе и вглядывались в монитор – незнакомый корабль шёл нам наперерез. Неожиданно Гольц поднял трубку телефона и соединился с кубриком:
- Кто на вахте? Ты, Димок? Да, это Гольц. Слушай, Дим, пошли кого-нибудь из морячков в мою каюту и, если Звягинцев не спит, то пусть поднимется ко мне. Нет, сам не ходи, сиди на связи. Если спит, то не будите, мы сами управимся. Ага, хорошо, я жду твоего звонка, - он положил трубку на место и удивлённо задумался.
- Ты что задумал, Саня? – спросил Фоминых.
- Сейчас узнаешь, - буркнул Гольц и, глядя на экран, забарабанил ногтями по подлокотнику кресла. Минут через 5 появился Михаил.
- Сан, зачем звал? – спросил он после того, как Фоминых разрешил ему войти.
- Подмени меня на полчасика, - попросил его Санёк, - я в долгу не останусь.
- Хорошо, - позёвывая, согласился Михаил, - я пока кофейку забацаю.
- Гольц, как старший по вахте я тебе разрешения на отлучку не дам, - сказал Фоминых. Санек посмотрел ему в глаза и невинно заморгал:
- Да я ничего, я только в кубрик хотел сходить и морячков проверить.
- Не ври мне, - рассердился Валерка, - я по твоим глазам вижу, что ты задумал что-то нехорошее.
- Ну а в гальюны я могу отлучиться?
- Этого запретить не могу, - невольно согласился Фоминых.
- Валер, не в службу, а в дружбу, когда я вернусь, то здесь на столешнице с моей стороны пусть лежат 1000 долларов долга. 500 я тебе прощаю, а остальные что б сегодня же отдал. Договорились?
- Саша, не бери меня за горло, у меня нет такой суммы, - нежно, как девочка, проворковал Валера, пытаясь отсрочить время платежа.
- Меня такие пустяки не колышат, - продолжал наступление Гольц, - я долго терпел твою наглость и сегодня ночью намерен получить свои деньги назад. Я даже прощаю тебе третью часть, так что будь добр и постарайся.
- Где я тебе их возьму посреди ночи?
- Не знаю. Укради или перезайми, но чтоб сегодня отдал.
Фоминых посмотрел на меня, но я усмехнулся и сказал:
- У меня есть, но я не дам.
Дело в том, что таким жадным людям, как наш Фоминых, нельзя давать собственные деньги. Они, эти самые жадные люди, любят брать, но не любят отдавать, а мне почему-то кажется, что я тоже имею право на свои деньги.
- Это ты из-за того, что я тебя не отпускаю с вахты, - догадался Валерка.
- Именно так, - подтвердил Гольц, - если отпустите, то прощу весь долг, нет – будьте добры отдать. Я и так вон сколько скостил.
- Мать твою за ногу, - выругался Звягинцев, - это что за чудо морское?
Мы посмотрели в боковой иллюминатор, на который Миха показывал – параллельно нам шёл старинный галеон - красавец при полной оснастке парусов.
- Чёрт-те что творится, - удивился Фоминых, - и ты, Гольц, хочешь на парусник?
- Так точно – хочу. С вашего позволения, так сказать.
- Ну что, отпустим? – спросил Валерка у меня.
- Вы старший по званию, вам и решать, - свалил я со своих старых плеч груз ответственности, - но должен вас предупредить, что в вахтенный журнал ничего заносить не стоит. По всей видимости, перед нами знаменитый Летучий Голландец и нам никто не поверит ни на корабле, ни в Питере. Я вас предупредил как старший по возрасту во избежание накладок, но окончательное решение остаётся за вами.
- Долг платежом красен, - Звягинцев подошёл к нам с чашкой кофе в руке, - я бы на вашем месте, Валерий Викторович, отпустил бы Гольца, так дешевле выёдет.
- А если случится что – мне отвечать? – вспылил Фоминых, - Гольц, как ты собираешься попасть на галеон?
- На катере, возьму трёх морячков на всякий случай, - радостно ответил Санёк, - только, товарищ капитан 2 ранга, решайтесь быстрее. Время дорого, Летучий Голландец может в любой момент раствориться в ночной темноте. Попасть на него выпадает раз в жизни и далеко не каждому, я не хочу упускать свой шанс.
- Ладно, твоя взяла, старший лейтенант, - проворчал Фоминых, - но чтобы без фокусов и при малейшей опасности уходи, матросами не рискуй.
- Они меня в катере подождут. Так значит, даёте добро?
- Добро, - сказал сквозь зубы Фоминых и Гольц убежал в кубрик. Мы забыли про приборы и в молчании следили за его действиями: он вернулся из кубрика на нижнюю палубу с тремя морячками, они опустили катер на воду и, усевшись в него, понеслись к Голландцу, который никак не реагировал на наше соседство. Я хочу сказать, что на галеоне не было никакого признака жизни, хотя он шел под парусами при зажжённых фонарях.
- Я думал, что Летучий голландец всего лишь сказка, - задумчиво сказал Звягинцев, попивая кофе.
- А Гольц рацию взял? – встревожился Фоминых.
- Если и взял, то сейчас отвечать не будет, - сказал Михаил, - вы же его гордый характер знаете, Валерий Викторович.
- Мля морская, и зачем я его отпустил. Вот тоже морока на мою голову, а всё вы – отпустите Гольца, - передразнил Валерка Михаила.
- Валерий Викторович, Сан осторожный. Смотрите, свой пистолет проверил и морячкам вводную даёт. Да ничего с ним не случится, я ручаюсь.
- А вы что молчите? – Фоминых повернулся ко мне и по-командорски требовательно посмотрел в мои глаза.
- Мне пока нечего сказать, - ответил я, прикуривая сигарету, - Гольц вернётся и сам всё объяснит.
- Ну-ну, мистики мамы морской, запудрили мне мозги и под Командорский мат-перемат подвели. Что я ему скажу, если Голландец исчезнет и наши герои с ним заодно?
- Ничего там не случится. Смотрите, они уже подошли к галеону.
Гольц продолжал что-то объяснять морячкам, потом забросил “кошку” на высокий борт и быстро забрался на палубу галеона. Через бинокль я видел, как он бродил по кораблю, открывая каждую попавшуюся на пути дверь и заглядывая в помещения. Видимо, ничего интересного для себя он не находил, так как внутрь не заходил. Вскоре Гольц спустился в нижнюю часть корабля. У нас повисло молчание ожидания. Я чувствовал каждый удар своего пульса и, переживая за молодого офицера, снова закурил. Один Михаил время от времени поглядывал на приборы. Фоминых мрачнел на глазах и всё яростней стучал по приборной доске ногтями.
- Чёрт-те что творится. Ну, куда он пропал, в самом деле, - разорвал он громким взволнованным голосом молчание. “Давай, голубчик, беспокойся побольше. Сам напросился на неприятности, отдал бы вовремя долг – был бы хозяином положения, а так командует парадом Гольц”, – позлорадствовал я.
- Не угостите сигареткой? – спросил у меня Михаил, - а то я свои в каюте оставил, не думал, что надолго задержусь.
Мишка был всегда мне симпатичен за свой юмор, добродушие и силу, поэтому я его угостил. Гольц не появлялся более получаса.
- Вот чертяка еврейская, не дай Бог с ним что-нибудь случилось, - раздраженно ворчал Фоминых, - ну что он так долго тянет кота за хвост. Может быть ему помощь послать?
- Не стоит, всё будет нормалёк, Валерий Викторович, вот увидите. Вернётся Гольц живым и невредимым.
- Вот именно, - поддакнул я, - моряки-то спокойные.
- Да его никакая нечисть не одолеет. “С нами Бог и крестная сила” – говорит Сан и всегда побеждает.
- Он верующий? – удивился я.
- После того, как его одноклассник, учившийся в Киеве на лётчика, разбился, Санина православная бабушка по материнской линии подарила ему серебряный, нательный, освящённый в церкви крестик. Это произошло в советское время, когда мы с ним учились в Морской академии.
- Он христианин? – ещё больше удивился я.
- Ещё его дед во время Великой Отечественной войны отказался от иудаизма в пользу православия. Санин отец женился на русской, чему дед был только рад. Так что у Сани есть все основания верить во Христа, а не в иудейского Бога, - пояснил Михаил.
- Тогда понятно, почему Гольц не умеет врать, - задумчиво сказал Валерка. Пальцы его выбивали ещё более нервную дробь. Наконец Гольц поднялся на палубу Летучего Голландца, сбросил ”кошку” в катер и спрыгнул сам.
- Ловок, как обезьяна, - улыбнулся Звягинцев. Катер рванул к “Блистающему” и у нас заметно повеселело. Фоминых засвистел Газмановскую “Ты - морячка, я – моряк”, сверил показания приборов и пошёл варить кофе.
Вскоре Гольц с морячками поднялись на борт “Блистающего”, подняли катер и разошлись каждый по своим местам. Запыхавшись, Гольц влетел в рубку и счастливо заявил:
- Вот и я, господа офицеры. Думаю, что этого хватит, что бы вы умолчали о моём отсутствии на корабле, - с этими словами он извлёк из-за пазухи кожаный кошель и высыпал из него золотые монеты на столешницу, закреплённую у приборной доски с его стороны.
- Ни фига себе! – воскликнул Михаил, - они настоящие?
- А ты думал. Если не веришь, попробуй на зуб. Золото металл мягкий и под давлением обязательно прогнётся, сплавы – никогда, - пояснил улыбающийся Гольц.
- Я думал, что всё наоборот, - Михаил сунул монету в рот и надавил зубом, - гля, Валерий Викторович, настоящие! Бляха-муха, я тоже хочу на галеон!
- Всё, хватит самодеятельности, - резко осёк его Фоминых, - итак все нервы мне попортили изрядно.
- Миха, всё не так просто, как кажется на первый взгляд, - мрачно сказал Гольц, - во-первых, без доброй воли капитана Летучего Голландца никто не может взять хотя бы шиллинг с судна, а во-вторых, мы уже здорово оторвались от него. Он вот-вот растворится в темноте ночи и тебе ничего не светит.
- Мистика сплошная, если бы сам не увидел, ни за что не поверил бы, - сказал Фоминых, - всё, Звягинцев, вы свободны.
- Ну уж нет, - огрызнулся тот, - давайте денежки делить, так что бы всем поровну досталось.
- На сколько человек? – по-деловому осведомился Фоминых, - ты, Александр, себе оставил?
- Да, делите на троих.
- А морякам?
- Я их уже подкупил – дал каждому по 3 дублона. Им хватит.
- У тебя ещё есть?
- Какой же я еврей, если о себе позабуду? – пошутил Гольц, - это всё вам, господа офицеры, за молчание.
- Нет, высыпай все и будем делить на четверых, - озлился Фоминых, - мы так не договаривались.
- О каком уговоре вы говорите? Я вам и долг простил, и на жизнь подкинул. Это же раритет – 17 век, Испания, Великобритания и Голландия. Так что берите, что вам дают, и не выпендривайтесь, а то я всё заберу и считаю себя с сего момента свободным человеком, - весело отпарировал наш еврей. Фоминых, получив полный отлуп по справедливости, долго не мог прийти в себя от негодования. На минуту опять воцарилось молчание, на этот раз зловещее.
- Валерий Викторович, делите деньги да я пойду спать, - сказал Звягинцев.
- Да-да, это справедливо, нечего Мише здесь торчать. Не дай Бог, ещё заглянет кто-нибудь на огонёк, тогда огласки не избежать, - сказал я, - закрой, Миша, дверь на запор.
- У меня денег больше нет, а этот опал я никому не отдам, - Гольц вытащил из кармана перстень с камнем, переливающимся радужным сиянием, - его мне подарили на галеоне.
- За что? – в один голос спросили мы с Михаилом.
- За одно доброе дело.
* * *
Утром следующего дня я поймал Звягинцева и отвёл в уединённое место:
- У Гольца ещё монеты есть?
- Нет, золотые монеты он все нам отдал, а брюлики себе оставил
- И много?
- Не знаю, он их даже мне не показал. Знаю только что не 2 и не 3, значительно больше. Он когда в каюту зашёл после вахты, они у него в кармане звякнули.
- Как ты думаешь, что он будет с ними делать?
- Насколько я его знаю, продавать не будет. Это я вам точно говорю.
- А про какое доброе дело он говорил?
- Да Сан мне вообще ещё ничего не рассказывал. Я хотел было его расспросить, но он молчит как рыба об лёд. Я, что бы не портить с ним отношений, и отстал.
- Это ты правильно сделал, захочет, сам расскажет. Вот если подпоить, - намекнул я.
- Думаю, что пока не стоит. Сан умный и всё сразу поймёт.
- Ну да, конечно, Гольц, как и каждый еврей, скрытный человек. Воровать, как я понимаю, бесполезно.
- Вряд ли он будет брюлики в каюте держать. Гольц их в сейфе у Командора оставит.
- Не доверяет?
- А вы как бы поступили?
- В таком деле и на родного брата положиться нельзя, - согласился я, - а Командору, значит, доверяет?
- Вряд ли. У Сана в сейфе пакет с подарками от Апраторов лежит. Наверное, и камешки там оставит. Он же не дурак, всё понимает и Костяеву ни слова не скажет.
- Не наверное, а наверняка он так и сделает. Ну ладно, Миша, я сам попробую узнать, за что ему сделали подарок на Летучем Голландце.
* * *
Вечером того же дня я поднялся на верхнюю палубу, где Гольц делал физические упражнения с морячком Вовкой Суворовым. Вовку я попросил оставить нас наедине, и он сразу ушёл вниз.
- Ну, Санёк, рассказывай, что ты видел на Летучем Голландце?
- Не могу, товарищ капитан 3-его ранга, я обещал молчать.
- Что так? Неужели боишься мертвяков? – попробовал я взять его на слабо.
- Не боюсь, они уже ничего мне сделать не смогут, но я дал слово молчать и сдержу его. Лучше не спрашивайте.
- А что ты сделал им доброго?
- Я вас уважаю как старого и честного морского волка, поэтому отвечу на ваш вопрос. Вы только поймите меня правильно…
- К океанскому дедушке пустые слова, - осерчал я, - отвечай по существу
- Я их отпустил во имя Господа нашего Иисуса Христа, и Летучий Голландец покинул сей грешный мир, обретя покой и вечность.
- А ты откуда узнал про них? Ангел сказал?
- Не нужно искать мистику там, где её нет. Просто я их появление интуитивно предчувствовал. С самого утра вчерашнего дня у меня было отличное настроение и избыток духовных сил. Если помните, я даже книжку на вахту не взял, побоялся, что она отвлечёт от главного, и я пропущу своё чудесное мгновение. Вот и всё…
Обсуждения Глава 4: последняя встреча с морской легендой