Фото с обложки

- Вот как? Бывает. - Флегматично отозвался стилист.

Как и положено человеку искуства, мастер был загадочен, артистичен, и элегантно расслаблен.- Так и я стер. Вчера еще. В номер сдал, и " почистил".

- Как, стер? - Шварц рванул остатки некогда импозантной шевелюры, и забегал по комнатке, утыканной мощными лампами и красочными декорациями.- Витя, это..., абзац, это катастрофа. Витя...! Найди, а? Умоляю.

- Борис Андреевич, для вас - все что угодно, и с радостью. - Ласково улыбнулся мастер экспозиции, - но, вы же знаете, нужна фактура, "рыба" в движении. Я на нее кого угодно повешу.

-"Тарзана", Кинг Конга, а хотите- Киркорова.- Задумчиво произнес дизайнер.

-Где же я тебе мужика возьму? Тридцать первого-то? - Завертел головой выпускающий. - Одни девки кругом.

Впервые обилие женских форм не радовало жизнерадостного Шварца.

- Да, тут не поспорить. У этих... пропорции под координатную сетку иначе ложатся. - С легким отвращением глянув на стайку полураздетых моделей, горделиво согласился утонченный стилист. Неожиданно дверь отворилась, и в щели возникла плюгавая фигура слесаря Петровича, Неясного возраста, умерено пьющего мужичка, беспрекословно исполняющего в редакции роль "прислуги за все".

- Витя? - сделал стойку Борис Андреевич.
-В принципе, мне все равно.- Манерно растягивая гласные, отозвался художник.

Шварц ринулся к слесарю. - Василий, выручай, горим. Нужно сняться, в неглиже, срочно, - отчаянно прыгал ответственный начальник перед удивленным пролетарием,

-Где?- Не понял слесарь.
-В смысле, без штанов. - Отбросив нюансы, уведомил редактор,- но в трусах .

-Идите..., Вы... - Дипломатично, но твердо, отказался Петрович, - что я... этот...

Он осторожно покосился на занятого полировкой ногтей мастера объектива.

-Вася! Край. Пойми, вот он, край... Надо, это..., как воздух.- От волнения слог Бориса Андреевича приобрел лапидарность, и красочность. Наконец он отыскал довод. - Мы тебе денег дадим.

Собравшийся уходить замер. - Сколько?
- Ну, тысячу. Хватит?
- Тысячу?- Петрович напрягся, пошевелил губами, высчитывая литраж. - И закусь. - Решительно отрубил он.

- Будет, будет. - Закивал готовый на все руководитель. - Гримеры, готовим модель. Витя! Камеру, свет, начинаем.

- А ты давай, снимай все, живо. - Уже с приказной интонацией рявкнул он Петровичу.

Василий подозрительно зыркнул на притихшую массвку, но, вспомнив обещанный гонорар, уныло вздохнул, отвернулся, и краснея дубленой шеей, принялся стягивать телогрейку и драный свитер с блеклыми оленями на груди. Следом пошли мелкие детали личного туалета.

Оставшись в матерых, уставного, синего цвета, трусах, скрывающих пупырчатые от сквозняка колени и кирзовых сапогах , Петрович вышел к публике.

- Не годиться. - С ходу отверг фотограф - Сапоги куда ни шло, а трусы не пойдут. Контура нет. Меняйте.

Василий испуганно вцепился в резинку руками, и тревожно заозирался, ожидая подвоха.

- Валя, в раздевалку. - Воодушевленно скомандовал редактор.

Через минуту преобразившийся Петрович вернулся в студию. Вместо родных семейников , на нем сверкали антрацитовые трусы-стринги. Сутулый торс обтягивала черная кокетливая маечка, выставляя на всеобщее обозрение выколотое на левом плече модели краткое изречение, раскрывающее смысл жизни вообще, и роль в ней женщин, в частности.

Студия заворожено притихла, вчитываясь в философское послание миру. Фотограф одобрительно крякнул, умильно разглядывая натуру.

- Шляпу сними. - Рявкнул Борис Андреевич с совершенно Гайдаевской интонацией.

Петрович затравлено хлопнул реденькими ресницами, и нерешительно, словно попавшая в вертеп гимназистка, стянул ушанку, обнажив загорелую лысину в обрамлении пегих волос.

- Одеть?- С робкой надеждой спросил он
- Не надо. - Решительно сжал губы постановщик, и оглянулся на фотохудожника. - Я правильно говорю?

Бликует, падла. - Расстроено отозвался стилист. - Прикрыть-бы.

-Счас. - Мгновенно среагировал Валя, быстро неси хоть что-то.

Костюмерша опасливо приблизилась к фотомодели, и напялила на плешивую голову фотомодели игривую кепку-шапочку с ушками. Небритая морда Петровича приобрела совершенно скабрезный вид потасканного зайца.

Фотограф негромко кхекнул.
Ну что еще? - Недовольно скривился режиссер.
- Сапоги не в формате. - С ненавистью разглядывая натуру в видоискатель, мрачно буркнул Виктор, и сплюнул.

- Снимай. - Приказал Шварц.
И через секунду ядреный дух сотряс помещение. Закрывая слезящиеся глаза, ведущий жестами отменил последнее распоряжение. - Ладно, пусть, "фотошопой" закроем. - Уступчиво согласился фотограф, переводя дух.

Петрович ступил на подиум. Худая впалая грудь модели вызывала чувство недоумения и обиды за сильную половину человечества.

- Пружинь, мышцу пружинь. - Заорал Борис Андреевич. Василий напряг грудь, и звучно испортил воздух. В павильоне вновь опустело. Съемки возобновились минут через пять.

Приняв указанную позу и кокетливо выставив закованную в кирзу ногу, Петрович улыбнулся всеми двенадцатью зубами, сохраненными им в житейских бурях.

- Пасть закрой. - В страхе визгнул фотохудожник.
Петрович сжал губы и насупил брови.
-Эт-то что - за рожи? Отставить. - По- военному скомандовал режиссер.

Виктор опустошенно махнул рукой. - Да халера с ним, пусть. Все равно голову срежу.

-Теперь в движении. - Скучно произнес он, меняя ракурс. Осмелевший Петрович взмахнул руками и слегка оторвался от помоста.

- Выше. - Разорялся редактор.
Петрович замер, сосредоточился, напомнив окружающим знаменитого Бубку. Грохнули пудовые сапоги, и, сминая жидкие декорации, модель рухнула на софиты.

Хлопнул, "автомат", студия погрузилась в темноту.
- Где эта сволочь? - взвыл режиссер, шаря рукой в поисках выключателя.

Входная дверь отворилась, и одновременно вспыхнул свет. На пороге стоял главный редактор журнала в сопровождении делегации оживленно грассирующих господ.

- Что это? - Ледяным тоном произнес шеф, обводя взглядом безобразную картину. Посреди студии, среди развала треног и софитов, утопив лицо в необъятный бюст костюмерши, лежал оглушенный падением слесарь. Белый хвостик едва заметно вздрагивал от слабых шевелений придавленной Валентины.

- Мы, это, обложку снимаем. - Нашелся фотограф.- "Тарзан" с Королевой.

Главный выдохнул, перекатил желваки, упер тяжелый взгляд в автора сюжета, и закрыл дверь перед носом заинтригованных клубничкой гостей.

Повинуясь молчаливому приказу взбешенного руководства, Борис Андреевич тяжко вздохнул, и потеряв всякий интерес к техпроцессу, двинулся на ковер, в кабинет "Главного".

Стильный художник, с горечью разглядывая изломанный реквизит, отправился в буфет, залить душевную травму от издевательства над высоким искусством.

Василий пришел в себя, кряхтя сполз с придавленной костюмерши, сорвал похабные ушки, оглянулся, и захромал отыскивать свою одежду.

- Да пошли вы все..., педерасты. - Донесся из раздевалки отчаянный крик слесаря, до которого наконец дошло, что его примитивно "кинули".

Съемочная площадка опустела, и загнанному в цейтнот мастеру фотонабора пришлось самому отыскивать в компьютере фотографа файл с пометкой "Обложка".

Новогоднимй номер журнала вышел вовремя, однако, на всех экземплярах, сверкая глянцем лысины и матерной татуировкой, соблазнительную Русалку обнимал слесарь Петрович.