Философские миниатюры

ГДЕ Я?

Меня нет среди начальников — уже накомандовался, да и нервы стали ни к черту.

Меня нет среди чиновников — боюсь не найти баланса между «взять» и «сесть».

Меня нет среди ученых — не могу долго восседать с умным видом.

Меня нет среди педагогов — лишен способности долдонить одно и тоже.

Мня нет среди ВАКовских профессоров — не хочу унижаться и кланяться всем и вся, убеждая некомпетентных лиц в своей квалификации; если им нужно — позовут, они мне не нужны.

Меня нет среди академиков — у них своя тусовка, куда они допускают только своих и нужных; я для них ни свой и ни нужный.

Меня нет среди жаждущих правды — разделяю ту точку зрения, что ее на Земле не найти; на небесах она, завещана богам и смертным не дана.

Меня нет среди сектантов — верю в то, что счастлив тот, кто нищ духом.

Меня нет среди сторонников коммунизма — по той же причине.

Меня нет среди военных — в свое время меня как ненужный предмет выкинули из этого сословия с пенсионом; чем и довольствуюсь.

Меня нет среди депутатов — деньги и власть я тоже люблю, но не могу одновременно служить людям и мамоне.

Меня нет среди спортсменов — польза от занятий спортом сомнительна, а вред очевиден.

Меня нет среди театралов — не воспринимаю искусственное.

Меня нет среди актеров — не умею лицедействовать.
Меня нет среди бизнесменов — уже не могу врать, кривляться и лицемерить.

Меня нигде нет — я на даче!

Я УБЕЖДЁН В ТОМ, ЧТО…

... любая социальная доктрина, которую придумал человек, изначально порочна, сколько бы привлекательной она не казалась.

… страна, в которой паяцы, певички и комедианты ценятся выше учителей, рабочих и инженеров, имеет историческую перспективу стать неплохим публичным домом.

… коррупция всегда будет процветать в том государстве, где доминирует принцип: «люди для власти».

… самая омерзительная идея, будучи вброшенной в народные массы, обязательно найдет там своих приверженцев.

… народные массы — это мы с вами, одурманенные чем-либо, одураченные кем-либо и собранные в кучу для чего-либо.

... интеллигенция — это группа людей умных по отдельности, но глупых в совокупности.

… прокламации типа «Чего хочет русский народ и что должен делать, тот, кто его любит» сочиняют глупые, сексуально озабоченные и очень безответственные люди.

… познавательная и прогностическая ценность любого, сколь угодно изощренного тестирования, равна нулю.

… опираясь на результаты опросов общественного мнения, невозможно разрешить сколь-либо значимую социальную проблему, но можно обосновать любую глупость.

… ни при каком сколь угодно глубоком познании невозможно дать исчерпывающую характеристику изучаемого объекта.

… несбыточное не только обретается в голове бестолкового, но и находит там свою поддержку.

… не должно жить ради счастья других — будь счастлив сам.

… нам смертным не дано знать трех вещей: когда мы родимся, когда умрем, и что произойдет между этими событиями.

… наибольшей предсказательной силой обладает тот прогноз, который сбывается сам по себе.

… мечтать и говорить можно о чём угодно, но делаться будет только то, что делается.

… любое общество всегда норовит схоронить талант и выпятить бездарность.

… лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем тлеть и смердеть до тех пор, пока вонь от тебя станет невыносимой не только для окружающих, но и для тебя самого.

… лучше всего дела идут там, где ничего не оптимизируют.

… конфликты — это процессы, теряющие контроль сами над собой, в них ничто и никогда не идет по плану.

… компьютер — это «зеркало», пользуясь которым можно понять свое собственное устройство: вопрос в том, что и как искать в этом «зеркале».

… когда безысходно плохо, и ты стоишь на пороге смерти, лучшим утешением будет вера в то, что есть люди, которым сейчас еще хуже.

… осваивая что-либо, можно установить, что из «А» следует «Б», но не всегда возможно объяснить, почему из «А» следует «Б».

… изучая значения слов, можно познать все что угодно, но не суть явлений, которые они обозначают; назвать — не значит понять.

… за все время существования наших вооруженных сил наибольший урон им был нанесен не внешними врагами, а собственным командирами и высшим политическим руководством.

… для обеспечения обороноспособности страны надо вкладывать в вооруженные силы не только деньги, но и головы, с чем у нас не просто плохо, а катастрофически плохо.

… дедовщина коренится в той армии, где командир управляет солдатом, а не процессом его подготовки к боевым действиям.

… есть три способа попасть в будущее: ждать пока выведут; оказаться там по воле случая; не дожидаться пока оно придет, а идти к нему.

… есть три «волшебных» числа — это «3», «7» и «12»; всё, что мы воспринимаем, делаем и возвещаем, должно соизмеряться с одним из них.

… если бесконечно много и туманно вещать на различные темы, то можно предсказать всё, что угодно, причем с достоверностью, стремящейся к единице.

… диалектический подход обладает всеобщностью: он пригоден для анализа любого явления, и ни для какого в частности.

… все то, что может быть увидено, услышано, возвещено или описано, с необходимостью принадлежит к формальному проявлению реальности, то есть является ее моделью.

… все мерзкое, неустойчивое и однобокое было содеяно с помощью революционных порывов, а красивое, надежное и устойчивое стало возможным только благодаря эволюционным преобразованиям.

... чем выше уровень конфликтности, тем меньше горизонт прогноза.

… в нашем земном существовании нет ничего такого, что можно было бы назвать смыслом жизни.

… бытие — это либо конфликт, либо подготовка к конфликту, либо устранение последствий конфликта.

… в нашем мире всё не только конечно, но и очень даже конечно.

… чем сильнее противник, тем больше у него уязвимых мест.

... умирать лучше всего тогда, когда жизненные ориентиры прошлого уже потеряны, а новые — еще не найдены.

... самая убедительная книга та, в которой нет логики.

... то, что было прежде нас, того уже не будет, и, что делалось до нас, то не будет делаться.

... то, что было — это не более того, что мы хотим и можем увидеть в прошлом.

... не надо заботиться о завтрашнем дне, но следует побеспокоиться о том, чтобы завтрашний сам позаботился о твоем.

... логика здравого смысла, историзм, статистика, наблюдения и обобщения, а также бездумное следование лозунгу «практика — критерий истины» породили марксизм-ленинизм.

... коммунизм — это утопия, а социализм — дорога, на которой сдохла лошадь, бредущая к этой утопии.

... астрологические, карточные и другие предсказания — это ошибочные концепции, постоянно кажущиеся правдой лицам с неустойчивой психикой.

Я ПОЛАГАЮ, ЧТО…

… стремление всегда и во всем быть первым порождает не гениев, а самодовольных «индюков».

… с самого своего рождения мы все попадаем в камеру смертников с табличкой «Жизнь».

… рождение человека — это соединение тела, души и духа, смерть — их расчленение.

… не всегда следует браться за большое и важное дело, чаще всего, лучше заняться маленьким, но доходным промыслом.

… найти и познать свой антипод, значит узнать кое-что о самом себе.

… мы — люди соотносимся с Богом примерно так, как Земля соотносится с Вселенной.

… закон сохранения для социальных систем выглядит так: за всё надо платить.

… многие из нас ищут закономерности в наблюдаемых событиях, но, обнаружив их, часто не знают, что с ними делать и пускаются во все тяжкие.

… ко всякой централизации и унификации следует относиться с чрезвычайной осторожностью; во всяком случае, следует выяснить кому это выгодно.

… живем не мы — живет система, в которую мы входим в качестве компонентов; все, что в ней рождается, развивается, угасает и исчезает, ей нужно, а вот зачем, она умалчивает.

… все болезни рождаются вмести с нами, затем некоторые из них проявляются, а другие — так и остаются в зародышевом состоянии.

… в политику, как правило, идут амбициозные дилетанты, которые ничего полезного делать не умеют, но роскошь и славу обожают.

… Бог — это все и ничто, он везде и нигде, он внутри нас и вне нас.

... если кто-то относится к тебе хорошо, значит, он от тебя чего-то хочет.

... постигая прошлое, мы генерируем возможные варианты будущего, причем, как правило, те, которые не сбываются.

… абсолютную достоверность имеют предсказания, связанные с полной группой событий, но определить эту группу нет никакой возможности.

... чем категоричнее суждение, тем больше в нем неопределенности, но не наоборот.

… идеальное — это замысел божий, а реальное — практическое воплощение этого замысла.

… наибольший вред христианской идеологии наносит отождествление Иисуса Христа с Богом.

Я ДУМАЮ, ЧТО…

... вторая производная — это когда выпадает зуб из вставной челюсти.

... еврей — это не национальность и не состояние души, а профессия, а вот узбек — это не профессия, а национальность.

… если из Библии исключить упоминание о евреях, то её можно назвать Моральным кодексом строителя коммунизма.

... только самая некрасивая девушка может дать больше того, что она может.

... фундаментальная роль импотенции в том, что она уравнивает мужчин с разной сексуальной ориентацией.

… хитрость — это ползучая разновидность конгломератного ума.

… если после каждого запоя возвращаться в норму, то долго не протянешь.

… настоящему мужчине Сатана является в образе развеселой красотки с бокалом вина и с сигареткой в руке, а откланивается в образе врача-венеролога, выписывающего направление в стационар.

… наша жизнь — это театрализованное представление, в отдельных актах которого мы главные герои и сами себе режиссёры; главное здесь — не заиграться и не зарежиссироваться, иначе, вместо аплодисментов из зала, зазвучит траурный марш из оркестровой ямы.

… у каждого из нас есть ангел-хранитель; весь вопрос в том, чей он посланник — Бога или Дьявола.

… новое — это нечетное число раз забытое старое.
… стремиться к разнообразию так же глупо, как и добиваться однообразия.

… чем короче юбка у твоей новой подружки, тем выше вероятность попасть домой под утро, пьяным и с синяком под глазом.

… употреблять спиртное нужно не иначе как: за женщину, вместе с женщиной или вместо женщины; в иных случаях имеет место банальное пьянство.

… не следует искать виновных в твоем неказистом бытии — повинен ты сам.

ВРЕДНОЕ

Самое вредное — это женщины, вино и сигареты, но без этого засохнешь.

Не менее вредное — это работа, однако без нее не будет денег.

Очень вредно просыпаться рано, но «кто раньше встает — тому Бог дает».

Вредно засыпать поздно, но когда думать и веселиться?

Феноменально вредно общаться с дураками, тем не менее, избежать этого невозможно.

Сильно вредно потешаться над другими и допускать, чтобы другие высмеивали тебя, однако на том мир стоит.

Крайне вредно обманывать, лгать и лицемерить, но без этого и дня не проживешь.

Вредно вспоминать о том, что было, но без этого не поймешь, что есть, и не узнаешь, что будет.

Ужасно вредно служить в армии, но, тот, кто не служил, никогда не уразумеет, что такое гражданка.

Ничего нет вреднее, чем иметь любовницу, но без нее не будет крепкой семьи.

Жутко вредно жить ярко и эффектно, но еще вреднее жить тускло и неприметно.

Необычайно вредно спорить с женой и с коллегами, но без этого не познаешь истины.

Вредно мешать жить другим, но без этого не проникнешься уважением к самому себе.

Вредно всю свою жизнь прожить с одной и той же женой, однако быть женатым дважды, еще вреднее, а жениться трижды и более — катастрофа.

Бесконечно вредно находиться под каблуком собственной жены, но еще вреднее довольствоваться положением «подкаблучника».

Вредоносно смотреть телевизор и читать газеты, но без этого не будешь иметь представления о неисчерпаемой бездне человеческой глупости.

Исключительно вредно жить при социализме и мечтать о капитализме, но еще вреднее жить при капитализме и грезить коммунизмом.

Чрезвычайно вредно никого не любить и не быть любимым, но, если такое случилось — не горюй, пусть им будет хуже.

Смертельно вредно «прикипать» всей душой к чему-либо или к кому-либо; так и не «прикипай»!

Из ряда вон вредно быть бедным и здоровым, но еще вреднее быть богатым и больным.

Жить вообще очень вредно, поскольку каждый прожитый день укорачивает нашу жизнь ровно на один день.

ОДА ЛЖИ

Мы живем в стране тотальной лжи. Здесь все, от президента до бомжа включительно, лгут, паясничают и фарисействуют. Говорят правду и одновременно лгут. Лгут в глаза и за глаза. Лгут другим и сами себе. Лгут во благо и во зло. Лгут по необходимости и просто так. Лгут вдохновенно и с тяжестью на душе.

Не солги президент — утратит трон.
Не солги депутат — потеряет доверие партии.
Не солги министр — отправят послом.
Не солги губернатор — утеряет уверенность в завтрашнем дне.

Не солги бизнесмен — обанкротят.
Не солги банкир — Земля начнет вертеться в другую сторону.

Не солги судья — потеряет покой и сон.
Не солги муж — лишится семьи.
Не солги жена — потеряет любовника.
Не солги академик — отлучат от кормушки.
Не солги журналист — тут же умрет.
Не солги адвокат — тоже тут же умрет.
Не солги педагог — будет жить на зарплату.
Не солги студент — некогда будет веселиться.
Не солги слесарь — не на что будет выпить.
Не солги тот, кто верит в правду — станет бомжем.
Не солги бомж — потеряет философские основы своего существования.

Зачем вся эта кривизна?
Если любовь когда-нибудь спасёт мир, то ложь его уже спасает!

ПРИЗНАКИ ПРИБЛИЖАЮЩЕЙСЯ СТАРОСТИ

Надоедает стричь ногти на ногах и посещать парикмахерскую.

Все молодые девушки выглядят красивыми, а дамы твоих лет — уродливыми.

ТВ-сериалы и новости приобретают силу наркотика.
Сахар кажется не сладким, а погоды — отвратными.
Нарушается баланс между «хотеть» и «мочь»: еще кое-чего хочется, но уже почти ничего не можется, а то, что ещё можется — не делается.

Денег на лекарства уходит больше, чем на выпивку, сигареты и женщин.

Приходит осознание того, что жизненный опыт — это обуза, которая тебе уже никогда не понадобится.

Познание сути вещей превращается в перепутывание причин и следствий.

Вера в существование Бога приходит сама собой.
Стремление поучать других, критиковать все и вся, брюзжать по каждому поводу становится жизненно важной самоподдержкой.

Точно узнаешь, где у тебя печенка, почки и предстательная железа.

Перестаешь стесняться размеров своего полового члена, когда врач просит приспустить трусы.

Начинаешь постигать все прозорливое величие того человека, который изобрел памперсы.

Любуясь красивой женщиной, успокаиваешь себя тем, что меню в ресторане посмотреть можно всегда, а заказывать банкет не обязательно.

Дамы бальзаковского возраста загадочно поглядывают в твою сторону и называют молодым человеком.

Глядя на молодёжь, понимаешь, что ты их неотвратимое будущее.

Постепенно приходишь к убеждению, что твоя жизнь — это одна большая аномалия.

Утешаешь себя мыслью, что на твоих похоронах уже никто не сможет сказать: «В наших сердцах он навсегда останется молодым».

ДВА ДУРАЦКИХ ВОПРОСА

«Что делать?» — кричим мы, попав в ситуацию, из которой уже нет выхода.

«Что делать? — тревожится наша гламурная интеллигенция тогда, когда страна уже в тупике.

«Что делать?» — вопрошают те, что заранее подготовили ответ и хотят, чтобы делалось то, что им нужно.

«Что делать?» — озабоченно спрашивает обыватель у тех, кто не знает, что делать, и делает то, что может.

«Кто виноват?» — угрожающе вопрошаем мы, желая найти не виновника, а козла отпущения.

«Кто виноват?» — возмущенно кричат, топают ногами и брызжут слюной те, кто виноват.

«Кто виноват?» — заговорчески осведомляются те, кто убеждён, что во всех наших бедах виноваты евреи.

ВСПОМИНАЯ НОВЕЙШУЮ ИСТОРИЮ

После победы Великой Октябрьской Социалистической Революции одни возрадовались, другие опечалились, третьи глубоко задумались, четвертые затаились, а пятые сбежали за границу.

До конца своих дней Ленин со своими сотоварищами, которые, как оказалось потом, были совсем не его товарищи, и с помощью тех, кто возрадовался, выкорчевывали тех, кто таился, и приводили к общему знаменателю тех, кто думал и печалился.

Великое горе постигло весь советский народ, когда умер вождь мирового пролетариата, под водительством которого мы разрушили капитализм и на его обломках начали строить социализм.

Привел нас в чувство Сталин. Дело, начатое Лениным, он успешно завершил: от тех, кто предавался грусти, мыслил и укрывался, не осталось и следа, а те, что сбежали за рубеж, были преданы анафеме или были наказаны дистанционными методами. Все стали радоваться, строить социализм, жить стало веселее.

Как же мы огорчились, когда умер Сталин! Погас свет, потухла путеводная звезда. Нашлись, конечно, отщепенцы, которые возрадовались. Но их немощные голоса утонули в общем потоке слез. Началась короткая, но мутная пора, когда государством руководили какие-то невразумительные, лишенные индивидуальности вожди-однодневки.

Потом пришел Хрущев с развенчанием культа личности, волюнтаризмом, оттепелью и новыми идеями в сельском хозяйстве. Мы вначале насторожились, потом возрадовались, а, когда в магазинах вместо товаров и продуктов остались одни продавцы, сильно опечалились.

Когда убрали Хрущева и вместо него пришел Брежнев, мы снова воспрянули духом и возрадовались. Наступил период абсолютной адекватности нашему российскому менталитету, который вначале именовали развитым социализмом, а потом окрестили «застоем».

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. К нашему прискорбию умер Брежнев. Опять началась мутная пора коротковластия, когда нами правили очень пожилые и очень больные люди. Они еще чего-то хотели, но уже ничего не могли.

Завершилась эта муть, когда на «трон» взошел Горбачев с его перестройкой и «процесс пошел». Что следовало перестраивать и куда двигать процесс новый вождь не зал, а мы радовались. Правда, когда у вино-водочных магазинов образовались кошмарные очереди, мы насторожились, а уж когда началась тотальная борьба за трезвость — опечалились.

Печаль завершилась с приходом Ельцина. Про борьбу за трезвость как-то незаметно забыли. Страну развалили и на обломках социализма стали строить капитализм. Кто печалился, а кто радовался.

Только-только стали приноравливаться к новым порядкам, как неожиданно пришел Путин с его «мочить всех террористов в сортире». Те, что печалились, обрадовались, а те, что радовались, опечалились. Но ненадолго. Жизнь вошла в более-менее стабильную колею, стала более предсказуемой. Новый лидер никаких осатанелых идей не выдвигал, ограничившись скромным указанием: жить достойно, уважать законы и почитать веру свою.

Далее, с легкой руки Путина, на вершине политического олимпа появился Медведев — молодой, энергичный, говорит складно и Internet уважает. Армию, правда, окончательно развалил, систему образования дорушил, с техосмотром запутался, с космосом оконфузился, но в целом — все в норме: радости и печали пополам.

Сейчас опять пришел Путин, а потом, вероятно, снова придет Медведев… И политическое бытие замкнется само в себе, принося нам перманентные огорчения и отрады, которые можно безболезненно поменять местами.

* * *
Двадцать первый век перевалил за свое десятилетие, а перед нами, как и раньше, вожди, борьба за власть и всё те же вариации: радоваться, печалится, думать и таиться или двинуть за границу.

О ВОЖДЯХ И О ВЛАСТИ

Вожди бывают разные: хорошие и плохие. Лучший вождь тот, о котором мы знаем лишь то, что он существует. Несколько хуже вождь, который требует от нас любви и восхваления. Ещё хуже вождь, перед которым мы трепещем и которого мы боимся. А хуже всех тот вождь, над которым мы смеёмся и которого мы презираем.

Некоторые граждане нашей страны в вождизме не нуждаются. Они козлы — их менее 5%. Всем остальным вождизм жизненно необходим. Они бараны, которые заполонили все оставшееся пространство.

Европейский менталитет таков: им все равно, кто у власти, лишь бы хорошо кормили, одевали и не трогали их домик. Мы же готовы есть говно, ходить в отрепьях и жить в пещерах, лишь бы имелась общенациональная идея, и не было войны.

Там за океаном власть для людей, у нас люди для власти. У нас вождь — источник света и лицо нации, у них люди — свет Мира и соль Земли.

У нас все делают только вожди — малые и большие. Они изобретают, организуют, продвигают, ведут за собой. Народные массы ничего такого делать не могут. Их удел вкалывать, потреблять и рожать вождей.

У них на Западе власть имеет дело с индивидами, у нас, как и положено на Востоке, — с людской безликой массой.

Один наш вождь захотел найти человека довольного его правлением. После длительных поисков, наконец-то, нашли такого — это был глухонемой слепой, только что вышедший из психушки.

Власть, ограниченная сроком, существует de jure, но не de facto.

В России каждый ушедший вождь — нехороший человек. Ленин — дьявол воплоти. Сталин — верный ученик дьявола и кровавый диктатор. Хрущев — волюнтарист, позер и недоучка. Брежнев — любитель побрякушек и апологет застоя. При упоминании о Горбачеве на ум приходят только матерные слова и нецензурные выражения. С Ельциным пока определяемся, но пьянь подзаборная — это точно.

Вождь, который совмещает прошлое с будущим, и считает, что лучший способ предвидеть то, что будет — помнить о том, что было, либо идиот, либо блаженный, либо то и другое вместе.

В России есть две проблемы, способные низвести любого вождя — это национальный вопрос и сельское хозяйство.

Самый эффективный способ защиты от дурного правления — это децентрализация управления. Но, каждый вождь знает, чем глубже децентрализация, тем сильнее раскачивается трон.

Правление тендемом с циклической передачей власти друг другу — гениальное изобретение современных российских вождей, гарантирующее, что почти все нынешнее поколение россиян будет жить либо при Путине, либо при Медведеве.

Светская и церковная власти совместимы тогда и только тогда, когда они способствуют друг другу в достижении своих целей.

Не знаю, как у них, а у нас СМИ не четвертая власть, а первая проститутка.

Помимо дураков и дорог, в России ещё три напасти: внизу — власть тьмы, вверху — тьма власти, а посредине — жопа размером в 1/16 часть суши.

МОСКВА

Москва — столица нашей Родины, но не моя столица; я здесь лишний, чужой и не нужный.

Москва отталкивает и одновременно притягивает; здесь все создано для того, чтобы взять с приезжего максимум и отдать ему тот минимум, который он не может получить на периферии.

Москва унижает и делает пустым, но одновременно возвышает и наполняет. Она говорит: «Видишь, мчится черное авто с мигалкой. В нем сидит важный человек. Живет он, а ты прозябаешь. Стань таким, и все будет хорошо». Мы внемлем этому: едем в Москву, пытаясь обрести призрачное счастье.

Москва — город, где восседали и восседают кукловоды, а все мы — всего лишь жалкие марионетки в руках этих «великих» деятелей.

Москва решает: кем быть, и кем не быть; как следует жить и как не следует жить; сколько нужно получать и сколько следует отдавать; как учить и чему учить; кто у нас ученый, а кто не ученый; кого вознаградить, а кого опустить; кому командовать, а кому подчиняться; перед кем преклоняться и на кого молиться.

Москва — воплощение крайней централизации и символ власти, но власти не для людей, а для тех, кто у власти и при власти.

В Москве популярный академик и известный правозащитник Сахаров жил, а в Горьком он пребывал в ссылке: все мы, кто не в Москве — в ссылке.

Только в Москве любой эксперт-болтолог, дорвавшийся до микрофона и телекамер, набирается наглости говорить за всю Россию и предрекать наше будущее.

Москва — сакральное место, где искривляется мера социальной ценности личности, где певички, проститутки и комедианты превозносятся выше профессоров и инженеров, где профессия чиновника становится наследственной, где социальные лифты движутся связями, деньгами и многим чем еще, но не знаниями и талантом.

Лишь в Москве можно найти молодых людей, которые искренне считают, что за кольцевой автодорогой нормально жить невозможно, там заканчивается цивилизация.

Москва — это многомиллионные фантастически красивые зрелища и шоу, но меня от них тошнит, потому что каждый день я вижу свой засранный подъезд, занюханный двор и согбенную старушку, торгующую петрушкой почти на проезжей части улицы.

Москва — первопрестольный град, где распрекрасно звонят колокола, но не спрашивай, по ком они звонят: они звонят не по твою и не по мою душу.

При существующих взаимоотношениях центра и периферии любое другое государство моментально развалилось бы на части и кануло в небытие. Но мы уникальный социальный организм: болеем и веселимся, плачем и смеемся; расчленяемся и объединяемся; тонем и всплываем; стремимся сбежать заграницу, а, убежав, страдаем, ностальгируем и мечтаем вернуться…

Москва — раковая опухоль, метастазы которой распространились по всей России. Сколько еще проживет этот больной организм? Неизвестно. Но ясно одно: операция неизбежна.

О НАУКЕ И ОБ УЧЕНЫХ

Науки делят на гуманитарные и естественные. Первые — это продажные девки какого-либо «…изма», а вторые — посетители бардака, где обитают эти самые девки.

Из десяти докторов наук один, кое-что понимает в науке, двое способны поговорить о науке, трое знают, как защитить диссертацию, а остальные — только и могут, что принимать решение, достоин ли соискатель «Х» стать дипломированным ученым или нет.

К числу наиболее удивительных открытий, к которым пришел за последнее время просвещенный человеческий ум, бесспорно, принадлежит умение судить о качестве диссертаций, не прочитав их.

Защита диссертации сходна с обрезанием плоти мужского члена — операция неприятная, но необходимая.

Наука может развиваться в любых условиях, но наиболее плодотворно она развивается в табачном дыму.

Приплачивать за научную степень также позорно, как и с благодарностью принимать эту подачку.

Из техникума невозможно сделать университет, сколько не добавляй туда компьютеров, приборов и ученых, а если такое сотворили, то знания, которые дает такой университет, не превосходят уровня знаний, которые давал техникум.

Научно-исследовательский институт — это, прежде всего, личность руководителя. Если эта личность не гений в науке и не гений в организации науки, то этот институт можно безболезненно расформировывать, так как он есть кормушка для околонаучной братии.

Так же, как Союз композиторов не может написать никакой оперы, так и никакой научный институт не способен сделать какое-либо научное открытие: чем больше ученых решают какую-либо научную проблему, тем менее вероятно, что она когда-нибудь будет решена — науку делают не массы, а единичные экземпляры уникальных ученых.

Основные операции, которые совершает ученый, работая на компьютере — это «копировать», «вставить» и «сохранить».

Наука, которая ищет истину только в опыте — занимается не чем иным, как подсчетом количества чертей на кончике иглы.

Чем дальше наука от практики, тем лучше им обоим.
Главный признак науки — инвариантность (нечувствительность) к идеологии, а ее атрибуты: аксиоматика, базовые понятия, методология, методы, модели, закономерности, практические приложения.

Цели науки заключаются в объяснении сути явлений; расширении, уточнении и углублении знаний о явлениях; учтете новых факторов при изучении явлений, установлении новых законов или закономерностей; развитии и расширении области применения существующих теорий и методов.

Любая наука есть продолжение какой-либо науки прошлого, и сама является источником новой науки.

Ученых нельзя допускать до управления чем-нибудь реальным: они все сделают правильно, но дело развалят.

О ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ

Таких наук пока нет. Вместо них нам преподносят путаное и претенциозное предисловие к науке о человеке, регулярно обновляемое осколками многочисленных доктрин и теоретических конструкций, порождающих бессистемную мозаику противоречивых идей и дидактизмов.

Учебники по гуманитарным предметам представляют собой ловко скроенную и добротно сшитую компиляцию, содержащую в себе лишь то, чем они начинены, и ни на йоту больше — пищу для ума искать там бесполезно. В них много разговоров про социальные, политические, национальные и другие явления, еще больше словесного мусора, но нет полноценной системы знаний о фундаментальных свойствах и закономерностях нашего бытия.

Гуманитарии придумали много методов, которые они называют научными. Но, фактически, все они базируются на принципе «пол — палец — потолок», а результаты, полученные с их помощью, достоверны в той же мере, сколь достоверно гадание на кофейной гуще.

Плохо, что такое положение дел не вызывает ни у кого особой озабоченности, но еще хуже то, что гуманитарные исследования крайне неустойчивы. Случись смена доминирующей идеологии, например, возврат к коммунистической доктрине, как мгновенно появится передовая «научно обоснованная» точка зрения на наше бытие, а соответствующие учебники будут срочно подправлены и переписаны самими же авторами. Тех же, что будут упорствовать и доказывать свою правоту, опустят и предадут анафеме, а тех, которые скажут: «Бес попутал», — простят: им высочайше разрешат продолжить изыскания в том же направлении, но уже под другим ракурсом.

Совсем плохо, что вокруг гуманитарных проблем обретается многочисленная братия, присваивая себе ученые степени и звания, тем самым обеспечивая себе безбедное существование.

Считается, что гуманитарная сфера не предрасположена к математике, в ней доминирует особая нематематизируемая парадигма мышления. Это заблуждение. Проникновение математики в теоретические конструкции какой-либо дисциплины не есть признак её научности, но без математики наука невозможна.

Обеляет эту, в общем-то, мрачноватую картину гуманитарной сферы, только то, что все мы в обычной жизни, так или иначе, «гуманитарии», и склонны к восприятию лишь простых истин — сложное противопоказано нам по генетическим показаниям.

О МАТЕМАТИКЕ

Нет сомнения в том, что почти все фундаментальные научные открытия были сделаны еще древними греками. Одно из них потрясает воображение — для того чтобы изучать реалии, надо уйти в абстракцию (построить модель реалии), исследовать эту абстракцию, а затем наложив полученные результаты на реалии, получить практические результаты. Тем самым, был сделан первый шаг к сотворению универсальной абстракции — математики, феномен которой до сего времени остается загадкой не только для специалистов гуманитариев, но и для самих ученых-математиков.

Математика бывает фундаментальная и прикладная.
Фундаментальная или, как ее иногда называют, чистая математика — это сосуд замкнутый сам в себе и никак не связанный с окружающими реалиями, в том смысле, что ее дефиниции не формируются средой, однако сами в опосредованной форме формируют эту среду. Говоря языком не так давно ушедшей эпохи, фундаментальная математика не отражает чаяния и стремления трудового народа, а прогуливается по нашей жизни как кошка — сама по себе, вызывая восхищение или порицание несведущего обывателя.

Понять эту математику могут единицы богом помеченных людей, а служить ей способны гении не от мира сего. Классическими математиками рождаются, но не становятся.

Все базовые понятия фундаментальной математики, в частности, такие как «нуль», «точка», «прямая», «плоскость», «бесконечно малая», «бесконечно большая» — есть абстракции. Соответственно, построенные с их использованием конструкции — тоже абстракции. И такое абстрагирование потребовалось лишь для того, чтобы, сознательно уйдя от содержательности, создать инструментарий, позволяющий конструктивно решать практические проблемы. Базовые математические понятия категорически запрещено «офизичивать», то есть придавать им какой-либо практический смысл. А если такая процедура осуществляется, то результаты содеянного всегда будут глупостью.

Другое дело — прикладная или практическая математика, которая названа так, потому что тот, кто ею занимается как бы «прикладывает» математику к жизненным проблемам. Она тесно связана с практикой и помогает специалистам различного профиля решать насущные задачи. В ней все, даже бесконечно малая величина, имеет практический смысл и получает ту или иную интерпретацию в зависимости от энтузиазма и грамотности исследователя.

Центральное место в прикладной математике занимают две проблемы: идеализации — перевода реалий в абстракции, и интерпретации — перевода абстрактных результатов и выводов, полученных с помощью математических моделей, на язык реальности. При решении этих проблем нередко возникают коллизии и неприятности. Поэтому прикладную математику часто называют наукой о правильном решении неправильно поставленных задач. Более того, иные, то есть правильно поставленные задачи в сферу деятельности математиков-прикладников, как правило, не попадают, поскольку уже в самой своей постановке содержат 80% своего решения.

Математиков-прикладников готовят в вузах. Какую математику в них преподают? Точно ответить на этот вопрос не представляется возможным, но с уверенностью можно сказать — конгломеративную, понимая, что математик-фундаменталист у нас работы все равно не найдет, а математик-прикладник чаще всего нуждается в «поводыре», поскольку не знает то, к чему надобно прикладывать полученные математические знания.

Основоположником современного математического подхода к науке является Готфрид Вильгельм Лейбниц, который совместно с Исааком Ньютоном создал теорию интегро-дифференциального исчисления. При создании этой теории Лейбниц исходил из того, что мы живем в лучшем из миров, в котором доминируют гармония, устойчивость и непрерывность. Он полагал, что Бог не мог поступить иначе, создавая наш мир. Ведь он само совершенство и все его деяния безупречны. Соответственно этому он сформулировал базовые аксиомы, положенные в основу теории интегро-дифференциального исчисления.

Первая аксиома гласит: «Все подчиняется экстремальным принципам лишь потому, что мы с вами живем в лучшем из миров». Под экстремальностью он понимал возможность найти в любой реальной проблемной ситуации наилучший или наихудший варианты ее разрешения, то есть ответить на вопрос: «Что такое хорошо и что такое плохо?» и отыскать такой способ действия, который позволит достичь этого хорошего или плохого.

Вторая аксиома: «Все во вселенной находится в такой связи, что настоящее всегда скрывает в своих недрах будущее, и всякое данное состояние объяснимо естественным образом только из непосредственно предшествовавшего ему».

Несмотря на то, что реальный мир оказался совсем не таким, как предполагал Лейбниц (протекающие в нем процессы по большей части оказались разрывными, необратимыми, скачкообразными и ветвящимися), интегро-дифференциальное исчисление до сих пор остается ведущим методом в арсенале математики.

В середине XX века произошло событие, потрясшее ученый мир — на свет появилась новая математика, которая, казалось бы, подрывает саму ее основу — точность. Ведь недаром те науки, в которых доминирует математика, именуют точными науками. Назвали эту математику — «нечеткая». В отличие от классической математики, построенной на дихотомии (от греч. dichotomía — разделение надвое), в этой математике каждый элемент может либо принадлежать некоторому множеству, либо не принадлежать ему. Другими словами, в нечеткой математике дихотомия отсутствует. Вместо нее принадлежность элемента какому-либо множеству задается функцией принадлежности, которая может выражаться как числами из интервала [0,1], так и в виде лингвистических переменных, то есть переменных, значениями которых выступают не числа, а слова и словосочетания. Например, лингвистическая переменная , имеющая значениями: «очень высокий», «выше среднего», «средний», «ниже среднего», «низкий», может иметь такую функцию принадлежности: «часто», «редко», «никогда». Тогда, множество людей в некотором городе «N» с точки зрения их роста может быть охарактеризовано записью:

«очень высокий»/«никогда»;
«выше среднего»/ «редко»;
«средний»/ «часто»;
«ниже среднего»/ «редко»;
«низкий»/ «никогда»,
которая читается так: «в городе «N» проживают люди в основном среднего роста».

Таким образом, нечеткая математика представляет собой естественное расширение классической математики в направлении приближения математических выводов к реальным схемам рассуждений, которыми пользуются люди в своей повседневной практике. В настоящее время наблюдается интенсивное развитие этой математики. Начали этот процесс японцы. Используя новые математические технологии (названные фаззи-технологиями), они сконструировали стиральные машины, которые сами определяли степень загрязненности белья, его объем, качество, и безошибочно выбирали наиболее экономичный режим. Создали видеокамеры с автоматической фокусировкой, умные кондиционеры и пылесосы, микроволновые печи и телевизоры. Затем за дело взялись банкиры. Нечеткая экспертная система приносит Фудзи-банку более 700 000$ в месяц чистого дохода. Ну, а последними оказались американские чиновники, которые запретили к вывозу все, связанное с фаззи-технологиями. И даже когда на рынки восточной Европы хлынули многопроцессорные компьютеры, содержащие самую простенькую программу с нечеткой математикой, на их упаковке красовалась наклейка «Запрещено к вывозу из США».

Упомянем еще об одном чрезвычайно важном и интересном разделе математики — математической логике. Её основателем по праву считается англичанин Джордж Буль. Тот самый Буль, родная дочь которого Элеонора вначале служила гувернанткой в имении Веневитиновых, что в деревне Староживотинное пол Воронежем, а затем вернулась на родину, где примкнула к революционным деятелям и написала известный роман «Овод». Буль не успел наставить её на математический путь (он умер, когда ей было полтора года). Это — плохо, но хорошо то, что он успел изобрести замечательную алгебру, ставшую «душой» всех современных компьютеров, и названной впоследствии его именем. Булева алгебра, как и вся математическая логика, хороша всем, за исключением того, что обладает тем очевидным недостатком, что любой логический вывод опирается на исходную аксиоматику — утверждения, истинность которых априори принимается на веру, без доказательств. После принятия аксиом с ними можно производить любые непротиворечивые сами по себе логические преобразования и получать новые утверждения, истинность которых не будет превышать истинности исходной аксиоматики. Другим существенным изъяном конструкций логико-математического толка, является то, что они приводят к лавинообразному росту количества возможных вариантов, по которым можно двигаться, не нарушая законов логики и обеспечивая полный охват возможных случаев. Возникает так называемое «проклятие размерности», когда приходится скрупулезно исследовать многочисленные варианты логического «дерева» и осуществлять их ранжирование. И даже после этого получается многовариантная ситуация. Чтобы избежать этого, логику линеаризуют, то есть отсеивают наименее пригодные варианты. А это уже произвол и волюнтаризм, какие правила отсева введешь — такой получишь и результат. Математическая логика — «вещь» лукавая. В ней много «потаённых» мест, затемняя или выпячивая которые можно обосновать все, что угодно.

На математику можно смотреть и как на многоуровневую языковую систему, с помощью которой специалисты различного профиля описывают изучаемые реалии и общаются между собой, не прибегая к переводчикам и словарям. Прилагательное «многоуровневая» означает, что в структуре математического языка существуют уровни его устройства, а именно: скалярный, векторный, матричный и тензорный. В таком характере построения математики фиксируется история ее развития. Каждый отдельно взятый уровень — это след какого-либо важного этапа в развитии математики, интегральная «память» о тех многочисленных превращениях, которые происходили с ней в ее многовековой истории. При этом каждый нижестоящий уровень фактически является частным случаем и зародышем вышестоящего уровня. Скалярный уровень образуют те математические дисциплины, с которых она собственно и начиналась: арифметика, элементарная алгебра, геометрия и тригонометрия. Векторный уровень составляют математические дисциплины, в которых функциональными переменными выступают множества скаляров, то есть векторы: планиметрия, аналитическая геометрия, дифференциальное и интегральное исчисление функций нескольких аргументов и др. На матричном уровне в качестве функциональных переменных выступают совокупности векторов, названные матрицами. Высшим (на сегодняшний день) является тензорный уровень, в котором функциональными переменными являются совокупности матриц или, по-другому, тензоры. Итак, чем выше уровень математического языка, тем полнее получаются описания исследуемых реалий, но тем труднее становится освоение и практическое применение математического аппарата. В связи с этим отметим, что мышление человека характеризуется аналогичными уровнями, но называются они по иному: скалярное — точечным (0D), векторное — линейным или одномерным (D), матричное — плоским или двумерным (2D), тензорное — объемным или многомерным (3D и выше).

Математика — развивающаяся многофункциональная система человеческих знаний. Но одна из ее функций уникальна: она не нравится школьникам и отпугивает взрослых дилетантов-гуманитариев от книг, в которых содержится математическая символика. Последнее — непоправимо, а вот с детишками все не так плохо. Не надо с первого класса пугать детей математикой. Следует самим учителям разобраться в ее сущности и научиться преподавать ее без загромождения формулами, затемняющими мозги. Памятуя, что математика — это не «крючки» на доске и в учебниках, но сама жизнь, а математические формулы — лишь удобный язык для пояснения житейской сущности. Поэтому математические конструкции, сколь сложны бы они ни были, всегда можно изложить, используя привычные и наглядные образы из окружающей жизни. Обычным людям этого вполне достаточно. Тем же, кто родился с математическими наклонностями, и мечтает стать математиком, нужно с ранних лет давать специальное образование, как это делалось в нашей стране в периоды «волюнтаризма» и «застоя».

О ПЕДАГОГИКЕ

Отечественная педагогика никогда не была и сейчас не является наукой. На то существует множество причин. Главная же причина в том, что все базовые постулаты и принципы, на которых строится педагогическая система, в определяющей степени зависят от текущей идеологии. Какая идеология доминирует в обществе — такая формируется и педагогика. В социалистическом прошлом она была направлена на воспитание активных и убежденных строителей коммунизма. В наше время идеология качнулась в сторону капитализма, соответственно произошли изменения и в педагогике. Она трансформировалась в сферу образовательной услуги, превратившись тем самым в источник дохода для многочисленной педагогической и околопедагогической братии. Я совершенно уверен в том, что если в недалеком будущем мы скатимся, например, к идеологии квазитоталитаризма, то и педагогика модифицируется соответствующим образом. Что же это за наука, которая в своей основе «вихляется» вслед за идеологическими зигзагами?

Педагогика всегда стояла, и будет стоять на двух «китах»: знании педагогом сути преподаваемой дисциплины и методики ее преподавания. Правильное соотношение этих компонентов и определяет качество обучения. В нашей педагогической системе в этом вопросе полный «абзац». Сплошь и рядом наблюдаются случаи, когда педагог прекрасно зная суть дисциплины, не может донести эти знания до обучаемых, поскольку неподготовлен в методическом плане. Не в меньшей степени распространен другой вариант, когда преподаватель лишь поверхностно знаком с сутью преподаваемой дисциплины, но прекрасно знает методику преподавания. Как в том, так и в другом случае говорить о качестве обучения не приходится. Избежать такого положения можно лишь тогда когда педагог (независимо от его степеней и званий) 62% своих усилий направляет на изучение сути преподаваемой дисциплины, и 38% — на совершенствование методики ее преподавания, памятуя, что научить другого можно только тому, что знаешь сам. С последним у нас беда!

Для педагогики одним из главных является вопрос, каким процессом управляет преподаватель, читая лекции и проводя занятия (семинары). На этот счет существует множество суждений, зачастую полярного свойства. По моему мнению, педагог должен отчетливо понимать, что в ходе лекций и занятий он не просто сообщает обучаемым некоторую сумму знаний, а, в конечном счете, управляет процессом их будущей профессиональной деятельности. Такая точка зрения обладает тем достоинством, что позволяет точно и однозначно сформулировать конечную цель обучения — подготовка специалиста, способного качественно выполнять свои обязанности в процессе предстоящей профессиональной деятельности. Именно на основе этого критерия должны вырабатываться планы и программы обучения, формироваться содержание преподаваемых дисциплин, оцениваться квалификация педагогов, формироваться состав и структура педагогических коллективов. Тогда сама по себе отпадет надобность в пустопорожних тестированиях и бесплодных дистанционно-обучающих системах.

В последнее десятилетие в отечественной педагогике проистекают, по крайней мере, три группы затянувшихся системных конфликтов, не только привлекающих всеобщее внимание, но и требующих своего скорейшего разрешения. Первую группу образуют многоплановые конфликты, сердцевину которых составляет фундаментальное противоречие между ограниченным объемом знаний, который «физически» может быть воспринят и усвоен обучаемым, и тем объемом знаний, которые он должен в себя вместить, чтобы, как индивид, удовлетворять потребностям развития общества. Не секрет, что действующие программы школьного и вузовского образования перегружены предметами до такой степени, что при серьезном отношении к учебе, у обучаемых наступает психологическая и физическая перегрузка. У них практически не остается времени для отдыха, развлечений, занятий спортом, а в голове образуется невообразимый конгломерат отрывочных знаний по разным поводам. В результате имеем квадрилемму: каким должен быть выпускник школы и вуза — здоровым, но безграмотным; грамотным, но больным; безграмотным и больным; грамотным и здоровым. Очевидно, что грамотным и здоровым. Однако пока имеем устойчивый тренд в сторону третьего варианта.

Вторую группу образуют конфликты, вызванные стремлением унифицировать отечественную систему образования с аналогичной системой в странах Запада. Этот конфликт выливается в разрешение дилеммы: что предпочтительнее в условиях перехода к демократии и рынку — наша традиционная и апробированная система образования, ориентированная на подготовку специалистов широкого профиля или иностранная система, предусматривающая выпуск специалистов узкого профиля. Судя по внедрению ЕГЭ и появлению недоучек — бакалавров, имеем тренд в сторону заморской модели высшего образования.

К третьей группе относятся конфликты между педагогами и госчиновниками от педагогики, сводящиеся к разрешению дилеммы: кто учит — министерство образования или педагог. Если учит министерство, то педагог становится «попугаем», озвучивающим рекомендованные учебники и обслуживающим тесты, который заслуживает не зарплаты, а подачки. Если учит педагог, то он становится Педагогом, а на подачку должны жить чиновники от педагогики. Пока доминирует первая позиция.

Как же разрешались и разрешаются эти конфликты? Очень просто: методом «проб и ошибок», а также не основе указаний свыше, подкрепленных однобокими гуманитарными соображениями, отражающими основное качество этих соображений — «что изволите, господин, начальник». А что же учителя и преподаватели? Они возмущаются, каждый по отдельности, но все вместе голосуют «за». Судя по всему, подошло время разобраться в этих конфликтах и предложить обществу рациональные пути их разрешения.

Я не знаю, как повысить качество образовательных систем, но уверен в том, что в эффективно функционирующей педагогике не должно быть:

а) студентов, поступающих в вузы и другие учебные заведения, только для того, чтобы заполучить диплом о высшем или ином образовании;

б) учебных заведений, ориентированных только на то, чтобы в торжественно-лживой обстановке вручать вышеупомянутым студентам вожделенные бумажки-дипломы;

в) некомпетентных преподавателей, способных только к тому, чтобы озвучивать чужие курсы «по бумажке», и идущих в педагогику только потому, что больше нигде не надобны, и больше ни к чему не способны;

г) лиц, которые занимаются мздоимством, вымогательством и взяточничеством, в каких бы формах они не осуществляли эту деятельность.

По поводу размера должностных окладов педагогических работников у меня нет устойчивого и конструктивного мнения. Есть только эмоции преимущественно матерного плана. Их смысл, если исключить нецензурные выражения, сводится к следующему:

а) не годиться, чтобы зарплаты ректора и профессора разнились на два порядка в пользу первого (не в два раза, как думают многие, а в сто раз);

б) не допустимо, чтобы месячная зарплата доцента составляла одну десятую часть недельного заработка рядовой проститутки провинциального города с учетом ее выплат сутенеру;

в) не позволительно, чтобы педагог стремился работать одновременно в нескольких учебных и иных заведениях, мотивируя это тем, что только так он может прокормить себя и свою семью;

г) не дозволительно, чтобы зарплата педагогического работника определялась только его должностью, стажем, научной степенью и научным званием, но не зависела от его знаний и умений;

д) не допустима дифференциация заработной платы педагога по признаку статуса организации, где он осуществляет педагогическую деятельность.

Систему премирования в педагогической среде лучше не внедрять совсем, ввиду того, что правил оптимального распределения премии между педагогами не существует. Но если по недомыслию или по какой-либо иной причине такое содеяно, то механизм премирования должен отвечать следующим правилам:

а) цель премирования должна состоять не столько в повышении благосостояния педагогов, сколько в моральном мотивировании качества их труда;

б) при назначении премий не допустима тотальная уравниловка, поскольку в этом случае теряется мотивирующее значение премии;

в) не приемлема зависимость размера премиальных от характера личностных взаимоотношений между начальником и подчиненным;

г) абсолютный размер премии не должен ущемлять человеческое достоинство премируемого (лучше вообще никого не премировать, чем выплачивать мизерные суммы, соизмеримые со стоимостью одной бутылки ординарной водки).

СТАЛИН — ЭКОНОМИСТ

Да здравствует товарищ Сталин — продолжатель дела великого Ленина!

Конечно, нелепо в наше продвинутое время вспоминать узурпатора и провозглашать давно забытый лозунг. Но, если вдуматься, то по факту они (узурпатор и лозунг) актуальны как никогда.

Как мог семинарист-недоучка, дилетант, интриган и позер управлять экономикой огромной страны? В чем феномен этого чуда из чудес, и можно ли, познав его, использовать для решения современных экономических проблем?

Механизм этого феномена, названный Марксом – политико-экономическим, довольно прост. Первоначально, исходя из политических соображений, формируется набор догм (в частности, марксистско-ленинских). Затем эти догмы вбиваются в головы людей, так или иначе связанных с экономикой. Далее все экономические решения просеиваются через «сито» этих догм: те решения, которые соответствуют догмам, воплощаются в жизнь, а те, которые не соответствуют — отвергаются.

Качество функционирования этого механизма существенно улучшается, если по отношению к упорствующим применять репрессии. Причем, чем разнообразнее и изощрённые репрессии, тем быстрее развивается экономика в нужном направлении.

Освоить и применить этот механизм на практике может не только человек искушенный в экономических вопросах, но и любой идиот, допущенный до управления хозяйством. Причем, чем выше уровень индивидуального и коллективного идиотизма, тем эффективнее применение данного механизма.

Работает такой механизм только в тех системах, которые обладают значительными сырьевыми и людскими ресурсами, то есть, когда многочисленные экономические просчеты с лихвой окупаются богатством недр и трудовым энтузиазмом населения.

Описанный механизм применим он не только в экономике, но и во всех иных сферах социальной жизни. Более того, ныне он составляет научно-теоретический базис почти всех гуманитарных теорий. Получается просто и понятно: политическая экономия, политическая история, политическая психология, политическая социология, политическая культурология и далее по списку. Так что, действительно, как учил Вождь народов, смена идеологии влечет за собой изменение содержания науки.

Слава товарищу Сталину, дело которого живет и процветает!

ВИЛЬФРЕДО ПАРЕТО

В реальной экономике оптимального не найти. А что же тогда следует искать? На этот вопрос удалось ответить итальянскому ученому, профессору экономики Лозаннского университета Вильфредо Парето, родившемуся 15 июля 1848 года в Париже.

В свое время советские партийные функционеры от науки запретили упоминать имя этого человека в каком-либо контексте, кроме как в негативе. Они невзлюбили его по трем причинам. Во-первых, Парето утверждал, что экономика является не болтологической, а строго математической наукой. Во-вторых, его научные взгляды произвели сильнейшее впечатление на Муссолини, который, воспылав любовью к профессору, присвоил ему титул сенатора. В-третьих, они не поняли всей исключительной глубины теоретических положений, выдвинутых этим, как они считали, апологетом национал-социализма.

В общем, коммунисты пришли к выводу, что взгляды Парето не соответствуют марксизму-ленинизму, и, как это у них водится, незамедлительно приклеили к нему ярлык «фашистского прихвостня», посчитав тем самым, что поставили жирный крест, как на Парето, так и на его теориях. Но жизнь удивительная штука — все, нужное и полезное, она не спешит предать забвению.

Принцип оптимальности по Парето — в своем качественном и нестрогом выражении звучит так: можно делать всё, что не запрещено. Более пунктуально: наилучшим является то, что ни для кого не будет наихудшим. Точная формулировка оптимальности по Парето такова. Пусть несколько субъектов, полагая, что худой мир лучше доброй ссоры, собрались не переговоры для совместной выработки некого коллективного решения. Каждый из них имеет свою выгоду, и в своем поведении не руководствуется никакими иными соображениями, кроме желания сделать эту выгоду как можно большей. Предположим, что обсуждаются два варианта коллективного решения: выбрать решение «А» или решение «Б». Вообще говоря, одним субъектам выгоднее решение «А», другим — «Б». Если же случится так, что решение «А» кому-то выгоднее, чем «Б», а решение «Б» для всех не лучше, чем «А», то нет смысла договариваться о выборе решения «Б». В этом случае говорят, что решение «А» доминирует над решением «Б». Коллективные решения, которые не доминируются никакими другими, то есть не могут быть отвергнуты на основании этих соображений, называются оптимальными по Парето.

Закон Парето (иногда его называют «закон 80/20»), подобно принципу «золотого сечения» отражает наиболее устойчивое и гармоничное соотношение параметров экономических и социальных явлений, в частности:

- 20% населения владеют 80% капиталов (формулировка самого В. Парето);

- 80% стоимости запасов на складе составляет 20% номенклатуры этих запасов;

- 80% прибыли от продаж приносят 20% покупателей;
- 20% усилий приносят 80% результата;
- за 20% рабочего времени работники выполняют 80% порученного объема работы;

- 20% людей выпивают 80% пива;
- 80% работы выполняют 20% работников.
Согласно закону Парето все население России в ближайшие 10-15 лет самоорганизуется и поделится на три класса: низший, средний и элитный. Класс низшего уровня составит 16% всего населения. Это все те, кто в силу разных причин лишены права на труд и пребывают за чертой бедности. Их надо кормить и развлекать, чтобы они не раздражались, не объединялись в пролетарские сообщества и не баламутили общество. Средний класс (64% населения) — в будущем «становой хребет» и «пролетарии» России: от них по потребностям, а им по труду. Остальные 20% населения — это элита, которая будет реально управлять страной, и владеть восьмьюдесятью процентами всех капиталов и других активов.

Такие вот перспективы согласно закону Парето ожидают нас в обозримом будущем, естественно, если не случится мировой апокалипсис, или ещё что-нибудь такое, что поставит весь мир с ног на голову.

Умер Парето 20 августа 1923 года и похоронен в Селиньи близ Женевы. Его труды у нас по-прежнему в забвении.