Часть 2. Философия Мудрости
Анализ футурологии
Звонила секретарь отделения. Спокойным голосом она сообщила, что Алима приглашает Елена Николаевна, заведующая отделением, к трем часам к себе в кабинет, и желательно прийти заранее, потому как время Премудрой очень плотно расписано и согласовано.
Алим понимал, что будет серьезный разговор, связанный с последними событиями. Но вот куда он будет направлен, на что нацелен – это могла знать только Елена. В этом ее преимущество. Ему же, Алиму, надо было что-то заготовить в противовес, чтобы разговор был на равных. И он решил спутать наверняка простроенные ею ходы, указав на побочные негативные стороны ее деятельности.
Алим не стал конкретизировать пока, какие именно стороны, оставив это на спонтанное включение. Главное, что была зафиксирована установка, а сработает она там и тогда, когда будет удобный момент. И можно больше об этом не думать.
Без пяти три он был в приемной Елены.
Секретарь сказала, что это хорошо, поскольку Елена уже освободилась, и он может входить. Потом окинула его вдруг прояснившимся взглядом, будто пытаясь понять, что же в нем особенного. И это «же» было неспроста. Столь быстро возрастающая популярность Алима на отделении заинтриговала, по-видимому, даже ее.
– Входи, входи, Алим, я как раз пытаюсь сформулировать для себя, что же я от тебя хочу. И решила отложить окончательное решение до твоего прихода, ведь наверняка ты не смог справиться с предубежденностью и приготовил какую-то специальную тактику для беседы. – Елена посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь показать свою открытость и, уловив подтверждение своему предположению, продолжила, – никак не могу понять, почему ты проявляешь так настойчиво отчужденность ко всему, чем мы занимаемся.
Я понимаю, что ты обладаешь незаурядными способностями, живешь в каком-то своем мире, но ведь ты являешься и частью всего остального мира, который может дать тебе многое, и которому ты тоже можешь дать немалое. Поэтому я предлагаю изначально внести в наше общение и доверие, и конструктивность.
Алим никак не ожидал такого начала и никак не мог сообразить, что это: предложение дружить или все-таки очередные контрмеры и стремление безраздельно владеть ситуацией? И каковы же ее действительные планы, которые он собирался спутать? Размышления не давали однозначного ответа.
– Присаживайся, – предложила Елена и продолжила начатую тему, – ну же, решайся. Просто от этого будет зависеть и скорость, и свобода развития наших дальнейших взаимоотношений и личных, и деловых. Ведь на этом можно как много потерять, так и выиграть. Что я тебя уговариваю по такому очевидному вопросу?
– В общем-то, я согласен насчет скорости и свободы, но согласитесь и вы: без элементов игры все равно развитие невозможно.
– А это уже другой вопрос, ведь сама-то игра тогда будет на другом уровне. Я рада, что мы понимаем друг друга. Тогда можно перейти к главной теме нашей сегодняшней встречи. Я собираюсь предложить твоему вниманию некоторые свои соображения и по возможности услышать твое мнение.
Уже ясно, что твое появление на отделении дает своеобразное ускорение в реализации программ и некую, я бы даже сказала, их коррекцию. Поэтому ты не просто новый ученик, но и новый сотрудник. А, преподавая уроки того или иного мастерства, ты еще и преподаватель. Поэтому в силу сложившихся обстоятельств я и предлагаю тебе совместить эти три статуса, сознательно различая целесообразность и своевременность проявления каждого из них. Как ты на это смотришь?
– Признаюсь, это неожиданно, – растерялся Алим, – хотя признаки всего того, что Вы говорите, действительно наличествуют.
– Тогда я в ближайшее время экстернирую твое обучение, переведу тебя в интернатуру и узаконю наши отношения. Но не просто так, а на основании официально зафиксированных фактов.
Например, по вчерашним отчетам Яны и Алины, если к ним добавить еще и твой, можно поставить зачет по нескольким дисциплинам. Я прикинула: при такой скорости за месяц тебе можно будет зачесть весь курс обучения. Такого еще в нашей практике не было, но факты есть факты. Что касаемо первого пункта встречи, у меня все. Если вопросов по этому поводу нет, то я перейду ко второму.
– Вопросов и нет, и их много, просто надо все расставить, увязать, осмыслить, – Алим, правда, не знал, как воспринять такое предложение. И что в таком случае будет с Эмилем.
– Вот и хорошо. Насчет Эмиля можешь не беспокоиться. Твое продвижение позволит и ему ускориться. Второе предложение связано с первым. Как ты смотришь на то, чтобы разработать одну темку? Она и будет официальным предметом твоего преподавания.
– Наверное, зависит от названия или формулировки этой «темки», – улыбнулся Алим.
– Естественно, но это для нас сейчас очень важно. А называется она «футурология».
– Но я в урологии плохо разбираюсь, – возразил Алим.
– Урология здесь ни при чем. Футурум – это будущее. Хотя, может, ты и прав: ведь наука эта тоже построена на анализе, анализе прошлого, отработанного, и на экстраполяции, прогнозировании будущего.
– Это что получается, что плохое будущее может быть изменено, если вовремя обнаружить плохие анализы?
– Вот видишь, ты уже заинтересовался. Так каков будет твой ответ? – вопросом на вопрос ответила Елена.
– Признаюсь, время, да еще и будущее, для меня очень интересная тема, если вы готовы доверить ее мне.
– Иначе бы я тебе и не предлагала. А учитывая твою малоосведомленность во всем, что по этому поводу написано, ты можешь изобрести что-то новое. Как раз это мне и надо: застоя точно не будет. Я так полагаю, по второму вопросу мы тоже пришли к согласию? Тогда остается третий, не менее важный и интересный.
Как ты смотришь на то, чтобы подключиться к исследовательско-экспедиционной работе по изысканию новых технологий через контакт с внеземными цивилизациями? Меня интересуют опять-таки индивидуальные формы и методы работы при минимальной информированности о тех исследованиях, которые уже проводились в этом направлении, с целью обновления арсенала исследовательских возможностей.
– Если то, что я в этом вопросе мало осведомлен, является одной из причин предпочтения и условием предложения, то обсуждения уже излишни. А если решать вопрос на уровне желаний при полной свободе от ограничений, то я согласен. Хотя еще мало представляю, на что.
– Отлично, Алим, с тобой очень приятно работать. У тебя есть несколько дней, чтобы подготовить программу деятельности по каждому из трех направлений. И это первое. Ты можешь привлекать к своей работе любого опытного или подопытного, и он автоматически будет включен в твой проект, и это второе. И еще: ты можешь пользоваться нашим архивом и всем, что там обнаружишь. Но все выходы в иную реальность или за планетарные пределы ты должен согласовывать со мной лично, и это третье, что от тебя требуется. Если вопросов нет, то на этом наша встреча окончена.
– Вопросов как раз множество, но их надо сначала самому осмыслить, – произнес Алим, подымаясь. Ему уже хотелось остаться наедине со своими мыслями, потому как объем полученной информации превышал обычные нормы, и с этим надо было срочно разобраться.
– До встречи через неделю, Алим. Я потом определюсь с точным временем. Секретарь тебе позвонит. И если какие рабочие вопросы, то к ней.
Отчеты, планы и программы
Алим сидел на диване и размышлял над тем, с чего все началось и во что превратилось. Безобидное объявление в газетке – и целый новый мир. Встреча с котом ученым – и предстоящая работа над целым учением. Да, тут пора уже задуматься о возможностях мышления и его взаимокоординированностью с реальностью.
Опыт подсказывал, что не будет лишним перед началом планирования пообщаться с этим самым ученым, Алексом. Умеет он ненароком высветить основные ключевые моменты предстоящих событий. И как только это ему удается? Каким секретом он обладает?
– Никаких секретов нет, – возразил неожиданно возникший Алекс. Он впервые проявился прямо в комнате Алима и осматривался по сторонам. – Просто цельное мышление и прямое знание, без мудрствований.
– А научить можешь? – поинтересовался Алим, стараясь не показывать удивление по поводу появления гостя.
– Как раз над этим и работаю, – сосредоточенно произнес Алекс, – пытаюсь уяснить, в какой форме и при каких условиях можно, здесь не совсем подходит слово обучить, быстрее, помочь человеку прийти к осознанию того, что не передается, а постигается индивидуально, самоличными усилиями. Не передается уже потому только, что проявляется из неведомых каждому глубин внутренних, а передать можно только внешнее, хоть предмет, хоть знание, хоть еще что.
– А на примере?
– Если я съем яблоко и скажу тебе, что это вкусно, ты постигнешь этот вкус? Нет, пока сам не съешь яблоко!
Так вот, чтобы выйти на прямое знание и цельное мышление, надо это прожить самому, но, я думаю, какой-то пошаговый комментарий и тренинг создать можно для тех, кто захочет выйти на более глубокий уровень, нет, войти в более глубокое проживание.
Вот я и пытаюсь проявить такую школу мышления. Просто мне близок этот путь и наработки есть. А давай так: ты развиваешь свою, основывающуюся на синтезе каких-то возможностей, науку предзнания и делишься со мной, а я развиваю школу мышления и делюсь опытом с тобой?
Будет у нас такой равнопотенциальный обмен. И посмотрим, кто быстрее и больше сумеет наработать применимого материала, проявить ментальной материи.
– Это что еще за науку ты мне предлагаешь создать, Алекс? – удивился Алим. – Что за синтез и что за предзнание?
– Сам же сказал, что тебе не нравится анализ и фут-урология, – хитро посмотрел ученый.
Алим не стал ничего уточнять: он понял, что в плане информированности Алекс его непонятным образом все время опережает, и решил в ближайшее время, во что бы то ни стало, устранить это неравенство.
– Хорошо, я принимаю твое предложение, несмотря на неопределенность условий. Будем считать это шахматной партией. Ты свой ход обдумал и сделал. Теперь моя очередь. До встречи, мыслитель.
– До встречи, провидец, – парировал Алекс и растворился в пространстве.
Комната встряхнулась, как от наваждения, и Алим тоже. Он и не заметил, как задремал.
– Вот оно, значит, как, мы уже сами в гости ходим. Что ж, прогресс налицо, – сказал он вслед гостю и присел за журнальный столик.
Уже в который раз Алим пытался составлять планы, и заканчивалось это тем, что необходимость в них уходила на второстепенный план, а то и вовсе исчезала. На этот раз было похоже, что цель определена на продолжительное время, и обозначить основные направления особенности и условия ее достижения все же удастся.
Итак, по порядку. Отчет об эксперименте. Алим сделал запись: «В групповой работе наряду со сложностями в согласованности действий и восприятий, с преодолением их возникает преимущество стабильности и мощи. Как будто срабатывает другой масштаб, и появляются другие возможности. Возникает проживание количественно-качественных перетеканий.
В качестве примера можно привести новое видение взаимосвязей таких понятий, как любовь, мудрость и воля. Если их воспринимать как ипостаси проявленности Отца, то понятно упование, например, на любовь религии, потому как она, любовь, и есть нить воссоединенности частей в целое, в целом или с целым. В этом ее сила и беззащитность: в линейной правильности.
С мудростью приходит новый путь воссоединения – философский, как взаимопроникновение мудрости и любви. Мудрость преодолевает наготу и беззащитность любви, но стоит ей оторваться от нити воссоединенности, и она забредает в дебри мудрствований самости, неспособная различить, где мать, а где тьма.
И лишь третья составляющая, третья ипостась – воля и ее обретение, как результат мудрой воссоединенности, дает новое, четвертое качество – синтез. И это уже не религия любви, не философия мудрости и любви, а такая себе синтезная аматичность, преодолевающая окончательно материальные путы – сиаматика мудрости, любви и воли».
Алим положил ручку и задумался: не слишком ли сложно получается? Он встал и пошел ставить чайник.
Звонок в дверь завернул его левую ногу в коридор, и он чуть не споткнулся.
– Как всегда, открыто, – рассмеялась Мила его неуклюжести. Она уже вошла и видела, как Алим споткнулся. – У тебя телефон, что ли, отключен. Звоню, звоню абоненту, а он все временно не доступен.
– А, это я, наверно, зарядить забыл. Столько всего происходит, что уже время ощущаю как некую плотность, в которой продвигаюсь, преодолевая ее. – Алим подошел к Миле, поцеловал ее ладошки и посмотрел вопросительно в смеющиеся глаза.
– Я тебе не мешаю? – на всякий случай уточнила Мила.
– Ты мне никогда не мешаешь. Даже если отвлекаешь от важного дела, то, значит, дело это требует передышки, что-то в нем еще не простроилось так, как надо, или важничает через него что-то иное. А поспешишь, как говорится – людей насмешишь.
– Ну, что ты – подлиза, я знаю. Тогда поставлю вопрос по-другому: я могу быть тебе чем-нибудь полезна сейчас?
– Твое присутствие меня всегда вдохновляет. А если хочешь конкретно, то я пишу отчет наш об эксперименте, а Алина и Яна уже написали. Поскольку же ты не являешься официальным лицом в этом деле, то твои замечания и предложения должен отразить я. Так что ты как раз вовремя. И еще, я собрался чайник включить.
– Ну, хорошо, верю, убедил, на чай останусь. Интересно, что ты там пишешь обо мне.
Мила прошла в комнату, а Алим на кухню, и пока он готовил сладкий стол, она прочитала начало отчета.
– А почему ты не хочешь сразу набирать текст на компьютере? – поинтересовалась Мила, когда Алим принес чай. – Хочешь, я тебе помогу.
– А это идея. Все равно в печатном виде лучше, да и сохранится копия.
Мила включила ноутбук и подготовила все для работы.
– Вот, смотри, документ в третьем вёрде. Называется «Отчет». И папка: «Мои документы». Будешь тут все сохранять, – объяснила она.
– Говоришь какие-то слова непонятные и хочешь, чтобы я сразу запомнил.
– Это ты непонятные слова пишешь, а на меня сворачиваешь. Вот, например, что такое сиаматика?
– Так это же проще простого. Смотри, греки соединили любовь с мудростью и получили философию, которая стала родоначальницей всех наук. А до этого была религия, которая божественную любовь на землю проводила, хотя всех рабами называла, потому что мудрости ей не хватало. И ведь стали потом говорить, что есть два пути соединения с Богом: религиозный – через любовь и философский – через мудрость.
А мне надо соединить три ипостаси Отца, даже четыре, – Любовь, Мудрость и Волю, их Синтез. Значит, наряду с религией и философией надо новый путь показать. Пока я его формулировал, название и сократилось до сиаматики. Вот слушай: синтез и аннигиляция материи атмической энергией ки, т.е. Духом. А где Дух, там и Воля, что и требовалось доказать.
– Алим, а зачем тебе новая наука, и кто… вернее, это же, сколько всего надо, чтобы ее признали! Нужно множество трактатов и обоснований, подтверждений и применимости практической. – Мила понимала, что Алим чего-то недоговаривает, и ждала дальнейших разъяснений.
– Забыл, самое главное забыл, ведь ты ничего не знаешь об этом. Тут вот что приключилось: Премудрая поручила мне как раз разработать что-то действенное вместо футурологии устаревшей. И я к этой работе могу привлекать хоть весь курс.
А Алекс предложил состязание по успешности разработки: моя наука предзнания против его школы мышления. Вроде близкие темы, но подход разный. И не дает мне покоя мысль, что он все наперед знает. Так вот, чем больше я нового изобрету, тем вероятнее, что смогу с ним состязаться на равных. Смекаешь теперь суть?
– Смекаю, смекаю, Мастер. Если честно, то не очень. Ладно, диктуй свой отчет, пока мой мозг еще не поплавило.
Слой за слоем
Алим продиктовал уже написанное и продолжил:
«Эксперимент показал, что одним из самых малоизученных явлений предстает послойность пространства, которая дает впечатление завершенности в каждом слое и создает препятствие к перетеканию из слоя в слой несовместимых компонентов во избежание неуправляемой аннигиляции или иного разрушения. Следовательно, для допуска в иное необходимо обладание качествами иного. В отличие от внешнего, типа шубы, акваланга или скафандра, качества эти невозможно передать другому, разве что описать путь их достижения и то, если существуют аналоговые проживания…».
– Алим, а ты, кроме Алекса, ни с кем больше не состязаешься?
– Если честно, мне еще хочется, чтобы Премудрая со своей мудростью читала текст и ощущала непосильное напряжение, и появилось у нее желание обратиться за разъяснениями.
– Так, с тобой все понятно: тебе пора отдохнуть. Пойдем, лучше купим слоек и будем обгрызать с них слой за слоем…
Звонок в дверь не дал Миле договорить, и она вопросительно посмотрела на Алима.
– Я никого не жду, – почему-то покраснел тот. – Да ко мне вообще никто никогда не приходил, кроме тебя.
И он пошел открывать дверь, сам гадая, кто бы это мог быть.
За дверью стоял Эмиль.
– Привет, Алим, – произнес он, – а я тебе звоню, звоню по телефону. Подумал, может, надо над чем поработать или к чему подготовиться.
– Да я просто телефон забыл зарядить. Заходи, сейчас будешь отчет писать о своих приключениях.
Эмиль зашел, поздоровался с Милой и немного растерялся.
– Садись на диван, – пришла на помощь Мила, – сейчас я чай сделаю, а вы поговорите.
Алим сел в кресло напротив Эмильена и начал разговор вопросом:
– Скажи, Эмиль, тебе понравилось путешествовать за пределами обычного и привычного мира? И хотел бы ты стать исследователем, а, может, и первооткрывателем того, о чем мало кто даже догадывается?
– Мне кажется, что ты, Алим, знаешь мой ответ, тогда поясни, зачем спрашиваешь? – Эмиль не скрывал своего радостного возбуждения, ведь его предположения оправдались: Алим ему предлагает нечто, от чего невозможно отказаться.
– Твой ответ нужен для того, чтобы пространство услышало твою готовность нести ответственность за вносимые тобой изменения в нем, и твою осознанность, и приятие принципа «не навреди», ведь ему решать: допускать тебя к своим тайнам или нет.
Если оно усомнится в твоей искренности, открытости и в устремлении к совершенству, оно никогда не простроит соответствующих условий, не даст проявиться нужным качествам и свойствам, лишит силы протекающие процессы и активной включенности функции, их обеспечивающие…
– А почему пространство, а не время?
– Эмиль, ты хочешь получить то, чего не имею я – ответы на все вопросы. Это не будет справедливо, да и мои ответы могут оказаться бесполезными для тебя. Это мой пройденный путь и мой опыт, а у каждого ведь есть свой.
В моем понимании, Время истекает из Огня и является его материей, а Пространство истекает из Времени, материализует его прошлое, уже проявленное. Ну, а вещество – оно и есть материя пространства.
– Я понял: чтобы нам, вещественно-материальным, добраться до Времени, нам надо пройти сначала сквозь Пространство, его сакральные глубины, чтобы добраться до его истоков. А для этого надо заключить некий договор, то есть войти в определенные отношения.
Получается, надо дать формальное согласие, чтобы раскрылось содержание.
– Да, и ты можешь не согласиться с моими доводами и соображениями и выдвинуть свою версию продвижения по Пути, но тогда ты должен будешь ее аргументировать.
– Ага, а чтобы возразить, я должен охватить своим взглядом большее пространство, а для этого я должен получить доступ, а для этого я должен согласиться, – сделал вывод Эмиль.
– Нет, так уже нечестно, – Мила поставила чашки и чайник на стол, – вы слишком быстро разворачиваете события. Мне показалось, что я уже много пропустила. Но что самое удивительное, так это то, как быстро Эмиль учится.
– Во-первых, ты забываешь, где и с кем он учится, а, во-вторых, пока еще можно все компактно выразить, – успокоил ее Алим. – Мы неожиданно определились с началом Пути. Эмиль предлагает заключить некое соглашение с Пространством и таким образом заполучить его поддержку и простройку благоприятных или оптимальных условий продвижения по нему.
– Я такого не говорил, – Эмиль удивленно посмотрел на Алима.
– Но и до тебя у меня не было таких мыслей, – настаивал на своей версии Алим, – если не согласен, аргументируй.
– Ладно, не спорьте, я поняла: вы хотите начать новый виток игры и устанавливаете для него соответствующие правила, – высказала свою точку видения событий Мила.
– Тогда Мила предложила утвердить проявившееся условие групповой работы: чем больше группа, тем мощнее на нее включается поток и легче вскрываются те самые слои, которые скрывают искомые истоки, к которым ведет Путь, – выразил следующий пункт правил Алим.
– Видишь, Эмиль, я бы тоже могла сейчас возразить, но Мастер потребует аргументы, а мне не хочется думать, поэтому я тоже соглашусь. – Мила то ли искала, то ли предлагала свою поддержку Эмильену. – Время покажет всё и уточнит. Но мы уже перешли ко второму правилу, еще не выполнив первого. Какое там соглашение надо заключить?
– Наоборот, все хорошо, – пояснил Алим, – мы сейчас выполним первое правило, но уже с учетом второго, то есть соглашение будет групповым, а значит, будет иметь большую силу и включать в себя взаимную поддержку и третье правило.
– Уже и третье правило? Как все быстро происходит у тебя! – изумился Эмиль.
– Ну вот, ты сразу нарушил второе и третье правило, – рассмеялся Алим, – второе – правило усиления процесса групповой работой, а значит, надо воспринимать ее, работу, таковой и правильно фиксировать выражением «у нас», а не «у тебя». А третье правило такое: «Чего добился один, то доступно другим». Или еще: «Чего не преодолел один, того еще не преодолели все».
– Ого, как жестко, – не переставал удивляться Эмиль.
– Это необходимо, иначе мы можем по одному всех растерять. Потеряться или растеряться по одному. Ведь Путь-то колоссален. Утрать масштабность, и тебя нет на нем, – пояснял Алим.
– Не тебя, а нас, – рассмеялась Мила.
– Ладно, поймала, ведь мне тоже предстоит родиться заново. Всему свое время, и я уже ощущаю его пульс. Игра приняла нашу заявку, – Алим посмотрел на Милу, затем на Эмильена, и все затихли, пытаясь прожить прикосновение иного.
Необычное соглашение
– Предлагаю взяться за руки, – Мила посмотрела на Алима и спросила, – а каким будет текст соглашения?
– Я беру на себя ответственность за действия, которые совершаю в Энергии восстановления Материально-Огненной направленности развития Вещества в Свете Пространства остывающего Времени, и, проникаясь Духом Времени, отправляюсь на поиски его источника, Абсолютного Огня. И я прошу Энергию, Свет, Дух и Огонь непознанного мною, воспринимать меня, как свою часть и свое проявление, – произнес, не спеша, подбирая слова, Алим.
– А не слишком ли это мудрено, Мастер? – поинтересовалась Мила.
– Нет, это как бы одна из сторон признания законов «Все во всем» и «Перехода количества в качество». И еще: это слово произнесенное, а значит, прошедшее путь от истока зарождения через идею и осмысление до физического существования, и, подобно Времени, оно оставит след только в существовании того, с чем соприкоснется. Это предпосылка к скольжению.
Услышав о возможности скольжения, Эмильен тоже включился в обсуждение и сделал это коротко:
– Я согласен.
Они взялись за руки и произнесли еще раз сказанное Алимом, но уже повторяя за ним.
И пространство их услышало. Вернее, они поняли это по тому, как на фоне окна возникло светлое, сияющее образование, и в нем проявилась едва осязаемая человеческая фигура.
В ушах не то, чтобы явно, а как отголосок памяти, прозвучало:
– Готовность ваша похвальна, но не осознает еще внутренней сути своей поверхностной формы. Однако соглашение установлено, и это дает вам право знать на один шаг вперед.
Первым знанием будет предостережение, но лишь настолько, насколько свет пространства сможет вам его перевести в энергию вибраций вещества. Вот оно: «Всё обустройство вечности послойно, хотя слоями это не представить. Перетекать же можно в нем лишь так, чтобы следов иного не оставить. Все правила и техники в ином иные, хотя законы те же и простые. Всему порукою Стандарты из Огня. Иерархичность Путь оберегает. Кто грани ипостасные познает, тому послойность цельностью предстанет закона вечного, как «все во всем», всегда».
Сумеете пройти сквозь первые врата, я встречу вас, – и осязаемость исчезла, и свет растаял, словно солнца блик, и звон в ушах…
– Вы тоже это видели и слышали? – Эмиль едва не выпрыгивал из себя от впечатлений, оставленных произошедшим.
– Это Агент технической службы. Я его знаю, – деловито произнес Алим, – и, кстати, предполагается, что лучшие из групп отделения тоже смогут стать такими Агентами. Мне это Премудрая подтвердила. А, значит, ничего особенно сложного в скольжении нет. Подумаешь, тоже мне новость: со своим уставом в чужой монастырь не ходить. Так это все знают. Может, эти пространства друг по отношению к другу как антипространства, или еще что, и поэтому не могут соприкасаться своими материями, а только Духом. А, может, как свет, звук и запах, они пронизывают друг друга и не знают об этом, не мешая друг другу.
Все это на Пути прописано Временем, на всем его следы. Только не зевай и преображайся соответствующим образом. Кстати, у Алекса многим приемам можно научиться.
– Алим, а что будет, если не уследим, наследим, нарушим, смешаем или еще что, о чем предупреждал этот Агент? – поинтересовался Эмиль.
– Да ничего не будет, просто придут когда-нибудь другие и пройдут путь, тот, что мы не прошли, за нас. Только там столько всего поучтено да подстраховано, что нашей технике безопасности и не снилось. Это специально надо высочайшие суицидальные способности выказать, чтобы тебя стерли из бытия. Вот, например, на крыше многоэтажки тебя, Эмиль, легко подвинуть к краю? Или ты проявишь сверхспособности, чтобы этого не допустить? Вот так же и там. Опасность, она, как только материализуется, она же и пробуждает соответствующие инстинкты, вернее, там это уже не инстинкты, а другие инстанции, аппараты.
– Успокоил, – озадаченно пробормотал Эмиль.
– Да ладно тебе в панику впадать. Мы сколько подобных моментов переживали с Алимом и ничего, только интереснее стало. Да и ты, я слышала, уже побывал в шоу, – напомнила ему Мила, улыбаясь.
– Это еще не все: взаимодействие предполагает активность восприятия многоприсутственного. То, что вы услышали, это всего лишь небольшая часть пакета. И она так же легко сотрется из памяти, как и отпечаталась в ней, если не вскрыть хотя бы ближайшие к ней слои.
– Я понял, Поток не может стоять на месте. Он или разворачивается, или сворачивается. Это как на качели: ты или возвращаешься назад, или начинаешь круговые вращения, но не можешь зависнуть в точке, если это не точка равновесия, – предположил Эмиль.
– Теперь я поняла, почему инопланетяне не входят в контакт: им это взаимодействие запрещено. Они просто скользят через наше пространство. Это как иммунная система срабатывает. Пока не касается – и ничего, а соприкоснулся – атакует и уничтожает, – продолжила Мила.
– Точно, условия пространства – это и есть его своеобразный иммунитет. И если, например, для человека они сильно отличаются от нормы, то мы говорим, что условия непригодны для проживания. А это просто присутствие иного слоя, – завершил круг Алим и, отпив глоток чая, вспомнил школу чаепития Мишара.
По тому, как на него посмотрела Мила и тоже отпила глоток, он догадался, что она тоже вспомнила.
Теперь они вместе посмотрели на Эмиля, и тот, сложив все знаки, демонстративно отпил глоток чая, сообразив при этом, что подошла его очередь говорить. Надо было придать качели вращательное движение, иначе пойдет затухание.
– Так что, получается, что всякие эпидемии и прочие там стихийные бедствия – это просто подталкивание пространства к ускорению адаптивных изменений в каких-то функциях и качествах человека? – произнес он, и некая вопросительность речи немного напрягла Поток, но потом он все-таки принял это за неожиданное открытие и утихомирил свое недовольство.
– И не только явные эпидемии, – продолжила тему Мила, – но и, например, активность всякого рода паразитов тоже свидетельствует, что их носители приблизились к опасному краю слоя. И своевременно не возникшая реакция или не предпринятые меры, могут привести к уничтожению, своего рода отторжению.
– Главное тут для начала, хотя бы понимать, – опять завершал круг Алим, – что каждый массивный слой – это синтез отдельных пластов. И тогда сразу понятно, почему одним словом обозначают и паразитов организма, и паразитов речи, и паразитов общества, растений, систем и прочее. Смотри, как интересно получается, – он отпил глоток чая, и Эмильен с Милой тоже.
Попытка удержаться в потоке
– Расслабьтесь, мы вошли в поток, если вы заметили, то мы не пошли по кругу, а сделали два витка. Третий может оказаться определяющим. Примечательно, что начинает Эмиль. Это знак. – Алим пространно завершил свой черед.
Эмиль понял, что его некая неосведомленность не играет роли. Или играет. Выходит, это уже та самая знаменитая игра. И он в ней участвует. А Алим дал ему некую подсказку и возможность собраться с мыслями. Спасибо ему. Пауза затянулась, надо говорить, а то они как бы зависли в верхней точке оборота.
– Войдя в поток, мы осмотрелись, нащупав множество опор, то множество – всего лишь точка отсчета Времени. Выходит, спор - то множественность восприятий, количественность неприятий иного плана естества, где качество - то лишь одна, другого рода единица. Но если нам случилось слиться, то мы познали вертикаль того, что раньше было даль, – он сам не совсем понял, откуда в нем родилось сказанное, и, замолчав, ожидал, что Мила его выручит.
Но иначе и быть не могло: Поток набирал силу, а второй виток неизменно становился огненным по отношению к первому и мог материализоваться, если сверху наслаивалось еще два более огненных витка…
– И мы, слои свои снимая, теряя, можем обрести свободу, скорость, совершенство. В Поток мешает нам войти малейшая предубежденность и неестественность в Пути.
Ведь лишь ступая без оглядки, сумев тем веру обрести, перестаем играть мы в прятки с самим собой, и с тенью бой уж не придется нам вести, – Мила тоже не совсем поняла, почему заговорила о другом.
Но сложнее всех было Алиму. Ему предстояло проявить непроявленное. И нельзя было медлить, Поток несся неимоверно. Это уже была стихия Времени.
– Когда Тотем сменяет Миф, а Мудрость уступает Воле, идет не смена – нечто боле: ответственность Со-Бытия. Уже не самость множеств «я», а Со-Творенное иное.
Пространство на мгновение проявило свою разноликую множественность и, как бы усвоив порцию Времени, застыло в новой насыщенности, стало иным. Игра завершила свой виток. И все это ощутили. Чувствовалась некая усталость, но вместе с ней и воодушевление.
Мила посмотрела на Эмиля и рассмеялась.
– Расслабься, Индикт, нас уже сняли. Ты даже и не понял, что мы уже были в ином и произвели там действие. Ну и что, что ничего не заметили. Просто там скорость иная. Промелькнуло все и записалось где-то на более тонких уровнях, постепенно внесутся записи, и произойдут изменения в более грубых слоях. Потом когда-нибудь осознаешь, что изменилось, если увидишь.
– Или тебе все же удалось побывать своим восприятием там, где ты действовал, – поинтересовался Алим, – неужели хоть один из нас да оказался острозорым?
– Смейтесь, смейтесь, – радовался Эмиль успешному завершению игры. – Я еще всех вас обскакаю.
– Не забудь палку-лошадку между ног зажать, когда скакать будешь, а то букву важную «с» потеряешь, как старик говорил, – поддел его Алим и рассмеялся своей шутке, – что, допиваем спокойно чай и продолжаем отчет? – предложил он.
– А это проще, чем игра? – спросил в ответ Эмиль.
– О, намного проще, только с Алимом это все равно, что с игрой: напряжет так, что мозги вскипят даже быстрее, чем чайник, – успокоила его Мила.
– Тогда я готов, – сразу напрягся Эмиль.
Алим поддержал игру и нагрузил его первой задачей:
– Вырази, пожалуйста, мой упорный напарник, какой урок ты извлек из нашего взаимодействия с Хранителем парка, когда мы были впятером, потом, от шоу Алекса, когда мы были вдвоем, потом от вхождения в поток, когда мы были втроем. И какое было отличие в проживании.
Эмиль хотел было сказать: «Ничего себе задачка», но это означало бы возврат к позиции простого «гусенка», которого используют все, кому не лень. А ему хотелось быстрее закрепиться в статусе «опытного». Ведь Мила даже и не учится на отделении, а просто общается с Алимом, и уже с такой легкостью скользит.
Есть в ней какая-то свобода и легкость, даже в сравнении с Яной и Алиной, в которых просматривается студенческая несерьезность, какая-то внешность, формальность, безответственность.
Так как же все-таки выразить свое, как и с чего начать.
– Он мысль свою гонял по кругу, и это нравилось ему, ведь лишь себе, единственному другу, он мог поведать о себе, и тихо мыслям улыбался. Он счастлив был, – описала Мила его состояние, – ты хоть о нас-то не забыл?
– А что, даже с мыслями собраться нельзя? – понял Эмиль, что теряет свои позиции.
– Собраться можно, но тогда это означает, что ты не в пути, ты выпал из мудрости в умничание, из будущего в прошлое и будешь ворошить давно улежавшийся мусор. Тебе это нравится?
– Нет. Поехали. Значит. Слова-паразиты, – отследил сам свое начало Эмиль и…открыл рот: секунда, две, три… – Точно: речь шла о хранителях, и, видно, не случайно, ведь это материнская, иньская функция. Например, хранительница очага, или охранная грамота, или охрана, или еще ангелы-хранители.
Но ведь все это – необходимость фиксации уже существующего как некой основы для вхождения нового. И, следовательно, где-то рядом совсем должны существовать янские, отцовские принципы обновления.
Точно! Тогда в шоу Алекса, как только мы находили новое видение происходящего или неожиданное продолжение, все менялось: и условия, и события. Об этом же говорил и Агент, что всему иному соответствует иное. Новому – новое.
– Видишь, какой шустрый, – подмигнул Алим Миле, – почувствовал только, что из потока выпадает и сразу резюмировал все три опыта. Свел воедино и еще на закон «Отрицания отрицания» вышел. Понял, что это принцип обновления, неотъемлемое следствие движения, а, значит, и самой жизни.
– Да, далеко пойдет, сразу видно, – шутливо согласилась Мила. – Так вроде мы тогда и программу в отношении отчета выполнили, осталось только набрать на компьютере – и можно гулять смело.
– Как бы ни так, – возразил Алим, – это вам можно гулять, а мне еще учебную и научную программу разрабатывать надо. Ведь на всё про всё всего неделя.
– Так с такими темпами, это аж неделя! – теперь Мила подмигнула Эмилю, – видишь, оказывается, и у мастеров бывает паника.
Экспресс-метод разработки или разработка экспресс-метода
Алим улыбнулся с явным намеком на принятие вызова.
– Если вы уже напились чаю и передохнули, да еще и дзеновостью заряжены, могу предложить следующий тур игры, но уже в практическом исполнении. В гости к Алексу, не хотите ли?
– Алим, вот когда ты так говоришь, я вспоминаю Мишара. Ты больше напоминаешь мне мудреца. А где же твоя свобода души? Отстает она от ответственности. Не слишком ли ты торопишься?
– Так, один участник перемигивания готов вывесить белый флаг, – обрадовался Алим, – а второй что скажет? – обратился он к Эмильену.
– Я, получается, должен опять сказать что-то мудрое, – он посмотрел в окно и уверенно произнес, – предлагаю подышать свежим воздухом и закрепить слоеность пространства слоеностью пирожных.
Мила засмеялась и захлопала в ладоши. Эмиль не понял, почему, а Алим воспринял это, как знак.
– Раз уж вы, не сговариваясь, предлагаете одно и то же, видимо, есть в этом какой-то тайный промысел. Стоит прислушаться, да и желудок мой выступает «за». Хорошо, не будем это считать поражением, а отнесем на знак закрепления достигнутого.
– Это – как нажать клавишу «Сохранить». А то, как бы какого сбоя не произошло в программе, – Эмилю понравилось, что его предложение привело к всеобщему согласию.
– Сейчас, только телефон поставлю на зарядку, пока вспомнил, – поднялся Алим.
Через минуту все трое были на улице и двигались по направлению не к ближайшему кафе, а тому, что располагалось на территории парка. Видать, была в этом какая-то необходимость.
Осень не выказывала ни малейшего желания спорить с летом и грелась в его накоплениях, разве что ночи становились прохладнее, готовясь к приближению холодов. И это начинало сказываться на зрелости листвы. Скоро в ней появятся другие краски, и она узнает, хоть и минутную, но радость полета.
Примерно в таком русле текли мысли друзей, получив передышку и послабление после высокого напряжения…
Вот и кафе, и объяснение всему.
За одним из столиков сидели Алина с Яной, внимательно наблюдали за приближающейся троицей и что-то обсуждали.
– Это ж надо ж! – неожиданно, пожалуй, даже для самой себя, произнесла Яна и запнулась, явно ощутив мощь единого поля подошедших.
– Это «ж», мне кажется, неспроста, – заметил Эмиль, которому, видимо, не терпелось укрепить свои позиции в отношениях с не воспринимавшими его серьезно однокурсницами.
И, как бы отгораживая его от встречных выпадов, Алим подтвердил, переведя внимание на себя:
– Точно, неспроста, и я уже даже знаю, кому это надо.
Яна посмотрела на него, будто выискивая, где можно уколоть, и, видимо, не смогла сделать выбор, потому как перемолчала нужную паузу и сейчас утратила всякие преимущества, даже если они и были. Уяснив это, она притворилась невинной и простодушной и, строя глазки Алиму, но больше для Милы, поинтересовалась:
– А не поделится ли высокочтимая публика предметом столь усиленно скрываемой ею тайны, так неизгладимо отпечатанной на их лицах? Это что же вы такого знаете, что даже ж (она специально сделала ударение на «ж») оно наружу просится, да еще, видно, и нас касается? Нет ли необходимости и нашего ж участия в обсуждении или действии каком по этому поводу?
– Это же, надо же, – присоединилась к ней жеканием и Алина, – так оборот закрутила, что чуть Эмиля из туфель не вывернула. Выкрутила, что он, бедненький, даже испаринкой покрылся и раскраснелся, бедненький. Того и гляди, совсем испарится.
Впервые Алина так рьяно вступилась за подругу. И хотя Эмиль только покраснел, но из чувства самосохранения или разумной предосторожности на выпад не ответил.
– Видишь, Алим, – сгладила все Мила, – не одни мы сегодня дзеновостью и единством отличаемся. Как ты думаешь, нет ли в этом чьего хитрого умысла?
– Ты думаешь, стоит предложить им присоединиться? Так ведь непонятно, на чьей они стороне будут. Алекс наверняка на тонком плане уже поработал, а ведь он специалист со стажем и мыслит масштабно. – Алим наблюдал, как любопытство борется в девушках с врожденным свободолюбием, и продолжал интригу, – хотя с другой стороны выходит: время игры и не останавливалось вовсе, а так, притормозило только, чтобы подобрать отставших. Так ведь не понять, хотят они или не хотят? Насильно ведь не затянешь.
Слова об игре и времени, как волшебное заклинание, лишили Яну и Алину альтернативности восприятия, и более покладистая Алина сдалась:
– Так бы сразу и сказали, что намечается важная работа. В таком случае, мы всегда готовы даже без согласования, тем более что первый опыт дает все основания полагаться на дееспособность нашего союза.
– И какие могут быть сомнения, коль речь идет о взаимодействии с иным? – подтвердила Яна, – тут даже из чувства безопасности только один вариант и существует. Не тяните уже, выкладывайте.
– Только одно уточнение, – принял капитуляцию Алим, – согласование имеется, причем прикрепленное к статусу, и еще: участие ваше при согласии вашем будет автоматически засчитано, как присоединение к проекту, который нам поручено разрабатывать.
Сегодня как раз установочный эксперимент. Так что имеете возможность оказаться у истоков новой науки, а заодно и пообщаться с одним из выразителей игры с многовековым стажем.
– Все так просто и обыденно, Алина, – повернулась Яна к подруге, – захотел – наука, захотел – игра, лишь бы согласие было. Ты как?
– Понятное дело, – Алина отвечала уже Алиму, – мы подумали и, не раздумывая, согласились. А что, Премудрая если дает зеленый свет, то тормозить не стоит, правда ж, Яна? – обратилась она уже к подруге.
– Да, заодно и выясним кое-что, – последнюю фразу Яна уже произнесла только для того, чтобы создать хоть какую-то видимость вуали.
Течение событий колыхнулось из стороны в сторону, взвешивая первоочередность и допустимость отсрочки двух различных пунктов плана, и выбрало вновь обозначившийся, как более привлекательный и перспективный.
Таким вот образом, пирожная слоистость ушла на второй план, и через десять минут все снова были в штаб-квартире нового сообщества, как выразилась Яна, чем и привлекла к себе пристальное внимание, видимо, не праздно любопытствующего в этой самой квартире пространства, и невольно стала катализатором ускорения развертывания последующих событий.
Хранительница Сиана
Не успели первые сотрудники необычного сообщества, еще не оформленного ни на бумаге, ни в сознании даже их самих, приземлиться или придиваниться, так лучше в этом случае обозначить это действие, как начались и первые испытания, и одновременно проба на совместимость.
– Какое-то необычное состояние, я такого никогда еще не испытывала, – призналась сразу же Яна, – будто тебя освобождают от чего-то, и ты не то просыпаешься, не то засыпаешь. Все зависит от того только, с каким из двух разделившихся восприятий ты себя идентифицируешь.
– Нет времени объяснять, внимание! – осознал ситуацию Алим, – готовность номер один.
И, уже обращаясь непосредственно к Яне, неожиданно перейдя в то ее другое, освобожденное и пробужденное:
– Скажи, что так тебя манит или уносит, растворяет в своих объятиях? Кто знает, быть может, так о чем-то просит тот, кто сейчас тобою спит?
И если так – прими его, тот дар минутного прозренья, как предпосылку избавленья от безысходной суеты. Готова ль выбор сделать ты?
Яна не заставила ждать с ответом:
– О, я готова, я простила себе всё то, что я забыла, и что вчерашним стало днем, я разглядела все во всем, и вновь прекрасный принцип «Сиа»… меня манит.
Амриты Сила… Она хранить его просила - единство двух, но пришлый Дух сказал: «Не будет в том изъяна». Его послушала Сиана.
Своих оставив дочерей, без лишних действий и речей, свое им перепоручила, но словно вспомнив что-то вдруг, сказала: на один лишь круг…
Яна замолчала, будто остановившись на перепутье, и снова заговорил Алим:
– Но если так, то – явный признак, что вновь явился Духа призрак, что круг, быть может, завершен, и срок пришел, пора настала вернуть к истоку все. Сначала…
Алим ожидал, что Яна разорвет один круг и соединит другой. Но та умолкла. Зато заговорил Эмиль:
– Сиана просит дочерей помочь порученное ей представить формой исполненья.
Не может принять разделенья без основательных причин, та, что хранительницы чин вручила ей рукой воленья.
Теперь понятны все волненья пространств слоев и населенья, что обитать решилось в нем. Ни детям баловать Огнем, ни взрослым нету позволенья.
Но чтоб подать итог свершенья, достигнуть надо единенья уже теперь не только двух, тогда оправдан будет Дух, внесенные им измененья.
– Сестра была у Яны, Ина, – вступила в диалог Алина, – Сиана двум из дочерей вручила что-то, значит, ей, должно быть, тоже поручила. Но что? Когда б Амриты Сила могла быть видима!
Но к ней им, разделенным, не добраться. Когда б могло такое статься, что снова встретились они, тогда б, наверное, смогли…
Но как помочь, когда прозренью мешают тысячи причин? А вдруг хранительницы чин…
И Яна вновь заговорила:
– Сестра моя, сестра Алина… – И круг разорван забытья, – Что это, кто я, где я, я? – и Яна круг другой замкнула. – Ух, ты, вот это я заснула!
– Ну, вы даете! – Мила, наблюдавшая за всем со стороны, в поток вроде бы и вошла, но при этом ей не менее любопытно было наблюдать за происходящим в комнате, поэтому ее сознание фиксировало всё, как одно целое. – Чем дальше, тем интереснее. Теперь все вроде бы стало на свои места.
– А я так поняла, что всё наконец-то сдвинулось с места, и определились направление и смысл, и суть наших экспериментов. И становится понятным, почему именно мы, а не кто-то другой, попали в эту историю, – сияла Алина.
– Если бы меня сейчас попросили вполне серьезно описать историю тех давних пор и ее связь со временем нынешним, я бы, пожалуй, смог, несмотря на то, что все так необычно, и сама история, и источник информации о ней.– Эмиль тоже весь светился.
– Соединяющая нить так тонка и непрочна, что я бы не стала на твоем месте ожидать просьбы, а выложила бы всё, как есть: с расстановкой всех увиденных знаков, тем более что это – как раз твое призвание и специализация.
– Да? Ну, тогда слушайте, – обрадовался Эмиль, что его согласны слушать. – Это воительницу Кроноса звали Сиана. Но она была не простой воительницей, а хранительницей Сиа – Бумеранга Времени. Это не вещь там какая-то, не предмет материальный, но предмет куда более ценный: предмет спора и влечения, свободы и ограничения многих – некий принцип, или закон возврата на круги своя. Помните? Фиксировался он своим символом – двумя кольцами, которые хоть и два, но одно целое.
И к царю Соломону приходила не сама Хранительница Сиа – такой мощи не мог выдержать ни один смертный – и даже не Сиана, исполнявшая это поручение, олицетворявшая его – такой чести не мог быть удостоен ни один смертный, а одна из ее дочерей. В силу своей дерзости и юности, которой, как известно, все простительно, решилась она на хитрость, передав обремененность прошлым человеку, оставив при этом манящую возможность управления будущим себе.
Но она не знала, что за все приходится отвечать и что второе кольцо без первого лишается одного из своих достоинств – вневременного состояния своего носителя.
Дочь эту звали Яна. Отдав одно из колец, она лишилась покровительства Амриты и вошла в Колесо Сансары, в цепь человеческих воплощений.
С тех пор она лишь след собой несла, печать былого воплощенья и ждала дня, когда сестра её свое откроет, свое припомнит, свое решится воплотить ей предначертанное порученье.
И первое условие возможности возврата было условие, чтоб рядом были две сестры. Похоже, что условие осуществилось. По крайней мере, знаки все сошлись.
Хоть в этой жизни и не сестры, но все ж похожи имена и притянулись в воплощеньи, и делом общим занялись, ведущим к тайнам времени, и память древняя открылась, хоть не совсем осознано, но первое условие свершилось.
Условие второе
Состояние Эмиля было плавающим. Он то проявлялся здесь, то уплывал куда-то, в там.
Алим все это время пытался стабилизировать пространство комнаты, пришедшее в возбуждение от соприкосновения с силами невиданной им доселе природы, и поэтому не участвовал в разговоре.
Ему помогала Мила. Она слегка направляла течение событий в нужное русло. Может, ее мягкость как раз и помогала Алиму удерживать стабильность протекания эксперимента.
– Так, значит, есть условия другие? – Мила произнесла эту фразу не то вопросительно, не то задумчиво, предоставляя полную свободу перетекающему через рассказчика ручейку информации из иного в выборе конкретности протекания.
– Да, еще условий было три. Всего, выходит, их четыре.
Когда две дочери Сианы сойдутся вновь, как две сестры, тот пришлый Дух свое участье в их изменении судьбы, внеся частичку вдохновенья, произвести сумеет вмиг. Когда скользнет.
Два дивных стана своих беспечных дочерей тогда средь множества людей увидев, различит Сиана, и им сумеет передать частичку силы, сможет дать своих ошибок разуменье. Настанет время избавленья от сна сознанья пелены.
Туман пройдет.
Эмиль замолчал. Незаметно естественность восприятия сменилась напряжением осмысления, и пространство очнулось от забытья. Нынешняя реальность опять заполнила его своими привязками и ориентирами, принесла зябкость. Эмиль вздрогнул, потер руки, провел глазами по комнате, будто ввинчиваясь в нее, и остановил свой взгляд на Алиме.
– Исчезла книга, – пожаловался он, как бы оправдывая незавершенность рассказа, – книга хроник Сианы в зале Амриты. Такая большая, тяжелая, в тисненом переплете, – пытался он подтвердить правдивость сказанного. – Вроде прохладно стало.
– Да, пожалуй, стоит приготовить чай, а то мы как-то с корабля на бал, ничего не обдумав, не спланировав, спонтанно так, будто под чью-то дудочку пляшем. А этот кто-то точно знает, чего добивается, – согласился Алим с общим молчаливым вопросом и пошел на кухню.
Среди тех, кто остался в комнате, произошло оживление, и первой заговорила Яна:
– Оказывается, так много интересного существует за пределами обычного восприятия. Это что, часть той самой игры? – обратилась она к Миле.
– Мне кажется, что это чьи-то воспоминания. А вот значимость этих воспоминаний игра точно не преминет отметить своим вниманием. Она активируется всякий раз, когда происходят важные изменения. Так что можно считать, что мы открыли двери для нее. Долго ждать не придется, я больше чем уверена, – ответила ей Мила.
Алим вернулся в комнату, поставил на стол поднос с чашками и вклинился в беседу:
– Сейчас будет вам чаепитие с игрой. Попробуем прояснить детали и перейти к активным действиям. Так что наберитесь терпения. Узнаете даже больше, чем предполагали. Я за чайником, – и он опять вышел из комнаты.
– Эмиль, а что ты видел? – не удержалась, чтобы не спросить, Алина.
– В том-то и дело, что вроде ничего и не видел, ни картинок, ни текста перед глазами, а как будто из меня шел поток каких-то знаний. Изнутри, главное, как тут разглядишь. Вот если бы снаружи.
– Тогда б ты сразу обнаружил, – хихикнула Яна, – а так наговорил всего и вроде бы ни при чем. Может, ты заранее где-то все прочитал, нашел текст рифмованный для убедительности. А мы все купились на твою уловку.
– Это ты пытаешься убедить себя, что сама ничего не видела и не слышала, – опять вернулся Алим. – Или боишься, что это иное слишком ответственно для тебя?
– Ничего я не боюсь. Просто, где доказательства?
– А ведь и правда, это приходит как воспоминание, только надо поверить и всё, – Алина смотрела на Алима, ожидая подтверждения или разъяснения.
Алим налил кипяток, отставил чайник и пригласил всех к столу, вернее, переставил с Эмилем столик ближе к дивану, а сам сел на стул. Эмиль тоже. На диване остались девушки.
– Раз уж вам не терпится, начнем составлять матрицу явленного откровения. Назовем это так, чтобы подчеркнуть важность происходящего, – Алиму уже нравилось быть руководителем проекта, который поручила ему Премудрая. Но он понимал, насколько это серьезно, и какие силы войдут с ними во взаимодействие. Поэтому ему и надо было, как можно основательнее, закрепиться на старте.
– Я прошу еще раз каждого осознать, что вы уже в игре, – продолжил он, – той игре, на которую согласились. И она закрепила наше согласие своим откровением, пока никто не передумал. Вы видели, как неожиданно и эффектно она это сделала. Теперь назад пути нет. Мы должны пройти этот виток и войти в следующий. Или выпасть из игры на какое-то время.
В самом начале для новеньких я кое-что поясню, а, может, даже больше для себя, проясню нашу диспозицию, но дальше все будет сплошной экспромт и не только мыслей, но и ощущений, и действий, и, если повезет, идей.
Итак, чаепитие с игрой – это тренинг групповой работы по включению нескольких практик в формирование условий и явлению нового. Это некая искусственная вначале, а затем искусная ось, на которой собирается цельность энергии вещества, света пространства, духа времени и огня абсолюта. И если все это получается, то все эти понятия становятся с большой буквы, и из отдельных горизонтов превращаются в Единый Столп.
Технику этого нам раскрыл проводник опытного Духа, старик по имени Мишар. Вы уже слышали о папке Мишара и видели, как Эмиль с ней работает.
В групповой работе потребуется полная самоотдача каждого, и полезен, даже очень значим, опыт каждого, каким бы незначительным он ему ни казался.
Представьте маленький ключик в руках аборигена на борту огромнейшего лайнера, который приводится в движение этим ключиком.
Мы все такие же аборигены в той колоссальности, от которой нам доверены ключики. И мы не узнаем об этом, пока не повернем их, один за другим.
– Ну, ты прямо речь произнес, как перед церемонией открытия не то что дворца культуры, а вообще, новой культуры или цивилизации, – отреагировал Эмиль. – Прямо смотрю на Землю с облаков: «Эй, где вы, люди?»
– Не перебивай, – строго посмотрел на него Алим, – важно сохранить то состояние, которое активировала игра и пространство. И еще надо помнить, что все те техники и приемы, которыми каждый владеет, сегодня могут пройти или не пройти проверку. Это своего рода экзамен. Да, очередной экзамен.
– Так как же все-таки это будет происходить? – поинтересовалась Алина, – что-то я не поняла. И какие такие практики? А как же то, что было до этого?
– Мы будем говорить по очереди. Но то, что мы будем говорить, мы должны брать не извне, а, как тут отмечал Эмиль, изнутри. И так круг за кругом ввинчиваться в новое, что называется.
А практики очень простые. Первая – это действие, и означает она вхождение в движение, поток, вихрь, в общем, отрыв от материи и ее привязок, может, еще что, словами трудно объяснить. Одним словом, непредубежденное действие, свободное, раскрепощенное, с позиции наблюдателя.
Потом на помощь приходит практика слова. Проговаривание всего, что с этим вихрем приходит, вытаскивается из самых дальних уголков, может, даже доисторической памяти. Это как раз то, что мы уже немного освоили, видели, как это происходит.
И тогда включается третья практика – движение уже на уровне ощущений, чувств и тех тонкоплановых, огненных частей, которые мы обычно не осознаем, их активация на восприятие самых тонких из доступных вибраций, одним словом, динамика души в более масштабном и сакральном смысле. Это выход во второй круг игры.
Четвертая практика, размышление, направлена на расшифровку всего, что сможет воспринять душа. Это – слово, но уже внутреннее, со всеми таинствами зарождения мыслей. И, чтобы окончательно войти в поток внутренне, а не внешне, включается практика активации канала огненных взаимодействий, переключения с Материнского на Отцовское восприятие. Потом миракль и погружение еще глубже.
Все так и произойдет, если настрой будет соответствовать. Если пытаться все объяснить, то застрянешь на уровне объяснений, а это далеко не вершина возможностей. Это как раз та привязка, от которой и надо суметь оторваться. Вот такой вот парадокс.
– Тогда давайте начинать, если объяснения ничего не дают, – сделала вывод Яна.
Алим отпил глоток чая и произнес:
– Поехали.
Часть 3. Философия Воли
Огонь Прометея
Анализ футурологии
Звонила секретарь отделения. Спокойным голосом она сообщила, что Алима приглашает Елена Николаевна, заведующая отделением, к трем часам к себе в кабинет, и желательно прийти заранее, потому как время Премудрой очень плотно расписано и согласовано.
Алим понимал, что будет серьезный разговор, связанный с последними событиями. Но вот куда он будет направлен, на что нацелен – это могла знать только Елена. В этом ее преимущество. Ему же, Алиму, надо было что-то заготовить в противовес, чтобы разговор был на равных. И он решил спутать наверняка простроенные ею ходы, указав на побочные негативные стороны ее деятельности.
Алим не стал конкретизировать пока, какие именно стороны, оставив это на спонтанное включение. Главное, что была зафиксирована установка, а сработает она там и тогда, когда будет удобный момент. И можно больше об этом не думать.
Без пяти три он был в приемной Елены.
Секретарь сказала, что это хорошо, поскольку Елена уже освободилась, и он может входить. Потом окинула его вдруг прояснившимся взглядом, будто пытаясь понять, что же в нем особенного. И это «же» было неспроста. Столь быстро возрастающая популярность Алима на отделении заинтриговала, по-видимому, даже ее.
– Входи, входи, Алим, я как раз пытаюсь сформулировать для себя, что же я от тебя хочу. И решила отложить окончательное решение до твоего прихода, ведь наверняка ты не смог справиться с предубежденностью и приготовил какую-то специальную тактику для беседы. – Елена посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь показать свою открытость и, уловив подтверждение своему предположению, продолжила, – никак не могу понять, почему ты проявляешь так настойчиво отчужденность ко всему, чем мы занимаемся.
Я понимаю, что ты обладаешь незаурядными способностями, живешь в каком-то своем мире, но ведь ты являешься и частью всего остального мира, который может дать тебе многое, и которому ты тоже можешь дать немалое. Поэтому я предлагаю изначально внести в наше общение и доверие, и конструктивность.
Алим никак не ожидал такого начала и никак не мог сообразить, что это: предложение дружить или все-таки очередные контрмеры и стремление безраздельно владеть ситуацией? И каковы же ее действительные планы, которые он собирался спутать? Размышления не давали однозначного ответа.
– Присаживайся, – предложила Елена и продолжила начатую тему, – ну же, решайся. Просто от этого будет зависеть и скорость, и свобода развития наших дальнейших взаимоотношений и личных, и деловых. Ведь на этом можно как много потерять, так и выиграть. Что я тебя уговариваю по такому очевидному вопросу?
– В общем-то, я согласен насчет скорости и свободы, но согласитесь и вы: без элементов игры все равно развитие невозможно.
– А это уже другой вопрос, ведь сама-то игра тогда будет на другом уровне. Я рада, что мы понимаем друг друга. Тогда можно перейти к главной теме нашей сегодняшней встречи. Я собираюсь предложить твоему вниманию некоторые свои соображения и по возможности услышать твое мнение.
Уже ясно, что твое появление на отделении дает своеобразное ускорение в реализации программ и некую, я бы даже сказала, их коррекцию. Поэтому ты не просто новый ученик, но и новый сотрудник. А, преподавая уроки того или иного мастерства, ты еще и преподаватель. Поэтому в силу сложившихся обстоятельств я и предлагаю тебе совместить эти три статуса, сознательно различая целесообразность и своевременность проявления каждого из них. Как ты на это смотришь?
– Признаюсь, это неожиданно, – растерялся Алим, – хотя признаки всего того, что Вы говорите, действительно наличествуют.
– Тогда я в ближайшее время экстернирую твое обучение, переведу тебя в интернатуру и узаконю наши отношения. Но не просто так, а на основании официально зафиксированных фактов.
Например, по вчерашним отчетам Яны и Алины, если к ним добавить еще и твой, можно поставить зачет по нескольким дисциплинам. Я прикинула: при такой скорости за месяц тебе можно будет зачесть весь курс обучения. Такого еще в нашей практике не было, но факты есть факты. Что касаемо первого пункта встречи, у меня все. Если вопросов по этому поводу нет, то я перейду ко второму.
– Вопросов и нет, и их много, просто надо все расставить, увязать, осмыслить, – Алим, правда, не знал, как воспринять такое предложение. И что в таком случае будет с Эмилем.
– Вот и хорошо. Насчет Эмиля можешь не беспокоиться. Твое продвижение позволит и ему ускориться. Второе предложение связано с первым. Как ты смотришь на то, чтобы разработать одну темку? Она и будет официальным предметом твоего преподавания.
– Наверное, зависит от названия или формулировки этой «темки», – улыбнулся Алим.
– Естественно, но это для нас сейчас очень важно. А называется она «футурология».
– Но я в урологии плохо разбираюсь, – возразил Алим.
– Урология здесь ни при чем. Футурум – это будущее. Хотя, может, ты и прав: ведь наука эта тоже построена на анализе, анализе прошлого, отработанного, и на экстраполяции, прогнозировании будущего.
– Это что получается, что плохое будущее может быть изменено, если вовремя обнаружить плохие анализы?
– Вот видишь, ты уже заинтересовался. Так каков будет твой ответ? – вопросом на вопрос ответила Елена.
– Признаюсь, время, да еще и будущее, для меня очень интересная тема, если вы готовы доверить ее мне.
– Иначе бы я тебе и не предлагала. А учитывая твою малоосведомленность во всем, что по этому поводу написано, ты можешь изобрести что-то новое. Как раз это мне и надо: застоя точно не будет. Я так полагаю, по второму вопросу мы тоже пришли к согласию? Тогда остается третий, не менее важный и интересный.
Как ты смотришь на то, чтобы подключиться к исследовательско-экспедиционной работе по изысканию новых технологий через контакт с внеземными цивилизациями? Меня интересуют опять-таки индивидуальные формы и методы работы при минимальной информированности о тех исследованиях, которые уже проводились в этом направлении, с целью обновления арсенала исследовательских возможностей.
– Если то, что я в этом вопросе мало осведомлен, является одной из причин предпочтения и условием предложения, то обсуждения уже излишни. А если решать вопрос на уровне желаний при полной свободе от ограничений, то я согласен. Хотя еще мало представляю, на что.
– Отлично, Алим, с тобой очень приятно работать. У тебя есть несколько дней, чтобы подготовить программу деятельности по каждому из трех направлений. И это первое. Ты можешь привлекать к своей работе любого опытного или подопытного, и он автоматически будет включен в твой проект, и это второе. И еще: ты можешь пользоваться нашим архивом и всем, что там обнаружишь. Но все выходы в иную реальность или за планетарные пределы ты должен согласовывать со мной лично, и это третье, что от тебя требуется. Если вопросов нет, то на этом наша встреча окончена.
– Вопросов как раз множество, но их надо сначала самому осмыслить, – произнес Алим, подымаясь. Ему уже хотелось остаться наедине со своими мыслями, потому как объем полученной информации превышал обычные нормы, и с этим надо было срочно разобраться.
– До встречи через неделю, Алим. Я потом определюсь с точным временем. Секретарь тебе позвонит. И если какие рабочие вопросы, то к ней.
Отчеты, планы и программы
Алим сидел на диване и размышлял над тем, с чего все началось и во что превратилось. Безобидное объявление в газетке – и целый новый мир. Встреча с котом ученым – и предстоящая работа над целым учением. Да, тут пора уже задуматься о возможностях мышления и его взаимокоординированностью с реальностью.
Опыт подсказывал, что не будет лишним перед началом планирования пообщаться с этим самым ученым, Алексом. Умеет он ненароком высветить основные ключевые моменты предстоящих событий. И как только это ему удается? Каким секретом он обладает?
– Никаких секретов нет, – возразил неожиданно возникший Алекс. Он впервые проявился прямо в комнате Алима и осматривался по сторонам. – Просто цельное мышление и прямое знание, без мудрствований.
– А научить можешь? – поинтересовался Алим, стараясь не показывать удивление по поводу появления гостя.
– Как раз над этим и работаю, – сосредоточенно произнес Алекс, – пытаюсь уяснить, в какой форме и при каких условиях можно, здесь не совсем подходит слово обучить, быстрее, помочь человеку прийти к осознанию того, что не передается, а постигается индивидуально, самоличными усилиями. Не передается уже потому только, что проявляется из неведомых каждому глубин внутренних, а передать можно только внешнее, хоть предмет, хоть знание, хоть еще что.
– А на примере?
– Если я съем яблоко и скажу тебе, что это вкусно, ты постигнешь этот вкус? Нет, пока сам не съешь яблоко!
Так вот, чтобы выйти на прямое знание и цельное мышление, надо это прожить самому, но, я думаю, какой-то пошаговый комментарий и тренинг создать можно для тех, кто захочет выйти на более глубокий уровень, нет, войти в более глубокое проживание.
Вот я и пытаюсь проявить такую школу мышления. Просто мне близок этот путь и наработки есть. А давай так: ты развиваешь свою, основывающуюся на синтезе каких-то возможностей, науку предзнания и делишься со мной, а я развиваю школу мышления и делюсь опытом с тобой?
Будет у нас такой равнопотенциальный обмен. И посмотрим, кто быстрее и больше сумеет наработать применимого материала, проявить ментальной материи.
– Это что еще за науку ты мне предлагаешь создать, Алекс? – удивился Алим. – Что за синтез и что за предзнание?
– Сам же сказал, что тебе не нравится анализ и фут-урология, – хитро посмотрел ученый.
Алим не стал ничего уточнять: он понял, что в плане информированности Алекс его непонятным образом все время опережает, и решил в ближайшее время, во что бы то ни стало, устранить это неравенство.
– Хорошо, я принимаю твое предложение, несмотря на неопределенность условий. Будем считать это шахматной партией. Ты свой ход обдумал и сделал. Теперь моя очередь. До встречи, мыслитель.
– До встречи, провидец, – парировал Алекс и растворился в пространстве.
Комната встряхнулась, как от наваждения, и Алим тоже. Он и не заметил, как задремал.
– Вот оно, значит, как, мы уже сами в гости ходим. Что ж, прогресс налицо, – сказал он вслед гостю и присел за журнальный столик.
Уже в который раз Алим пытался составлять планы, и заканчивалось это тем, что необходимость в них уходила на второстепенный план, а то и вовсе исчезала. На этот раз было похоже, что цель определена на продолжительное время, и обозначить основные направления особенности и условия ее достижения все же удастся.
Итак, по порядку. Отчет об эксперименте. Алим сделал запись: «В групповой работе наряду со сложностями в согласованности действий и восприятий, с преодолением их возникает преимущество стабильности и мощи. Как будто срабатывает другой масштаб, и появляются другие возможности. Возникает проживание количественно-качественных перетеканий.
В качестве примера можно привести новое видение взаимосвязей таких понятий, как любовь, мудрость и воля. Если их воспринимать как ипостаси проявленности Отца, то понятно упование, например, на любовь религии, потому как она, любовь, и есть нить воссоединенности частей в целое, в целом или с целым. В этом ее сила и беззащитность: в линейной правильности.
С мудростью приходит новый путь воссоединения – философский, как взаимопроникновение мудрости и любви. Мудрость преодолевает наготу и беззащитность любви, но стоит ей оторваться от нити воссоединенности, и она забредает в дебри мудрствований самости, неспособная различить, где мать, а где тьма.
И лишь третья составляющая, третья ипостась – воля и ее обретение, как результат мудрой воссоединенности, дает новое, четвертое качество – синтез. И это уже не религия любви, не философия мудрости и любви, а такая себе синтезная аматичность, преодолевающая окончательно материальные путы – сиаматика мудрости, любви и воли».
Алим положил ручку и задумался: не слишком ли сложно получается? Он встал и пошел ставить чайник.
Звонок в дверь завернул его левую ногу в коридор, и он чуть не споткнулся.
– Как всегда, открыто, – рассмеялась Мила его неуклюжести. Она уже вошла и видела, как Алим споткнулся. – У тебя телефон, что ли, отключен. Звоню, звоню абоненту, а он все временно не доступен.
– А, это я, наверно, зарядить забыл. Столько всего происходит, что уже время ощущаю как некую плотность, в которой продвигаюсь, преодолевая ее. – Алим подошел к Миле, поцеловал ее ладошки и посмотрел вопросительно в смеющиеся глаза.
– Я тебе не мешаю? – на всякий случай уточнила Мила.
– Ты мне никогда не мешаешь. Даже если отвлекаешь от важного дела, то, значит, дело это требует передышки, что-то в нем еще не простроилось так, как надо, или важничает через него что-то иное. А поспешишь, как говорится – людей насмешишь.
– Ну, что ты – подлиза, я знаю. Тогда поставлю вопрос по-другому: я могу быть тебе чем-нибудь полезна сейчас?
– Твое присутствие меня всегда вдохновляет. А если хочешь конкретно, то я пишу отчет наш об эксперименте, а Алина и Яна уже написали. Поскольку же ты не являешься официальным лицом в этом деле, то твои замечания и предложения должен отразить я. Так что ты как раз вовремя. И еще, я собрался чайник включить.
– Ну, хорошо, верю, убедил, на чай останусь. Интересно, что ты там пишешь обо мне.
Мила прошла в комнату, а Алим на кухню, и пока он готовил сладкий стол, она прочитала начало отчета.
– А почему ты не хочешь сразу набирать текст на компьютере? – поинтересовалась Мила, когда Алим принес чай. – Хочешь, я тебе помогу.
– А это идея. Все равно в печатном виде лучше, да и сохранится копия.
Мила включила ноутбук и подготовила все для работы.
– Вот, смотри, документ в третьем вёрде. Называется «Отчет». И папка: «Мои документы». Будешь тут все сохранять, – объяснила она.
– Говоришь какие-то слова непонятные и хочешь, чтобы я сразу запомнил.
– Это ты непонятные слова пишешь, а на меня сворачиваешь. Вот, например, что такое сиаматика?
– Так это же проще простого. Смотри, греки соединили любовь с мудростью и получили философию, которая стала родоначальницей всех наук. А до этого была религия, которая божественную любовь на землю проводила, хотя всех рабами называла, потому что мудрости ей не хватало. И ведь стали потом говорить, что есть два пути соединения с Богом: религиозный – через любовь и философский – через мудрость.
А мне надо соединить три ипостаси Отца, даже четыре, – Любовь, Мудрость и Волю, их Синтез. Значит, наряду с религией и философией надо новый путь показать. Пока я его формулировал, название и сократилось до сиаматики. Вот слушай: синтез и аннигиляция материи атмической энергией ки, т.е. Духом. А где Дух, там и Воля, что и требовалось доказать.
– Алим, а зачем тебе новая наука, и кто… вернее, это же, сколько всего надо, чтобы ее признали! Нужно множество трактатов и обоснований, подтверждений и применимости практической. – Мила понимала, что Алим чего-то недоговаривает, и ждала дальнейших разъяснений.
– Забыл, самое главное забыл, ведь ты ничего не знаешь об этом. Тут вот что приключилось: Премудрая поручила мне как раз разработать что-то действенное вместо футурологии устаревшей. И я к этой работе могу привлекать хоть весь курс.
А Алекс предложил состязание по успешности разработки: моя наука предзнания против его школы мышления. Вроде близкие темы, но подход разный. И не дает мне покоя мысль, что он все наперед знает. Так вот, чем больше я нового изобрету, тем вероятнее, что смогу с ним состязаться на равных. Смекаешь теперь суть?
– Смекаю, смекаю, Мастер. Если честно, то не очень. Ладно, диктуй свой отчет, пока мой мозг еще не поплавило.
Слой за слоем
Алим продиктовал уже написанное и продолжил:
«Эксперимент показал, что одним из самых малоизученных явлений предстает послойность пространства, которая дает впечатление завершенности в каждом слое и создает препятствие к перетеканию из слоя в слой несовместимых компонентов во избежание неуправляемой аннигиляции или иного разрушения. Следовательно, для допуска в иное необходимо обладание качествами иного. В отличие от внешнего, типа шубы, акваланга или скафандра, качества эти невозможно передать другому, разве что описать путь их достижения и то, если существуют аналоговые проживания…».
– Алим, а ты, кроме Алекса, ни с кем больше не состязаешься?
– Если честно, мне еще хочется, чтобы Премудрая со своей мудростью читала текст и ощущала непосильное напряжение, и появилось у нее желание обратиться за разъяснениями.
– Так, с тобой все понятно: тебе пора отдохнуть. Пойдем, лучше купим слоек и будем обгрызать с них слой за слоем…
Звонок в дверь не дал Миле договорить, и она вопросительно посмотрела на Алима.
– Я никого не жду, – почему-то покраснел тот. – Да ко мне вообще никто никогда не приходил, кроме тебя.
И он пошел открывать дверь, сам гадая, кто бы это мог быть.
За дверью стоял Эмиль.
– Привет, Алим, – произнес он, – а я тебе звоню, звоню по телефону. Подумал, может, надо над чем поработать или к чему подготовиться.
– Да я просто телефон забыл зарядить. Заходи, сейчас будешь отчет писать о своих приключениях.
Эмиль зашел, поздоровался с Милой и немного растерялся.
– Садись на диван, – пришла на помощь Мила, – сейчас я чай сделаю, а вы поговорите.
Алим сел в кресло напротив Эмильена и начал разговор вопросом:
– Скажи, Эмиль, тебе понравилось путешествовать за пределами обычного и привычного мира? И хотел бы ты стать исследователем, а, может, и первооткрывателем того, о чем мало кто даже догадывается?
– Мне кажется, что ты, Алим, знаешь мой ответ, тогда поясни, зачем спрашиваешь? – Эмиль не скрывал своего радостного возбуждения, ведь его предположения оправдались: Алим ему предлагает нечто, от чего невозможно отказаться.
– Твой ответ нужен для того, чтобы пространство услышало твою готовность нести ответственность за вносимые тобой изменения в нем, и твою осознанность, и приятие принципа «не навреди», ведь ему решать: допускать тебя к своим тайнам или нет.
Если оно усомнится в твоей искренности, открытости и в устремлении к совершенству, оно никогда не простроит соответствующих условий, не даст проявиться нужным качествам и свойствам, лишит силы протекающие процессы и активной включенности функции, их обеспечивающие…
– А почему пространство, а не время?
– Эмиль, ты хочешь получить то, чего не имею я – ответы на все вопросы. Это не будет справедливо, да и мои ответы могут оказаться бесполезными для тебя. Это мой пройденный путь и мой опыт, а у каждого ведь есть свой.
В моем понимании, Время истекает из Огня и является его материей, а Пространство истекает из Времени, материализует его прошлое, уже проявленное. Ну, а вещество – оно и есть материя пространства.
– Я понял: чтобы нам, вещественно-материальным, добраться до Времени, нам надо пройти сначала сквозь Пространство, его сакральные глубины, чтобы добраться до его истоков. А для этого надо заключить некий договор, то есть войти в определенные отношения.
Получается, надо дать формальное согласие, чтобы раскрылось содержание.
– Да, и ты можешь не согласиться с моими доводами и соображениями и выдвинуть свою версию продвижения по Пути, но тогда ты должен будешь ее аргументировать.
– Ага, а чтобы возразить, я должен охватить своим взглядом большее пространство, а для этого я должен получить доступ, а для этого я должен согласиться, – сделал вывод Эмиль.
– Нет, так уже нечестно, – Мила поставила чашки и чайник на стол, – вы слишком быстро разворачиваете события. Мне показалось, что я уже много пропустила. Но что самое удивительное, так это то, как быстро Эмиль учится.
– Во-первых, ты забываешь, где и с кем он учится, а, во-вторых, пока еще можно все компактно выразить, – успокоил ее Алим. – Мы неожиданно определились с началом Пути. Эмиль предлагает заключить некое соглашение с Пространством и таким образом заполучить его поддержку и простройку благоприятных или оптимальных условий продвижения по нему.
– Я такого не говорил, – Эмиль удивленно посмотрел на Алима.
– Но и до тебя у меня не было таких мыслей, – настаивал на своей версии Алим, – если не согласен, аргументируй.
– Ладно, не спорьте, я поняла: вы хотите начать новый виток игры и устанавливаете для него соответствующие правила, – высказала свою точку видения событий Мила.
– Тогда Мила предложила утвердить проявившееся условие групповой работы: чем больше группа, тем мощнее на нее включается поток и легче вскрываются те самые слои, которые скрывают искомые истоки, к которым ведет Путь, – выразил следующий пункт правил Алим.
– Видишь, Эмиль, я бы тоже могла сейчас возразить, но Мастер потребует аргументы, а мне не хочется думать, поэтому я тоже соглашусь. – Мила то ли искала, то ли предлагала свою поддержку Эмильену. – Время покажет всё и уточнит. Но мы уже перешли ко второму правилу, еще не выполнив первого. Какое там соглашение надо заключить?
– Наоборот, все хорошо, – пояснил Алим, – мы сейчас выполним первое правило, но уже с учетом второго, то есть соглашение будет групповым, а значит, будет иметь большую силу и включать в себя взаимную поддержку и третье правило.
– Уже и третье правило? Как все быстро происходит у тебя! – изумился Эмиль.
– Ну вот, ты сразу нарушил второе и третье правило, – рассмеялся Алим, – второе – правило усиления процесса групповой работой, а значит, надо воспринимать ее, работу, таковой и правильно фиксировать выражением «у нас», а не «у тебя». А третье правило такое: «Чего добился один, то доступно другим». Или еще: «Чего не преодолел один, того еще не преодолели все».
– Ого, как жестко, – не переставал удивляться Эмиль.
– Это необходимо, иначе мы можем по одному всех растерять. Потеряться или растеряться по одному. Ведь Путь-то колоссален. Утрать масштабность, и тебя нет на нем, – пояснял Алим.
– Не тебя, а нас, – рассмеялась Мила.
– Ладно, поймала, ведь мне тоже предстоит родиться заново. Всему свое время, и я уже ощущаю его пульс. Игра приняла нашу заявку, – Алим посмотрел на Милу, затем на Эмильена, и все затихли, пытаясь прожить прикосновение иного.
Необычное соглашение
– Предлагаю взяться за руки, – Мила посмотрела на Алима и спросила, – а каким будет текст соглашения?
– Я беру на себя ответственность за действия, которые совершаю в Энергии восстановления Материально-Огненной направленности развития Вещества в Свете Пространства остывающего Времени, и, проникаясь Духом Времени, отправляюсь на поиски его источника, Абсолютного Огня. И я прошу Энергию, Свет, Дух и Огонь непознанного мною, воспринимать меня, как свою часть и свое проявление, – произнес, не спеша, подбирая слова, Алим.
– А не слишком ли это мудрено, Мастер? – поинтересовалась Мила.
– Нет, это как бы одна из сторон признания законов «Все во всем» и «Перехода количества в качество». И еще: это слово произнесенное, а значит, прошедшее путь от истока зарождения через идею и осмысление до физического существования, и, подобно Времени, оно оставит след только в существовании того, с чем соприкоснется. Это предпосылка к скольжению.
Услышав о возможности скольжения, Эмильен тоже включился в обсуждение и сделал это коротко:
– Я согласен.
Они взялись за руки и произнесли еще раз сказанное Алимом, но уже повторяя за ним.
И пространство их услышало. Вернее, они поняли это по тому, как на фоне окна возникло светлое, сияющее образование, и в нем проявилась едва осязаемая человеческая фигура.
В ушах не то, чтобы явно, а как отголосок памяти, прозвучало:
– Готовность ваша похвальна, но не осознает еще внутренней сути своей поверхностной формы. Однако соглашение установлено, и это дает вам право знать на один шаг вперед.
Первым знанием будет предостережение, но лишь настолько, насколько свет пространства сможет вам его перевести в энергию вибраций вещества. Вот оно: «Всё обустройство вечности послойно, хотя слоями это не представить. Перетекать же можно в нем лишь так, чтобы следов иного не оставить. Все правила и техники в ином иные, хотя законы те же и простые. Всему порукою Стандарты из Огня. Иерархичность Путь оберегает. Кто грани ипостасные познает, тому послойность цельностью предстанет закона вечного, как «все во всем», всегда».
Сумеете пройти сквозь первые врата, я встречу вас, – и осязаемость исчезла, и свет растаял, словно солнца блик, и звон в ушах…
– Вы тоже это видели и слышали? – Эмиль едва не выпрыгивал из себя от впечатлений, оставленных произошедшим.
– Это Агент технической службы. Я его знаю, – деловито произнес Алим, – и, кстати, предполагается, что лучшие из групп отделения тоже смогут стать такими Агентами. Мне это Премудрая подтвердила. А, значит, ничего особенно сложного в скольжении нет. Подумаешь, тоже мне новость: со своим уставом в чужой монастырь не ходить. Так это все знают. Может, эти пространства друг по отношению к другу как антипространства, или еще что, и поэтому не могут соприкасаться своими материями, а только Духом. А, может, как свет, звук и запах, они пронизывают друг друга и не знают об этом, не мешая друг другу.
Все это на Пути прописано Временем, на всем его следы. Только не зевай и преображайся соответствующим образом. Кстати, у Алекса многим приемам можно научиться.
– Алим, а что будет, если не уследим, наследим, нарушим, смешаем или еще что, о чем предупреждал этот Агент? – поинтересовался Эмиль.
– Да ничего не будет, просто придут когда-нибудь другие и пройдут путь, тот, что мы не прошли, за нас. Только там столько всего поучтено да подстраховано, что нашей технике безопасности и не снилось. Это специально надо высочайшие суицидальные способности выказать, чтобы тебя стерли из бытия. Вот, например, на крыше многоэтажки тебя, Эмиль, легко подвинуть к краю? Или ты проявишь сверхспособности, чтобы этого не допустить? Вот так же и там. Опасность, она, как только материализуется, она же и пробуждает соответствующие инстинкты, вернее, там это уже не инстинкты, а другие инстанции, аппараты.
– Успокоил, – озадаченно пробормотал Эмиль.
– Да ладно тебе в панику впадать. Мы сколько подобных моментов переживали с Алимом и ничего, только интереснее стало. Да и ты, я слышала, уже побывал в шоу, – напомнила ему Мила, улыбаясь.
– Это еще не все: взаимодействие предполагает активность восприятия многоприсутственного. То, что вы услышали, это всего лишь небольшая часть пакета. И она так же легко сотрется из памяти, как и отпечаталась в ней, если не вскрыть хотя бы ближайшие к ней слои.
– Я понял, Поток не может стоять на месте. Он или разворачивается, или сворачивается. Это как на качели: ты или возвращаешься назад, или начинаешь круговые вращения, но не можешь зависнуть в точке, если это не точка равновесия, – предположил Эмиль.
– Теперь я поняла, почему инопланетяне не входят в контакт: им это взаимодействие запрещено. Они просто скользят через наше пространство. Это как иммунная система срабатывает. Пока не касается – и ничего, а соприкоснулся – атакует и уничтожает, – продолжила Мила.
– Точно, условия пространства – это и есть его своеобразный иммунитет. И если, например, для человека они сильно отличаются от нормы, то мы говорим, что условия непригодны для проживания. А это просто присутствие иного слоя, – завершил круг Алим и, отпив глоток чая, вспомнил школу чаепития Мишара.
По тому, как на него посмотрела Мила и тоже отпила глоток, он догадался, что она тоже вспомнила.
Теперь они вместе посмотрели на Эмиля, и тот, сложив все знаки, демонстративно отпил глоток чая, сообразив при этом, что подошла его очередь говорить. Надо было придать качели вращательное движение, иначе пойдет затухание.
– Так что, получается, что всякие эпидемии и прочие там стихийные бедствия – это просто подталкивание пространства к ускорению адаптивных изменений в каких-то функциях и качествах человека? – произнес он, и некая вопросительность речи немного напрягла Поток, но потом он все-таки принял это за неожиданное открытие и утихомирил свое недовольство.
– И не только явные эпидемии, – продолжила тему Мила, – но и, например, активность всякого рода паразитов тоже свидетельствует, что их носители приблизились к опасному краю слоя. И своевременно не возникшая реакция или не предпринятые меры, могут привести к уничтожению, своего рода отторжению.
– Главное тут для начала, хотя бы понимать, – опять завершал круг Алим, – что каждый массивный слой – это синтез отдельных пластов. И тогда сразу понятно, почему одним словом обозначают и паразитов организма, и паразитов речи, и паразитов общества, растений, систем и прочее. Смотри, как интересно получается, – он отпил глоток чая, и Эмильен с Милой тоже.
Попытка удержаться в потоке
– Расслабьтесь, мы вошли в поток, если вы заметили, то мы не пошли по кругу, а сделали два витка. Третий может оказаться определяющим. Примечательно, что начинает Эмиль. Это знак. – Алим пространно завершил свой черед.
Эмиль понял, что его некая неосведомленность не играет роли. Или играет. Выходит, это уже та самая знаменитая игра. И он в ней участвует. А Алим дал ему некую подсказку и возможность собраться с мыслями. Спасибо ему. Пауза затянулась, надо говорить, а то они как бы зависли в верхней точке оборота.
– Войдя в поток, мы осмотрелись, нащупав множество опор, то множество – всего лишь точка отсчета Времени. Выходит, спор - то множественность восприятий, количественность неприятий иного плана естества, где качество - то лишь одна, другого рода единица. Но если нам случилось слиться, то мы познали вертикаль того, что раньше было даль, – он сам не совсем понял, откуда в нем родилось сказанное, и, замолчав, ожидал, что Мила его выручит.
Но иначе и быть не могло: Поток набирал силу, а второй виток неизменно становился огненным по отношению к первому и мог материализоваться, если сверху наслаивалось еще два более огненных витка…
– И мы, слои свои снимая, теряя, можем обрести свободу, скорость, совершенство. В Поток мешает нам войти малейшая предубежденность и неестественность в Пути.
Ведь лишь ступая без оглядки, сумев тем веру обрести, перестаем играть мы в прятки с самим собой, и с тенью бой уж не придется нам вести, – Мила тоже не совсем поняла, почему заговорила о другом.
Но сложнее всех было Алиму. Ему предстояло проявить непроявленное. И нельзя было медлить, Поток несся неимоверно. Это уже была стихия Времени.
– Когда Тотем сменяет Миф, а Мудрость уступает Воле, идет не смена – нечто боле: ответственность Со-Бытия. Уже не самость множеств «я», а Со-Творенное иное.
Пространство на мгновение проявило свою разноликую множественность и, как бы усвоив порцию Времени, застыло в новой насыщенности, стало иным. Игра завершила свой виток. И все это ощутили. Чувствовалась некая усталость, но вместе с ней и воодушевление.
Мила посмотрела на Эмиля и рассмеялась.
– Расслабься, Индикт, нас уже сняли. Ты даже и не понял, что мы уже были в ином и произвели там действие. Ну и что, что ничего не заметили. Просто там скорость иная. Промелькнуло все и записалось где-то на более тонких уровнях, постепенно внесутся записи, и произойдут изменения в более грубых слоях. Потом когда-нибудь осознаешь, что изменилось, если увидишь.
– Или тебе все же удалось побывать своим восприятием там, где ты действовал, – поинтересовался Алим, – неужели хоть один из нас да оказался острозорым?
– Смейтесь, смейтесь, – радовался Эмиль успешному завершению игры. – Я еще всех вас обскакаю.
– Не забудь палку-лошадку между ног зажать, когда скакать будешь, а то букву важную «с» потеряешь, как старик говорил, – поддел его Алим и рассмеялся своей шутке, – что, допиваем спокойно чай и продолжаем отчет? – предложил он.
– А это проще, чем игра? – спросил в ответ Эмиль.
– О, намного проще, только с Алимом это все равно, что с игрой: напряжет так, что мозги вскипят даже быстрее, чем чайник, – успокоила его Мила.
– Тогда я готов, – сразу напрягся Эмиль.
Алим поддержал игру и нагрузил его первой задачей:
– Вырази, пожалуйста, мой упорный напарник, какой урок ты извлек из нашего взаимодействия с Хранителем парка, когда мы были впятером, потом, от шоу Алекса, когда мы были вдвоем, потом от вхождения в поток, когда мы были втроем. И какое было отличие в проживании.
Эмиль хотел было сказать: «Ничего себе задачка», но это означало бы возврат к позиции простого «гусенка», которого используют все, кому не лень. А ему хотелось быстрее закрепиться в статусе «опытного». Ведь Мила даже и не учится на отделении, а просто общается с Алимом, и уже с такой легкостью скользит.
Есть в ней какая-то свобода и легкость, даже в сравнении с Яной и Алиной, в которых просматривается студенческая несерьезность, какая-то внешность, формальность, безответственность.
Так как же все-таки выразить свое, как и с чего начать.
– Он мысль свою гонял по кругу, и это нравилось ему, ведь лишь себе, единственному другу, он мог поведать о себе, и тихо мыслям улыбался. Он счастлив был, – описала Мила его состояние, – ты хоть о нас-то не забыл?
– А что, даже с мыслями собраться нельзя? – понял Эмиль, что теряет свои позиции.
– Собраться можно, но тогда это означает, что ты не в пути, ты выпал из мудрости в умничание, из будущего в прошлое и будешь ворошить давно улежавшийся мусор. Тебе это нравится?
– Нет. Поехали. Значит. Слова-паразиты, – отследил сам свое начало Эмиль и…открыл рот: секунда, две, три… – Точно: речь шла о хранителях, и, видно, не случайно, ведь это материнская, иньская функция. Например, хранительница очага, или охранная грамота, или охрана, или еще ангелы-хранители.
Но ведь все это – необходимость фиксации уже существующего как некой основы для вхождения нового. И, следовательно, где-то рядом совсем должны существовать янские, отцовские принципы обновления.
Точно! Тогда в шоу Алекса, как только мы находили новое видение происходящего или неожиданное продолжение, все менялось: и условия, и события. Об этом же говорил и Агент, что всему иному соответствует иное. Новому – новое.
– Видишь, какой шустрый, – подмигнул Алим Миле, – почувствовал только, что из потока выпадает и сразу резюмировал все три опыта. Свел воедино и еще на закон «Отрицания отрицания» вышел. Понял, что это принцип обновления, неотъемлемое следствие движения, а, значит, и самой жизни.
– Да, далеко пойдет, сразу видно, – шутливо согласилась Мила. – Так вроде мы тогда и программу в отношении отчета выполнили, осталось только набрать на компьютере – и можно гулять смело.
– Как бы ни так, – возразил Алим, – это вам можно гулять, а мне еще учебную и научную программу разрабатывать надо. Ведь на всё про всё всего неделя.
– Так с такими темпами, это аж неделя! – теперь Мила подмигнула Эмилю, – видишь, оказывается, и у мастеров бывает паника.
Экспресс-метод разработки или разработка экспресс-метода
Алим улыбнулся с явным намеком на принятие вызова.
– Если вы уже напились чаю и передохнули, да еще и дзеновостью заряжены, могу предложить следующий тур игры, но уже в практическом исполнении. В гости к Алексу, не хотите ли?
– Алим, вот когда ты так говоришь, я вспоминаю Мишара. Ты больше напоминаешь мне мудреца. А где же твоя свобода души? Отстает она от ответственности. Не слишком ли ты торопишься?
– Так, один участник перемигивания готов вывесить белый флаг, – обрадовался Алим, – а второй что скажет? – обратился он к Эмильену.
– Я, получается, должен опять сказать что-то мудрое, – он посмотрел в окно и уверенно произнес, – предлагаю подышать свежим воздухом и закрепить слоеность пространства слоеностью пирожных.
Мила засмеялась и захлопала в ладоши. Эмиль не понял, почему, а Алим воспринял это, как знак.
– Раз уж вы, не сговариваясь, предлагаете одно и то же, видимо, есть в этом какой-то тайный промысел. Стоит прислушаться, да и желудок мой выступает «за». Хорошо, не будем это считать поражением, а отнесем на знак закрепления достигнутого.
– Это – как нажать клавишу «Сохранить». А то, как бы какого сбоя не произошло в программе, – Эмилю понравилось, что его предложение привело к всеобщему согласию.
– Сейчас, только телефон поставлю на зарядку, пока вспомнил, – поднялся Алим.
Через минуту все трое были на улице и двигались по направлению не к ближайшему кафе, а тому, что располагалось на территории парка. Видать, была в этом какая-то необходимость.
Осень не выказывала ни малейшего желания спорить с летом и грелась в его накоплениях, разве что ночи становились прохладнее, готовясь к приближению холодов. И это начинало сказываться на зрелости листвы. Скоро в ней появятся другие краски, и она узнает, хоть и минутную, но радость полета.
Примерно в таком русле текли мысли друзей, получив передышку и послабление после высокого напряжения…
Вот и кафе, и объяснение всему.
За одним из столиков сидели Алина с Яной, внимательно наблюдали за приближающейся троицей и что-то обсуждали.
– Это ж надо ж! – неожиданно, пожалуй, даже для самой себя, произнесла Яна и запнулась, явно ощутив мощь единого поля подошедших.
– Это «ж», мне кажется, неспроста, – заметил Эмиль, которому, видимо, не терпелось укрепить свои позиции в отношениях с не воспринимавшими его серьезно однокурсницами.
И, как бы отгораживая его от встречных выпадов, Алим подтвердил, переведя внимание на себя:
– Точно, неспроста, и я уже даже знаю, кому это надо.
Яна посмотрела на него, будто выискивая, где можно уколоть, и, видимо, не смогла сделать выбор, потому как перемолчала нужную паузу и сейчас утратила всякие преимущества, даже если они и были. Уяснив это, она притворилась невинной и простодушной и, строя глазки Алиму, но больше для Милы, поинтересовалась:
– А не поделится ли высокочтимая публика предметом столь усиленно скрываемой ею тайны, так неизгладимо отпечатанной на их лицах? Это что же вы такого знаете, что даже ж (она специально сделала ударение на «ж») оно наружу просится, да еще, видно, и нас касается? Нет ли необходимости и нашего ж участия в обсуждении или действии каком по этому поводу?
– Это же, надо же, – присоединилась к ней жеканием и Алина, – так оборот закрутила, что чуть Эмиля из туфель не вывернула. Выкрутила, что он, бедненький, даже испаринкой покрылся и раскраснелся, бедненький. Того и гляди, совсем испарится.
Впервые Алина так рьяно вступилась за подругу. И хотя Эмиль только покраснел, но из чувства самосохранения или разумной предосторожности на выпад не ответил.
– Видишь, Алим, – сгладила все Мила, – не одни мы сегодня дзеновостью и единством отличаемся. Как ты думаешь, нет ли в этом чьего хитрого умысла?
– Ты думаешь, стоит предложить им присоединиться? Так ведь непонятно, на чьей они стороне будут. Алекс наверняка на тонком плане уже поработал, а ведь он специалист со стажем и мыслит масштабно. – Алим наблюдал, как любопытство борется в девушках с врожденным свободолюбием, и продолжал интригу, – хотя с другой стороны выходит: время игры и не останавливалось вовсе, а так, притормозило только, чтобы подобрать отставших. Так ведь не понять, хотят они или не хотят? Насильно ведь не затянешь.
Слова об игре и времени, как волшебное заклинание, лишили Яну и Алину альтернативности восприятия, и более покладистая Алина сдалась:
– Так бы сразу и сказали, что намечается важная работа. В таком случае, мы всегда готовы даже без согласования, тем более что первый опыт дает все основания полагаться на дееспособность нашего союза.
– И какие могут быть сомнения, коль речь идет о взаимодействии с иным? – подтвердила Яна, – тут даже из чувства безопасности только один вариант и существует. Не тяните уже, выкладывайте.
– Только одно уточнение, – принял капитуляцию Алим, – согласование имеется, причем прикрепленное к статусу, и еще: участие ваше при согласии вашем будет автоматически засчитано, как присоединение к проекту, который нам поручено разрабатывать.
Сегодня как раз установочный эксперимент. Так что имеете возможность оказаться у истоков новой науки, а заодно и пообщаться с одним из выразителей игры с многовековым стажем.
– Все так просто и обыденно, Алина, – повернулась Яна к подруге, – захотел – наука, захотел – игра, лишь бы согласие было. Ты как?
– Понятное дело, – Алина отвечала уже Алиму, – мы подумали и, не раздумывая, согласились. А что, Премудрая если дает зеленый свет, то тормозить не стоит, правда ж, Яна? – обратилась она уже к подруге.
– Да, заодно и выясним кое-что, – последнюю фразу Яна уже произнесла только для того, чтобы создать хоть какую-то видимость вуали.
Течение событий колыхнулось из стороны в сторону, взвешивая первоочередность и допустимость отсрочки двух различных пунктов плана, и выбрало вновь обозначившийся, как более привлекательный и перспективный.
Таким вот образом, пирожная слоистость ушла на второй план, и через десять минут все снова были в штаб-квартире нового сообщества, как выразилась Яна, чем и привлекла к себе пристальное внимание, видимо, не праздно любопытствующего в этой самой квартире пространства, и невольно стала катализатором ускорения развертывания последующих событий.
Хранительница Сиана
Не успели первые сотрудники необычного сообщества, еще не оформленного ни на бумаге, ни в сознании даже их самих, приземлиться или придиваниться, так лучше в этом случае обозначить это действие, как начались и первые испытания, и одновременно проба на совместимость.
– Какое-то необычное состояние, я такого никогда еще не испытывала, – призналась сразу же Яна, – будто тебя освобождают от чего-то, и ты не то просыпаешься, не то засыпаешь. Все зависит от того только, с каким из двух разделившихся восприятий ты себя идентифицируешь.
– Нет времени объяснять, внимание! – осознал ситуацию Алим, – готовность номер один.
И, уже обращаясь непосредственно к Яне, неожиданно перейдя в то ее другое, освобожденное и пробужденное:
– Скажи, что так тебя манит или уносит, растворяет в своих объятиях? Кто знает, быть может, так о чем-то просит тот, кто сейчас тобою спит?
И если так – прими его, тот дар минутного прозренья, как предпосылку избавленья от безысходной суеты. Готова ль выбор сделать ты?
Яна не заставила ждать с ответом:
– О, я готова, я простила себе всё то, что я забыла, и что вчерашним стало днем, я разглядела все во всем, и вновь прекрасный принцип «Сиа»… меня манит.
Амриты Сила… Она хранить его просила - единство двух, но пришлый Дух сказал: «Не будет в том изъяна». Его послушала Сиана.
Своих оставив дочерей, без лишних действий и речей, свое им перепоручила, но словно вспомнив что-то вдруг, сказала: на один лишь круг…
Яна замолчала, будто остановившись на перепутье, и снова заговорил Алим:
– Но если так, то – явный признак, что вновь явился Духа призрак, что круг, быть может, завершен, и срок пришел, пора настала вернуть к истоку все. Сначала…
Алим ожидал, что Яна разорвет один круг и соединит другой. Но та умолкла. Зато заговорил Эмиль:
– Сиана просит дочерей помочь порученное ей представить формой исполненья.
Не может принять разделенья без основательных причин, та, что хранительницы чин вручила ей рукой воленья.
Теперь понятны все волненья пространств слоев и населенья, что обитать решилось в нем. Ни детям баловать Огнем, ни взрослым нету позволенья.
Но чтоб подать итог свершенья, достигнуть надо единенья уже теперь не только двух, тогда оправдан будет Дух, внесенные им измененья.
– Сестра была у Яны, Ина, – вступила в диалог Алина, – Сиана двум из дочерей вручила что-то, значит, ей, должно быть, тоже поручила. Но что? Когда б Амриты Сила могла быть видима!
Но к ней им, разделенным, не добраться. Когда б могло такое статься, что снова встретились они, тогда б, наверное, смогли…
Но как помочь, когда прозренью мешают тысячи причин? А вдруг хранительницы чин…
И Яна вновь заговорила:
– Сестра моя, сестра Алина… – И круг разорван забытья, – Что это, кто я, где я, я? – и Яна круг другой замкнула. – Ух, ты, вот это я заснула!
– Ну, вы даете! – Мила, наблюдавшая за всем со стороны, в поток вроде бы и вошла, но при этом ей не менее любопытно было наблюдать за происходящим в комнате, поэтому ее сознание фиксировало всё, как одно целое. – Чем дальше, тем интереснее. Теперь все вроде бы стало на свои места.
– А я так поняла, что всё наконец-то сдвинулось с места, и определились направление и смысл, и суть наших экспериментов. И становится понятным, почему именно мы, а не кто-то другой, попали в эту историю, – сияла Алина.
– Если бы меня сейчас попросили вполне серьезно описать историю тех давних пор и ее связь со временем нынешним, я бы, пожалуй, смог, несмотря на то, что все так необычно, и сама история, и источник информации о ней.– Эмиль тоже весь светился.
– Соединяющая нить так тонка и непрочна, что я бы не стала на твоем месте ожидать просьбы, а выложила бы всё, как есть: с расстановкой всех увиденных знаков, тем более что это – как раз твое призвание и специализация.
– Да? Ну, тогда слушайте, – обрадовался Эмиль, что его согласны слушать. – Это воительницу Кроноса звали Сиана. Но она была не простой воительницей, а хранительницей Сиа – Бумеранга Времени. Это не вещь там какая-то, не предмет материальный, но предмет куда более ценный: предмет спора и влечения, свободы и ограничения многих – некий принцип, или закон возврата на круги своя. Помните? Фиксировался он своим символом – двумя кольцами, которые хоть и два, но одно целое.
И к царю Соломону приходила не сама Хранительница Сиа – такой мощи не мог выдержать ни один смертный – и даже не Сиана, исполнявшая это поручение, олицетворявшая его – такой чести не мог быть удостоен ни один смертный, а одна из ее дочерей. В силу своей дерзости и юности, которой, как известно, все простительно, решилась она на хитрость, передав обремененность прошлым человеку, оставив при этом манящую возможность управления будущим себе.
Но она не знала, что за все приходится отвечать и что второе кольцо без первого лишается одного из своих достоинств – вневременного состояния своего носителя.
Дочь эту звали Яна. Отдав одно из колец, она лишилась покровительства Амриты и вошла в Колесо Сансары, в цепь человеческих воплощений.
С тех пор она лишь след собой несла, печать былого воплощенья и ждала дня, когда сестра её свое откроет, свое припомнит, свое решится воплотить ей предначертанное порученье.
И первое условие возможности возврата было условие, чтоб рядом были две сестры. Похоже, что условие осуществилось. По крайней мере, знаки все сошлись.
Хоть в этой жизни и не сестры, но все ж похожи имена и притянулись в воплощеньи, и делом общим занялись, ведущим к тайнам времени, и память древняя открылась, хоть не совсем осознано, но первое условие свершилось.
Условие второе
Состояние Эмиля было плавающим. Он то проявлялся здесь, то уплывал куда-то, в там.
Алим все это время пытался стабилизировать пространство комнаты, пришедшее в возбуждение от соприкосновения с силами невиданной им доселе природы, и поэтому не участвовал в разговоре.
Ему помогала Мила. Она слегка направляла течение событий в нужное русло. Может, ее мягкость как раз и помогала Алиму удерживать стабильность протекания эксперимента.
– Так, значит, есть условия другие? – Мила произнесла эту фразу не то вопросительно, не то задумчиво, предоставляя полную свободу перетекающему через рассказчика ручейку информации из иного в выборе конкретности протекания.
– Да, еще условий было три. Всего, выходит, их четыре.
Когда две дочери Сианы сойдутся вновь, как две сестры, тот пришлый Дух свое участье в их изменении судьбы, внеся частичку вдохновенья, произвести сумеет вмиг. Когда скользнет.
Два дивных стана своих беспечных дочерей тогда средь множества людей увидев, различит Сиана, и им сумеет передать частичку силы, сможет дать своих ошибок разуменье. Настанет время избавленья от сна сознанья пелены.
Туман пройдет.
Эмиль замолчал. Незаметно естественность восприятия сменилась напряжением осмысления, и пространство очнулось от забытья. Нынешняя реальность опять заполнила его своими привязками и ориентирами, принесла зябкость. Эмиль вздрогнул, потер руки, провел глазами по комнате, будто ввинчиваясь в нее, и остановил свой взгляд на Алиме.
– Исчезла книга, – пожаловался он, как бы оправдывая незавершенность рассказа, – книга хроник Сианы в зале Амриты. Такая большая, тяжелая, в тисненом переплете, – пытался он подтвердить правдивость сказанного. – Вроде прохладно стало.
– Да, пожалуй, стоит приготовить чай, а то мы как-то с корабля на бал, ничего не обдумав, не спланировав, спонтанно так, будто под чью-то дудочку пляшем. А этот кто-то точно знает, чего добивается, – согласился Алим с общим молчаливым вопросом и пошел на кухню.
Среди тех, кто остался в комнате, произошло оживление, и первой заговорила Яна:
– Оказывается, так много интересного существует за пределами обычного восприятия. Это что, часть той самой игры? – обратилась она к Миле.
– Мне кажется, что это чьи-то воспоминания. А вот значимость этих воспоминаний игра точно не преминет отметить своим вниманием. Она активируется всякий раз, когда происходят важные изменения. Так что можно считать, что мы открыли двери для нее. Долго ждать не придется, я больше чем уверена, – ответила ей Мила.
Алим вернулся в комнату, поставил на стол поднос с чашками и вклинился в беседу:
– Сейчас будет вам чаепитие с игрой. Попробуем прояснить детали и перейти к активным действиям. Так что наберитесь терпения. Узнаете даже больше, чем предполагали. Я за чайником, – и он опять вышел из комнаты.
– Эмиль, а что ты видел? – не удержалась, чтобы не спросить, Алина.
– В том-то и дело, что вроде ничего и не видел, ни картинок, ни текста перед глазами, а как будто из меня шел поток каких-то знаний. Изнутри, главное, как тут разглядишь. Вот если бы снаружи.
– Тогда б ты сразу обнаружил, – хихикнула Яна, – а так наговорил всего и вроде бы ни при чем. Может, ты заранее где-то все прочитал, нашел текст рифмованный для убедительности. А мы все купились на твою уловку.
– Это ты пытаешься убедить себя, что сама ничего не видела и не слышала, – опять вернулся Алим. – Или боишься, что это иное слишком ответственно для тебя?
– Ничего я не боюсь. Просто, где доказательства?
– А ведь и правда, это приходит как воспоминание, только надо поверить и всё, – Алина смотрела на Алима, ожидая подтверждения или разъяснения.
Алим налил кипяток, отставил чайник и пригласил всех к столу, вернее, переставил с Эмилем столик ближе к дивану, а сам сел на стул. Эмиль тоже. На диване остались девушки.
– Раз уж вам не терпится, начнем составлять матрицу явленного откровения. Назовем это так, чтобы подчеркнуть важность происходящего, – Алиму уже нравилось быть руководителем проекта, который поручила ему Премудрая. Но он понимал, насколько это серьезно, и какие силы войдут с ними во взаимодействие. Поэтому ему и надо было, как можно основательнее, закрепиться на старте.
– Я прошу еще раз каждого осознать, что вы уже в игре, – продолжил он, – той игре, на которую согласились. И она закрепила наше согласие своим откровением, пока никто не передумал. Вы видели, как неожиданно и эффектно она это сделала. Теперь назад пути нет. Мы должны пройти этот виток и войти в следующий. Или выпасть из игры на какое-то время.
В самом начале для новеньких я кое-что поясню, а, может, даже больше для себя, проясню нашу диспозицию, но дальше все будет сплошной экспромт и не только мыслей, но и ощущений, и действий, и, если повезет, идей.
Итак, чаепитие с игрой – это тренинг групповой работы по включению нескольких практик в формирование условий и явлению нового. Это некая искусственная вначале, а затем искусная ось, на которой собирается цельность энергии вещества, света пространства, духа времени и огня абсолюта. И если все это получается, то все эти понятия становятся с большой буквы, и из отдельных горизонтов превращаются в Единый Столп.
Технику этого нам раскрыл проводник опытного Духа, старик по имени Мишар. Вы уже слышали о папке Мишара и видели, как Эмиль с ней работает.
В групповой работе потребуется полная самоотдача каждого, и полезен, даже очень значим, опыт каждого, каким бы незначительным он ему ни казался.
Представьте маленький ключик в руках аборигена на борту огромнейшего лайнера, который приводится в движение этим ключиком.
Мы все такие же аборигены в той колоссальности, от которой нам доверены ключики. И мы не узнаем об этом, пока не повернем их, один за другим.
– Ну, ты прямо речь произнес, как перед церемонией открытия не то что дворца культуры, а вообще, новой культуры или цивилизации, – отреагировал Эмиль. – Прямо смотрю на Землю с облаков: «Эй, где вы, люди?»
– Не перебивай, – строго посмотрел на него Алим, – важно сохранить то состояние, которое активировала игра и пространство. И еще надо помнить, что все те техники и приемы, которыми каждый владеет, сегодня могут пройти или не пройти проверку. Это своего рода экзамен. Да, очередной экзамен.
– Так как же все-таки это будет происходить? – поинтересовалась Алина, – что-то я не поняла. И какие такие практики? А как же то, что было до этого?
– Мы будем говорить по очереди. Но то, что мы будем говорить, мы должны брать не извне, а, как тут отмечал Эмиль, изнутри. И так круг за кругом ввинчиваться в новое, что называется.
А практики очень простые. Первая – это действие, и означает она вхождение в движение, поток, вихрь, в общем, отрыв от материи и ее привязок, может, еще что, словами трудно объяснить. Одним словом, непредубежденное действие, свободное, раскрепощенное, с позиции наблюдателя.
Потом на помощь приходит практика слова. Проговаривание всего, что с этим вихрем приходит, вытаскивается из самых дальних уголков, может, даже доисторической памяти. Это как раз то, что мы уже немного освоили, видели, как это происходит.
И тогда включается третья практика – движение уже на уровне ощущений, чувств и тех тонкоплановых, огненных частей, которые мы обычно не осознаем, их активация на восприятие самых тонких из доступных вибраций, одним словом, динамика души в более масштабном и сакральном смысле. Это выход во второй круг игры.
Четвертая практика, размышление, направлена на расшифровку всего, что сможет воспринять душа. Это – слово, но уже внутреннее, со всеми таинствами зарождения мыслей. И, чтобы окончательно войти в поток внутренне, а не внешне, включается практика активации канала огненных взаимодействий, переключения с Материнского на Отцовское восприятие. Потом миракль и погружение еще глубже.
Все так и произойдет, если настрой будет соответствовать. Если пытаться все объяснить, то застрянешь на уровне объяснений, а это далеко не вершина возможностей. Это как раз та привязка, от которой и надо суметь оторваться. Вот такой вот парадокс.
– Тогда давайте начинать, если объяснения ничего не дают, – сделала вывод Яна.
Алим отпил глоток чая и произнес:
– Поехали.
Часть 3. Философия Воли
Огонь Прометея
Обсуждения Философия времени