Его оазису

- Али, сидел под ветками смоковницы и тутовника, на расстеленном персидском ковре, обложившись подушками, рядом, на деревьях, поспевали гранаты, апельсины и лимоны, созревали: персики,облепив лозы, янтарные и тёмно-фиолетовые кисти винограда, в отдалении росли финиковые пальмы,... павлины, распустив хвосты, на поляне, у раскинутого зелённого шатра с красными разводами (с женским смехом внутри), обхаживали, (с более скромным оперением), "особей женского пола", самочек, пели птицы, журчал ручей, распространяющий прохладу, несмотря на юго-восточный ветерок, перемещающий жар, великой пустыни; в правой руке, Али, держал, парующую пиалу, чёрного чая с листочками чабреца и цветами жасмина, источающую аромат в округе, (на ковре, стояли блюда, с восточными сладостями, фруктами, дымился, серебряный, инкрустированный голубой эмалью, кальян), а левой, дистальными фалангами пальцев, выбивал дробь (в такт), по экрану планшета, прищурив глаза, пел, вот уже несколько лет, одну и туже песню:

- Чай пью, кайфую,
чай не пью, сачкую.

***
Хозяин, любил слушать россказни Алышера, создавалось впечатление, что он: спит, говорит во сне, впадает в транс, конечно играл, сволочь.