Не стоит удивляться всей этой истории, подобное может случиться с каждым из нас. Джонатан Ливингстон был самым обычным человеком. Однажды с ним произошли все эти события, и я хочу рассказать вам об этом маленьком происшествии. Все было так реально, что порой, мне кажется, что все это было со мною, но все же это был Джонатан, поэтому не стоит обобщать его жизнь с моими досужими, суетными буднями. Все было очень обычно и просто – жил человек, которому только, только исполнилось тридцать лет. Как многие из нас он ходил на свою работу, любил свою семью, мечтал об отпуске и немного скучал о разных разностях. Чайкой его прозвали еще в детстве. Это случилось, когда ему только-только исполнилось четыре годика. Маленький Джонатан впервые попал на море и увидел огромных, белокрылых птиц, устремляющихся ввысь, пронзительно кричащих, и стремительно падающих в море. В этом была сила и красота, зов природы и бескрайняя свобода. Дело в том, что малыш еще не начал говорить, поэтому он всегда внимательно прислушивался к окружающему его миру и старался его копировать. По крайней мере, так казалось его родителям, а может просто, он разговаривал с природой на том языке, который столь непонятен обычным людям. Маленький Джонатан стоял на причале с папой и мамой, вдруг он побежал вдоль пирса и, взмахнув руками словно чайка, изогнув голову, присел на землю, а после, вновь расправив крылья, полетел едва, едва поспевая своими ножками за стремительной фантазией этого необычного полета. Чайка – так его звали родители, так глубоко в душе он стал называть сам себя. Но прошло время, пролетела юность, устремления и суета человеческой жизни припорошили эти безмятежные мгновения удивительных откровений его детства рутиной жизни возмужавшего человека. Теперь Джонатан стал прекрасным бухгалтером и юристом, его усыпила удача в семье и перспектива состоятельности. Кредиты за новый дом и шикарную машину торопили его с работой и сулили возможность встретить приближающуюся достойную старость. Для многих, многих друзей и близких этот чуть полноватый, преуспевающий бизнесмен был уважаемым человеком – Джонатаном Ливингстоном. Чайка потерялась в ворохе событий его жизни, и отклик резкого крика и стремительного полета свободной птицы давно стали его неуверенными воспоминаниями.
Порой приходит такое время, когда мы считаем, что все установилось, что наша жизнь приобрела совершенно оконченную форму, что мы постигли всю глубину мудрости нашего бытия. Но именно в эти роковые мгновения нашей излишней самоуверенности старушка Судьба часто напоминает нам, что Жизнь это вечное творчество, а леность нашего угнездившегося эгоизма может сыграть с нами непредсказуемую шутку. Наверное, нечто похожее пришло и в жизнь Джонатана. В этот ясный, утренний день Джонатан по служебной необходимости оказался на берегу моря. Там вдали кричали чайки, они стремительно взлетали вверх и устремлялись в глубину шипящей воды. Джонатан вдруг почувствовал что-то необычное в этом мгновении. Его важные дела и мысли о будущей сделке вдруг разом пропали. Жаркое солнце вдруг наполнило его истомой бездумности и готовностью плюнуть на свои дела. Но мгновенье пролетело, и жизнь вернулась в прежнее русло. Джонатан поспешил к банковской суете, договорам и сделкам. Вечер встретил его ласковым взглядом юной супруги и щебетом маленьких детей. Он очень любил играть с ними на зеленой террасе в мяч и заливисто смеяться над их шалостями. Пришла ночь. Горячий поцелуй супруги обжог его воспоминанием об их знакомстве, о небольшой прелюдии дружбы двух влюбленных существ и надеждой на сладость человеческих утех. Сон смыл все воспоминания, словно тихая волна теплого моря. Джонатан вновь стоял на пирсе. Его родители шли впереди, взявшись за руки, словно маленькие дети. А он, он был тем самым молчаливым мальчиком, которого звали Чайка! Отец обернулся к нему: «Эй, Чайка, полетели. Полетели скорее в Мир!». И вдруг его руки одним взмахом подняли Джонатана в воздух. Земля закружилась и закачалась под его неопытными взмахами белоснежных крыльев. Там впереди было Солнце. Оно заговорило с ним: «Привет Чайка, что ты ждешь там впереди в своей Жизни? Куда ты устремляешь свой Полет? О чем ты молчишь?». Он растерялся, ведь слова не пробивались через его мысли, они вязли где-то глубоко в нем. Где-то в самом сердце они собирались и тихо засыпали, так и не родившись. Ведь говорить все то, что ты чувствуешь это так непросто и порой даже больно. Чайка попытался, но слова пропали, мысли были неясные, едва различимым облачком возникли ощущения, чудесные ощущения того, что он хотел быть с людьми, с папой и мамой, с бабушкой и друзьями. И еще! Еще был мир солнца, земли, деревьев, маленьких существ и прекрасных птиц. Еще один взмах крыльев и Джонатан закричал. Слова прорвались через его немость и неспособность: «Любовь!».
Джонатан Ливингстон проснулся рано утром. Рядом с ним лежала прекрасная девушка, чуть прикрытая белоснежной тканью. Он осмотрелся – это место было ему явно незнакомо, но вот вернулась память. Он был взрослым. Его звали Чайка. Единственное, что он точно помнил и знал – это призыв, свой ответ и немедленную готовность устремиться в Любовь! Нет, он не забыл, кем он был, он не потерял память и не лишился способности говорить. Просто проснулось его сердце, проснулась его душа, проснулось его сознание. Такое бывает?! Порой в этом возрасте происходят самые удивительные происшествия в жизни людей и белокрылых чаек. Самое главное это не проспать, не забыть, не утерять свое единство с миром природы, с миром своих фантазий и детских откровений. Так родилась Чайка! Именно о нем я хочу рассказать вам. Джонатан больше не посетит этот мир, он прожил свою короткую сытую жизнь, он подготовил свою смерть, он давно покинул нас. Если вы думаете, что подобное событие, подобное откровение надо заслужить, то это не так. Откровение всегда с каждым из нас, оно в нашем сердце, в нашей душе, в каждом нашем мгновении. Просто Чайка обратил на него внимание, просто он устал от своей пустой жизни извечного потребительства, разумной рутины и бесконечной суеты. Что-то позвало его, что-то пробудило в нем то нечто, что чуждо многим из нас, что чуждо человеческому обществу – нашей прожорливой, крикливой стае. Просто в его жизнь пришло детство, пришло то, что встречает каждого из нас и напоминает нам о нашей божественной, тончайшей природе звездных странников и чудесных творцов. Детство – это наш аванс, наше напутствие. Правда, только зрелость нашего возраста, словно возвращение «блудного сына», отражает нашу реальность, нашу готовность воплотить Любовь в нашем сердце и передать этот удивительный огонь своим детям – спящему человечеству. Чайка проснулся, он вернулся к самому себе, он возвратился Домой! Мир стал другим! Словно птица из клетки он вырвался на свободу. Едва одевшись, он спешил, спешил туда на улицу к солнцу, к звездам, к самому себе. Утро он встретил на берегу моря. Молчание и тишина прибоя наполнили его душу, а стремительный ветер сдувал с его лица слезы радости и любви к этому прекрасному миру. Вначале он побоялся вернуться домой, он не мог бы удержать свое сердце в тишине звездного откровения. Жена и дети могли похитить его у себя самого. Такое часто случается с нами, когда мы несвободны. Порой, привязанности и заботы крепко связывают наши сердца и убивают нашу свободу, нашу Любовь – ту любовь, что дана нам Свыше. Это был первый полет Чайки, полет в никуда, полет в самого себя, в смысл своей жизни, в свою трепетную душу и горячее сердце. Что он принес ему? Что за награда ждала его за покровом этой тайны, преследующей каждого из нас, сокрытой в нашем естестве, в нашем сознании? Чайка искал молчание, тишину, одиночество и самого себя. В этот миг прозрения, он вдруг понял, что его прошлая жизнь, жизнь толпы, жизнь навязанных ему обязанностей не является его решением, не является им самим. Эта торопливая жизнь не приносила ему радости, она лишала его свободы. Она насиловала его своим принуждением быть таким как все, как принято кем-то другим – его родителями, друзьями, обществом, государством. Но во всем этом не было его творчества, его сознания, его любви. В этом сплошном повторении чужих заповедей не было его веры и его счастья. Он слышал и чувствовал свою любовь к той прекрасной девушке, что лежала в его кровати, он помнил о своих детях, которые вдруг остались без него. Но он не потерял их. Он помнил о них каждое мгновение. Он безмерно любил их. Они были здесь в нем, в его переживаниях, в его сострадании и в этом беспредельном полете! Просто оказалось, что Чайка еще не готов к воспитанию своих детей, он был не готов к дружбе со всей женой, к общению с миром. Все что с ним произошло до этого рокового мгновения, было принуждением общества, так было принято, но это были не его решения. Как он мог принять подобное, если сам еще не стал осознанным, не стал учителем, не стал Творцом своей жизни? Сегодня только-только перед ним раскрылась книга человеческой божественности, только сегодня он вдруг прозрел и распознал, что есть жизнь и свобода – наша способность и готовность быть едиными с природой – тем неведомым потоком света и радости, который присутствует в каждом мгновении бытия. Чайка должен был вначале все это принять, принять не только сердцем и душой, но, прежде всего, своим разумом, своим расчетливым умом, который вначале молчал – шок откровения парализовал его. Но вот все более и более ум начинал кричать и приговаривать, что Чайка – это Джонатан, что он сошел сума, что это безответственно, что он растерзает сердца своих близких и разрушит все, что построил до этого. Поэтому Чайка молчал, поэтому он остался там – на побережье моря, поэтому он не вернулся. Чайка искал Истину! Чайка победил! Мир прошлого пропал, осталось только настоящее. Ответственность словно страшный сон растворилась в спокойствии и могуществе Природы. Ум смолк, Джонатан Ливингстон, наконец, умер и освободил Чайку от своих эгоистических, расчетливых домогательств. Чайка был свободен.
Над огромным утесом он сидел неподвижно, словно неотъемлемая часть огромного утеса, часть самой Земли, часть Вселенной. Его покинула суета и желания, от него бежало все, что связывало его с прошлой жизнью. Он забыл о пище и питье, он позабыл слова людей, он позабыл даже о своих мыслях. В нем словно морской ветер струилась энергия, энергия его содружества, его единства и растворения с духовным миром Сознания. Стремительность этого единства не имела границ и форм. Наконец, Чайка почувствовал во всем этом огромном хороводе жизни – в море, солнце, земле, в птицах, травах и, наконец, в самом себе нечто единое. Да, да единое – нечто поющее и излучающее свет. Этот источник силы и добра приближался к нему все ближе и ближе. Наконец мир взорвался и стал Единым. Больше не было Земли, звезд, Солнца и Чайки – было огромное Нечто. Все это был он, а может что-то иное?! Ведь некому было говорить, некому было созерцать, некому было сопереживать. Чайка стал Солнцем, тем светилом, которое никогда не увидишь глазами, но почувствуешь сердцем, примешь душой и пожертвуешь собой, растворяясь в его удивительно живительной энергии. Пожалуй, теперь только мы можем называть его Чайкой, ведь для себя он стал чем-то совсем иным, не имеющим определения в наших человеческих словах. Прошли многие, многие дни безмолвного счастья, и вдруг Чайка ощутил, что во всем этом единстве красоты и радости, окружающего его мира нет людей, этих незадачливых существ, которые перетормошили всю эту прекрасную, голубоглазую планету. Они где-то потерялись в долгом пути к этому благостному единству, к этому счастью своей осознанности. Мир был счастлив и ласков, звезды и мириады существ, слились в прекрасное соцветие Любви, но люди не пришли к этому, они служили своим жестоким фантазиям, своим разумным, но несбыточным обязательствам друг перед другом. Они терзали друг друга упреками своей несостоятельности, своей нелюбви, своей эгоистичностью и неосознанностью. Любовь ждала их, она ждала своих добрых и таких несчастных детей. Чайка плакал вместе с ней, вместе с Космосом, вместе с Землей и Солнцем, вместе с Братьями, достигшими Единства. Он слышал стонущие души людей, он слышал зов Вечности, он скорбел страданиям этих странных существ именуемых людьми. Но Чайка помнил, что где-то там были его близкие, его дети и та, что однажды покорила его очень простое человеческое сердце. Чайка взмахнул крыльями и, издав пронзительный крик своей души, своего глубочайшего сопереживания полетел навстречу людям, навстречу этой огромной семье, этой шумной и такой несчастной стае.
Словно вечерняя тень он вошел на террасу дома Джонатана Ливингстона. Узорчатая, стеклянная дверь в гостиную комнату была открыта. Белая занавеска тихо порхала между таинственной темной дома и вечерним заревом солнца. Чайка вошел внутрь. На диванчике, раскинувшись, спала его жена. Ее глаза припухли от слез, а лицо чуть осунулось. Вдруг ее веки вздрогнули и глаза открылись. Испуг, словно неверная полутень, пробежал по ее лицу. Но вот ее глаза, ее лицо вспыхнули неподдельной радостью. Она всхлипнула и вдруг кинулась ему на грудь, залившись слезами: «Джонатан, Джонатан, куда ты пропал, мы думали ты погиб! Прошло столько времени, что произошло?». Мысль о времени вызвала в нем какое-то воспоминание и пробудилась вопросом: «Сколько времени прошло?». «Целых два года тебя никто не видел, никто не смог найти тебя», - причитали ее губы. «Целых два года мы оплакивали тебя, и я давно перестала надеяться на то, что мы увидимся», - она оторвалась от него и блестящими глазами, немигая всмотрелась в него, словно пыталась выпить весь его образ. «Как ты изменился! Ты похож на тень. Что с тобой произошло? И почему ты так смотришь на меня?», - эти вопросы сорвались с ее тонких губ, словно капельки торопливого весеннего дождика. Чайка молчал, ответ созревал в нем, единство и радость блаженной тишины готовились принять эту заботу, это откровение, это страдание близкого ему человека. Она, сделав большую паузу, не удержалась и продолжила: «Джонатан, ты видел свои глаза? Посмотри в зеркало, посмотри в них. Что там? Почему они горят таким огнем, таким светом? Ты рад? Я не могу оторваться от твоего взгляда?». Его голос запел в ее душе, в ее сердце, его тихие переливы звучали не в воздухе, а в этих таких огромных и таких зовущих глазах. Его губы не шевелились, но голос звучал очень реально. Наверное, своей любовью, своей болью, своей готовностью принять его, своей потерянностью она раскрыла свое сердце этому голосу, который звучит в каждом из нас, который нисходит к нам со звезд и поет нам песни о единой вселенской Любви. Он ворвался в нее, словно первый лучик нового дня, словно первый поцелуй нежности, словно радуга божественной гармонии: «Здравствуй, моя Любовь! Я не Джонатан, я Чайка, я только образ твоего мужа, только тень от его прошлого, я душа и сердце, что любят тебя! Прими меня такого, какой я есть. Не спрашивай меня ни о чем, все что прошло – это небытие. Теперь нас ждет настоящее, сегодня мы снова вместе и я жду помощи от тебя, я жду согласия и единения наших душ?!». Она обняла его. Наверное, все это может показаться ненормальным и даже чуждым, но это было именно так. Поэтому, дорогие читатели, мое сердце вместе с ними с этими странными, но такими красивыми людьми. Больше она не задавала вопросов ему – ее сердце успокоилось, а та сила и радость, которая изливалась от Чайки, восполнили ее горе и прошлую потерю. Она была счастлива. Женщины порой не пытаются объяснять себе свое счастье, им не нужна логика мужчин, они просто бывают счастливы, и это великая награда им за прекрасный труд человеческой любви. Они тихо сидели, обнявшись, а ночь вступала в свои права. Утро застало их все в том же месте, словно единое целое они сидели на диванчике, а их сердца и души общались теми несловами и немыслям, которые рождает Любовь. Чайка не спал, он не спал уже два года! Не было нужды. Зачем отдыхать от радости, зачем отдыхать от любви, зачем отдыхать от жизни? Его жена пробудилась, но чувство любви не ушло. Огромное, безграничное ощущение единства и мира пронизало все ее существо. Эта любовь озаряла темную комнату и наполняла ее непередаваемой радостью полноты и гармонии. Она ни о чем не думала. Тишина и молчание были добрыми к ней. Любовь согрела ее и растворила ее боль, ее заботу, ее беспокойный, человеческий рассудок. Вдруг наверху кто-то заскрипел дверцей, и на лесенке появились две растрепанные девчонки. Это пробудились дети Джонатана – Виктория и Элис. Они нерешительно стояли на ступеньках лесенки и зачарованно смотрели на двух взрослых людей, сидящих на маленьком диванчике. Наконец, старшая из них, стремительно побежав по лесенке, закричала: «Папа, папка приехал!». Они все дружно обнялись. Дети жаловались, что так долго пришлось ждать отца из командировки. Но вот утро смыло все переживания, и пришел солнечный, новый день. Наконец позавтракав и переодевшись, они сели на террасе, словно много лет назад. Чайка, взяв девочек за руки, склонившись напротив них, решился с ними поговорить: «Вы очень повзрослели за это время. Я помню вас еще совсем маленькими. Ну что же, зато вам будет интереснее услышать меня. Я вернулся к вам, я вернулся к маме и ко всем, ко всем людям, чтобы рассказать вам о том, что пришло ко мне, что наполнило меня, что изменило меня. Я пришел рассказать вам о Чайке! Когда-то давным-давно я тоже был маленьким мальчиком. Но вот беда я не умел говорить. Слова никак не хотели пробуждаться в моем сердце и душе, поэтому я очень близко сочувствовал всему тому, что видел. Я даже был всем тем, что видел и чувствовал. Именно тогда я стал Чайкой – птицей, летящей на крыльях свободы, на крыльях любви и великой дружбы всех, всех живых существ. Только тогда я не смог это принять, а пробившиеся позже слова все затопили человеческой рассудительностью и моими глупыми привычками. Но вот свобода моего сердца и моей души вновь пробились через рассудительность наших досужих обязанностей и правил. Там куда я ушел тоже есть птицы – там все белокрылые чайки, которые свободны от расчетов и планов, от желаний и забот – они белокрылые ангелы! Наши крылья – это наши устремления к всеобщему единству, к великой всеобщей Любви! Люди давно позабыли, что все мы – искры божественного совершенства, что у нас есть крылья, что нас зовет извечный полет творчества, полет сознания, полет Чайки! Милые мои девчонки, вы сейчас только-только можете ощутить эту радость и свободу, которую приготовила для вас госпожа Предопределенность, госпожа Судьба и Любовь. Запомните ее, мои юные путешественники, завтра к вам придет взрослость, которая унесет вашу чистоту, вашу невинность, вашу ангельскую божественность. Завтра к вам придут заботы и переживания, страдания и душевное сочувствие к самим себе. Примите это как дар, как благо, которое поможет вам воскреснуть, восстать из сна, пожертвовав собою ради всеобщего единства, ради всемирной Любви и Гармонии. Только познав эту разницу, только испив яд взрослости, вы сможете оценить всю красоту вашего детства, вашей вечной, бессмертной свободы. Будьте чувствительны к своему будущему, будьте готовы вернуться в этот мир светлого детства, который вы скоро потеряете, и после вновь обретете!». Чайка смолк. Девочки молчали. Сказанные слова не коснулись их рассудка, их ума – они проникли прямо в их сердца и души!
Жена стояла тихо, словно ее здесь и не было. Чайка подошел к ней и, взяв за руки, заглянул ей в глаза. От него исходила удивительная благодать, словно перезвон хрустальных колокольчиков пел сладкую мелодию новогоднего празднества. «Пойдем со мною! Сделай шаг навстречу своей судьбе, навстречу своему естеству, навстречу Свободе. Ты познала взрослость, ты познала расчет и бездушность человеческого мира, теперь ты сможешь вернуться домой – достойно войти в мир вечности и божественной красоты. Я пришел, чтобы позвать вас, позвать тебя, позвать все человечество в мир сознания, в мир без границ, в мир без времени, в мир Любви!». Она плакала и смеялась – свет неведомого мира раскрыл перед нею чудесные двери. «Но как?», - родился вопрос. «Отпусти себя, расстанься с этим миром, с рассуждением о будущем и настоящем, расслабься и сделай шаг в бездумье, в извечное спокойствие и беспредельную веру! Распахни свое доверие, устремись в Неведомое!», - тихо пела мелодия в ее сердце. Мир остался тем же, но все изменилось. Наверное, изменилась она. Рядом был Чайка. Нет миллионы прекрасных чаек, а может, ангелов приветствовали ее. Теперь она знала, теперь все было просто. Свет бессловесной веры, готовность к Неведомому приняли ее, растворили ее и вознесли до чувства единства, до того, что, действительно можно назвать Любовью.
Именно такими я узнала эту семью, они живут где-то здесь недалеко в штате Коннектикут. Мир суеты отказался от них и с первого взгляда может показаться, что их жизнь обычна и даже чуть бедна, но Любовь, Красота и Сознание горят в их глазах, в их душах и в их прекрасном творчестве имя которому Жизнь! Наверное, многим из вас все это может показаться абсурдом, но это не важно, ведь каждый имеет право на свое мнение. Каждый живет той жизнью, которую заслуживает. Ведь, самое важное, чтобы наша жизнь приносила нам радость, любовь и мир. У каждого из нас, у каждого человека бывают эти светлые мгновения, когда мы готовы пожертвовать собой ради того, чтобы во всем мире процветала свобода нашей единой Любви.
Порой приходит такое время, когда мы считаем, что все установилось, что наша жизнь приобрела совершенно оконченную форму, что мы постигли всю глубину мудрости нашего бытия. Но именно в эти роковые мгновения нашей излишней самоуверенности старушка Судьба часто напоминает нам, что Жизнь это вечное творчество, а леность нашего угнездившегося эгоизма может сыграть с нами непредсказуемую шутку. Наверное, нечто похожее пришло и в жизнь Джонатана. В этот ясный, утренний день Джонатан по служебной необходимости оказался на берегу моря. Там вдали кричали чайки, они стремительно взлетали вверх и устремлялись в глубину шипящей воды. Джонатан вдруг почувствовал что-то необычное в этом мгновении. Его важные дела и мысли о будущей сделке вдруг разом пропали. Жаркое солнце вдруг наполнило его истомой бездумности и готовностью плюнуть на свои дела. Но мгновенье пролетело, и жизнь вернулась в прежнее русло. Джонатан поспешил к банковской суете, договорам и сделкам. Вечер встретил его ласковым взглядом юной супруги и щебетом маленьких детей. Он очень любил играть с ними на зеленой террасе в мяч и заливисто смеяться над их шалостями. Пришла ночь. Горячий поцелуй супруги обжог его воспоминанием об их знакомстве, о небольшой прелюдии дружбы двух влюбленных существ и надеждой на сладость человеческих утех. Сон смыл все воспоминания, словно тихая волна теплого моря. Джонатан вновь стоял на пирсе. Его родители шли впереди, взявшись за руки, словно маленькие дети. А он, он был тем самым молчаливым мальчиком, которого звали Чайка! Отец обернулся к нему: «Эй, Чайка, полетели. Полетели скорее в Мир!». И вдруг его руки одним взмахом подняли Джонатана в воздух. Земля закружилась и закачалась под его неопытными взмахами белоснежных крыльев. Там впереди было Солнце. Оно заговорило с ним: «Привет Чайка, что ты ждешь там впереди в своей Жизни? Куда ты устремляешь свой Полет? О чем ты молчишь?». Он растерялся, ведь слова не пробивались через его мысли, они вязли где-то глубоко в нем. Где-то в самом сердце они собирались и тихо засыпали, так и не родившись. Ведь говорить все то, что ты чувствуешь это так непросто и порой даже больно. Чайка попытался, но слова пропали, мысли были неясные, едва различимым облачком возникли ощущения, чудесные ощущения того, что он хотел быть с людьми, с папой и мамой, с бабушкой и друзьями. И еще! Еще был мир солнца, земли, деревьев, маленьких существ и прекрасных птиц. Еще один взмах крыльев и Джонатан закричал. Слова прорвались через его немость и неспособность: «Любовь!».
Джонатан Ливингстон проснулся рано утром. Рядом с ним лежала прекрасная девушка, чуть прикрытая белоснежной тканью. Он осмотрелся – это место было ему явно незнакомо, но вот вернулась память. Он был взрослым. Его звали Чайка. Единственное, что он точно помнил и знал – это призыв, свой ответ и немедленную готовность устремиться в Любовь! Нет, он не забыл, кем он был, он не потерял память и не лишился способности говорить. Просто проснулось его сердце, проснулась его душа, проснулось его сознание. Такое бывает?! Порой в этом возрасте происходят самые удивительные происшествия в жизни людей и белокрылых чаек. Самое главное это не проспать, не забыть, не утерять свое единство с миром природы, с миром своих фантазий и детских откровений. Так родилась Чайка! Именно о нем я хочу рассказать вам. Джонатан больше не посетит этот мир, он прожил свою короткую сытую жизнь, он подготовил свою смерть, он давно покинул нас. Если вы думаете, что подобное событие, подобное откровение надо заслужить, то это не так. Откровение всегда с каждым из нас, оно в нашем сердце, в нашей душе, в каждом нашем мгновении. Просто Чайка обратил на него внимание, просто он устал от своей пустой жизни извечного потребительства, разумной рутины и бесконечной суеты. Что-то позвало его, что-то пробудило в нем то нечто, что чуждо многим из нас, что чуждо человеческому обществу – нашей прожорливой, крикливой стае. Просто в его жизнь пришло детство, пришло то, что встречает каждого из нас и напоминает нам о нашей божественной, тончайшей природе звездных странников и чудесных творцов. Детство – это наш аванс, наше напутствие. Правда, только зрелость нашего возраста, словно возвращение «блудного сына», отражает нашу реальность, нашу готовность воплотить Любовь в нашем сердце и передать этот удивительный огонь своим детям – спящему человечеству. Чайка проснулся, он вернулся к самому себе, он возвратился Домой! Мир стал другим! Словно птица из клетки он вырвался на свободу. Едва одевшись, он спешил, спешил туда на улицу к солнцу, к звездам, к самому себе. Утро он встретил на берегу моря. Молчание и тишина прибоя наполнили его душу, а стремительный ветер сдувал с его лица слезы радости и любви к этому прекрасному миру. Вначале он побоялся вернуться домой, он не мог бы удержать свое сердце в тишине звездного откровения. Жена и дети могли похитить его у себя самого. Такое часто случается с нами, когда мы несвободны. Порой, привязанности и заботы крепко связывают наши сердца и убивают нашу свободу, нашу Любовь – ту любовь, что дана нам Свыше. Это был первый полет Чайки, полет в никуда, полет в самого себя, в смысл своей жизни, в свою трепетную душу и горячее сердце. Что он принес ему? Что за награда ждала его за покровом этой тайны, преследующей каждого из нас, сокрытой в нашем естестве, в нашем сознании? Чайка искал молчание, тишину, одиночество и самого себя. В этот миг прозрения, он вдруг понял, что его прошлая жизнь, жизнь толпы, жизнь навязанных ему обязанностей не является его решением, не является им самим. Эта торопливая жизнь не приносила ему радости, она лишала его свободы. Она насиловала его своим принуждением быть таким как все, как принято кем-то другим – его родителями, друзьями, обществом, государством. Но во всем этом не было его творчества, его сознания, его любви. В этом сплошном повторении чужих заповедей не было его веры и его счастья. Он слышал и чувствовал свою любовь к той прекрасной девушке, что лежала в его кровати, он помнил о своих детях, которые вдруг остались без него. Но он не потерял их. Он помнил о них каждое мгновение. Он безмерно любил их. Они были здесь в нем, в его переживаниях, в его сострадании и в этом беспредельном полете! Просто оказалось, что Чайка еще не готов к воспитанию своих детей, он был не готов к дружбе со всей женой, к общению с миром. Все что с ним произошло до этого рокового мгновения, было принуждением общества, так было принято, но это были не его решения. Как он мог принять подобное, если сам еще не стал осознанным, не стал учителем, не стал Творцом своей жизни? Сегодня только-только перед ним раскрылась книга человеческой божественности, только сегодня он вдруг прозрел и распознал, что есть жизнь и свобода – наша способность и готовность быть едиными с природой – тем неведомым потоком света и радости, который присутствует в каждом мгновении бытия. Чайка должен был вначале все это принять, принять не только сердцем и душой, но, прежде всего, своим разумом, своим расчетливым умом, который вначале молчал – шок откровения парализовал его. Но вот все более и более ум начинал кричать и приговаривать, что Чайка – это Джонатан, что он сошел сума, что это безответственно, что он растерзает сердца своих близких и разрушит все, что построил до этого. Поэтому Чайка молчал, поэтому он остался там – на побережье моря, поэтому он не вернулся. Чайка искал Истину! Чайка победил! Мир прошлого пропал, осталось только настоящее. Ответственность словно страшный сон растворилась в спокойствии и могуществе Природы. Ум смолк, Джонатан Ливингстон, наконец, умер и освободил Чайку от своих эгоистических, расчетливых домогательств. Чайка был свободен.
Над огромным утесом он сидел неподвижно, словно неотъемлемая часть огромного утеса, часть самой Земли, часть Вселенной. Его покинула суета и желания, от него бежало все, что связывало его с прошлой жизнью. Он забыл о пище и питье, он позабыл слова людей, он позабыл даже о своих мыслях. В нем словно морской ветер струилась энергия, энергия его содружества, его единства и растворения с духовным миром Сознания. Стремительность этого единства не имела границ и форм. Наконец, Чайка почувствовал во всем этом огромном хороводе жизни – в море, солнце, земле, в птицах, травах и, наконец, в самом себе нечто единое. Да, да единое – нечто поющее и излучающее свет. Этот источник силы и добра приближался к нему все ближе и ближе. Наконец мир взорвался и стал Единым. Больше не было Земли, звезд, Солнца и Чайки – было огромное Нечто. Все это был он, а может что-то иное?! Ведь некому было говорить, некому было созерцать, некому было сопереживать. Чайка стал Солнцем, тем светилом, которое никогда не увидишь глазами, но почувствуешь сердцем, примешь душой и пожертвуешь собой, растворяясь в его удивительно живительной энергии. Пожалуй, теперь только мы можем называть его Чайкой, ведь для себя он стал чем-то совсем иным, не имеющим определения в наших человеческих словах. Прошли многие, многие дни безмолвного счастья, и вдруг Чайка ощутил, что во всем этом единстве красоты и радости, окружающего его мира нет людей, этих незадачливых существ, которые перетормошили всю эту прекрасную, голубоглазую планету. Они где-то потерялись в долгом пути к этому благостному единству, к этому счастью своей осознанности. Мир был счастлив и ласков, звезды и мириады существ, слились в прекрасное соцветие Любви, но люди не пришли к этому, они служили своим жестоким фантазиям, своим разумным, но несбыточным обязательствам друг перед другом. Они терзали друг друга упреками своей несостоятельности, своей нелюбви, своей эгоистичностью и неосознанностью. Любовь ждала их, она ждала своих добрых и таких несчастных детей. Чайка плакал вместе с ней, вместе с Космосом, вместе с Землей и Солнцем, вместе с Братьями, достигшими Единства. Он слышал стонущие души людей, он слышал зов Вечности, он скорбел страданиям этих странных существ именуемых людьми. Но Чайка помнил, что где-то там были его близкие, его дети и та, что однажды покорила его очень простое человеческое сердце. Чайка взмахнул крыльями и, издав пронзительный крик своей души, своего глубочайшего сопереживания полетел навстречу людям, навстречу этой огромной семье, этой шумной и такой несчастной стае.
Словно вечерняя тень он вошел на террасу дома Джонатана Ливингстона. Узорчатая, стеклянная дверь в гостиную комнату была открыта. Белая занавеска тихо порхала между таинственной темной дома и вечерним заревом солнца. Чайка вошел внутрь. На диванчике, раскинувшись, спала его жена. Ее глаза припухли от слез, а лицо чуть осунулось. Вдруг ее веки вздрогнули и глаза открылись. Испуг, словно неверная полутень, пробежал по ее лицу. Но вот ее глаза, ее лицо вспыхнули неподдельной радостью. Она всхлипнула и вдруг кинулась ему на грудь, залившись слезами: «Джонатан, Джонатан, куда ты пропал, мы думали ты погиб! Прошло столько времени, что произошло?». Мысль о времени вызвала в нем какое-то воспоминание и пробудилась вопросом: «Сколько времени прошло?». «Целых два года тебя никто не видел, никто не смог найти тебя», - причитали ее губы. «Целых два года мы оплакивали тебя, и я давно перестала надеяться на то, что мы увидимся», - она оторвалась от него и блестящими глазами, немигая всмотрелась в него, словно пыталась выпить весь его образ. «Как ты изменился! Ты похож на тень. Что с тобой произошло? И почему ты так смотришь на меня?», - эти вопросы сорвались с ее тонких губ, словно капельки торопливого весеннего дождика. Чайка молчал, ответ созревал в нем, единство и радость блаженной тишины готовились принять эту заботу, это откровение, это страдание близкого ему человека. Она, сделав большую паузу, не удержалась и продолжила: «Джонатан, ты видел свои глаза? Посмотри в зеркало, посмотри в них. Что там? Почему они горят таким огнем, таким светом? Ты рад? Я не могу оторваться от твоего взгляда?». Его голос запел в ее душе, в ее сердце, его тихие переливы звучали не в воздухе, а в этих таких огромных и таких зовущих глазах. Его губы не шевелились, но голос звучал очень реально. Наверное, своей любовью, своей болью, своей готовностью принять его, своей потерянностью она раскрыла свое сердце этому голосу, который звучит в каждом из нас, который нисходит к нам со звезд и поет нам песни о единой вселенской Любви. Он ворвался в нее, словно первый лучик нового дня, словно первый поцелуй нежности, словно радуга божественной гармонии: «Здравствуй, моя Любовь! Я не Джонатан, я Чайка, я только образ твоего мужа, только тень от его прошлого, я душа и сердце, что любят тебя! Прими меня такого, какой я есть. Не спрашивай меня ни о чем, все что прошло – это небытие. Теперь нас ждет настоящее, сегодня мы снова вместе и я жду помощи от тебя, я жду согласия и единения наших душ?!». Она обняла его. Наверное, все это может показаться ненормальным и даже чуждым, но это было именно так. Поэтому, дорогие читатели, мое сердце вместе с ними с этими странными, но такими красивыми людьми. Больше она не задавала вопросов ему – ее сердце успокоилось, а та сила и радость, которая изливалась от Чайки, восполнили ее горе и прошлую потерю. Она была счастлива. Женщины порой не пытаются объяснять себе свое счастье, им не нужна логика мужчин, они просто бывают счастливы, и это великая награда им за прекрасный труд человеческой любви. Они тихо сидели, обнявшись, а ночь вступала в свои права. Утро застало их все в том же месте, словно единое целое они сидели на диванчике, а их сердца и души общались теми несловами и немыслям, которые рождает Любовь. Чайка не спал, он не спал уже два года! Не было нужды. Зачем отдыхать от радости, зачем отдыхать от любви, зачем отдыхать от жизни? Его жена пробудилась, но чувство любви не ушло. Огромное, безграничное ощущение единства и мира пронизало все ее существо. Эта любовь озаряла темную комнату и наполняла ее непередаваемой радостью полноты и гармонии. Она ни о чем не думала. Тишина и молчание были добрыми к ней. Любовь согрела ее и растворила ее боль, ее заботу, ее беспокойный, человеческий рассудок. Вдруг наверху кто-то заскрипел дверцей, и на лесенке появились две растрепанные девчонки. Это пробудились дети Джонатана – Виктория и Элис. Они нерешительно стояли на ступеньках лесенки и зачарованно смотрели на двух взрослых людей, сидящих на маленьком диванчике. Наконец, старшая из них, стремительно побежав по лесенке, закричала: «Папа, папка приехал!». Они все дружно обнялись. Дети жаловались, что так долго пришлось ждать отца из командировки. Но вот утро смыло все переживания, и пришел солнечный, новый день. Наконец позавтракав и переодевшись, они сели на террасе, словно много лет назад. Чайка, взяв девочек за руки, склонившись напротив них, решился с ними поговорить: «Вы очень повзрослели за это время. Я помню вас еще совсем маленькими. Ну что же, зато вам будет интереснее услышать меня. Я вернулся к вам, я вернулся к маме и ко всем, ко всем людям, чтобы рассказать вам о том, что пришло ко мне, что наполнило меня, что изменило меня. Я пришел рассказать вам о Чайке! Когда-то давным-давно я тоже был маленьким мальчиком. Но вот беда я не умел говорить. Слова никак не хотели пробуждаться в моем сердце и душе, поэтому я очень близко сочувствовал всему тому, что видел. Я даже был всем тем, что видел и чувствовал. Именно тогда я стал Чайкой – птицей, летящей на крыльях свободы, на крыльях любви и великой дружбы всех, всех живых существ. Только тогда я не смог это принять, а пробившиеся позже слова все затопили человеческой рассудительностью и моими глупыми привычками. Но вот свобода моего сердца и моей души вновь пробились через рассудительность наших досужих обязанностей и правил. Там куда я ушел тоже есть птицы – там все белокрылые чайки, которые свободны от расчетов и планов, от желаний и забот – они белокрылые ангелы! Наши крылья – это наши устремления к всеобщему единству, к великой всеобщей Любви! Люди давно позабыли, что все мы – искры божественного совершенства, что у нас есть крылья, что нас зовет извечный полет творчества, полет сознания, полет Чайки! Милые мои девчонки, вы сейчас только-только можете ощутить эту радость и свободу, которую приготовила для вас госпожа Предопределенность, госпожа Судьба и Любовь. Запомните ее, мои юные путешественники, завтра к вам придет взрослость, которая унесет вашу чистоту, вашу невинность, вашу ангельскую божественность. Завтра к вам придут заботы и переживания, страдания и душевное сочувствие к самим себе. Примите это как дар, как благо, которое поможет вам воскреснуть, восстать из сна, пожертвовав собою ради всеобщего единства, ради всемирной Любви и Гармонии. Только познав эту разницу, только испив яд взрослости, вы сможете оценить всю красоту вашего детства, вашей вечной, бессмертной свободы. Будьте чувствительны к своему будущему, будьте готовы вернуться в этот мир светлого детства, который вы скоро потеряете, и после вновь обретете!». Чайка смолк. Девочки молчали. Сказанные слова не коснулись их рассудка, их ума – они проникли прямо в их сердца и души!
Жена стояла тихо, словно ее здесь и не было. Чайка подошел к ней и, взяв за руки, заглянул ей в глаза. От него исходила удивительная благодать, словно перезвон хрустальных колокольчиков пел сладкую мелодию новогоднего празднества. «Пойдем со мною! Сделай шаг навстречу своей судьбе, навстречу своему естеству, навстречу Свободе. Ты познала взрослость, ты познала расчет и бездушность человеческого мира, теперь ты сможешь вернуться домой – достойно войти в мир вечности и божественной красоты. Я пришел, чтобы позвать вас, позвать тебя, позвать все человечество в мир сознания, в мир без границ, в мир без времени, в мир Любви!». Она плакала и смеялась – свет неведомого мира раскрыл перед нею чудесные двери. «Но как?», - родился вопрос. «Отпусти себя, расстанься с этим миром, с рассуждением о будущем и настоящем, расслабься и сделай шаг в бездумье, в извечное спокойствие и беспредельную веру! Распахни свое доверие, устремись в Неведомое!», - тихо пела мелодия в ее сердце. Мир остался тем же, но все изменилось. Наверное, изменилась она. Рядом был Чайка. Нет миллионы прекрасных чаек, а может, ангелов приветствовали ее. Теперь она знала, теперь все было просто. Свет бессловесной веры, готовность к Неведомому приняли ее, растворили ее и вознесли до чувства единства, до того, что, действительно можно назвать Любовью.
Именно такими я узнала эту семью, они живут где-то здесь недалеко в штате Коннектикут. Мир суеты отказался от них и с первого взгляда может показаться, что их жизнь обычна и даже чуть бедна, но Любовь, Красота и Сознание горят в их глазах, в их душах и в их прекрасном творчестве имя которому Жизнь! Наверное, многим из вас все это может показаться абсурдом, но это не важно, ведь каждый имеет право на свое мнение. Каждый живет той жизнью, которую заслуживает. Ведь, самое важное, чтобы наша жизнь приносила нам радость, любовь и мир. У каждого из нас, у каждого человека бывают эти светлые мгновения, когда мы готовы пожертвовать собой ради того, чтобы во всем мире процветала свобода нашей единой Любви.
Обсуждения Джонатан Ливингстон по имени Чайка