Нашумевшую, содержащую массу «ляпов» статью в «Комсомолке» (22.08.09г.) Н. Варсегова, отрывки из которой «Диалог» уже цитировал, сопровождают несколько снимков автора. Под одной из фотографий, запечатлевших памятник С. П. Королёву в нашем городе, читаю текст: «Конструктора Королева привезли сюда еще в кандалах, когда закладывали Знаменск». И, честное слово, чувствую обиду. Ну, как же так можно? Да загляни в справочники, энциклопедии, не поленись поискать в Интернете, прежде чем ехать в наш город, а потом писать о нём на всю Россию! О Знаменске, «кишащем фээсбэшниками, контрразведчиками, особистами, милиционерами...», где у прохожих то и дело требуют документы на проверку и приходится, раз уж их нет, надевать чёрные очки, поднимать воротник пальто и для маскировки покупать кочан капусты…
Но не будем о статье. Давайте о Сергее Павловиче. Тем более что 4 октября исполняется четверть века с того дня, как был торжественно открыт памятник великому ученому и конструктору, организатору ракетной и космической программ, основоположнику практической космонавтики, академику АН СССР (1958), дважды Герою Социалистического Труда (1956, 1961), лауреату Ленинской премии (1957).
В тот день 1984 года наш город посетила дочь С.П. Королёва – Наталья Сергеевна.
Когда упало белое покрывало, она долго, не отрываясь, смотрела на бюст отца, а потом сказала со слезами на глазах окружающим: «Спасибо. Он очень похож».
Архитектор памятника – Нина Петровна Смирнова. Скульптор - Лев Васильевич Майстренко, принимавший участие в проектировании и строительстве мемориала на Мамаевом кургане. Изготовлен бюст в Волгоградском художественном фонде.
В предыдущие годы много сил и внимания уделял благоустройству этой площади генерал Н. В. Мазяркин, направлявший ежедневно от 50 до 100 солдат для выполнения самых трудных земляных работ. Военные строители безотказно выделяли соответствующую технику.
А в последнее время вся прилегающая территория постепенно становится местным «Арбатом», любимым местом отдыха знаменцев.
Один из ветеранов полигона, подполковник в отставке А. Г. Гринь, вместе с другими ветеранами приезжавший в октябре 2002 года в город на празднование 55-летия пуска первой управляемой баллистической ракеты, писал потом в своей книге: «Нам, довольно близко знавшим Королёва по работе на этом и Байконурском полигонах, показалось очень удачно схваченным волевое лицо главного конструктора…. Сравнивая этот памятник с тем, что есть на Байконуре, должен сказать, что там постамент пониже, но лицо крупнее, мягче, кажется, что Главный вот-вот улыбнётся…. Да, улыбку Королёва мы видели чрезвычайно редко, можно сказать – в дни великих праздников, связанных с успехами на испытаниях».
Говорят, что Нобелевскую премию Королёв мог получить дважды - за запуск первого искусственного спутника Земли и за полет первого космонавта Юрия Гагарина. Но когда Нобелевский комитет предложил назвать фамилию Главного конструктора, Никита Хрущев ответил, как обрубил: "Одного человека назвать нельзя, творцом новой техники у нас является весь народ".
Кстати, наша молодёжь в большинстве своём и не знает, что имя Королева было рассекречено лишь в день его смерти. Для всех при жизни он оставался безымянным Главным конструктором или профессором К.Сергеевым, статьи которого появлялись в газете "Правда".
Академик Борис Евгеньевич Патон рассказывал, как однажды после очередного успешного пуска он встретил Королева в коридоре Академии наук и бросился к нему: "Сергей Павлович, я Вас поздравляю!". А тот ему в ответ: "Мы - рудокопы, мы - под землей. Нас никто не видит и не слышит".
Даже в день, когда Москва встречала первого космонавта, Главный конструктор не смог попасть на Красную площадь. Вместе с женой он встречал Гагарина на Внуковском аэродроме. Но их машина шла в колонне одной из последних, и потом они не смогли пробраться сквозь толпу. Смотрели митинг по телевизору. А однажды в День космонавтики Королёв пришел на торжественное заседание и хотел пройти в первые ряды, которые охранялись. Но ему преградили дорогу: "Вы знаете, товарищ, эти места только для тех, кто имеет непосредственное отношение к этому событию". Его же в лицо никто не знал, никто, кроме узкого круга посвящённых.
Так в кандалах он приехал в наши капустиноярские края или нет?
Безвестный или глубоко засекреченный большую часть своей недолгой жизни, С.П.Королев отдавал свои тайны не сразу. Лишь много лет спустя, благодаря воспоминаниям друзей, трудам историков и самоотверженной работе его дочери, доктора медицинских наук, лауреата Государственной премии, профессора Московской медицинской академии им. И.М.Сеченова
Натальи Сергеевны, удалось заполнить зиявшие там и сям пробелы, исправить неточности, вкравшиеся в ранние биографические очерки. Даже дата рождения на памятной табличке, за которой покоится его прах в Кремлевской стене, указана не по новому, а по старому стилю — 30 декабря 1906, вместо 12 января 1907, отмечаемого сейчас.
Не будем подробно останавливаться на его биографии. Отметим лишь некоторые малоизвестные её вехи.
Сергей Королев родился в семье учителя русской словесности. Ему было около трёх лет, когда родители развелись. По решению матери Серёжу отправили в Нежин под Киев к бабушке и дедушке.
С 1917 он жил с отчимом и матерью в Одессе, где с их помощью дома изучал школьную программу, позже учился в строительной профессиональной школе, занимаясь во многих кружках и на разных курсах.
Познакомился с летчиками гидроотряда и активно участвовал в авиационной общественной жизни: с 16 лет как лектор по ликвидации авиабезграмотности, а с 17 — как автор проекта безмоторного самолета К-5, официально защищенного перед компетентной комиссией и рекомендованного к постройке.
В 1924-26 годах Сергей учился в Киевском политехническом институте. Перевелся в МВТУ, где участвовал в организации первой в стране планерной школы. Окончив её, стал инструктором и испытателем планеров, также окончил школу летчиков, занимался в аэродинамическом кружке, разрабатывая оригинальные планеры и легкие самолеты. С четвертого курса Сергей совмещал учебу с работой в конструкторских бюро.
В "Бауманке" впервые познакомились Туполев и Королёв. Однажды Сергей стоял у доски и чертил детали своего самолета СК-4 (по первым буквам имени и фамилии). В комнату вошли Туполев и ещё один преподаватель: "Андрей Николаевич, посмотрите, какие неожиданные решения предлагает студент Королев". Туполев подошел поближе и стал смотреть через плечо. А Королёв весь в работе, ничего не видит и не слышит. Тогда преподаватель слегка наступил ему на ногу. Сергей в раздражении обернулся и увидел перед собой Туполева. Тот сильно заинтересовался проектом и в итоге взял на себя руководство. Беспрецедентный факт: Осоавиахим одобрил проект СК-4 еще до защиты диплома и даже выделил деньги на его постройку.
Можно сказать, что в лице Сергея Королева страна потеряла талантливого авиаконструктора. Туполев прочил ему большое будущее.
Свой первый планер Королёв сконструировал в семнадцать лет. На его втором планере - "Коктебель" - летчик Арцеулов установил всесоюзный рекорд дальности парящего полета. Еще больше шума наделал в 1930 году планер СК-3, названный в честь газеты "Красная звезда": он предназначался для выполнения фигур высшего пилотажа.
Мертвую петлю на подобных летательных аппаратах тогда уже выполняли. Однако никто еще не рискнул сделать это самостоятельно - до необходимых 3 тысяч метров планер обязательно буксировал самолет. Так вот, впервые в мире пилот Степанченок на "Красной Звезде" сделал без "втаскивания на высоту" сразу три мертвые петли. Рекорд! А конструктору тогда исполнилось лишь 23 года.
Весной 1929 года он прочел книгу Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами". Оказывается, можно летать не только на планерах и самолетах? Не только в пределах атмосферы?! Эта мысль буквально поглотила его.
Королёв был арестован 27 июня 1938 год вместе с руководителями и другими сотрудниками Реактивного научно-исследовательского института.
К тому времени арестовали уже многих его друзей и коллег по работе, а ему отказали в продлении допуска к секретным работам. Это была зловещая примета. К тому же в конце мая на стендовых испытаниях первого советского ракетоплана, который он сконструировал, произошла авария. Сергей Павлович получил серьезную травму головы, три недели пролежал в больнице и находился на амбулаторном лечении. Но он продолжал надеяться на лучшее. «В тот памятный вечер, - вспоминает дочь,- родители просидели рядом. Не зажигая свет, слушали патефон - только что купленную пластинку русских народных песен. В полдвенадцатого ночи в двери громко постучали: "Открывайте! НКВД". Вошли те двое и управдом в качестве понятого. Предъявили ордер, вверх дном перевернули всю квартиру, опечатали одну из двух комнат и под утро увели отца, забрав документы, чертежи, деньги, письма и фотографии. "Ты же знаешь, что я не виноват", - вот и всё, что он сказал своей жене".
У Королева на воле остались жена и трехлетняя дочь. Он подписывает признательные показания. На «суде» (дело разбиралось одной из печально знаменитых «троек») он откажется от своих признаний на предварительном следствии, сообщив, что они получены под давлением, но это не поможет ему, как не помогло никому другому. Государственная машина мелет без разбору.
Королёва обвинили в причастности к антисоветской троцкистской организации, затягивании лабораторных и конструкторских работ по оборонным объектам с целью срыва их ввода на вооружение РККА.
Затем была Бутырка, внутренняя тюрьма НКВД на Лубянке, опять Бутырская тюрьма, решение "тройки", по которому он был осужден на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях строгого режима и отправлен на Колыму как заключенный N1442.
Летом 1939-го в зарешеченном товарном вагоне Королёв прибыл во Владивосток, затем семь дней пути на пароходе "Дальстрой" в бухту Нагаева и далее на золотоносный прииск "Мальдяк", находившийся в семистах километрах от Магадана. От скудного пайка, невыносимого труда на добыче золота по 12 часов в сутки, холода, притеснений уголовников и лагерной охраны он совершенно обессилел. Началась цинга, стали опухать ноги. В те годы на этом прииске от истощения и болезней ежемесячно погибали по 200–250 человек. Он уже не мог ходить, с трудом ел, у него была сломана челюсть, и от цинги вываливались зубы.
Пока Королев писал письма, требуя пересмотра дела и возвращения к работе, пока надеялся заинтересовать вождей страны перспективами реактивной авиации, на воле его мать делала возможное и невозможное, чтобы вернуть сына. Ей удалось связаться с депутатами Верховного Совета СССР и Героями Советского Союза, летчиком М. Громовым и летчицей В. Гризодубовой. Они направили запросы на имя Л.Берии. Через две недели документы лежали на столе грозного наркома.
Пришел запрос об этапировании в Москву. Королев еле добрался туда живым. Был долгий этап по колымской трассе до Магадана, на котором он чуть не умер от голода. Затем он чудом не попал на пароход "Индигирка", для которого вместе со всеми 740 заключенными этот рейс был последним - корабль выбросило на рифы, японские шхуны смогли спасти только команду и пассажиров с палубы. В пересыльной тюрьме Хабаровска тюремный начальник, видя страшное состояние заключённого, отпустил его одного и без охраны к местному доктору, что и спасло Королеву жизнь.
10 июля 1940 года дело заключенного N1442 рассматривалось Особым совещанием при НКВД СССР. Он был вновь осужден по статьям 58-8 - "терроризм", 58-7 - "подрыв промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кооперации", 58-11 - "участие в контрреволюционной организации", сроком на 8 лет. "Конец срока - 28 июня 1946 года" - записано в приговоре.
А 18 сентября 1940 года Королева из Бутырки направили в Казань, в так называемую "шарашку" (аналог конструкторских бюро, но состоящих из заключенных). Здесь под руководством такого же заключенного, Андрея Туполева, он создавал фронтовой бомбардировщик Ту-2, разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика.
Освобожден Сергей Павлович был на два года раньше срока - 9 августа 1944 г., на основе решения Президиума Верховного Совета "за добросовестную работу". Получил справку о досрочном освобождении и снятии судимости. Невероятно, но факт: полностью его реабилитировали лишь в 1957 году, за полгода до запуска первого спутника. Уже когда он был Героем Социалистического Труда, членом-корреспондентом АН СССР.
Когда Королёв вернулся, о лагере он рассказывал только один раз. Дочь Наталья вспоминает: «В ноябре 1944 года, когда отец впервые после освобождения приехал в Москву, он до шести утра рассказывал бабушке и маме о допросах, судах, тюрьмах, лагере, "туполевской шараге"... А когда выговорился, попросил: "Больше никогда не спрашивайте. Хочу всё забыть как страшный сон". Золото не любил до конца жизни. Не раз повторял: "Я ненавижу золото".
После всего случившегося С.П. Королёв не ожесточился, не озлобился. Он просто ничего больше не боялся. Мог сказать кому угодно, даже первым лицам страны, что категорически с чем-то не согласен или что указанный срок сдачи изделия нереален.
В сентябре 1945 года Сергей Павлович отбыл в Германию в качестве специалиста Технической комиссии по изучению трофейной ракетной техники. С весны 1946 г. началась совсем другая жизнь. ОКБ-1, капустиноярские степи, дорога к баллистическим ракетам, искусственным спутникам Земли, полету человека в космос.
18 октября 1947 г. на полигоне Капустин Яр состоялся старт первого образца баллистической ракеты.
Космонавт Алексей Леонов не раз говорил: если бы Королев был жив, мы обязательно бы слетали и высадились на Луну. Такая же мысль звучит во многих воспоминаниях. Но ведь были и другие замечательные создатели ракетно-космической техники. Чем Сергей Павлович отличался от них?
Пожалуй, тем, что у него была очень сильная натура. К намеченной цели он шел напролом. И никакие препятствия остановить его не могли. Он умел убедить других в важности и нужности дела, которому посвятил свою жизнь. Ему верили и за ним шли.
У Королёва была репутация грозного начальника. Грозного, но не жестокого. Он заботился о тех, с кем работал. По четвергам, когда принимал по личным вопросам, его кабинет ломился от посетителей. С.П. (так его порой звали за глаза) помогал доставать лекарства, устраивал в больницы, выбивал жилье... При этом каждый знал: если дело срочное, надо перехватить Главного утром у входа в КБ. Пока проводишь до кабинета - решишь вопрос.
Один раз слесарь уронил гайку внутрь космического агрегата. Пришел к С.П. ни жив ни мертв: так, мол, и так. Думал, Королев голову оторвёт, а тот спокойно говорит: "Молодец, что не скрыл. Иди работай, но впредь будь внимательнее". Однако всем известны и его знаменитые разносы. "В Москву, по шпалам!!!" - так это звучало в Капустине Яре и на Байконуре.
После полёта Ю. Гагарина, вернувшись в Москву, Королёв сказал: "Это я должен был лететь. Но годы уже не те, да и не пустили бы меня". Это сожаление не покидало его и в дальнейшем.
Летчик-испытатель Марк Галлай рассказывал, что Сергей Павлович страшно не любил пусков ракет по понедельникам. Если же они случались, то он был на взводе. Гневался, когда натыкался на старте на женщин...
А ещё он всегда носил в правом кармане пиджака две копеечные монетки на счастье. И очень расстроился, не найдя их утром 5 января 1966 года перед уходом в больницу. Была у него привычка перебирать их в трудные моменты. А когда уходил, рассчитывая, что у врачей пробудет два дня - субботу и воскресенье, а в понедельник уже на работу, - монетки эти почему-то не нашел. Всё перерыл в шкафу, карманы всех пиджаков вывернул. Тщетно. …
Он ушел из жизни 14 января 1966 г., едва пережив свой пятьдесят девятый день рождения. Во время операции не выдержало сердце.
Но не будем о статье. Давайте о Сергее Павловиче. Тем более что 4 октября исполняется четверть века с того дня, как был торжественно открыт памятник великому ученому и конструктору, организатору ракетной и космической программ, основоположнику практической космонавтики, академику АН СССР (1958), дважды Герою Социалистического Труда (1956, 1961), лауреату Ленинской премии (1957).
В тот день 1984 года наш город посетила дочь С.П. Королёва – Наталья Сергеевна.
Когда упало белое покрывало, она долго, не отрываясь, смотрела на бюст отца, а потом сказала со слезами на глазах окружающим: «Спасибо. Он очень похож».
Архитектор памятника – Нина Петровна Смирнова. Скульптор - Лев Васильевич Майстренко, принимавший участие в проектировании и строительстве мемориала на Мамаевом кургане. Изготовлен бюст в Волгоградском художественном фонде.
В предыдущие годы много сил и внимания уделял благоустройству этой площади генерал Н. В. Мазяркин, направлявший ежедневно от 50 до 100 солдат для выполнения самых трудных земляных работ. Военные строители безотказно выделяли соответствующую технику.
А в последнее время вся прилегающая территория постепенно становится местным «Арбатом», любимым местом отдыха знаменцев.
Один из ветеранов полигона, подполковник в отставке А. Г. Гринь, вместе с другими ветеранами приезжавший в октябре 2002 года в город на празднование 55-летия пуска первой управляемой баллистической ракеты, писал потом в своей книге: «Нам, довольно близко знавшим Королёва по работе на этом и Байконурском полигонах, показалось очень удачно схваченным волевое лицо главного конструктора…. Сравнивая этот памятник с тем, что есть на Байконуре, должен сказать, что там постамент пониже, но лицо крупнее, мягче, кажется, что Главный вот-вот улыбнётся…. Да, улыбку Королёва мы видели чрезвычайно редко, можно сказать – в дни великих праздников, связанных с успехами на испытаниях».
Говорят, что Нобелевскую премию Королёв мог получить дважды - за запуск первого искусственного спутника Земли и за полет первого космонавта Юрия Гагарина. Но когда Нобелевский комитет предложил назвать фамилию Главного конструктора, Никита Хрущев ответил, как обрубил: "Одного человека назвать нельзя, творцом новой техники у нас является весь народ".
Кстати, наша молодёжь в большинстве своём и не знает, что имя Королева было рассекречено лишь в день его смерти. Для всех при жизни он оставался безымянным Главным конструктором или профессором К.Сергеевым, статьи которого появлялись в газете "Правда".
Академик Борис Евгеньевич Патон рассказывал, как однажды после очередного успешного пуска он встретил Королева в коридоре Академии наук и бросился к нему: "Сергей Павлович, я Вас поздравляю!". А тот ему в ответ: "Мы - рудокопы, мы - под землей. Нас никто не видит и не слышит".
Даже в день, когда Москва встречала первого космонавта, Главный конструктор не смог попасть на Красную площадь. Вместе с женой он встречал Гагарина на Внуковском аэродроме. Но их машина шла в колонне одной из последних, и потом они не смогли пробраться сквозь толпу. Смотрели митинг по телевизору. А однажды в День космонавтики Королёв пришел на торжественное заседание и хотел пройти в первые ряды, которые охранялись. Но ему преградили дорогу: "Вы знаете, товарищ, эти места только для тех, кто имеет непосредственное отношение к этому событию". Его же в лицо никто не знал, никто, кроме узкого круга посвящённых.
Так в кандалах он приехал в наши капустиноярские края или нет?
Безвестный или глубоко засекреченный большую часть своей недолгой жизни, С.П.Королев отдавал свои тайны не сразу. Лишь много лет спустя, благодаря воспоминаниям друзей, трудам историков и самоотверженной работе его дочери, доктора медицинских наук, лауреата Государственной премии, профессора Московской медицинской академии им. И.М.Сеченова
Натальи Сергеевны, удалось заполнить зиявшие там и сям пробелы, исправить неточности, вкравшиеся в ранние биографические очерки. Даже дата рождения на памятной табличке, за которой покоится его прах в Кремлевской стене, указана не по новому, а по старому стилю — 30 декабря 1906, вместо 12 января 1907, отмечаемого сейчас.
Не будем подробно останавливаться на его биографии. Отметим лишь некоторые малоизвестные её вехи.
Сергей Королев родился в семье учителя русской словесности. Ему было около трёх лет, когда родители развелись. По решению матери Серёжу отправили в Нежин под Киев к бабушке и дедушке.
С 1917 он жил с отчимом и матерью в Одессе, где с их помощью дома изучал школьную программу, позже учился в строительной профессиональной школе, занимаясь во многих кружках и на разных курсах.
Познакомился с летчиками гидроотряда и активно участвовал в авиационной общественной жизни: с 16 лет как лектор по ликвидации авиабезграмотности, а с 17 — как автор проекта безмоторного самолета К-5, официально защищенного перед компетентной комиссией и рекомендованного к постройке.
В 1924-26 годах Сергей учился в Киевском политехническом институте. Перевелся в МВТУ, где участвовал в организации первой в стране планерной школы. Окончив её, стал инструктором и испытателем планеров, также окончил школу летчиков, занимался в аэродинамическом кружке, разрабатывая оригинальные планеры и легкие самолеты. С четвертого курса Сергей совмещал учебу с работой в конструкторских бюро.
В "Бауманке" впервые познакомились Туполев и Королёв. Однажды Сергей стоял у доски и чертил детали своего самолета СК-4 (по первым буквам имени и фамилии). В комнату вошли Туполев и ещё один преподаватель: "Андрей Николаевич, посмотрите, какие неожиданные решения предлагает студент Королев". Туполев подошел поближе и стал смотреть через плечо. А Королёв весь в работе, ничего не видит и не слышит. Тогда преподаватель слегка наступил ему на ногу. Сергей в раздражении обернулся и увидел перед собой Туполева. Тот сильно заинтересовался проектом и в итоге взял на себя руководство. Беспрецедентный факт: Осоавиахим одобрил проект СК-4 еще до защиты диплома и даже выделил деньги на его постройку.
Можно сказать, что в лице Сергея Королева страна потеряла талантливого авиаконструктора. Туполев прочил ему большое будущее.
Свой первый планер Королёв сконструировал в семнадцать лет. На его втором планере - "Коктебель" - летчик Арцеулов установил всесоюзный рекорд дальности парящего полета. Еще больше шума наделал в 1930 году планер СК-3, названный в честь газеты "Красная звезда": он предназначался для выполнения фигур высшего пилотажа.
Мертвую петлю на подобных летательных аппаратах тогда уже выполняли. Однако никто еще не рискнул сделать это самостоятельно - до необходимых 3 тысяч метров планер обязательно буксировал самолет. Так вот, впервые в мире пилот Степанченок на "Красной Звезде" сделал без "втаскивания на высоту" сразу три мертвые петли. Рекорд! А конструктору тогда исполнилось лишь 23 года.
Весной 1929 года он прочел книгу Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами". Оказывается, можно летать не только на планерах и самолетах? Не только в пределах атмосферы?! Эта мысль буквально поглотила его.
Королёв был арестован 27 июня 1938 год вместе с руководителями и другими сотрудниками Реактивного научно-исследовательского института.
К тому времени арестовали уже многих его друзей и коллег по работе, а ему отказали в продлении допуска к секретным работам. Это была зловещая примета. К тому же в конце мая на стендовых испытаниях первого советского ракетоплана, который он сконструировал, произошла авария. Сергей Павлович получил серьезную травму головы, три недели пролежал в больнице и находился на амбулаторном лечении. Но он продолжал надеяться на лучшее. «В тот памятный вечер, - вспоминает дочь,- родители просидели рядом. Не зажигая свет, слушали патефон - только что купленную пластинку русских народных песен. В полдвенадцатого ночи в двери громко постучали: "Открывайте! НКВД". Вошли те двое и управдом в качестве понятого. Предъявили ордер, вверх дном перевернули всю квартиру, опечатали одну из двух комнат и под утро увели отца, забрав документы, чертежи, деньги, письма и фотографии. "Ты же знаешь, что я не виноват", - вот и всё, что он сказал своей жене".
У Королева на воле остались жена и трехлетняя дочь. Он подписывает признательные показания. На «суде» (дело разбиралось одной из печально знаменитых «троек») он откажется от своих признаний на предварительном следствии, сообщив, что они получены под давлением, но это не поможет ему, как не помогло никому другому. Государственная машина мелет без разбору.
Королёва обвинили в причастности к антисоветской троцкистской организации, затягивании лабораторных и конструкторских работ по оборонным объектам с целью срыва их ввода на вооружение РККА.
Затем была Бутырка, внутренняя тюрьма НКВД на Лубянке, опять Бутырская тюрьма, решение "тройки", по которому он был осужден на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях строгого режима и отправлен на Колыму как заключенный N1442.
Летом 1939-го в зарешеченном товарном вагоне Королёв прибыл во Владивосток, затем семь дней пути на пароходе "Дальстрой" в бухту Нагаева и далее на золотоносный прииск "Мальдяк", находившийся в семистах километрах от Магадана. От скудного пайка, невыносимого труда на добыче золота по 12 часов в сутки, холода, притеснений уголовников и лагерной охраны он совершенно обессилел. Началась цинга, стали опухать ноги. В те годы на этом прииске от истощения и болезней ежемесячно погибали по 200–250 человек. Он уже не мог ходить, с трудом ел, у него была сломана челюсть, и от цинги вываливались зубы.
Пока Королев писал письма, требуя пересмотра дела и возвращения к работе, пока надеялся заинтересовать вождей страны перспективами реактивной авиации, на воле его мать делала возможное и невозможное, чтобы вернуть сына. Ей удалось связаться с депутатами Верховного Совета СССР и Героями Советского Союза, летчиком М. Громовым и летчицей В. Гризодубовой. Они направили запросы на имя Л.Берии. Через две недели документы лежали на столе грозного наркома.
Пришел запрос об этапировании в Москву. Королев еле добрался туда живым. Был долгий этап по колымской трассе до Магадана, на котором он чуть не умер от голода. Затем он чудом не попал на пароход "Индигирка", для которого вместе со всеми 740 заключенными этот рейс был последним - корабль выбросило на рифы, японские шхуны смогли спасти только команду и пассажиров с палубы. В пересыльной тюрьме Хабаровска тюремный начальник, видя страшное состояние заключённого, отпустил его одного и без охраны к местному доктору, что и спасло Королеву жизнь.
10 июля 1940 года дело заключенного N1442 рассматривалось Особым совещанием при НКВД СССР. Он был вновь осужден по статьям 58-8 - "терроризм", 58-7 - "подрыв промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кооперации", 58-11 - "участие в контрреволюционной организации", сроком на 8 лет. "Конец срока - 28 июня 1946 года" - записано в приговоре.
А 18 сентября 1940 года Королева из Бутырки направили в Казань, в так называемую "шарашку" (аналог конструкторских бюро, но состоящих из заключенных). Здесь под руководством такого же заключенного, Андрея Туполева, он создавал фронтовой бомбардировщик Ту-2, разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика.
Освобожден Сергей Павлович был на два года раньше срока - 9 августа 1944 г., на основе решения Президиума Верховного Совета "за добросовестную работу". Получил справку о досрочном освобождении и снятии судимости. Невероятно, но факт: полностью его реабилитировали лишь в 1957 году, за полгода до запуска первого спутника. Уже когда он был Героем Социалистического Труда, членом-корреспондентом АН СССР.
Когда Королёв вернулся, о лагере он рассказывал только один раз. Дочь Наталья вспоминает: «В ноябре 1944 года, когда отец впервые после освобождения приехал в Москву, он до шести утра рассказывал бабушке и маме о допросах, судах, тюрьмах, лагере, "туполевской шараге"... А когда выговорился, попросил: "Больше никогда не спрашивайте. Хочу всё забыть как страшный сон". Золото не любил до конца жизни. Не раз повторял: "Я ненавижу золото".
После всего случившегося С.П. Королёв не ожесточился, не озлобился. Он просто ничего больше не боялся. Мог сказать кому угодно, даже первым лицам страны, что категорически с чем-то не согласен или что указанный срок сдачи изделия нереален.
В сентябре 1945 года Сергей Павлович отбыл в Германию в качестве специалиста Технической комиссии по изучению трофейной ракетной техники. С весны 1946 г. началась совсем другая жизнь. ОКБ-1, капустиноярские степи, дорога к баллистическим ракетам, искусственным спутникам Земли, полету человека в космос.
18 октября 1947 г. на полигоне Капустин Яр состоялся старт первого образца баллистической ракеты.
Космонавт Алексей Леонов не раз говорил: если бы Королев был жив, мы обязательно бы слетали и высадились на Луну. Такая же мысль звучит во многих воспоминаниях. Но ведь были и другие замечательные создатели ракетно-космической техники. Чем Сергей Павлович отличался от них?
Пожалуй, тем, что у него была очень сильная натура. К намеченной цели он шел напролом. И никакие препятствия остановить его не могли. Он умел убедить других в важности и нужности дела, которому посвятил свою жизнь. Ему верили и за ним шли.
У Королёва была репутация грозного начальника. Грозного, но не жестокого. Он заботился о тех, с кем работал. По четвергам, когда принимал по личным вопросам, его кабинет ломился от посетителей. С.П. (так его порой звали за глаза) помогал доставать лекарства, устраивал в больницы, выбивал жилье... При этом каждый знал: если дело срочное, надо перехватить Главного утром у входа в КБ. Пока проводишь до кабинета - решишь вопрос.
Один раз слесарь уронил гайку внутрь космического агрегата. Пришел к С.П. ни жив ни мертв: так, мол, и так. Думал, Королев голову оторвёт, а тот спокойно говорит: "Молодец, что не скрыл. Иди работай, но впредь будь внимательнее". Однако всем известны и его знаменитые разносы. "В Москву, по шпалам!!!" - так это звучало в Капустине Яре и на Байконуре.
После полёта Ю. Гагарина, вернувшись в Москву, Королёв сказал: "Это я должен был лететь. Но годы уже не те, да и не пустили бы меня". Это сожаление не покидало его и в дальнейшем.
Летчик-испытатель Марк Галлай рассказывал, что Сергей Павлович страшно не любил пусков ракет по понедельникам. Если же они случались, то он был на взводе. Гневался, когда натыкался на старте на женщин...
А ещё он всегда носил в правом кармане пиджака две копеечные монетки на счастье. И очень расстроился, не найдя их утром 5 января 1966 года перед уходом в больницу. Была у него привычка перебирать их в трудные моменты. А когда уходил, рассчитывая, что у врачей пробудет два дня - субботу и воскресенье, а в понедельник уже на работу, - монетки эти почему-то не нашел. Всё перерыл в шкафу, карманы всех пиджаков вывернул. Тщетно. …
Он ушел из жизни 14 января 1966 г., едва пережив свой пятьдесят девятый день рождения. Во время операции не выдержало сердце.
Обсуждения Две монетки на счастье