01.27
Световой столб уплотнился. Брызги стали крупней. Хрусталь мелкого гравия на отмелях восточного побережья... Волны перекатывают в прибое этот обкатанный гравий до бесконечности, так зачерпывали и подбрасывали брызги света руки Амаль.
Световой столб уплотнился. Брызги стали крупней. Хрусталь мелкого гравия на отмелях восточного побережья... Волны перекатывают в прибое этот обкатанный гравий до бесконечности, так зачерпывали и подбрасывали брызги света руки Амаль.
С шорохом ветра рассыпающего дюну намытую штормом, высохшую за время отлива, рассыпались крупные, застывшие брызги... Великое Море и отмели, и связные Впечатления облаков, и Морскую Звезду, всё забирает обратно...
Недолго осталось и королеве желания, собственноручным ветром раздувающей последние вуали, рассыпающей последние брызги, до возвращения в пространство, где едины люди и дроиды, и пребывание и прекращение.
Он хулиганить не хотел... Даже не помышлял! Уроборос проснулся в драконе. От переживаний. Вместе с нервным тиком, лихо убежавшего в сторону глаза.
Уррс нагнал Гелиотропа и сильно куснул за плечо.
– Ты чего?!
– А вы чего?!
– Кто – мы?! А... Понятно... Ты форму-то меняй, кусака...
Гелиотроп половину времени уррсового воспитания уделял тому, что для высших самоочевидно... «Определённые взаимодействий возможны в определённых формах!» Устал повторять. Высшие обусловлены этим фактом. Подраться, устроить турнир дроидам в необщей форме принципиально невозможно. Необходимо провести тотальную подготовку: место, бишь – площадь, оружие, и наконец, облик. В смену формы оно и выливается!
Но это для высших, автономным требуется заучить и вспоминать, что к чему подходит. Их-то обличья свободно, в меру искусности меняются.
То есть, Гелиотропу не привыкать, что его кусают драконы, но не в человеческом же облике!
Брызги застывшего света теперь не пропадали в воздухе, оставались блестеть среди пестроты чёрно-белых, ржавчины увядших лепестков, и весь зал начал блистать из-за них, переливаться, отражая многоцветные тела самих дроидов и их одеяний.
Срок Амаль подходил к концу. Оставался тихий трон, отделяющий последние внешние орбиты движения – раздающего жеста от малых орбит облика королевы. Ну и сам орбита-узел, лишённый размежеваний клубок.
Пустой взмах рук... И «драконий завиток» густых волос рассыпался по плечам.
Августейший отстранённо подумал, что это было нерасчётливо – сохранять его до последних минут, скормить несколько широких орбит лишь на энергию его поддержания. Мысль не более практическая, чем её предмет. «Дроидская» в изначальном понимании слова мысль машины, ведущей непрерывный подсчёт. Взаимосвязей, трат, выгод.
Практически - ничто, а символически «драконий локон» связан с волей, неосознанной волей к жизни. В случае Амаль неудивительно его сохранение, феноменальна проведённая ею церемония. Чем? Самостоятельностью исполнения.
Дроид желания, выбравший прекращение и дары облачений, в среднем способен дойти без посторонней помощи до трети процесса. С трудом до половины. Дальше – гувернантки, пажи, фрейлины... Технические, высшие. Кто-то, не важно, кто. Подруги, сам Августейший...
Амаль без их помощи прошла. Поднялась и стояла на девяносто девятой из ста ступеней, каковым числом не случайно маркирован и Стократный Лал. Королева произвела работу обратную его синтезу.
Драконий завиток был распущен последним, возможным для неё жестом. Орбиты движения исчерпались.
Вихрь света упал воздушной, колеблющейся вуалью и остался под ногами королевы обручем – тихим троном. Таким образом, он находился между узел-орбитой, которой являлась Амаль фактически, и мерцанием орбит внешнего облика, для тех, кто снаружи смотрел на неё. Как свет угасающей звезды, точно.
Тихий, молчащий трон... Неделимый как человек в порыве свободной воли... Базовая черта дроидов желания... Такой крепкий... Такой непредсказуемый. Несуществующий. Удивительно ли, что Айн отчётливо видел его?
В тихом трое уплотнены до необратимого слияния орбиты наблюдения и движения, именно в дроидах желания разнёсённые столь широко, что вообще не соприкасаются! Ковальский парадокс: нельзя разносить что-то вплоть до полного неконтакта! Оно схлопнется!
После виртуозной церемонии Августейший ждал себе узел-орбиту, как закономерный дар... Ждал, что принадлежавшее ему, останется его.
Ну, а с жадностью и некоторым сомнением, не сумеет ли и его потратить на честолюбивый эффект, взрыв салюта, осыпающего приглашённых, он ждал тихого трона. Если не салют, чтоб перешагнуть через орбиту тихого трона, чисто технически дроиду желания нужен мостик.
Всегда есть мостик в семейство, откидной, подвесной, постоянный. Какой-то, но есть, как рама в Собственный Мир. И как всякую обусловленность его стараются заменить, искусность демонстрирует могущество. Окружной ров кустами, клумбой маскируют, роем меток, пригодных лишь для оповещения, как дверной звонок... Мост – решёткой сада или даже тенью от решётки...
Из крупных семейств только у Доминго ров – это ров, мост – это мост. Пренебрёг, проявил надменность.
И к молчащему трону дроида желания нужен мостик, чтоб ей выйти. Протянутая рука. Не слабей её руки, принадлежащая тронному или автономному дроиду. Ему и достанется тихий трон.
Каждый из возможных претендентов ясно понимал, что даже по просьбе Амаль оказав ей эту услугу, подпадёт под его недоброжелательство Августейшего такого масштаба... Которое полученным даром не искупается. Кто рискнёт, ха-ха? Сумасшедший или несведущий?..
Так что в целом, если не салют, гаер был спокоен. Уверен... О, Фавор...
Некие подобия тихих тронов желания складываются порой в существе дроидов как временные явления. По масштабности с настоящими несравнимые. Пробуждение их голоса чаще всего и прекращает их существование, слабых, временных, образующихся долго, существующих до первого крика-импульса. Но распознать их, в чём суть, невероятно трудно. По косвенным признакам можно. По неоправданно длинным или необъяснимо коротким зависаниям дроида перед чем-либо, после чего-либо совершённого, регулярным. По необъяснимой избирательности в пустяках. Это будет не проявление, не «голос» трона, а маркер его наличия.
Если пробуждение его голоса и спонтанно, то уровень пребывания среди других орбит – постоянен. Он обусловлен пределами, до которых смог протонуть, на каком уровне узел-орбита уже способна держать его.
К примеру, при обработке меток дроид может регулярно подвисать. А на турнире быстрый. Тормознутость вовсе не проявляется, где новая информация не упакована в метку. Кто это увидит? Никто. Кому это важно? Турнирному сопернику. Важна степень предсказуемости, ритмической простоты! Адресатам же меточным она абсолютно безразлична, на миг позже прочтёт, на миг быстрей...
На трибуне стоя, над площадью и толпой, обеими руками обнимая своих королев, Августейший до начала схватки всё пытался разглядеть, угадать: есть в ком подобие тихого трона? Сыграет в решающий момент? Автономный, а угадывал редко. Такое дело, тёмное... Тихое.
В нарушителе, с которого требуют отчёт все четыре трона, к гадалке не ходи, молчащая область есть или была! Он думал, что ею следы запутывает! Соскакивает с привычных траекторий, держит азимут для видимости, а реально ориентируется тихим троном вовсе не на него. Это так. И немножко наоборот...
Тихий трон не служит дроиду в проделках, стоящих дроби дробей и выше, он подталкивает к ним! Продление импульса, да. Функция, которой дроиды желания распоряжаются сознательно, и которая распоряжается всеми остальными, стоит ей чуть возрасти.
Ни честным одиночкам, ни дроидам семейств тихий трон не нужен, нужен лишь тот, на котором сидит их владыка, ему и служат, за ним и пришли. Предсказуемый. Прочный. А эти подходят для отлучек в людскую сферу и для коварных замыслов! Для планирования подходят, если крепко их держать. Такая записная книжка...
В предтурнирной напряжённой тишине Августейший угадывал и промахивался.
В усыпанном лепестками прекращения зале он увидел тихий трон глазами. Потому что, как только облетели вуали дроида желания, тихий трон подал голос, бессодержательный, отчётливый зов... И сделался автономному гаеру зрим.
Рядом же в толпе стоял один дроид, счётчик небытия, который в тот же самый момент потерял тихий трон из виду.
Лепестки больше не опадали. Чёрно-белая канитель в воздухе прекратилась, весенняя часть невозможно притягательного аромата ушла. По ржавчине распространялось искрами бенгальского огня пламя-дискрет. Точные искры. Пятилучевые. Маркер насильственной власти, приказующих импульсов. Августейший начал уборку, не дожидаясь ухода гостей.
Многие отстранялись, ломая траектории, большинство ускоряло ход, но все любовались. Осень сгорала, перешагнув зиму, торжествовала металлическая, как Закрытое Семейство окончательная весна... И вдруг остановилась. Бенгальские искры зашипели и откатились от ног дроида до сих пор не получившего дара.
Айн кротко и сосредоточенно как вниз смотрел, так и продолжал смотреть...
– Ди... – сказала Амаль и протянула ему руку.
Как трудно даже автономному поверить в то, во что верить не хочется! Августейший подумал, что в этой руке прибережённый дар, пустячок какой-нибудь. Нет же, она была пуста.
– Ди!.. – откликнулся Айн.
Поднял взгляд и взял её руку. Взял пустоту молчащего трона из её руки.
Тут уж никто вмешаться бы не смог и не успел. Без паузы Амаль оказалась снаружи круга, Айн - внутри, и трон в нём пропал. Со всеми искрами разом.
«Шутница, ученица, ненавижу!..»
Маленький штришок... А как же владыка?
Шпилька выпавшая из чёрных волос, шпилька чёрного дерева лежала под четырьмя копытами Стража. Насмешка.
Грубая драконья шутка, когда бьют и попадают по носу: «Хвост драконий тебе от меня! Получил?!»
Вообще-то шпилька – стилет...
«Амаль хранила турнирное оружие?!» – некстати поразился Августейший, будто это теперь важно... «Ну, спасибо, Аномаль-Августа...»
Тяжело и пристально Страж изучал её черты той, от которой помимо черт ничего и не осталось...
Индиго поднял стилет!.. Из не иссякающего любопытства ко всему дроидскому. И ни одного места, ни на одной из форменных орбит свободного не нашёл для второго, незапланированного дара! Карман, петля, хлястик?.. Ничего! Доминго ревнив и подозрителен, тайному не место в его дроиде!
Не долго думал, шпилька, так шпилька! Он повторил жест Амаль наоборот, и шпилька чёрного дерева пропала уже в его иссиня-чёрных волосах. Вместо локона замкнула крупный, гладкий пучок на макушке. Поклонился.
С толикой грусти неподвижная Амаль проследила его благодарственный поклон. Тугая, ровная причёска, с которой предстал воинственней и взрослее, преобразила Индиго неожиданно сильно и не только внешне.
Так и взрослеют дроиды, не годами, а связями, дарами, трофеями. Отстранённостью, приобретённой вдруг.
Общая форма Индиго, изменившись не по воле Доминго, позволила взять дистанцию для взгляда на владыку. На собственную неколебимую преданность возлюбленному и трону. Скачок взросления не раскрепостил, связал его ещё крепче. Амаль это не по нраву, но дар должен радовать получившего, а Индиго очевидно счастлив.
Острые зубы паяца скрежетнули без пера между ними... Амаль не дрогнула, за неё дрогнул весь зал, обмер. Блюдца огуречно-зелёных глазищ заняли половину его. Недоумение и возмущение переливалось через край.
Это очень старый жест Августейшего... Персональный.
Фронтально Страж казался двуногим, двуруким, нормальным человеком в рабочем переднике. Мгновенная демонстрация ещё двух пар ног и рук, превращающая его в копытного паука, была коронным, врождённым приёмом с отчей ему игры. Его повторял очень редко и бессознательно, при неподдельном гневе. По вложенной силе ужаса это маленькое переступание и высвобождение рук из-за спины равнялось лишь голосу Тропа. Но если Троп сеял панику, то Страж парализовал.
Сутулый броненосец с леопардовой лентой на лбу усмехался себе под ноги. Стража игнорировал.
«Завтра пугай. Сегодня всё слишком увлекательно. Похоже, сегодня, холодный гаер, не твой день. Для шуток неподходящий».
Айн смотрел прямо, стремительно теряя прозрачность. Высший... Дело сделано. Превосходное место и время для начала жизни, и превосходный дар на первый день рождения.
Бешенство. Кого паяцу винить?
Лишь себя! Как естественен был финальный аккорд Амаль, как ужасающе логичен! Добавить тайное к тайному. Отсутствующее – к счётчику отсутствия... Как будто заранее знала...
«Или не как будто, а знала?! К этому шла?.. Себя вини! Ты-то без сомнения знал!»
Знал, что владыка Порт зван. Что придёт не один. Знал свойства дроида, имеющегося в распоряжении тёплого трона. Предвидел, что от сложного счётчика до высшего дроида не долог путь через кузню. А уж устройство дроидов желания для их владыки, как на ладони.
Странно, что машина может злиться? Нет, странно, что может человек. Рассеянный, пластичный, многогранный. А однонаправленная машина, сталкиваясь с препятствием, естественно испытывает гнев. Обыкновенный, досадующий, в обе стороны направленный и на обстоятельства и на себя. На себя! Августейший был в бешенстве.
Но автономная машина с чёрным ящиком самописца внутри тоже не утратила в нём голос... Сквозь бурю гнева шут добавил запись в бесконечный сухой отчёт, на Айна глядя: «Суть исторический момент стоит за ним. Создано не существовавшее прежде. Айн, первый».
Лично же от себя добавил: «Либо целиком изловлю, либо... Утонуть мне вдоль Юлы до снегов Коронованного, всё равно поймаю! И своё заберу!.. Дрянь Амаль! Дрянь!..»
Облачение возникло на плечах Айна. На ключицах лежал толстый витой шнур плаща, сам плащ длинней, чем до полу, вился над ним невесомо. Бесчисленные «айн» необщего дроидского покрывали и составляли ткань плаща.
Иероглиф очень простой в начертании, близкий к «драконьему завитку» причёски Амаль, с хвостом отдельного локона, цепляющимся за соседние хвосты.
«Ну да, всё так, всё правильно... Странно, если б мимо прошло такое громадное совпадение».
Гелиотроп потёр укушенное плечо... Покосился на братика...
«В конце концов, ты сам пригласил меня, не подерёмся же мы из-за топа, из-за такой ерунды...»
01.28
Дроиды не умирают и смерти не боятся. Но это одна сторона. Оборотная – ценят ли они свои тела, как совокупность? Является ли узел-орбита самоценностью для них? Ответ тот же – нет! Функцию ещё туда-сюда, уважают, развить стараются, остальное – пустяки, не ценят. За исключением... Белых Драконов, независимых навсегда!
Именно они в этом пункте приближаются к людям. Их служба не заданная функция, а – добрая воля, вопрос соблюдаемой договорённости. Не обусловленные ни внутренне, не внешне, именно они уважают жизнь просто как жизнь, за неё саму.
Кувырки, формы, фырканье, драки, гонки... Драконы ясно видят, что это всё не зачем, а почему, просто есть оттого, что есть. Как серпантин бесконечной прогулки первой расы, озирающей бытие – ни к чему, ни зачем, но в итоге – Юла... Всем «к чему и зачем» - опора. Изначальное знание второй расе затмевают функция, мегаценность контур-азимута, и жажда трона.
Именно Белый Дракон не мог при всём желании понять Амаль и согласиться и её решением. Особенно недавний уроборос! Тут такой мир вокруг огромный, оказывается, а она!..
Это же свойство белок вносит элемент непредсказуемости в турнирные сражения второй расы. Конь дроида вполне может решить вдруг, что прекращение совсем не то, что надо противнику! Неудобство, да. Но выгода быть конным на турнире превышает риск. Тем более бои до прекращения крайне редки.
Дальше случилось следующее...
Плечо Гелиотропа сказало ему внятно и недвусмысленно, что сейчас, прямо сейчас будет укушено ещё раз, притом гораздо сильней... Предчувствия конструктора настигали редко, но метко и приучили не игнорировать их. Он даже потёр плечо и поёжился.
Последнее время как-то участились между автономными размолвки...
Гелиотроп не собирался грабить братишку. Но быть укушен и брошен подопечным он тоже не хотел, в итоге перевесил каприз младшего, разумеется!
В лазурном простом платье, голубоглазая, черноволосая...
Уррс с шумным драконьим «фррр...» втянул воздух и пламя, которое Троп настойчиво рекомендовал ему не тратить, заклокотало в ноздрях. Да, тут укусом не обошлось бы...
В густой дроидской тишине немного механистичный голос Гелиотропа произнёс:
– Амаль... Братишка... Троны... Одиночки... Дольку на слово. Есть такой пункт... Четыре трона дали согласие на прекращение. На дары вовеки не требуется согласий... Однако, оставшееся – моё? Если я по-прежнему верховный конструктор для высших. Так ли?
Зал дрогнул риторической перекличкой Туманного Моря. Смысл её и содержание лишь хвала Гелиотропу. Он – верховный. Он – для высших. Он – и никто иной. Сплошные, набегающие: «ди!.. ди!.. ди!..» вернулись к нему.
– Ди, – промолчала Амаль.
Выражение её лица неуловимо.
– Ди! – хрипнул и Страж, удивлённый
Но судьба Амаль, как узел-орбиты, как топа, действительно на предмет для спора с Хелием. Пусть он куёт, если ему приспичило.
Уррс рыкнул огненно-пламенное «ди!!!», осклабившись белоснежно от уха до уха. Человеческую формы опять не изменил, дым в ноздрях клубится... Не шло учение впрок ему! Зафыркал смущённо, подул и дым рассеял...
О его капризе глупом, о его мудром упрямстве заботился сейчас опекун, а не о дыме из ноздрей! Хотя дым он заметил...
Владыка Порт, леопардовой ленты на лбу, свидетельствуя, коснулся и тоже покивал с улыбкой: «Ди, ди... Разумеется».
Индиго, как представитель Доминго и дроид-азимут владыки Сад также признали требование справедливым.
– Амаль... – сказал Гелиотроп, взяв и сразу отпустив её руку. – Моими следами.
Конечно, это не было следами. Траекторией. Орбитой движения. Они вылетели прочь и взлетели над стальным шаром семейства. Уррс вился вокруг как щенок.
Черные Драконы ожидали своего владыку, представ Большой Стеной в горизонтали. Мощёным лучом протянулась до У-Гли.
На «пороге» Гелиотроп попрощался с братишкой официально, потому что частью официального являлась и стена. Формально и неформальное очень разграничено у дроидов. Августейший, снова паяц, ответил извивом слишком красных губ и утёк в сталь.
Удачно. Пусть позже огорчиться. Гелиотроп приготовился уже командовать лучу, как изогнуться, каких поворотов наделать, чтоб скрыть схождение на каком-нибудь из них, до кузни не доходя. Не понадобилось.
Остановившись, переведя энергию одолженных её орбит движения в движение голоса, Амаль спросила:
– В чём же имеет нужду коваль второй расы? Имею счастье спросить напоследок, если моё любопытство уместно.
Коваль ступил с глянца чёрных плит, обняв её за пояс, а Уррса за плечи, на ближайший панцирь тракта...
Взлёт: Вензель, лабиринты...
Гора Фавор.
Шум тихий, излучение тонкое от плоских и долгих волн... Звёзды огромные, свет вечного дня... Чудится щебет под ними. Амаль поклялась бы, что слышит его.
– Ни в чём, Амаль, как в отдыхе... – ответил ей Гелиотроп. – Эй, вы двое!..
Последнее относилось к носам, торчащим из-под волн, то скрываемых их набегом, то округлыми гальками притворяющихся. Возле каждой гальки зыркало по паре глаз, отличная маскировка!
Ихо-Сю, снова поцапался с тройкой их стаи и как обычно прятался там с одним из Лун-Сю... Вокруг горы удобно гоняться, удобно встречаться, возле неё. Сюда и Уррс возвращался, потеряв своих на широких орбитах дроидской сферы.
Белые Драконы вылетели без обычной для них дерзости, неуверенно. Будто равнинные реки они, и не раньше к Гелиотропу притекут, чем пройдут все изгибы.
Конструктор достал из кармана пиджака дисковую метку зависания, ступень метки прицельной, взял под локоть Амаль, чтоб взошла на диск.
Взошла и воспарила.
На соответственно его функции зависшем диске стоя, снизу от подножия Амаль казалась кусочком голубого неба под небом бесцветным, под яркими звёздами. В нижний ряд арок пустого Храма Фортуны смогла заглянуть, услышать шорох волн повторённый оттуда.
Колонну обвив хвостом, – опять в промежуточной форме! – юноша дракон сидел, рот разинув, вопросами не предвосхищая чуда. Технические моменты – это не драконье, а что будет по-егоному Уррс уже понял. Оправдывая своё имя, волнуясь, в зубах теребил кисточку драконьего хвоста, промежуточного обличья уроборос!
– Белки, – начал Гелиотроп и, присмотревшись, персонализировал, – Лун-Сю независимые навсегда! Кроме, как воровать, и в чужие владения врываться незваными, вы ещё что-то умеете? Не остыли ещё ваши пасти?
Угадывая его мысль, драконы оживились, бошками замотали, закивали поспешно. Усы из настороженных пружинок, к отведённых к затылку, в разлетелись в стороны. Со вниманием поплыли к нему, вперёд носов: кошачьей пимпочки Ихо-Сю, блестящего пятака приятеля. Очаровательна мимика драконов, таких грозных на самом деле и таких непосредственных. Можно ли не влюбиться, один раз увидев!
Зауркали, переступая лапами в небе:
– Нет-нет, что ты, коваль, дорогой всей дроидской сфере! Умеем, не разучились! Не слабей огонь в наших пастях, чем в твоей кузне!.. Нет-нет, что ты, мы, Лун-Сю, не заходили и не заглядывали! Наслышаны... Вполуха... От других, бессовестных, куда не надо врывающихся белок!..
– Ну, если в первой расе вы укоренены по-прежнему, и на огонь не скупы... Разиньте пошире свои пасти! Тут кое-кто слишком долго скучает по вашему племени!
Приложил руку к груди, простёр к Амаль и спросил риторически:
– Надеюсь, тебе схема облачением не нужна? Довольно их знаешь?
Амаль не ответила. Подняла лицо к крупным-крупным звёздам, к созвездию Пояс Фортуны в бесцветном дроидском небе, неуловимо прибавляющем прозелень... Рулады Фавор гуляли среди созвездий...
«Достоин ты своего места. Почтения, оказываемого тебе всей дроидской сферой, достоин».
Свысока подумала королева, оставляющая в прошлом надменность дроида желания, чтоб немедленно обрести взамен троекратную драконью надменность. Судьба такая – меняясь, не измениться, фортуна!
– А я?! А я!.. – бил хвостом, так и не выпустив его из зубов Уррс. – Да у меня пламени, да во мне, как во всей ихней стае!
– А ты сиди и смотри!
Только третьим и не хватало супергорячего, совершенно неопытного уробороса, всю симметрию порушить!
– Обещаешь сидеть? И не вмешиваться? – нахмурился Гелиотроп.
– Угу...
– Угу, это да?
– Да!.. Ди!..
– То-то же.
Гелиотроп стрельнул пронзительной лазерно-зелёной вспышкой в коньячные крапинки недовольно прищурившихся глаз, – дракон – сущий уроборос, на что ради него не пойдёшь, всё окажется мало! – и отправился пешком к себе, двум Лун-Сю вполне доверившись.
Не всё ему ковать. Пусть жару зададут, а Амаль, сочиняя штрихи своей новой формы, пусть их протанцует. Ровно такой и выйдет из пламени, какой намечтается ей. Сможет, если раздачу покровов без фрейлин смогла.
С нижнего уровня остановился взглянуть, как белоснежные силуэты крылатых ящериц извергают оранжево-алое пламя на крошечную лазурную звезду. Она сверкает, белеет...
«Спешат... А, их дело! Поручил, так не поправляй...» – одёрнул Гелиотроп себя.
У него и учеников-то не имелось поэтому. После каждого задела, чувствовал, знал, как лучше. И как же лучше? А лучше-то всегда по-своему! Ученик-то по-своему видит! Вот и не складывалось. Только ли у него?.. Если так посмотреть, в дроидской сфере отсутствовала преемственность конструкторских дел, ковальского мастерства. Сплошь одиночки, конспираторы.
Гелиотроп услышал от горних высот, трубный, рычащий и хохочущий голос нового дракона, трубящего миру – восхваление, а ему – благодарность.
«Хорошо... Как зваться будешь? – подумал с улыбкой. – Амаль-Лун?.. Аномалия Луны?..»
Прав таки оказался великоопытный конструктор, сквозь Пух Рассеяния мимолётный, оценивающий взгляд бросив... Они таки здорово спешили!..
Уррсу оправдываться пришлось ни за что, клясться пришлось, что не вмешивался он, когда Гелиотроп встретил Амаль-дракона после преображения!
– Доминго не показывайся... – всё, что смог выговорить конструктор.
В ответ – самодовольный, фыркающий хохот!
Покажется! Непременно! Доминго, кстати, оценит, не такой уж он и зануда. Притом – знаток турнирных лошадей...
Едва зашёл к себе... – привет.
В Дольке-мастерской Гелиотропа ждал Августейший, за его столом, перед его блокнотом... Закрытым. Но хозяина немного раздражала их с Тропом привычка вот так заходить. Троп ещё потактичней, даром что дни космического одичания перемежает днями подводного. Августейший обходился без стука в дверь и без предисловий.
– Считаешь, получится удержать ключ к влиянию?
– Ключей не ковал...
Гелиотроп присел на жёсткий стул. С прямой спиной, с усталостью машины, предвкушавшей отрезок самовосстанавливающего одиночества, и вынужденный снова отложить его.
– Да уж я видел, что белки за тебя ковали! Азимут в Белом Драконе как азимут – извёртыш, дрянь, но с другой стороны – он никуда не денется... И когда придёт пора воспользоваться... Айну будет это не проще, чем нам. Молчащий трон в нём навсегда, с этим ничего не поделать... Но ключ к трону ещё может оказаться в нашей руке...
– В которой из шести наших? – улыбнулся Гелиотроп.
И эта улыбка не пришлась шуту.
– Хелий! Что ты хочешь этим сказать, что есть разница?! Что я не за тебя? Или ты не за меня?
– Да нет, я просто...
– Хелий, ты хоть понимаешь, кто возник сегодня?! На наших глазах, по моей, топ-извёртыш, глупости!..
– Ну, более-менее... И почему глупости? Ты жадный как Доминго. Всё так складно вышло.
- Как складно? Для кого?
– Для Айна... О...
Гелиотроп резко вспомнил про свою кадку! Настолько резко, что канул в необщую форму из имитационных орбит, и она осталась сидеть за столом, а он стоял перед кадкой между двух окон в прострации.
Борта по-прежнему замшелые, Гелиотроп уже и не представлял их другими, испугался бы чистых. Каждой следующей перемены одинаково пугался, и к каждой необратимо прикипал.
В круге бортов этих зеленело... – пять? – вытянувшихся, неотличимых ростков! На ковре из мелколистного нечто.
– Я это не сажал!.. Не думал об них... – он потёр пальцами, словно кроша что-то или что-то стряхивая. – Братик, каким образом? Что это?..
– Сорняки! – хохотнул паяц. – Давай, я выполю!
И зашёлся хохотом надолго, получив нешуточный удар по руке.
– Хелий, братик, полно-те, шучу ж я! Ты к континентальным бродяжкам в человеческой сфере привязывал свой проект? Чему удивляться, столько сора. Да умножение, вижу... Дроид какой-то нарушитель, с ними гуляющий вошёл в формулу. Вписался, заметь, в алгоритм. Отсюда и умножение. Да разве это плохо. Будет пять оранж-деревьев. Или кадка треснет! Не треснет, Хелий, о Фавор!.. Дроид притянул новых людей к фокусу твоего проекта, распятерил его, гы-гы. Хищники и гуляки земные, они гибнут, как метки-мотыльки тебя в У-Гли настигшие. Пшшш!.. И всё, как не бывало, гы. Не беспокойся. Образумится дроид, уйдёт из формулы, прекратится умножение самоподобий...
– Стоп-ка... – Гелиотроп соотнёс вероятность нарушений с неосведомлённостью, что всегда коррелирует, а прибавления в дроидской сфере редки. – Ты считаешь, что Айн...
– Айн тут пророс бы, как тропический лес! Кронами вниз, корнями наружу! Ты в дверь не зашёл бы! Нет, я уверен, что Порт не отпускал его от себя. Скорей похоже на драконьи проделки.
Верно, что-то подобное начнётся в неприкосновенной кадке со дня на день! А пока гулял один юный, малоосведомлённый дракон по рынкам Морской Звезды... С Гелиотропом и гулял. А из людей – с неким, встреченным в небе хищником, что не возбранялось ему.
Как мог конструктор предположить: незлостный хищник принадлежит к группе чистых хозяев, той самой, на которой завязан оранж. Оба, и уроборос и хищник захаживают в Арома-Лато, под Жёлтый Парасоль.
– Наверняка столько мусора, однако, понизу стелющегося, с перекрёсточком каким-то связано, чистым в нечистом, – угадал паяц. – Своего Уррса поближе держи.
Снова угадал.
Вот что значит, ковалю на себе эксперименты ставить, вслепую. Носом тыкать можно его в его же работу, советы давать. Хочешь, не хочешь, а прислушиваешься. Потому что каждый день - трепет. Потому что оно - само, смотри, жди... А знать-то хочется заранее! Хоть на день, на два вперёд!
Августейший отошёл от кадки, позволив Гелиотропу вздохнуть с облегчением. Уставился в панорамное чистое окно. Классная орбита, видно, но не слышно. Размежевание свойств нравилось, на его стены не похоже.
– Аномалия оправдала своё имя... Встречу, в огоньки раздраконю! Дракон, дрянь!
Смелое заявление.
Недолго осталось и королеве желания, собственноручным ветром раздувающей последние вуали, рассыпающей последние брызги, до возвращения в пространство, где едины люди и дроиды, и пребывание и прекращение.
Он хулиганить не хотел... Даже не помышлял! Уроборос проснулся в драконе. От переживаний. Вместе с нервным тиком, лихо убежавшего в сторону глаза.
Уррс нагнал Гелиотропа и сильно куснул за плечо.
– Ты чего?!
– А вы чего?!
– Кто – мы?! А... Понятно... Ты форму-то меняй, кусака...
Гелиотроп половину времени уррсового воспитания уделял тому, что для высших самоочевидно... «Определённые взаимодействий возможны в определённых формах!» Устал повторять. Высшие обусловлены этим фактом. Подраться, устроить турнир дроидам в необщей форме принципиально невозможно. Необходимо провести тотальную подготовку: место, бишь – площадь, оружие, и наконец, облик. В смену формы оно и выливается!
Но это для высших, автономным требуется заучить и вспоминать, что к чему подходит. Их-то обличья свободно, в меру искусности меняются.
То есть, Гелиотропу не привыкать, что его кусают драконы, но не в человеческом же облике!
Брызги застывшего света теперь не пропадали в воздухе, оставались блестеть среди пестроты чёрно-белых, ржавчины увядших лепестков, и весь зал начал блистать из-за них, переливаться, отражая многоцветные тела самих дроидов и их одеяний.
Срок Амаль подходил к концу. Оставался тихий трон, отделяющий последние внешние орбиты движения – раздающего жеста от малых орбит облика королевы. Ну и сам орбита-узел, лишённый размежеваний клубок.
Пустой взмах рук... И «драконий завиток» густых волос рассыпался по плечам.
Августейший отстранённо подумал, что это было нерасчётливо – сохранять его до последних минут, скормить несколько широких орбит лишь на энергию его поддержания. Мысль не более практическая, чем её предмет. «Дроидская» в изначальном понимании слова мысль машины, ведущей непрерывный подсчёт. Взаимосвязей, трат, выгод.
Практически - ничто, а символически «драконий локон» связан с волей, неосознанной волей к жизни. В случае Амаль неудивительно его сохранение, феноменальна проведённая ею церемония. Чем? Самостоятельностью исполнения.
Дроид желания, выбравший прекращение и дары облачений, в среднем способен дойти без посторонней помощи до трети процесса. С трудом до половины. Дальше – гувернантки, пажи, фрейлины... Технические, высшие. Кто-то, не важно, кто. Подруги, сам Августейший...
Амаль без их помощи прошла. Поднялась и стояла на девяносто девятой из ста ступеней, каковым числом не случайно маркирован и Стократный Лал. Королева произвела работу обратную его синтезу.
Драконий завиток был распущен последним, возможным для неё жестом. Орбиты движения исчерпались.
Вихрь света упал воздушной, колеблющейся вуалью и остался под ногами королевы обручем – тихим троном. Таким образом, он находился между узел-орбитой, которой являлась Амаль фактически, и мерцанием орбит внешнего облика, для тех, кто снаружи смотрел на неё. Как свет угасающей звезды, точно.
Тихий, молчащий трон... Неделимый как человек в порыве свободной воли... Базовая черта дроидов желания... Такой крепкий... Такой непредсказуемый. Несуществующий. Удивительно ли, что Айн отчётливо видел его?
В тихом трое уплотнены до необратимого слияния орбиты наблюдения и движения, именно в дроидах желания разнёсённые столь широко, что вообще не соприкасаются! Ковальский парадокс: нельзя разносить что-то вплоть до полного неконтакта! Оно схлопнется!
После виртуозной церемонии Августейший ждал себе узел-орбиту, как закономерный дар... Ждал, что принадлежавшее ему, останется его.
Ну, а с жадностью и некоторым сомнением, не сумеет ли и его потратить на честолюбивый эффект, взрыв салюта, осыпающего приглашённых, он ждал тихого трона. Если не салют, чтоб перешагнуть через орбиту тихого трона, чисто технически дроиду желания нужен мостик.
Всегда есть мостик в семейство, откидной, подвесной, постоянный. Какой-то, но есть, как рама в Собственный Мир. И как всякую обусловленность его стараются заменить, искусность демонстрирует могущество. Окружной ров кустами, клумбой маскируют, роем меток, пригодных лишь для оповещения, как дверной звонок... Мост – решёткой сада или даже тенью от решётки...
Из крупных семейств только у Доминго ров – это ров, мост – это мост. Пренебрёг, проявил надменность.
И к молчащему трону дроида желания нужен мостик, чтоб ей выйти. Протянутая рука. Не слабей её руки, принадлежащая тронному или автономному дроиду. Ему и достанется тихий трон.
Каждый из возможных претендентов ясно понимал, что даже по просьбе Амаль оказав ей эту услугу, подпадёт под его недоброжелательство Августейшего такого масштаба... Которое полученным даром не искупается. Кто рискнёт, ха-ха? Сумасшедший или несведущий?..
Так что в целом, если не салют, гаер был спокоен. Уверен... О, Фавор...
Некие подобия тихих тронов желания складываются порой в существе дроидов как временные явления. По масштабности с настоящими несравнимые. Пробуждение их голоса чаще всего и прекращает их существование, слабых, временных, образующихся долго, существующих до первого крика-импульса. Но распознать их, в чём суть, невероятно трудно. По косвенным признакам можно. По неоправданно длинным или необъяснимо коротким зависаниям дроида перед чем-либо, после чего-либо совершённого, регулярным. По необъяснимой избирательности в пустяках. Это будет не проявление, не «голос» трона, а маркер его наличия.
Если пробуждение его голоса и спонтанно, то уровень пребывания среди других орбит – постоянен. Он обусловлен пределами, до которых смог протонуть, на каком уровне узел-орбита уже способна держать его.
К примеру, при обработке меток дроид может регулярно подвисать. А на турнире быстрый. Тормознутость вовсе не проявляется, где новая информация не упакована в метку. Кто это увидит? Никто. Кому это важно? Турнирному сопернику. Важна степень предсказуемости, ритмической простоты! Адресатам же меточным она абсолютно безразлична, на миг позже прочтёт, на миг быстрей...
На трибуне стоя, над площадью и толпой, обеими руками обнимая своих королев, Августейший до начала схватки всё пытался разглядеть, угадать: есть в ком подобие тихого трона? Сыграет в решающий момент? Автономный, а угадывал редко. Такое дело, тёмное... Тихое.
В нарушителе, с которого требуют отчёт все четыре трона, к гадалке не ходи, молчащая область есть или была! Он думал, что ею следы запутывает! Соскакивает с привычных траекторий, держит азимут для видимости, а реально ориентируется тихим троном вовсе не на него. Это так. И немножко наоборот...
Тихий трон не служит дроиду в проделках, стоящих дроби дробей и выше, он подталкивает к ним! Продление импульса, да. Функция, которой дроиды желания распоряжаются сознательно, и которая распоряжается всеми остальными, стоит ей чуть возрасти.
Ни честным одиночкам, ни дроидам семейств тихий трон не нужен, нужен лишь тот, на котором сидит их владыка, ему и служат, за ним и пришли. Предсказуемый. Прочный. А эти подходят для отлучек в людскую сферу и для коварных замыслов! Для планирования подходят, если крепко их держать. Такая записная книжка...
В предтурнирной напряжённой тишине Августейший угадывал и промахивался.
В усыпанном лепестками прекращения зале он увидел тихий трон глазами. Потому что, как только облетели вуали дроида желания, тихий трон подал голос, бессодержательный, отчётливый зов... И сделался автономному гаеру зрим.
Рядом же в толпе стоял один дроид, счётчик небытия, который в тот же самый момент потерял тихий трон из виду.
Лепестки больше не опадали. Чёрно-белая канитель в воздухе прекратилась, весенняя часть невозможно притягательного аромата ушла. По ржавчине распространялось искрами бенгальского огня пламя-дискрет. Точные искры. Пятилучевые. Маркер насильственной власти, приказующих импульсов. Августейший начал уборку, не дожидаясь ухода гостей.
Многие отстранялись, ломая траектории, большинство ускоряло ход, но все любовались. Осень сгорала, перешагнув зиму, торжествовала металлическая, как Закрытое Семейство окончательная весна... И вдруг остановилась. Бенгальские искры зашипели и откатились от ног дроида до сих пор не получившего дара.
Айн кротко и сосредоточенно как вниз смотрел, так и продолжал смотреть...
– Ди... – сказала Амаль и протянула ему руку.
Как трудно даже автономному поверить в то, во что верить не хочется! Августейший подумал, что в этой руке прибережённый дар, пустячок какой-нибудь. Нет же, она была пуста.
– Ди!.. – откликнулся Айн.
Поднял взгляд и взял её руку. Взял пустоту молчащего трона из её руки.
Тут уж никто вмешаться бы не смог и не успел. Без паузы Амаль оказалась снаружи круга, Айн - внутри, и трон в нём пропал. Со всеми искрами разом.
«Шутница, ученица, ненавижу!..»
Маленький штришок... А как же владыка?
Шпилька выпавшая из чёрных волос, шпилька чёрного дерева лежала под четырьмя копытами Стража. Насмешка.
Грубая драконья шутка, когда бьют и попадают по носу: «Хвост драконий тебе от меня! Получил?!»
Вообще-то шпилька – стилет...
«Амаль хранила турнирное оружие?!» – некстати поразился Августейший, будто это теперь важно... «Ну, спасибо, Аномаль-Августа...»
Тяжело и пристально Страж изучал её черты той, от которой помимо черт ничего и не осталось...
Индиго поднял стилет!.. Из не иссякающего любопытства ко всему дроидскому. И ни одного места, ни на одной из форменных орбит свободного не нашёл для второго, незапланированного дара! Карман, петля, хлястик?.. Ничего! Доминго ревнив и подозрителен, тайному не место в его дроиде!
Не долго думал, шпилька, так шпилька! Он повторил жест Амаль наоборот, и шпилька чёрного дерева пропала уже в его иссиня-чёрных волосах. Вместо локона замкнула крупный, гладкий пучок на макушке. Поклонился.
С толикой грусти неподвижная Амаль проследила его благодарственный поклон. Тугая, ровная причёска, с которой предстал воинственней и взрослее, преобразила Индиго неожиданно сильно и не только внешне.
Так и взрослеют дроиды, не годами, а связями, дарами, трофеями. Отстранённостью, приобретённой вдруг.
Общая форма Индиго, изменившись не по воле Доминго, позволила взять дистанцию для взгляда на владыку. На собственную неколебимую преданность возлюбленному и трону. Скачок взросления не раскрепостил, связал его ещё крепче. Амаль это не по нраву, но дар должен радовать получившего, а Индиго очевидно счастлив.
Острые зубы паяца скрежетнули без пера между ними... Амаль не дрогнула, за неё дрогнул весь зал, обмер. Блюдца огуречно-зелёных глазищ заняли половину его. Недоумение и возмущение переливалось через край.
Это очень старый жест Августейшего... Персональный.
Фронтально Страж казался двуногим, двуруким, нормальным человеком в рабочем переднике. Мгновенная демонстрация ещё двух пар ног и рук, превращающая его в копытного паука, была коронным, врождённым приёмом с отчей ему игры. Его повторял очень редко и бессознательно, при неподдельном гневе. По вложенной силе ужаса это маленькое переступание и высвобождение рук из-за спины равнялось лишь голосу Тропа. Но если Троп сеял панику, то Страж парализовал.
Сутулый броненосец с леопардовой лентой на лбу усмехался себе под ноги. Стража игнорировал.
«Завтра пугай. Сегодня всё слишком увлекательно. Похоже, сегодня, холодный гаер, не твой день. Для шуток неподходящий».
Айн смотрел прямо, стремительно теряя прозрачность. Высший... Дело сделано. Превосходное место и время для начала жизни, и превосходный дар на первый день рождения.
Бешенство. Кого паяцу винить?
Лишь себя! Как естественен был финальный аккорд Амаль, как ужасающе логичен! Добавить тайное к тайному. Отсутствующее – к счётчику отсутствия... Как будто заранее знала...
«Или не как будто, а знала?! К этому шла?.. Себя вини! Ты-то без сомнения знал!»
Знал, что владыка Порт зван. Что придёт не один. Знал свойства дроида, имеющегося в распоряжении тёплого трона. Предвидел, что от сложного счётчика до высшего дроида не долог путь через кузню. А уж устройство дроидов желания для их владыки, как на ладони.
Странно, что машина может злиться? Нет, странно, что может человек. Рассеянный, пластичный, многогранный. А однонаправленная машина, сталкиваясь с препятствием, естественно испытывает гнев. Обыкновенный, досадующий, в обе стороны направленный и на обстоятельства и на себя. На себя! Августейший был в бешенстве.
Но автономная машина с чёрным ящиком самописца внутри тоже не утратила в нём голос... Сквозь бурю гнева шут добавил запись в бесконечный сухой отчёт, на Айна глядя: «Суть исторический момент стоит за ним. Создано не существовавшее прежде. Айн, первый».
Лично же от себя добавил: «Либо целиком изловлю, либо... Утонуть мне вдоль Юлы до снегов Коронованного, всё равно поймаю! И своё заберу!.. Дрянь Амаль! Дрянь!..»
Облачение возникло на плечах Айна. На ключицах лежал толстый витой шнур плаща, сам плащ длинней, чем до полу, вился над ним невесомо. Бесчисленные «айн» необщего дроидского покрывали и составляли ткань плаща.
Иероглиф очень простой в начертании, близкий к «драконьему завитку» причёски Амаль, с хвостом отдельного локона, цепляющимся за соседние хвосты.
«Ну да, всё так, всё правильно... Странно, если б мимо прошло такое громадное совпадение».
Гелиотроп потёр укушенное плечо... Покосился на братика...
«В конце концов, ты сам пригласил меня, не подерёмся же мы из-за топа, из-за такой ерунды...»
01.28
Дроиды не умирают и смерти не боятся. Но это одна сторона. Оборотная – ценят ли они свои тела, как совокупность? Является ли узел-орбита самоценностью для них? Ответ тот же – нет! Функцию ещё туда-сюда, уважают, развить стараются, остальное – пустяки, не ценят. За исключением... Белых Драконов, независимых навсегда!
Именно они в этом пункте приближаются к людям. Их служба не заданная функция, а – добрая воля, вопрос соблюдаемой договорённости. Не обусловленные ни внутренне, не внешне, именно они уважают жизнь просто как жизнь, за неё саму.
Кувырки, формы, фырканье, драки, гонки... Драконы ясно видят, что это всё не зачем, а почему, просто есть оттого, что есть. Как серпантин бесконечной прогулки первой расы, озирающей бытие – ни к чему, ни зачем, но в итоге – Юла... Всем «к чему и зачем» - опора. Изначальное знание второй расе затмевают функция, мегаценность контур-азимута, и жажда трона.
Именно Белый Дракон не мог при всём желании понять Амаль и согласиться и её решением. Особенно недавний уроборос! Тут такой мир вокруг огромный, оказывается, а она!..
Это же свойство белок вносит элемент непредсказуемости в турнирные сражения второй расы. Конь дроида вполне может решить вдруг, что прекращение совсем не то, что надо противнику! Неудобство, да. Но выгода быть конным на турнире превышает риск. Тем более бои до прекращения крайне редки.
Дальше случилось следующее...
Плечо Гелиотропа сказало ему внятно и недвусмысленно, что сейчас, прямо сейчас будет укушено ещё раз, притом гораздо сильней... Предчувствия конструктора настигали редко, но метко и приучили не игнорировать их. Он даже потёр плечо и поёжился.
Последнее время как-то участились между автономными размолвки...
Гелиотроп не собирался грабить братишку. Но быть укушен и брошен подопечным он тоже не хотел, в итоге перевесил каприз младшего, разумеется!
В лазурном простом платье, голубоглазая, черноволосая...
Уррс с шумным драконьим «фррр...» втянул воздух и пламя, которое Троп настойчиво рекомендовал ему не тратить, заклокотало в ноздрях. Да, тут укусом не обошлось бы...
В густой дроидской тишине немного механистичный голос Гелиотропа произнёс:
– Амаль... Братишка... Троны... Одиночки... Дольку на слово. Есть такой пункт... Четыре трона дали согласие на прекращение. На дары вовеки не требуется согласий... Однако, оставшееся – моё? Если я по-прежнему верховный конструктор для высших. Так ли?
Зал дрогнул риторической перекличкой Туманного Моря. Смысл её и содержание лишь хвала Гелиотропу. Он – верховный. Он – для высших. Он – и никто иной. Сплошные, набегающие: «ди!.. ди!.. ди!..» вернулись к нему.
– Ди, – промолчала Амаль.
Выражение её лица неуловимо.
– Ди! – хрипнул и Страж, удивлённый
Но судьба Амаль, как узел-орбиты, как топа, действительно на предмет для спора с Хелием. Пусть он куёт, если ему приспичило.
Уррс рыкнул огненно-пламенное «ди!!!», осклабившись белоснежно от уха до уха. Человеческую формы опять не изменил, дым в ноздрях клубится... Не шло учение впрок ему! Зафыркал смущённо, подул и дым рассеял...
О его капризе глупом, о его мудром упрямстве заботился сейчас опекун, а не о дыме из ноздрей! Хотя дым он заметил...
Владыка Порт, леопардовой ленты на лбу, свидетельствуя, коснулся и тоже покивал с улыбкой: «Ди, ди... Разумеется».
Индиго, как представитель Доминго и дроид-азимут владыки Сад также признали требование справедливым.
– Амаль... – сказал Гелиотроп, взяв и сразу отпустив её руку. – Моими следами.
Конечно, это не было следами. Траекторией. Орбитой движения. Они вылетели прочь и взлетели над стальным шаром семейства. Уррс вился вокруг как щенок.
Черные Драконы ожидали своего владыку, представ Большой Стеной в горизонтали. Мощёным лучом протянулась до У-Гли.
На «пороге» Гелиотроп попрощался с братишкой официально, потому что частью официального являлась и стена. Формально и неформальное очень разграничено у дроидов. Августейший, снова паяц, ответил извивом слишком красных губ и утёк в сталь.
Удачно. Пусть позже огорчиться. Гелиотроп приготовился уже командовать лучу, как изогнуться, каких поворотов наделать, чтоб скрыть схождение на каком-нибудь из них, до кузни не доходя. Не понадобилось.
Остановившись, переведя энергию одолженных её орбит движения в движение голоса, Амаль спросила:
– В чём же имеет нужду коваль второй расы? Имею счастье спросить напоследок, если моё любопытство уместно.
Коваль ступил с глянца чёрных плит, обняв её за пояс, а Уррса за плечи, на ближайший панцирь тракта...
Взлёт: Вензель, лабиринты...
Гора Фавор.
Шум тихий, излучение тонкое от плоских и долгих волн... Звёзды огромные, свет вечного дня... Чудится щебет под ними. Амаль поклялась бы, что слышит его.
– Ни в чём, Амаль, как в отдыхе... – ответил ей Гелиотроп. – Эй, вы двое!..
Последнее относилось к носам, торчащим из-под волн, то скрываемых их набегом, то округлыми гальками притворяющихся. Возле каждой гальки зыркало по паре глаз, отличная маскировка!
Ихо-Сю, снова поцапался с тройкой их стаи и как обычно прятался там с одним из Лун-Сю... Вокруг горы удобно гоняться, удобно встречаться, возле неё. Сюда и Уррс возвращался, потеряв своих на широких орбитах дроидской сферы.
Белые Драконы вылетели без обычной для них дерзости, неуверенно. Будто равнинные реки они, и не раньше к Гелиотропу притекут, чем пройдут все изгибы.
Конструктор достал из кармана пиджака дисковую метку зависания, ступень метки прицельной, взял под локоть Амаль, чтоб взошла на диск.
Взошла и воспарила.
На соответственно его функции зависшем диске стоя, снизу от подножия Амаль казалась кусочком голубого неба под небом бесцветным, под яркими звёздами. В нижний ряд арок пустого Храма Фортуны смогла заглянуть, услышать шорох волн повторённый оттуда.
Колонну обвив хвостом, – опять в промежуточной форме! – юноша дракон сидел, рот разинув, вопросами не предвосхищая чуда. Технические моменты – это не драконье, а что будет по-егоному Уррс уже понял. Оправдывая своё имя, волнуясь, в зубах теребил кисточку драконьего хвоста, промежуточного обличья уроборос!
– Белки, – начал Гелиотроп и, присмотревшись, персонализировал, – Лун-Сю независимые навсегда! Кроме, как воровать, и в чужие владения врываться незваными, вы ещё что-то умеете? Не остыли ещё ваши пасти?
Угадывая его мысль, драконы оживились, бошками замотали, закивали поспешно. Усы из настороженных пружинок, к отведённых к затылку, в разлетелись в стороны. Со вниманием поплыли к нему, вперёд носов: кошачьей пимпочки Ихо-Сю, блестящего пятака приятеля. Очаровательна мимика драконов, таких грозных на самом деле и таких непосредственных. Можно ли не влюбиться, один раз увидев!
Зауркали, переступая лапами в небе:
– Нет-нет, что ты, коваль, дорогой всей дроидской сфере! Умеем, не разучились! Не слабей огонь в наших пастях, чем в твоей кузне!.. Нет-нет, что ты, мы, Лун-Сю, не заходили и не заглядывали! Наслышаны... Вполуха... От других, бессовестных, куда не надо врывающихся белок!..
– Ну, если в первой расе вы укоренены по-прежнему, и на огонь не скупы... Разиньте пошире свои пасти! Тут кое-кто слишком долго скучает по вашему племени!
Приложил руку к груди, простёр к Амаль и спросил риторически:
– Надеюсь, тебе схема облачением не нужна? Довольно их знаешь?
Амаль не ответила. Подняла лицо к крупным-крупным звёздам, к созвездию Пояс Фортуны в бесцветном дроидском небе, неуловимо прибавляющем прозелень... Рулады Фавор гуляли среди созвездий...
«Достоин ты своего места. Почтения, оказываемого тебе всей дроидской сферой, достоин».
Свысока подумала королева, оставляющая в прошлом надменность дроида желания, чтоб немедленно обрести взамен троекратную драконью надменность. Судьба такая – меняясь, не измениться, фортуна!
– А я?! А я!.. – бил хвостом, так и не выпустив его из зубов Уррс. – Да у меня пламени, да во мне, как во всей ихней стае!
– А ты сиди и смотри!
Только третьим и не хватало супергорячего, совершенно неопытного уробороса, всю симметрию порушить!
– Обещаешь сидеть? И не вмешиваться? – нахмурился Гелиотроп.
– Угу...
– Угу, это да?
– Да!.. Ди!..
– То-то же.
Гелиотроп стрельнул пронзительной лазерно-зелёной вспышкой в коньячные крапинки недовольно прищурившихся глаз, – дракон – сущий уроборос, на что ради него не пойдёшь, всё окажется мало! – и отправился пешком к себе, двум Лун-Сю вполне доверившись.
Не всё ему ковать. Пусть жару зададут, а Амаль, сочиняя штрихи своей новой формы, пусть их протанцует. Ровно такой и выйдет из пламени, какой намечтается ей. Сможет, если раздачу покровов без фрейлин смогла.
С нижнего уровня остановился взглянуть, как белоснежные силуэты крылатых ящериц извергают оранжево-алое пламя на крошечную лазурную звезду. Она сверкает, белеет...
«Спешат... А, их дело! Поручил, так не поправляй...» – одёрнул Гелиотроп себя.
У него и учеников-то не имелось поэтому. После каждого задела, чувствовал, знал, как лучше. И как же лучше? А лучше-то всегда по-своему! Ученик-то по-своему видит! Вот и не складывалось. Только ли у него?.. Если так посмотреть, в дроидской сфере отсутствовала преемственность конструкторских дел, ковальского мастерства. Сплошь одиночки, конспираторы.
Гелиотроп услышал от горних высот, трубный, рычащий и хохочущий голос нового дракона, трубящего миру – восхваление, а ему – благодарность.
«Хорошо... Как зваться будешь? – подумал с улыбкой. – Амаль-Лун?.. Аномалия Луны?..»
Прав таки оказался великоопытный конструктор, сквозь Пух Рассеяния мимолётный, оценивающий взгляд бросив... Они таки здорово спешили!..
Уррсу оправдываться пришлось ни за что, клясться пришлось, что не вмешивался он, когда Гелиотроп встретил Амаль-дракона после преображения!
– Доминго не показывайся... – всё, что смог выговорить конструктор.
В ответ – самодовольный, фыркающий хохот!
Покажется! Непременно! Доминго, кстати, оценит, не такой уж он и зануда. Притом – знаток турнирных лошадей...
Едва зашёл к себе... – привет.
В Дольке-мастерской Гелиотропа ждал Августейший, за его столом, перед его блокнотом... Закрытым. Но хозяина немного раздражала их с Тропом привычка вот так заходить. Троп ещё потактичней, даром что дни космического одичания перемежает днями подводного. Августейший обходился без стука в дверь и без предисловий.
– Считаешь, получится удержать ключ к влиянию?
– Ключей не ковал...
Гелиотроп присел на жёсткий стул. С прямой спиной, с усталостью машины, предвкушавшей отрезок самовосстанавливающего одиночества, и вынужденный снова отложить его.
– Да уж я видел, что белки за тебя ковали! Азимут в Белом Драконе как азимут – извёртыш, дрянь, но с другой стороны – он никуда не денется... И когда придёт пора воспользоваться... Айну будет это не проще, чем нам. Молчащий трон в нём навсегда, с этим ничего не поделать... Но ключ к трону ещё может оказаться в нашей руке...
– В которой из шести наших? – улыбнулся Гелиотроп.
И эта улыбка не пришлась шуту.
– Хелий! Что ты хочешь этим сказать, что есть разница?! Что я не за тебя? Или ты не за меня?
– Да нет, я просто...
– Хелий, ты хоть понимаешь, кто возник сегодня?! На наших глазах, по моей, топ-извёртыш, глупости!..
– Ну, более-менее... И почему глупости? Ты жадный как Доминго. Всё так складно вышло.
- Как складно? Для кого?
– Для Айна... О...
Гелиотроп резко вспомнил про свою кадку! Настолько резко, что канул в необщую форму из имитационных орбит, и она осталась сидеть за столом, а он стоял перед кадкой между двух окон в прострации.
Борта по-прежнему замшелые, Гелиотроп уже и не представлял их другими, испугался бы чистых. Каждой следующей перемены одинаково пугался, и к каждой необратимо прикипал.
В круге бортов этих зеленело... – пять? – вытянувшихся, неотличимых ростков! На ковре из мелколистного нечто.
– Я это не сажал!.. Не думал об них... – он потёр пальцами, словно кроша что-то или что-то стряхивая. – Братик, каким образом? Что это?..
– Сорняки! – хохотнул паяц. – Давай, я выполю!
И зашёлся хохотом надолго, получив нешуточный удар по руке.
– Хелий, братик, полно-те, шучу ж я! Ты к континентальным бродяжкам в человеческой сфере привязывал свой проект? Чему удивляться, столько сора. Да умножение, вижу... Дроид какой-то нарушитель, с ними гуляющий вошёл в формулу. Вписался, заметь, в алгоритм. Отсюда и умножение. Да разве это плохо. Будет пять оранж-деревьев. Или кадка треснет! Не треснет, Хелий, о Фавор!.. Дроид притянул новых людей к фокусу твоего проекта, распятерил его, гы-гы. Хищники и гуляки земные, они гибнут, как метки-мотыльки тебя в У-Гли настигшие. Пшшш!.. И всё, как не бывало, гы. Не беспокойся. Образумится дроид, уйдёт из формулы, прекратится умножение самоподобий...
– Стоп-ка... – Гелиотроп соотнёс вероятность нарушений с неосведомлённостью, что всегда коррелирует, а прибавления в дроидской сфере редки. – Ты считаешь, что Айн...
– Айн тут пророс бы, как тропический лес! Кронами вниз, корнями наружу! Ты в дверь не зашёл бы! Нет, я уверен, что Порт не отпускал его от себя. Скорей похоже на драконьи проделки.
Верно, что-то подобное начнётся в неприкосновенной кадке со дня на день! А пока гулял один юный, малоосведомлённый дракон по рынкам Морской Звезды... С Гелиотропом и гулял. А из людей – с неким, встреченным в небе хищником, что не возбранялось ему.
Как мог конструктор предположить: незлостный хищник принадлежит к группе чистых хозяев, той самой, на которой завязан оранж. Оба, и уроборос и хищник захаживают в Арома-Лато, под Жёлтый Парасоль.
– Наверняка столько мусора, однако, понизу стелющегося, с перекрёсточком каким-то связано, чистым в нечистом, – угадал паяц. – Своего Уррса поближе держи.
Снова угадал.
Вот что значит, ковалю на себе эксперименты ставить, вслепую. Носом тыкать можно его в его же работу, советы давать. Хочешь, не хочешь, а прислушиваешься. Потому что каждый день - трепет. Потому что оно - само, смотри, жди... А знать-то хочется заранее! Хоть на день, на два вперёд!
Августейший отошёл от кадки, позволив Гелиотропу вздохнуть с облегчением. Уставился в панорамное чистое окно. Классная орбита, видно, но не слышно. Размежевание свойств нравилось, на его стены не похоже.
– Аномалия оправдала своё имя... Встречу, в огоньки раздраконю! Дракон, дрянь!
Смелое заявление.
Обсуждения Дроиды. Гелиотроп. Часть 1. Главы 27 и 28