Длинный рассказ

«Что же мне, убить тебя? Скажи, не мучай…»
Не получив ответа на свой вопрос, Людмила Борисовна проснулась. Потом лежала, не открывая глаз и не желая точно убедиться, одна ли она в постели, или же Виктор Сергеевич, ее муж, лежит рядом на своей половине. Он снился ей: виновато уверял, что будет разрабатывать руку, которая повисла после инсульта. Но в другой половине сна оставался лежачим в коме перед операцией - и всю эту половину, до самого пробуждения, Людмила Борисовна маялась, не зная...

Сначала была жара, а после - снег… Так нежданно ворвалась в мою жизнь эта женщина. Любил ли я ее? Этот вопрос останется без ответа, и лишь моя история может открыть вам правду…

Мы встретились в метро, она улыбнулась мне, будто случайно, будто вовсе и не мне… Богиня… мне она показалась именно такой. Но как часто вы встречаете богов в туннелях метро? Да, в ее банальном образе городской женщины, потрепанной заботами и делами, проглядывало нечто божественное. Она будто ждала чего-то, какого-то...

Они собирались уже садиться в вагон, как неожиданно подошли двое в штатском резко схватили мужчину за руку:

- Вы арестованы.
Немой вопрос в глазах:- как, за что, почему?
Он уже почувствовал на запястьях холод наручников, женщина испугано переводила взгляд то на своего спутника, то на двоих выросших из ночи злополучных парней, крепких с увесистыми руками, железной хваткой вцепившихся с двух сторон в её дорогого человека, с которым они должны были скоро отбыть на поезде, туда где им было...

Тяжелые капли дождя ритмично стучали по подоконнику. Каждый стук так же ритмично отдавался пронзающей болью в висках Елены Михайловны. Она давно проснулась, но вылезать из-под одеяла не было желания, и сил тоже не было.

- Середина ноября, а снега все нет, дождь, дождь, дождь…. Вот и давление! Давай подымайся, старая кляча, разогни свои немощные ноги, скоро внучку привезут, надо же успеть блинов напечь!

Елена Михайловна заставила себя подняться, доковыляла до ванной, умылась и посмотрела...

- Опять сочиняете рыболовы. Вот рыбу ловили - ловили, вот она, вижу. А русалку не вижу, - разглядывая рыбу,ворчала моя бабушка.

- Ба, дак её здесь и нет.Почему не веришь,мы её и вправду видели. Волосы длинные, и хвост с чешуёй,как у рыбы, - пытался я обьяснить ей, хотя знал,что она не поверит. Ба думает, что русалка мне приснилась,основываясь на том,что рыбачить я хожу на ночь, а значит мог уснуть,а во сне увидеть можно кого угодно.

Я видел эту русалку уже не первый раз.Но сегодня мы её...

Рваный грязный снег и дождь... это уже стало привычным. Она шла домой. Квартал за кварталом проносились мимо её взора, она думала о чём-то неведомом, как ей казалось, окружающему миру. О том, что будет дома, что будет всё, как обычно.

Холодный моросящий дождь нервировал её, мешал мечтать. Но вдруг её внутреннее состояние изменилось, она рефлекторно подняла голову. Впереди стоял парень, взрослый, лет двадцати пяти, смуглое, слегка оплывшее лицо... Девочка обернулась, но сзади никого не было...

Они вышли к распадку с четырехчасовым опозданием.
Джон еле волочил ноги… Не подобранные как надо, купленные в ближайшем

лабазе, ботинки превратили обе его ступни в сочащиеся болью кожаные лохмотья.

Шнобель говорил ему… просил, показывал на себе – как сделать портянки, давал

свою футболку…Ну разве что-то докажешь этому чертовому американцу?

Теперь он ходит в кровавых носках, переваливаясь, как селезень - с боку на бок.

А в аптечке ни черта нет – только перекись.
Сейчас у него...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Я хочу написать о Витебске, все до самой последней строчки. Описать все улицы, лестницы, дома из красного кирпича, сиротливый бюстик Суворова, на изогнутой старой улице, вновь поднимающиеся церкви, на горе у креста, с которой помню казалось бы еще так недавно сигали на портфелях по снегу и конечно немилосердно резали их о торчащие из земли гвозди и просто ржавые прутья, а дома потом говорили, что это какие-то недобрые люди в автобусе... И стыдно было за эту ложь и боязно что узнают и весело...

Расскажу вам одну маленькую историю о случайной встрече двух не знающих друг о друге людей. Она была музыкантка, играла на флейте и у неё были до невероятного добрые янтарные глаза. Он тоже был не дурной собой парень, с выразительными руками и длинными пальцами - сказывалось игра на пианино, которой он посвятил всего себя.

Каждый день начинался с метро. Скорый поезд как всегда уносил людей по их работам, кто-то зевал, кто-то читал газету, а они, не знающие друг о друге люди, смотрели друг...