- Сердце замерло, когда Денис произнес ключевую фразу: «В горло вцепятся зубами, Сядут лапами на грудь». В коридоре раздался грохот, и под предводительством Акеллы стая занеслась в комнату. Три волчицы, одна с отвисшим брюхом и набухшими сосками, немного отстала от товарок. Вожак, чуть крупнее шeтлендского пони, мчавшийся впереди, раскидывая стулья, прыгнул на Диньку, повалив его на пол, прихватил за горло и прошипел:
- Хозяин, пожалуйста, никогда Так не призывай меня. Я твою команду не выполнить не могу.
Динька чувствовал на шее мощный замок из челюстей Акеллы. Один из его желтых клыков упирался в сонную артерию, второй – в недавно образовавшийся кадык.
- Хозяин, прикажи что-нибудь другое… Я очень хочу тебя…укусить.
- «Среди всего, что в нас переплелось, Порой самодовольство нами правит…».
Фраза выплыла из глубин подсознания, Динька даже не помнил, ни кто написал, ни продолжение стиха-заклинания.
Акелла ослабил хватку, задумался.
- Ты знаешь, хозяин, - заявил он в недоумении, устраиваясь на диване, - я ничего не понял. Стих хорошо работает, но что мне этим предписывается делать – непонятно. Я должен признаться, что не знаком с Самодовольством, и эта…это…не отдавало мне никогда никаких распоряжений.
- Ладно, забудь. У мамы рак, неоперабельный. Вчера стало плохо, вызвал «скорую». Ее сначала отвезли в «пятнашку» на Выхино. Там не взяли, отправили в онкоцентр на Каширку. Я сегодня был, доктор сказал, Господь Бог ей не поможет…
Тут Дениса прорвало. Слезы катились, Акелла рыкнул, две волчицы бросились вперед. Они слизывали слезы длинными шершавыми языками. Беременная завыла в углу.
Динька уже смирился с запахом псины и уснул. Волчицы обложили его со всех сторон своими телами.
Кто-то порывисто дышал Денису в лицо. Капля слюны упала на шею. И лапы на груди.
- Ладно, ладно, перестань топтаться…, - понятно, кто это.
- Ты проснулся? Слушай, помнишь, мы с Леной тебя вытаскивали с Бородинского поля? – волк поежился.
Динька потер кулачками глаза, избавляясь от «кусочков сна».
- Ну?
- Я тогда тебя искал по запаху. У Лены нюх совсем плохой, она по следу идти не может. Зато она меня учила, как сквозь миры ходить. И вот мы в одном…р-р-р, - Акелла зарычал, - Все-таки словарный запас у меня очень мал. Извини, я волнуюсь. В одном месте мы недолго отдыхали, у одной из четырех рек, под деревом. И Лена тогда показала пальцем: «Акелла, видишь тот сад? Там растут те самые яблоки, что предложил Еве Змей. Между прочим, от всех болячек исцеляют». Ну так вот, я и подумал, - промолвил волк, - если туда смотаться, можем Лене помочь.
Денис окончательно проснулся, аккуратно снял с себя хвост одной из спящих волчиц, и задумчиво промолвил:
- А дорогу найдешь?
- Найду. Да… Постораюсь. Только я без тебя никак туда попасть не смогу. Только как «домашнее животное» с человеком. Лена в прошлый раз сняла свой шарф, на моей шее завязала, я, вроде как, был на привязи. Или под седлом. Так даже быстрее получится. Извини, но волки бегают быстрее людей. Особенно, такие, как я.
- Ты умеешь ходить под седлом?
- Я умею ходить, бегать, прыгать, вертеться волчком и даже говорить. И, полагаю, седло мне в этом не помешает. Еще страшно клацаю зубами.
- Но седла-то сейчас нет. Я на лошадках ездить умею более-менее. В Кузьминках, на частной конюшне год занимался.
- Так давай оттуда и возьмем? Представь это место, пожалуйста!
Акелла начал медленно таять, потом материализовался вновь. В зубах он держал спортивное седло со шнеллерами.
Акелла, а ты вор!
- Дело того стоит. Потом вернем.
- Ой, больно! – взвыл Акелла, когда Денис по привычке, упершись ногами в стремя, стал подтягивать подпругу.
Брюхатая подруга вожака затявкала в углу на своей подстилке. Остальные самки робко зарычали. Не обращая внимания, Денис взгромоздился на волка и развел руками:
- А править-то чем?
- Ага. Насмотрелся я на этих бедных лошадок. Зубы вырывают, трензель в рот, а еще и бьют.
- И когда ты успел? За секунду?
- Я же метафизический, не настоящий, для меня время не существует. Поэтому, пожалуйста, правь голосом, без шенкелей, повода и стека. Да и править тебе, надеюсь, не придется. Я дорогу вспомнил.
«Где-то нечто подобное уже было», - некстати вспомнил Денис, стараясь удержаться в седле. Что, с тех пор, как Акелла перешел на галоп, стало непросто. «Помниться, в той сказке про Ивана и Серого Волка все кончилось хорошо. Только почему односельчане нарекли Ваню дураком?».
- Ну и что нужно тебе здесь, отрок? – суровый старик, погромыхивая связкой ключей, недобро оглядывал Дениса с Акеллой, который под взглядом старика как-то съежился, став не больше кошки.
- Яблоки, дядя Петр, - Динька почему-то сразу понял, кто это.
- Яблоки ему…Что-то зачастили живые за этими яблоками. А у меня здесь не плодоовощная база. Дефицит, понимаешь ли, яблок. Да и не яблоки они… Как ты меня назвал?
- Дядя Петр, - смущенно повторил Динька.
- Дядя…, - задумчиво протянул Апостол, как будто пробуя на вкус незнакомое прежде слово, - Ладно, воздастся тебе по вере твоей. Дам один Плод. Но то дорогого стоит, помрешь – отработаешь. Рабочих рук не хватает, а за садом-то ухаживать надо, - пожаловался Петр, - Тварь свою здесь оставь, нельзя ей за ворота. У них свой сад, если повезет. А ты – пошли.
Аккуратно нарезая Плод карманным ножиком, Денис скармливал его Лене. Вокруг больничной койки расположились Акелла и его стая, жадно глядя на стремительно уменьшающийся фрукт. Когда осталось совсем немного, Динька и сам проглотил маленький кусочек. И внезапно застеснялся того, что он в шортах, а не в джинсах. Аккуратно обрезанную со всех сторон сердцевинку он отдал стае.
- Нет, мам, боюсь, у нас не получится устроить для стаи пир. Акелла тут заявил, что в голом виде не сможет перед тобой показаться. И девочки его стыдятся. Он так и сказал «девочки».
Лена вздохнула, покачала головой и, вытащив швейную машинку, начала перебирать старые шмотки из стенного шкафа.
- Хозяин, пожалуйста, никогда Так не призывай меня. Я твою команду не выполнить не могу.
Динька чувствовал на шее мощный замок из челюстей Акеллы. Один из его желтых клыков упирался в сонную артерию, второй – в недавно образовавшийся кадык.
- Хозяин, прикажи что-нибудь другое… Я очень хочу тебя…укусить.
- «Среди всего, что в нас переплелось, Порой самодовольство нами правит…».
Фраза выплыла из глубин подсознания, Динька даже не помнил, ни кто написал, ни продолжение стиха-заклинания.
Акелла ослабил хватку, задумался.
- Ты знаешь, хозяин, - заявил он в недоумении, устраиваясь на диване, - я ничего не понял. Стих хорошо работает, но что мне этим предписывается делать – непонятно. Я должен признаться, что не знаком с Самодовольством, и эта…это…не отдавало мне никогда никаких распоряжений.
- Ладно, забудь. У мамы рак, неоперабельный. Вчера стало плохо, вызвал «скорую». Ее сначала отвезли в «пятнашку» на Выхино. Там не взяли, отправили в онкоцентр на Каширку. Я сегодня был, доктор сказал, Господь Бог ей не поможет…
Тут Дениса прорвало. Слезы катились, Акелла рыкнул, две волчицы бросились вперед. Они слизывали слезы длинными шершавыми языками. Беременная завыла в углу.
Динька уже смирился с запахом псины и уснул. Волчицы обложили его со всех сторон своими телами.
Кто-то порывисто дышал Денису в лицо. Капля слюны упала на шею. И лапы на груди.
- Ладно, ладно, перестань топтаться…, - понятно, кто это.
- Ты проснулся? Слушай, помнишь, мы с Леной тебя вытаскивали с Бородинского поля? – волк поежился.
Динька потер кулачками глаза, избавляясь от «кусочков сна».
- Ну?
- Я тогда тебя искал по запаху. У Лены нюх совсем плохой, она по следу идти не может. Зато она меня учила, как сквозь миры ходить. И вот мы в одном…р-р-р, - Акелла зарычал, - Все-таки словарный запас у меня очень мал. Извини, я волнуюсь. В одном месте мы недолго отдыхали, у одной из четырех рек, под деревом. И Лена тогда показала пальцем: «Акелла, видишь тот сад? Там растут те самые яблоки, что предложил Еве Змей. Между прочим, от всех болячек исцеляют». Ну так вот, я и подумал, - промолвил волк, - если туда смотаться, можем Лене помочь.
Денис окончательно проснулся, аккуратно снял с себя хвост одной из спящих волчиц, и задумчиво промолвил:
- А дорогу найдешь?
- Найду. Да… Постораюсь. Только я без тебя никак туда попасть не смогу. Только как «домашнее животное» с человеком. Лена в прошлый раз сняла свой шарф, на моей шее завязала, я, вроде как, был на привязи. Или под седлом. Так даже быстрее получится. Извини, но волки бегают быстрее людей. Особенно, такие, как я.
- Ты умеешь ходить под седлом?
- Я умею ходить, бегать, прыгать, вертеться волчком и даже говорить. И, полагаю, седло мне в этом не помешает. Еще страшно клацаю зубами.
- Но седла-то сейчас нет. Я на лошадках ездить умею более-менее. В Кузьминках, на частной конюшне год занимался.
- Так давай оттуда и возьмем? Представь это место, пожалуйста!
Акелла начал медленно таять, потом материализовался вновь. В зубах он держал спортивное седло со шнеллерами.
Акелла, а ты вор!
- Дело того стоит. Потом вернем.
- Ой, больно! – взвыл Акелла, когда Денис по привычке, упершись ногами в стремя, стал подтягивать подпругу.
Брюхатая подруга вожака затявкала в углу на своей подстилке. Остальные самки робко зарычали. Не обращая внимания, Денис взгромоздился на волка и развел руками:
- А править-то чем?
- Ага. Насмотрелся я на этих бедных лошадок. Зубы вырывают, трензель в рот, а еще и бьют.
- И когда ты успел? За секунду?
- Я же метафизический, не настоящий, для меня время не существует. Поэтому, пожалуйста, правь голосом, без шенкелей, повода и стека. Да и править тебе, надеюсь, не придется. Я дорогу вспомнил.
«Где-то нечто подобное уже было», - некстати вспомнил Денис, стараясь удержаться в седле. Что, с тех пор, как Акелла перешел на галоп, стало непросто. «Помниться, в той сказке про Ивана и Серого Волка все кончилось хорошо. Только почему односельчане нарекли Ваню дураком?».
- Ну и что нужно тебе здесь, отрок? – суровый старик, погромыхивая связкой ключей, недобро оглядывал Дениса с Акеллой, который под взглядом старика как-то съежился, став не больше кошки.
- Яблоки, дядя Петр, - Динька почему-то сразу понял, кто это.
- Яблоки ему…Что-то зачастили живые за этими яблоками. А у меня здесь не плодоовощная база. Дефицит, понимаешь ли, яблок. Да и не яблоки они… Как ты меня назвал?
- Дядя Петр, - смущенно повторил Динька.
- Дядя…, - задумчиво протянул Апостол, как будто пробуя на вкус незнакомое прежде слово, - Ладно, воздастся тебе по вере твоей. Дам один Плод. Но то дорогого стоит, помрешь – отработаешь. Рабочих рук не хватает, а за садом-то ухаживать надо, - пожаловался Петр, - Тварь свою здесь оставь, нельзя ей за ворота. У них свой сад, если повезет. А ты – пошли.
Аккуратно нарезая Плод карманным ножиком, Денис скармливал его Лене. Вокруг больничной койки расположились Акелла и его стая, жадно глядя на стремительно уменьшающийся фрукт. Когда осталось совсем немного, Динька и сам проглотил маленький кусочек. И внезапно застеснялся того, что он в шортах, а не в джинсах. Аккуратно обрезанную со всех сторон сердцевинку он отдал стае.
- Нет, мам, боюсь, у нас не получится устроить для стаи пир. Акелла тут заявил, что в голом виде не сможет перед тобой показаться. И девочки его стыдятся. Он так и сказал «девочки».
Лена вздохнула, покачала головой и, вытащив швейную машинку, начала перебирать старые шмотки из стенного шкафа.
Обсуждения Динька продолжение