Десять

— Иногда к нам приходят совсем отчаявшиеся люди. Жизнь слишком жестоко обошлась с ними! Они добры и почтительны, но поставлены в такие ограничения, из которых не выбраться!

— Жизнь учит их терпению и смирению.

— Их обстоятельства ужасны, а жизнь несправедлива к ним!

— Ты судишь по нескольким часам знакомства. Но даже если бы ты судил по нескольким годам, ты бы не составил правильной картины увиденного. Жизнь всегда руководствуется большими отрезками времени, такими, о которых ты не...

— Учитель, что же ищут люди?

— Все ищут счастье.

— Ты говорил, что Бога.

— Это одно и тоже.

— Но люди не думают о Боге! Они гонятся за удовольствиями.

— Что делать! Их Бог выглядит вот таким странным образом.

— Учитель, познаю ли я Бога в результате той практики, что ты дал мне?

— Этого никто не знает.

— Тогда зачем мне делать её?

— Ты должен открыть врата. Войдёт ли в них Бог решает только Он.

— Учитель, что я только не делал, где я только не бывал, какими только...

- Здравствуйте, я от Виктора Геннадьевича.

- Да-да, присаживайтесь, я Вас слушаю.

- Наша компания хотела бы купить у Вас весну.

- О, но Вы же понимаете, что это так просто не делается. Правительство только на днях подписало указ о приватизации весны, нашему министерству еще нужно время. Будет создана независимая экспертная комиссия для установления приблизительной оценочной стоимости весны, потом мы официально объявим о вынесении весны на торги, потом будет проведен аукцион по ее...

Какие бы цели в своем жизненном пути я себе не ставила, как бы не направлялась к ним и что бы не преодолевала, как бы не выносила стремительные, меняющие друг друга жизненные неурядицы, никогда не наступало великого удовлетворения. Приближался вечер и, как часы, мне изнутри задавался один и тот же вопрос, удовлетворена ли я… И каждый раз я с грустью и с неизменным постоянством отмечала, что все есть, все в своей мере благоприятно или нет, но ничего не поделаешь, по большому счету все едва...

Уже в три годика он с удивлением и обидой убедился, что его имя и национальная принадлежность, не вписываются в общепринятые, диктуемые улицой, понятия, широко распространенные на детской площадке. И в детском садике работников госучреждений, куда его по очереди водили родители

Мама, папа и вдовец - дедушка, перед которым папа всегда робел, кого слушал больше своей жены, называли его ласково: наш Мончик. А в метрике стояло Эммануил Пинхусович и его звучная фамилия, вызывающая везде, где ее...

Борис Львович работает кузнецом. Он не может, не куя. А, когда куёт, всё может, особенно выпить-покурить, так что куёт он редко, только если штопор сломается. Как штопор выкует, откроет им всё, что нужно, выпьет, домой поедет и снова не может, не куя. А ковать-то уже нечем, да и откуда в милиции кузня? Он всегда почему-то, как штопор выкует, в милиции оказывается. Его жена уже и к психиатрам водила, и к экстрасенсам с шаманами – никто не помог, даже доктор Малахов со своими шишечками-иголочками...

Глава вторая
-2-
Мончик был желанным ребенком, но у его у мамы возникли проблемы с беременностью. Она состояла на специальном учете в женской консультации, часто ездила в город Саки, в женский санаторий. После нескольких курсов лечения, она была очень осторожна, и выполняла безукоризненно все наставления своего врача-гинеколога из женской консультации. И очень мечтала попасть на родильный стол к самому известному специалисту в Крымской области: Руфине Станиславовне. Но это оказалось далеко...

Запершись в туалете, Давид торопливо раскуривает крохотную трубочку. Перед его глазами оставшиеся на земле друзья, а появившуюся вдруг женщину под зонтом он грубо просит не мешать его естественной потребности.

С появлением дыма срабатывают противопожарные датчики, и скрепя сердце Давид вынужден подчиниться требованию табло предупреждения.

За действиями молодого оболтуса неприметно наблюдает Лысый. От него не утаилось приобретение молокососом «травки...

...-Почему это случилось? Почему - я ? Как это могло произойти? Почему со мной? - Мучительные мысли, казалось, могли заглушить еще более мучительную, невыносимую боль в спине, и руках, и ногах. Кричать Вероника больше не могла, и даже пищать уже не было ни голоса, ни сил.

Приглушенные причитания, похожие на молитву, где-то внизу возле кровати немного смешивали мысли в голове лежащей под простынным балдахином в переполненной палате Вероники.

Среди путанных мыслей и шепота склоненной к полу...

Я до сих пор помню его слова: ” Я хочу, чтобы ты нуждалась в моей защите. Я хочу, чтобы, засыпая, ты видела мои глаза. Я хочу быть готовым умереть за тебя. И я умру. Ты только люби меня… крепко-крепко целуй, когда уходишь на мгновенье…

И прошу тебя… заклинаю… никогда не уходи навсегда”. Я до сих пор вижу его глаза. Они во мне… Он - это я.… Это не сумасшествие. Это – любовь. Страстная, слепая, настоящая. Когда он хотел дружить, мы дружили… Мне не было больно. Мы гуляли вместе: я – с ним, а он...