Десять лет спустя

2
И никому об этом не расскажешь
Как ветры гимнастерку теребят.
Как двигатель взревает на форсаже,
Отталкивая землю от себя.
Плывут леса и города. – А вы куда, ребята? Вы куда?..

Распор, опора на пуань (ножной зажим)*, кроль (на груди) вверх до отказа, снова жумар вверх, поднимая колено до хруста в чашечке… три четких рывка веревки – сигнал на подъем нижнему, и снова распор, зацеп, площадка. Скала подчинялась относительно легко и метр за метром сдавала позиции.

Над головой...

Чудо в моих днях!

Первое и самое-самое – мое рождение к этой земной жизни. Само собой разумеющийся факт, мы принимаем его как должное, тем не менее, любое рождение – чудо непознанных Законов Мироздания, при переходе из одного состояния в другое. Если мы остаемся в своем третьем измерении, то уходя в иную реальность (сон), память об этой жизни остается в подсознании, и в избранной жизни мы продолжаем один из тех вариантов, что избраны для нас Богом (или не понятыми законами Мира). Продолжение...

Командное ядро экспедиции составляли выпускники Навигатской школы и Морской академии – Алексей Чириков, Василий Прончищев, Семён Челюскин и другие.

Долог оказался путь огромного обоза с людьми, провиантом и снаряжением для будущих кораблей.

Лишь через двенадцать месяцев, в октябре 1734 года, показался впереди Якутский острог. Якутск никогда ещё не видел такого количества людей. Закипела работа. Из сплавного леса рубили избы для жилья, строили склады, судоверфь. Дело быстро продвигалось...

Опять двадцати трех палубный гигант с шестнадцатью антинейтринными двигателями подобно простому маленькому Земному муравью, переползающему через подставленную ему ногу, все снова и снова оказывался на том же месте, с которого и происходил стартовый залп двигателей.

Пространство вокруг него, подобно раздутому мыльному пузырю прогибалось, позволяя ускорившемуся звездолету скользить по его упругим стенкам, пролетая парсеки раздувающегося, внешне не чем не выдающего себя коварного пузыря...

Путники прошли ржаное поле и стали углубляться в лес. Тропка прикрылась листьями, молодая поросль цеплялась за отвороты одежды, лезла в карманы. Максим, светловолосый мальчуган лет одиннадцати, выломал прутик и отсекал с встречных кустов торчащие во все стороны листья. Девочка, идущая следом, увернулась от взлетевшего прута и чуть не уткнулась носом в клубок колючих кустов.

- Максимчик, прекрати! Ещё в глаз ткнёшь! Если не себе, то мне – точно.

Максим показал язык.
- Ты мне не мама...

«Только бы не задержали! Только бы в выходные на работу не вызвали!» - Лялька судорожно собирала вещи, поглядывая то на часы, то на телефон на рабочем столе. Начальник имел обыкновения озадачивать без пяти минуты шесть.

Она уже собиралась закрыть дверь кабинета, как вдруг резко зазвонил ее телефон. Лялька метнулась к столу, но вдруг сообразила, что звонит ее мобильный. «Странно», - подумала она. – «Кому это я понадобилась под конец рабочего дня? Может, у Темки чего-то стряслось, но вроде бы...

«Вот уже третий день пошел, а от него ни единого звоночка…», Оля с печалью посмотрела на Шаризо, свернувшуюся калачиком в углу на кухне.

- Где же твой хозяин пропал, а Шаризо? Где Игорь?
При упоминании имени хозяина, у собаки поднялось ухо и мордочка повернулась в сторону двери – «Не он?», рядом на площадке громыхнула дверь, «Нет, это не он…» и ее голова понуро опустилась на лапы.

- И не ешь ты ничего. Что же с тобой делать? Я сейчас твою еду Бордо и Рокфору отдам, - пригрозила Оля и...

Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку в бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность. А ведь Блок тоже пил. И еще как!» — вспомнил Антон. Но от этого ничуть не стало легче. Наоборот. Еще хуже стало.

От стены отделился человек. Подошел к нему шатающейся походкой. Знакомой походкой.

— Дай прикурить, браток.
— На, закуривай.
— Да погоди, куда ж ты?
Но Антон не оборачивался. Он пошел быстро. Нырнул в метро. И через полчаса уже сидел в электричке.

Почти пустой вагон. А за окном все...

Он смеялся и очень ее любил. Но, кажется, вот тогда в первый раз было чувство, что чего-то ей нельзя объяснить... Чего-то очень простого и... бесконечно важного.

Потом это чувство стало повторяться. И стало заметно, что они не всегда вместе. (Неужели это и раньше было, а только он не замечал?). То - вместе, почти одно существо, — а то совсем нет... совсем не одно.

Раньше он чувствовал ее такой легкой, такой окрыленной!.. И эта ее окрыленность была для него как собственные крылья за плечами...

Ей вспомнились побледневшие глаза мужа. От белены взбеленился? Поищи мужика, который нижнее белье жены исследует. Давала ли она повод? Тысячу раз нет. Вот ее подружку с утра одна мысль гложет: с мужем переспать или с любовником. Выпендривается даже. Если, говорит, с любовником пересплю, то с мужем спать не лягу. Она в отличие от непутевой подружки спит всегда с мужем и идет ему навстречу во всем, хотя к вечеру усталость из нее веревки вьет. Работа такая, что в лес не сбежит. Ради муженька с ней...