- Ты…!? – тень молниеносно мелькнула в его сторону и искусным толчком большого пальца в грудь нейтрализовала его тело, лишив возможности движение рук и ног.
Когда Дмитрий захотел позвать на помощь, то к его разочарованию язык тоже отказывался повиноваться и всё что мог, так это издавать нечленораздельное мычание. Он манекеном, лишённого движения и речи, упал на свою кровать. Самое что страшное так это то, что у него ясность ума оставалась прежней, и он отчётливо всё осознавал, но ничего не мог поделать как лежать и гонять у себя в голове, а что же дальше?
Им овладел животный страх. Страх – ожидания. Этот томимый страх жертвы вселился в каждую клеточку его тела и мозга, делая из него жалкое существо, которое единственное что могло так это лежать в оковах ужаса и молча молиться. Дмитрий понимал, что если не возьмёт себя в руки, то лишиться несколько жизни, сколько рассудка, но при всех его стараниях самообладание позорно сбежало из него.
Чёрт! Ещё и постыдно так слёзы навернулись на глазах – это пик унижения. Проклятье! Что этой извращенки от него нужно?
Она сняла маску. О, боже! Что это за наваждение? Перед ним томно улыбаясь, стояла Марина и своим пожирающим взглядом, в котором затаилась дьявольская похоть, смотрела ему в глаза. Ей нравился его убогий вид, и страх что делал Диму таким соблазнительным. От предвкушения извращения, которое предстояло дальше по сценарию, она облизала свои ярко накрашенные алой помадой губы. Её синие глаза, как и тогда, загорели тем безумным огнём сумасшедшего влечения к нему.
Марина подобно дикому зверю накинулась на него, и засчитанные секунды лишила Дмитрия одежды. А он как овца на жертвенном алтаре лежал и надрывно рычал и никак не мог повлиять на ход событий. Она приковала его руки наручниками к спинке кровати, хотя это было излишне, учитывая его обездвиженность, но видимо для подстраховки или это входило в ритуал её оргии. Затем она начала сама медленно раздеваться, притом выполняя соблазнительный эротический танец. Делая извилистые змеиные движения, она прильнула к нему и приступила к массажу внизу живота, от которого его конь начал медленно подниматься на дыбы. Ему стала так стыдно за то, что с ним происходит, и стыд ещё больше заводил мучительницу. Её нападки были жестоки тем, что она просто с ним играла, и заводила в нём бурные чувства, а сама при этом забавлялась его слабостью.
Позор, возбуждение, страх и обездвиженность что может быть ещё абсурднее? Эти чувства приносили садисту в лице женщины неслыханную радость. Её дерзость и жестокость граничили с безумием.
Она измывалась над ним с особым садизмом, а Дмитрий униженный лежал и думал, за что ему приходиться терпеть такие муки. Он даже не знал кто эта женщина и за что она ему мстит. У него не было никаких версий на эту тему. Что это за игра, и какое отношение имеет он к ней.
Марина склонилась над ним и жутко ухмыльнулась. Её глаза горели ярче прежнего. От возбужденности она вся пылала и жар, исходивший от неё, заставлял Диму трястись не то от страха, не то от возбуждения. Она взглядом хищницы изучала свою жертву и размышляла над тем, что ещё такое придумать, чтобы заставить его трепетать перед ней.
Ей что-то вдруг пришло в голову так как рот скривился в чудовищной ухмылке, а это верный знак того что она задумала нечто коварное. В подтверждении Диминой догадки садистка достала из сумочки закруглённый нож чем-то похожий на нож, который обычно используют для снятия шкуры с домашнего скота. Марина склонилась над ним, поигрывая опасной штучкой, при виде которой Дмитрия овладел лихорадочный ужас. Его глаза расширились от страха до такой степени, что их покрыли паутинки красных вен, и создавалась такое впечатление, что ещё немного и те вылезут из орбит. Дыхание у него стало прерывистым и время от времени срывалось на гортанный хрип. Крупные капли пота росой покрыли всего его тело, которое трясло так, словно Дмитрия выкинули голышом на мороз.
Демон страсти, охвативший безумную маньячку, восторгался той реакции, которая последовала только от одного вида ножа. Ей захотелось ещё больше испытать наслаждения, и поэтому та начала водить ножом по телу, делая неглубокие надрезы. Вид крови и ужас жертвы действовал на демона страсти, словно наркотик и от этого дурманящего состояния садистка находилась в блаженной эйфории. Она принялась слизывать горячим языком кровь, что мелкими каплями выступала из ран и от её вкуса ликовала подобно Дракуле.
Её привлекла вена на шеи, которая набухла и так заманчиво пульсировала, что она не могла отказать себе в соблазне, чтобы не впиться в неё. Дмитрий увидел её хищный оскал и уже предугадал, куда эта сука метится, но всё что он мог так это с трудом прижать подбородок к груди. Такой защитный жест Марине не пришелся по вкусу, так как та привыкла к беззащитности жертвы и безоговорочной подчиненности, но, ни как не протест. За такое необдуманное поведение следовало наказание, и она с такой силой нанесла ему мощный боковой удар в челюсть, что Дмитрий почувствовал, как стремительный болевой заряд молнии ударил ему в мозг. В глазах потемнело, и последнее что он увидел – свирепый, но в тоже время разочарованный вид демона страсти. Когда горячее дыхание маньячки обожгло ему щеку и челюсти сомкнулись на шеи: он потерял сознание…
Зазвенел, остервенело старый будильник. Дмитрий подскочил как ужаленный и бессознательно замахал руками пытаясь сбросить с себя мучителя, но в кровати как в прочем и в квартире кроме его никого больше не было. Он резко сел в кровати с широко раскрытыми от ночного кошмара глазами. Дыхание у него было такое, словно тот пробежал на скорости немалое расстояние. Сердце лихорадочно колотилось, и готово было пробить в груди отверстие, чтобы вылететь наружу потому, что там ему было тесно. В роту пересохло, так что язык присох к нёбу. Голова ужасно трещала.
Дмитрий огляделся по сторонам, не было ни то, что признаков, а даже намёков ночного безумия. В квартире всё было как обычно - разбросанные вещи - первый признак того, что он вчера снова пил виски. Чёрт, что за наваждение? Если это сон, то почему в нём те же герои, точнее героиня, какая-то Марина? А может вовсе не Марина?
Это была загадка – разгадку, к которой он не знал, но очень хотел узнать.
Продолжение следует...
Когда Дмитрий захотел позвать на помощь, то к его разочарованию язык тоже отказывался повиноваться и всё что мог, так это издавать нечленораздельное мычание. Он манекеном, лишённого движения и речи, упал на свою кровать. Самое что страшное так это то, что у него ясность ума оставалась прежней, и он отчётливо всё осознавал, но ничего не мог поделать как лежать и гонять у себя в голове, а что же дальше?
Им овладел животный страх. Страх – ожидания. Этот томимый страх жертвы вселился в каждую клеточку его тела и мозга, делая из него жалкое существо, которое единственное что могло так это лежать в оковах ужаса и молча молиться. Дмитрий понимал, что если не возьмёт себя в руки, то лишиться несколько жизни, сколько рассудка, но при всех его стараниях самообладание позорно сбежало из него.
Чёрт! Ещё и постыдно так слёзы навернулись на глазах – это пик унижения. Проклятье! Что этой извращенки от него нужно?
Она сняла маску. О, боже! Что это за наваждение? Перед ним томно улыбаясь, стояла Марина и своим пожирающим взглядом, в котором затаилась дьявольская похоть, смотрела ему в глаза. Ей нравился его убогий вид, и страх что делал Диму таким соблазнительным. От предвкушения извращения, которое предстояло дальше по сценарию, она облизала свои ярко накрашенные алой помадой губы. Её синие глаза, как и тогда, загорели тем безумным огнём сумасшедшего влечения к нему.
Марина подобно дикому зверю накинулась на него, и засчитанные секунды лишила Дмитрия одежды. А он как овца на жертвенном алтаре лежал и надрывно рычал и никак не мог повлиять на ход событий. Она приковала его руки наручниками к спинке кровати, хотя это было излишне, учитывая его обездвиженность, но видимо для подстраховки или это входило в ритуал её оргии. Затем она начала сама медленно раздеваться, притом выполняя соблазнительный эротический танец. Делая извилистые змеиные движения, она прильнула к нему и приступила к массажу внизу живота, от которого его конь начал медленно подниматься на дыбы. Ему стала так стыдно за то, что с ним происходит, и стыд ещё больше заводил мучительницу. Её нападки были жестоки тем, что она просто с ним играла, и заводила в нём бурные чувства, а сама при этом забавлялась его слабостью.
Позор, возбуждение, страх и обездвиженность что может быть ещё абсурднее? Эти чувства приносили садисту в лице женщины неслыханную радость. Её дерзость и жестокость граничили с безумием.
Она измывалась над ним с особым садизмом, а Дмитрий униженный лежал и думал, за что ему приходиться терпеть такие муки. Он даже не знал кто эта женщина и за что она ему мстит. У него не было никаких версий на эту тему. Что это за игра, и какое отношение имеет он к ней.
Марина склонилась над ним и жутко ухмыльнулась. Её глаза горели ярче прежнего. От возбужденности она вся пылала и жар, исходивший от неё, заставлял Диму трястись не то от страха, не то от возбуждения. Она взглядом хищницы изучала свою жертву и размышляла над тем, что ещё такое придумать, чтобы заставить его трепетать перед ней.
Ей что-то вдруг пришло в голову так как рот скривился в чудовищной ухмылке, а это верный знак того что она задумала нечто коварное. В подтверждении Диминой догадки садистка достала из сумочки закруглённый нож чем-то похожий на нож, который обычно используют для снятия шкуры с домашнего скота. Марина склонилась над ним, поигрывая опасной штучкой, при виде которой Дмитрия овладел лихорадочный ужас. Его глаза расширились от страха до такой степени, что их покрыли паутинки красных вен, и создавалась такое впечатление, что ещё немного и те вылезут из орбит. Дыхание у него стало прерывистым и время от времени срывалось на гортанный хрип. Крупные капли пота росой покрыли всего его тело, которое трясло так, словно Дмитрия выкинули голышом на мороз.
Демон страсти, охвативший безумную маньячку, восторгался той реакции, которая последовала только от одного вида ножа. Ей захотелось ещё больше испытать наслаждения, и поэтому та начала водить ножом по телу, делая неглубокие надрезы. Вид крови и ужас жертвы действовал на демона страсти, словно наркотик и от этого дурманящего состояния садистка находилась в блаженной эйфории. Она принялась слизывать горячим языком кровь, что мелкими каплями выступала из ран и от её вкуса ликовала подобно Дракуле.
Её привлекла вена на шеи, которая набухла и так заманчиво пульсировала, что она не могла отказать себе в соблазне, чтобы не впиться в неё. Дмитрий увидел её хищный оскал и уже предугадал, куда эта сука метится, но всё что он мог так это с трудом прижать подбородок к груди. Такой защитный жест Марине не пришелся по вкусу, так как та привыкла к беззащитности жертвы и безоговорочной подчиненности, но, ни как не протест. За такое необдуманное поведение следовало наказание, и она с такой силой нанесла ему мощный боковой удар в челюсть, что Дмитрий почувствовал, как стремительный болевой заряд молнии ударил ему в мозг. В глазах потемнело, и последнее что он увидел – свирепый, но в тоже время разочарованный вид демона страсти. Когда горячее дыхание маньячки обожгло ему щеку и челюсти сомкнулись на шеи: он потерял сознание…
Зазвенел, остервенело старый будильник. Дмитрий подскочил как ужаленный и бессознательно замахал руками пытаясь сбросить с себя мучителя, но в кровати как в прочем и в квартире кроме его никого больше не было. Он резко сел в кровати с широко раскрытыми от ночного кошмара глазами. Дыхание у него было такое, словно тот пробежал на скорости немалое расстояние. Сердце лихорадочно колотилось, и готово было пробить в груди отверстие, чтобы вылететь наружу потому, что там ему было тесно. В роту пересохло, так что язык присох к нёбу. Голова ужасно трещала.
Дмитрий огляделся по сторонам, не было ни то, что признаков, а даже намёков ночного безумия. В квартире всё было как обычно - разбросанные вещи - первый признак того, что он вчера снова пил виски. Чёрт, что за наваждение? Если это сон, то почему в нём те же герои, точнее героиня, какая-то Марина? А может вовсе не Марина?
Это была загадка – разгадку, к которой он не знал, но очень хотел узнать.
Продолжение следует...
Обсуждения Демон страсти. Во власти страха