Цитадель Шестого Управления расположилась за чертой города на вершине одного из холмов. Она была выстроена в форме правильного шестиугольника, на углах которого возвышались островерхие башни. На закате дня, когда красные лучи заходящего Иризо отражались в разноцветных окнах комплекса, смотрящим на него издалека людям он казался огромной короной, усыпанной множеством драгоценных камней. Центральную часть внутренней площади занимало высотное здание, каскадами этажей, уходящее ввысь, заканчиваясь на самом верху позолоченным шпилем.
История возникновения этой постройки началась в те далёкие года, когда "Борцы за чистоту разума" взяли власть в свои руки. Первое время после эпидемии сумасшедших и просто подозрительных людей убивали без суда и следствия. Но потом правительство и церковь решили построить для таких людей тюремный комплекс. Боясь повторения массового безумства, глава церкви настоял на том, что нужно изучить и понять природу этого заболевания, чтобы найти от него лекарство. В руки Его Святейшества попали архивные записи опытов, которые проводил император Гаймор. И тогда он понял, что вирус бешенства открыл именно "Лекарь". В старинных документах ничего не говорилось о том, каким способом заражали людей. В них были только описания симптомов и развития болезни. Поэтому и решено было построить тюрьму-лабораторию, в которой вот уже многие столетия безуспешно пытались найти вирус бешенства и противоядие от него.
Место для постройки было выбрано не случайно. Именно на этом холме стояла когда-то часовня бога Армона. В тот час, когда безумная толпа бросилась разрушать часовню, с неба в вершину холма врезался большой раскалённый шар, который взорвавшись, уничтожил и часовню, и сумасшедших.
Строительство комплекса не прекращалось и в настоящее время. Наряду с реставрацией старых частей постройки, здесь постоянно проводили реконструкцию и модернизацию, применяя новейшие технологии и оборудование.
Со временем Шестое Управление превратилось из тюрьмы-лаборатории в научно-исследовательский центр. Но оно по-прежнему оставалось тюрьмой и последней обителью для людей с психическими отклонениями. Здесь их не пытались лечить. Скорее наоборот, создавали все условия для развития болезни, чтобы иметь возможность наблюдать и проводить исследования.
Главную задачу — найти вирус бешенства и лекарство против него, церковь ещё не отменила, хотя за прошедшие столетия не было выявлено ни одного больного с симптомами, которые были описаны в архивной рукописи. Но методы исследования существенно изменились. Если раньше все больные использовались в качестве подопытных кроликов, то сейчас многие из них занимались поиском вируса самостоятельно. Образовалась "теневая лаборатория", в которой были созданы все условия для научной работы. И любой желающий из числа больных мог принять участие в поисках таинственного вируса.
Новую идею воплотил в жизнь магистр Корнелиус — правая рука Его Святейшества Волтара Третьего, возглавлявший Шестое Управление на протяжении уже почти тридцати лет. Он сумел убедить главу церкви в необходимости создания такой лаборатории. Его доводы были очень просты: если нормальному человеку не удалось проникнуть в тайну вируса, то может быть бред и буйная фантазия сумасшедшего сумеют найти решение этой задачи.
Конечно, за теневой лабораторией и всеми её сотрудниками велось пристальное наблюдение. К каждому из них были приставлены наблюдатели, которые следили за своим подопечным день и ночь. Ни один шаг, ни одно слово теневых лаборантов не оставалось без внимания и контроля со стороны сотрудников цитадели. Замкнутая часть территории, на которой находилась "сумасшедшая" лаборатория, было нашпиговано телекамерами и микрофонами, поэтому все "научные работники" могли свободно по ней перемещаться. Кроме жилых помещений и собственно лаборатории, были устроены комнаты для отдыха и развлечений, зал совещаний, кафетерий-столовая, а наверху, на крыше здания, открытая оранжерея с парковыми скамейками. Всё это создавало хоть какую-то видимость свободы и нормальной человеческой жизни. И вскоре статус "лаборанта" стал престижным среди пациентов Шестого Управления.
"Научным работникам" теневой лаборатории, казалось бы, некуда было торопиться, но они работали прямо-таки на износ. То ли потому, что боялись потерять хорошее место, то ли оттого, что все они были сумасшедшими. Бесконечные опыты, дискуссии, совещания, споры до хрипоты, а порой и до драки, которую сразу пресекала охрана. И снова опыты, заседания, доклады и диспуты. Нормальному человеку выдержать такую психологическую нагрузку и такой ритм жизни было просто не под силу. Несколько наблюдателей, следивших за каким-нибудь "лаборантом", к концу дня валились с ног от усталости. И это несмотря на то, что сотрудники несли вахту поочерёдно. Все теории и предположения, даже самые бредовые, фиксировались группой контроля для последующего разбора и анализа. Документация накапливалась с катастрофической быстротой. И Корнелиус уже думал о том, что надо бы создать группу обработки данных из числа особо одарённых пациентов.
Кроме магистра, нескольких верховных сановников церкви и десятка ответственных работников управления, никто в мире не знал, что в столичном тюремном комплексе собрано большое количество гениальных людей. Художников, писателей, поэтов, музыкантов и изобретателей. Среди пациентов были люди с феноменальной памятью и способностью оперировать в уме многозначными числами. Пророки, ясновидцы, предсказатели. Кого только не было в этом огромном сумасшедшем доме.
Невменяемых, буйных и особо опасных пациентов содержали отдельно. Именно они и были подопытными кроликами для исследователей. Остальные узники имели возможность общаться и заниматься творчеством до тех пор, пока прогрессирующая болезнь не заставляла переводить их в буйное отделение. Церковь эксплуатировала сумасшедших, забирая и присваивая плоды чужого труда. Никому из живущих на Дагоне людей и в голову не приходило, что многие шедевры, открытия и изобретения родились именно здесь — в таинственной и мрачной цитадели Шестого Управления.
Личные покои Корнелиуса находились на верхнем этаже высотного здания. Выше апартаментов магистра был только позолоченный шпиль. Из окон этого этажа можно было увидеть весь шестигранник комплекса и даже территорию далеко за его пределами. Внизу, в долине, город уже зажигал свои огни, а здесь, на высоте птичьего полёта, Корнелиус наблюдал, как огромный красный диск Иризо скрывается за горизонтом.
Сегодня произошло чрезвычайное происшествие — исчез один из пациентов. Необъяснимым образом пропал талантливый художник, который написал картину, изображавшую сидящего в ореоле крыльев человека с сияющим шаром в руках. Магистр знал, что так выглядит бог Нарфей. Но этого не знал художник. Во всяком случае, когда его спросили, кто изображён на холсте, он в ответ лишь пожал плечами.
Художник исчез после обеда. Прямо на глазах у охранника, наблюдавшего за ним через телекамеру, установленную в палате. Охранник рассказывал, что больной расстелил на кровати одеяло, спустив один край до самого пола, и залез под кровать, отгородившись этой ширмой. Наблюдатель, не отрывая глаз от монитора, попросил медсестру проверить, что делает под кроватью больной. Подошедшая медсестра откинула одеяло. Под кроватью никого уже не оказалось.
Подобное происшествие не было первым. Магистр знал ещё несколько случаев, когда пропадали пациенты. Никого из них так и не нашли. Они растворились бесследно и поиски их не дали никаких результатов.
Сразу после исчезновения художника, магистр решил навестить прорицательницу. Её комната находилась на том же этаже, что и комната пропавшего художника. Корнелиус иногда пользовался её услугами и в большинстве случаев слова пророчицы сбывались.
— Ты можешь мне сказать, куда исчез художник?- спросил магистр.
Женщина закрыла глаза и несколько минут сидела, неподвижно сцепив пальцы рук.
— Он ушёл в свою страну,- наконец, ответила она, открыв глаза.
— Какую страну?- удивился Корнелиус.- Где она находится?
— Этого никто не знает. И мне не дано узнать.
— Кто живёт в этой стране?
— Там живёт его народ,- прорицательница поднялась со стула и подошла к окну, повернувшись к Корнелиусу спиной.
Магистр понял, что большего ему не узнать и, молча, удалился.
Проходя по коридору, он заглянул в комнату-камеру, в которой жил художник. На столе лежала тонкая стопка карандашных рисунков и набросков — всё, что осталось после исчезновения узника. Магистр стал медленно перебирать листы, стараясь найти подтверждение той внезапной догадке, что возникла у него после разговора с провидицей.
Он не знал другой страны, кроме страны бога Нарфея, но и той не существовало уже много столетий. Однако каким тогда образом художник написал самого Нарфея? Ведь изображение этого бога можно было увидеть лишь в церковном хранилище, куда доступ имели только избранные. Сходство тюремной картины и того изображения, что лежало в хранилище, было просто поразительным.
Один из рисунков привлёк внимание Корнелиуса. На бумаге была нарисована вооруженная конница. Сидящие на конях люди в доспехах, напряжённо всматривались вдаль, вероятно ожидая приближения противника. Магистр поднёс рисунок ближе к глазам, стараясь разглядеть лица всадников, и с удивлением обнаружил, что в центре группы сидит на коне Его святейшество. А по правую руку от главы церкви изображён он сам, только моложе. Забрав рисунок, Корнелиус удалился к себе в кабинет.
Тайну страны Нарфея знали всего несколько человек, включая и самого магистра. Обслуживающий персонал хранилища набирали из числа глухонемых от рождения людей, которые никогда не покидали его стен. Были приняты все меры, чтобы исключить утечку информации из тайного архива.
Изучая старинные рукописи, Корнелиус обнаружил договор о мирной торговле заключённый Гаймором Первым. Документ был датирован тем же годом, что и описание опытов над заключёнными. Сопоставляя документы, магистр понял, что зараза бешенства пришла отсюда в страну Нарфея, а не наоборот. Но он не стал обсуждать эту тему с Его Святейшеством, не подозревая о том, что тому уже давно известна тайна Гаймора. Но каким образом "Лекарь" получил страшный вирус, а Корнелиус теперь уже не сомневался, что это был именно он, до сих пор оставалось загадкой. Магистр перевернул всё хранилище в поисках личных вещей последнего императора, но не нашёл ничего, что могло бы пролить свет на возникновение этого вируса.
Загадочное исчезновение художника и не менее загадочные слова прорицательницы, заставили задуматься магистра. Если всё это не бред, то страна Нарфея существует и поныне. А единственным белым пятном на планете остаётся пустыня Красных Песков, где когда-то и жил исчезнувший народ. Но пустыня была совершенно безжизненна. Это подтверждали фотоснимки, сделанные с самолёта. Хотя с другой стороны, ещё ни одному человеку не удалось пересечь территорию Песков.
"Если один человек сумел исчезнуть, бесследно раствориться в воздухе, то может так умеет делать и весь его народ?"- думал магистр, глядя, как быстро скрывается Иризо за линией горизонта.
"Допустим, что этот народ существует,- продолжал размышлять Корнелиус.- Тогда каких же он достиг высот в своём развитии? Если уже в те времена мог, шутя управлять природой?"
Постоянное общение с сумасшедшими не прошло даром для магистра, как, впрочем, и для всех сотрудников Управления. Он не раз убеждался, что многие бредовые идеи через некоторое время находили своё воплощение в реальной жизни. Они были настолько гениальны, что просто опережали своё время, и современникам не дано было их понять. Именно поэтому Корнелиус и старался создать здесь все условия для творческих людей, которых было много среди его пациентов.
На рабочем столе магистра лежало досье пропавшего художника. Но в нём не было ничего необычного. Родился и вырос в небольшом провинциальном городке. Окончил начальную школу и поступил в школу изобразительных искусств. Откуда на него и пришёл донос, в котором сообщалось, что молодой человек ругает и высмеивает церковь, правительство, и не верит в бога Армона. Обычный путь бунтаря и инакомыслящего, искателя правды и справедливости.
Закон и церковь не допускали критики в свой адрес и требовали от общества беспрекословного подчинения. Всех несогласных и сомневающихся ждала в лучшем случае отдельная и пожизненная комната в цитадели Шестого Управления. Многие из них через несколько лет действительно сходили с ума и заканчивали свою жизнь в буйном отделении.
"Да, но если художник принадлежит к народу Нарфея, то и родители его, и все предки тоже выходцы из этого народа".
Эта простая мысль прозвучала в голове магистра ударом колокола. Он нажал кнопку звонка на столе. Не прошло и нескольких секунд, как дверь кабинета открыл его помощник и личный секретарь Ровенто. Не дойдя трёх шагов до стола, за которым сидел магистр, он остановился и принял вопросительную и внимательную позу.
— В этом досье очень мало сказано о родителях художника,- Корнелиус закрыл папку и бросил её на угол стола, давая понять, что он ознакомился с документами, и они ему больше не потребуются.
— Распорядись, чтобы служба безопасности собрала всю информацию не только о его родителях, но и обо всех его предках и родственниках,- магистр поднял вверх указательный палец правой руки, словно бы заостряя на этом моменте особое внимание.- Чем глубже удастся копнуть — тем лучше.
Ровенто подошёл к столу и забрал досье художника.
— И ещё. Мне нужны результаты последнего медицинского обследования. Особенно те, которые касаются состава его крови.
— Я должен принести их немедленно?- поинтересовался секретарь.
— Нет. Пока ещё время терпит. Я ознакомлюсь с документами завтра.
— Это всё?- помолчав пару секунд, спросил Ровенто.
— Да. Ступай,- Корнелиус поднялся из-за стола и опять подошёл к окну.
Секретарь бесшумно закрыл за собой дверь.
"Он ушёл в свою страну. Там живёт его народ″,- магистр снова вспомнил слова пророчицы.
Эти фразы звучали, как бред сумасшедшего, поскольку на Дагоне уже много лет не существовало ни другой страны, ни другого народа. Люди не знали иного языка и письменности, религии и законов. Для них не существовало территориальных границ и понятия национальности. На цвет кожи влиял только климат, в котором жил тот или иной человек. Но и эта грань постепенно стиралась, так как люди уходили из холодных районов и переселялись в тёплые субтропики.
"Может быть, говоря слово "страна" она подразумевала не территорию, а какое-нибудь тайное общество?- размышлял Корнелиус.
Он знал, что прорицатели любят выражаться иносказательно, вкладывая в некоторые слова и выражения совершенно иной смысл. Магистр понимал, что, заглядывая в прошлое или будущее, они не читают там раскрытую книгу, а видят картины и образы, расплывчатые и изменчивые, порою непонятные им самим.
Все люди видят по ночам сны, но никто не собирается сажать их за это в сумасшедший дом. Хотя это и есть те самые видения, которые рождаются в голове прорицателя и ясновидящего. Просто дело в том, что обыкновенный человек не может собрать мелькающие образы в одно целое. Он не умеет пользоваться такой способностью. Его мысль плывёт во сне по течению времени, не делая никаких усилий, чтобы понять и осознать происходящее вокруг. От умения складывать разрозненную мозаику в единую картину и зависит точность прогноза прорицателя.
"Ну, хорошо. Пусть даже этот народ существует. Стоит ли нам его бояться? Ведь зараза бешенства пришла не от него. Она родилась здесь, в подземных казематах "Лекаря". Ещё в древние века народ Нарфея мог легко завоевать всю Дагону. Но он никогда не вёл захватнических войн. Это было запрещено их религией. А церковь Армона не допустит существование ещё одного бога, тем более, если это будет Нарфей. Признание невиновности Нарфея означает обман со стороны церкви Армона на протяжении многих столетий. Вера в нашу церковь и религию пошатнётся и на Дагоне наступит анархия и хаос. Этого ни в коем случае нельзя допустить!"
Корнелиус вернулся к столу и взял в руки карандашный рисунок.
Разглядывая доспехи всадников, конскую сбрую и знамёна, магистр отметил, что в изображении не было ни одной неточности. Все детали, даже самые мелкие и незначительные, соответствовали тому времени и эпохе.
Благодаря частому посещению хранилища, Корнелиус хорошо изучил историю древних веков. И в картинах современных художников, которые пробовали изображать сцены жизни из далёкого прошлого, всегда находил много несуществующих или искажённых деталей. Их картины были скорее фантазией на тему древности. А вот этот рисунок был больше похож на фотографию. Художник словно с натуры рисовал конницу.
"Только хранилище может дать полное представление о том, какими были эти вещи в то время. Откуда художнику знать такие подробности?"- магистр отложил рисунок в сторону и забарабанил пальцами по столу.
"Может он не только художник, но и провидец? Исключая хранилище, это единственный способ заглянуть в прошлое".
На башнях периметра ударили в колокола, передавая звук, как эстафетную палочку. Пришло время вечерней молитвы.
Магистр замер, вслушиваясь в чистый и мелодичный перезвон колоколов. Затем стукнул легонько костяшками пальцев по столешнице и отправился во внутреннюю церковь.
История возникновения этой постройки началась в те далёкие года, когда "Борцы за чистоту разума" взяли власть в свои руки. Первое время после эпидемии сумасшедших и просто подозрительных людей убивали без суда и следствия. Но потом правительство и церковь решили построить для таких людей тюремный комплекс. Боясь повторения массового безумства, глава церкви настоял на том, что нужно изучить и понять природу этого заболевания, чтобы найти от него лекарство. В руки Его Святейшества попали архивные записи опытов, которые проводил император Гаймор. И тогда он понял, что вирус бешенства открыл именно "Лекарь". В старинных документах ничего не говорилось о том, каким способом заражали людей. В них были только описания симптомов и развития болезни. Поэтому и решено было построить тюрьму-лабораторию, в которой вот уже многие столетия безуспешно пытались найти вирус бешенства и противоядие от него.
Место для постройки было выбрано не случайно. Именно на этом холме стояла когда-то часовня бога Армона. В тот час, когда безумная толпа бросилась разрушать часовню, с неба в вершину холма врезался большой раскалённый шар, который взорвавшись, уничтожил и часовню, и сумасшедших.
Строительство комплекса не прекращалось и в настоящее время. Наряду с реставрацией старых частей постройки, здесь постоянно проводили реконструкцию и модернизацию, применяя новейшие технологии и оборудование.
Со временем Шестое Управление превратилось из тюрьмы-лаборатории в научно-исследовательский центр. Но оно по-прежнему оставалось тюрьмой и последней обителью для людей с психическими отклонениями. Здесь их не пытались лечить. Скорее наоборот, создавали все условия для развития болезни, чтобы иметь возможность наблюдать и проводить исследования.
Главную задачу — найти вирус бешенства и лекарство против него, церковь ещё не отменила, хотя за прошедшие столетия не было выявлено ни одного больного с симптомами, которые были описаны в архивной рукописи. Но методы исследования существенно изменились. Если раньше все больные использовались в качестве подопытных кроликов, то сейчас многие из них занимались поиском вируса самостоятельно. Образовалась "теневая лаборатория", в которой были созданы все условия для научной работы. И любой желающий из числа больных мог принять участие в поисках таинственного вируса.
Новую идею воплотил в жизнь магистр Корнелиус — правая рука Его Святейшества Волтара Третьего, возглавлявший Шестое Управление на протяжении уже почти тридцати лет. Он сумел убедить главу церкви в необходимости создания такой лаборатории. Его доводы были очень просты: если нормальному человеку не удалось проникнуть в тайну вируса, то может быть бред и буйная фантазия сумасшедшего сумеют найти решение этой задачи.
Конечно, за теневой лабораторией и всеми её сотрудниками велось пристальное наблюдение. К каждому из них были приставлены наблюдатели, которые следили за своим подопечным день и ночь. Ни один шаг, ни одно слово теневых лаборантов не оставалось без внимания и контроля со стороны сотрудников цитадели. Замкнутая часть территории, на которой находилась "сумасшедшая" лаборатория, было нашпиговано телекамерами и микрофонами, поэтому все "научные работники" могли свободно по ней перемещаться. Кроме жилых помещений и собственно лаборатории, были устроены комнаты для отдыха и развлечений, зал совещаний, кафетерий-столовая, а наверху, на крыше здания, открытая оранжерея с парковыми скамейками. Всё это создавало хоть какую-то видимость свободы и нормальной человеческой жизни. И вскоре статус "лаборанта" стал престижным среди пациентов Шестого Управления.
"Научным работникам" теневой лаборатории, казалось бы, некуда было торопиться, но они работали прямо-таки на износ. То ли потому, что боялись потерять хорошее место, то ли оттого, что все они были сумасшедшими. Бесконечные опыты, дискуссии, совещания, споры до хрипоты, а порой и до драки, которую сразу пресекала охрана. И снова опыты, заседания, доклады и диспуты. Нормальному человеку выдержать такую психологическую нагрузку и такой ритм жизни было просто не под силу. Несколько наблюдателей, следивших за каким-нибудь "лаборантом", к концу дня валились с ног от усталости. И это несмотря на то, что сотрудники несли вахту поочерёдно. Все теории и предположения, даже самые бредовые, фиксировались группой контроля для последующего разбора и анализа. Документация накапливалась с катастрофической быстротой. И Корнелиус уже думал о том, что надо бы создать группу обработки данных из числа особо одарённых пациентов.
Кроме магистра, нескольких верховных сановников церкви и десятка ответственных работников управления, никто в мире не знал, что в столичном тюремном комплексе собрано большое количество гениальных людей. Художников, писателей, поэтов, музыкантов и изобретателей. Среди пациентов были люди с феноменальной памятью и способностью оперировать в уме многозначными числами. Пророки, ясновидцы, предсказатели. Кого только не было в этом огромном сумасшедшем доме.
Невменяемых, буйных и особо опасных пациентов содержали отдельно. Именно они и были подопытными кроликами для исследователей. Остальные узники имели возможность общаться и заниматься творчеством до тех пор, пока прогрессирующая болезнь не заставляла переводить их в буйное отделение. Церковь эксплуатировала сумасшедших, забирая и присваивая плоды чужого труда. Никому из живущих на Дагоне людей и в голову не приходило, что многие шедевры, открытия и изобретения родились именно здесь — в таинственной и мрачной цитадели Шестого Управления.
Личные покои Корнелиуса находились на верхнем этаже высотного здания. Выше апартаментов магистра был только позолоченный шпиль. Из окон этого этажа можно было увидеть весь шестигранник комплекса и даже территорию далеко за его пределами. Внизу, в долине, город уже зажигал свои огни, а здесь, на высоте птичьего полёта, Корнелиус наблюдал, как огромный красный диск Иризо скрывается за горизонтом.
Сегодня произошло чрезвычайное происшествие — исчез один из пациентов. Необъяснимым образом пропал талантливый художник, который написал картину, изображавшую сидящего в ореоле крыльев человека с сияющим шаром в руках. Магистр знал, что так выглядит бог Нарфей. Но этого не знал художник. Во всяком случае, когда его спросили, кто изображён на холсте, он в ответ лишь пожал плечами.
Художник исчез после обеда. Прямо на глазах у охранника, наблюдавшего за ним через телекамеру, установленную в палате. Охранник рассказывал, что больной расстелил на кровати одеяло, спустив один край до самого пола, и залез под кровать, отгородившись этой ширмой. Наблюдатель, не отрывая глаз от монитора, попросил медсестру проверить, что делает под кроватью больной. Подошедшая медсестра откинула одеяло. Под кроватью никого уже не оказалось.
Подобное происшествие не было первым. Магистр знал ещё несколько случаев, когда пропадали пациенты. Никого из них так и не нашли. Они растворились бесследно и поиски их не дали никаких результатов.
Сразу после исчезновения художника, магистр решил навестить прорицательницу. Её комната находилась на том же этаже, что и комната пропавшего художника. Корнелиус иногда пользовался её услугами и в большинстве случаев слова пророчицы сбывались.
— Ты можешь мне сказать, куда исчез художник?- спросил магистр.
Женщина закрыла глаза и несколько минут сидела, неподвижно сцепив пальцы рук.
— Он ушёл в свою страну,- наконец, ответила она, открыв глаза.
— Какую страну?- удивился Корнелиус.- Где она находится?
— Этого никто не знает. И мне не дано узнать.
— Кто живёт в этой стране?
— Там живёт его народ,- прорицательница поднялась со стула и подошла к окну, повернувшись к Корнелиусу спиной.
Магистр понял, что большего ему не узнать и, молча, удалился.
Проходя по коридору, он заглянул в комнату-камеру, в которой жил художник. На столе лежала тонкая стопка карандашных рисунков и набросков — всё, что осталось после исчезновения узника. Магистр стал медленно перебирать листы, стараясь найти подтверждение той внезапной догадке, что возникла у него после разговора с провидицей.
Он не знал другой страны, кроме страны бога Нарфея, но и той не существовало уже много столетий. Однако каким тогда образом художник написал самого Нарфея? Ведь изображение этого бога можно было увидеть лишь в церковном хранилище, куда доступ имели только избранные. Сходство тюремной картины и того изображения, что лежало в хранилище, было просто поразительным.
Один из рисунков привлёк внимание Корнелиуса. На бумаге была нарисована вооруженная конница. Сидящие на конях люди в доспехах, напряжённо всматривались вдаль, вероятно ожидая приближения противника. Магистр поднёс рисунок ближе к глазам, стараясь разглядеть лица всадников, и с удивлением обнаружил, что в центре группы сидит на коне Его святейшество. А по правую руку от главы церкви изображён он сам, только моложе. Забрав рисунок, Корнелиус удалился к себе в кабинет.
Тайну страны Нарфея знали всего несколько человек, включая и самого магистра. Обслуживающий персонал хранилища набирали из числа глухонемых от рождения людей, которые никогда не покидали его стен. Были приняты все меры, чтобы исключить утечку информации из тайного архива.
Изучая старинные рукописи, Корнелиус обнаружил договор о мирной торговле заключённый Гаймором Первым. Документ был датирован тем же годом, что и описание опытов над заключёнными. Сопоставляя документы, магистр понял, что зараза бешенства пришла отсюда в страну Нарфея, а не наоборот. Но он не стал обсуждать эту тему с Его Святейшеством, не подозревая о том, что тому уже давно известна тайна Гаймора. Но каким образом "Лекарь" получил страшный вирус, а Корнелиус теперь уже не сомневался, что это был именно он, до сих пор оставалось загадкой. Магистр перевернул всё хранилище в поисках личных вещей последнего императора, но не нашёл ничего, что могло бы пролить свет на возникновение этого вируса.
Загадочное исчезновение художника и не менее загадочные слова прорицательницы, заставили задуматься магистра. Если всё это не бред, то страна Нарфея существует и поныне. А единственным белым пятном на планете остаётся пустыня Красных Песков, где когда-то и жил исчезнувший народ. Но пустыня была совершенно безжизненна. Это подтверждали фотоснимки, сделанные с самолёта. Хотя с другой стороны, ещё ни одному человеку не удалось пересечь территорию Песков.
"Если один человек сумел исчезнуть, бесследно раствориться в воздухе, то может так умеет делать и весь его народ?"- думал магистр, глядя, как быстро скрывается Иризо за линией горизонта.
"Допустим, что этот народ существует,- продолжал размышлять Корнелиус.- Тогда каких же он достиг высот в своём развитии? Если уже в те времена мог, шутя управлять природой?"
Постоянное общение с сумасшедшими не прошло даром для магистра, как, впрочем, и для всех сотрудников Управления. Он не раз убеждался, что многие бредовые идеи через некоторое время находили своё воплощение в реальной жизни. Они были настолько гениальны, что просто опережали своё время, и современникам не дано было их понять. Именно поэтому Корнелиус и старался создать здесь все условия для творческих людей, которых было много среди его пациентов.
На рабочем столе магистра лежало досье пропавшего художника. Но в нём не было ничего необычного. Родился и вырос в небольшом провинциальном городке. Окончил начальную школу и поступил в школу изобразительных искусств. Откуда на него и пришёл донос, в котором сообщалось, что молодой человек ругает и высмеивает церковь, правительство, и не верит в бога Армона. Обычный путь бунтаря и инакомыслящего, искателя правды и справедливости.
Закон и церковь не допускали критики в свой адрес и требовали от общества беспрекословного подчинения. Всех несогласных и сомневающихся ждала в лучшем случае отдельная и пожизненная комната в цитадели Шестого Управления. Многие из них через несколько лет действительно сходили с ума и заканчивали свою жизнь в буйном отделении.
"Да, но если художник принадлежит к народу Нарфея, то и родители его, и все предки тоже выходцы из этого народа".
Эта простая мысль прозвучала в голове магистра ударом колокола. Он нажал кнопку звонка на столе. Не прошло и нескольких секунд, как дверь кабинета открыл его помощник и личный секретарь Ровенто. Не дойдя трёх шагов до стола, за которым сидел магистр, он остановился и принял вопросительную и внимательную позу.
— В этом досье очень мало сказано о родителях художника,- Корнелиус закрыл папку и бросил её на угол стола, давая понять, что он ознакомился с документами, и они ему больше не потребуются.
— Распорядись, чтобы служба безопасности собрала всю информацию не только о его родителях, но и обо всех его предках и родственниках,- магистр поднял вверх указательный палец правой руки, словно бы заостряя на этом моменте особое внимание.- Чем глубже удастся копнуть — тем лучше.
Ровенто подошёл к столу и забрал досье художника.
— И ещё. Мне нужны результаты последнего медицинского обследования. Особенно те, которые касаются состава его крови.
— Я должен принести их немедленно?- поинтересовался секретарь.
— Нет. Пока ещё время терпит. Я ознакомлюсь с документами завтра.
— Это всё?- помолчав пару секунд, спросил Ровенто.
— Да. Ступай,- Корнелиус поднялся из-за стола и опять подошёл к окну.
Секретарь бесшумно закрыл за собой дверь.
"Он ушёл в свою страну. Там живёт его народ″,- магистр снова вспомнил слова пророчицы.
Эти фразы звучали, как бред сумасшедшего, поскольку на Дагоне уже много лет не существовало ни другой страны, ни другого народа. Люди не знали иного языка и письменности, религии и законов. Для них не существовало территориальных границ и понятия национальности. На цвет кожи влиял только климат, в котором жил тот или иной человек. Но и эта грань постепенно стиралась, так как люди уходили из холодных районов и переселялись в тёплые субтропики.
"Может быть, говоря слово "страна" она подразумевала не территорию, а какое-нибудь тайное общество?- размышлял Корнелиус.
Он знал, что прорицатели любят выражаться иносказательно, вкладывая в некоторые слова и выражения совершенно иной смысл. Магистр понимал, что, заглядывая в прошлое или будущее, они не читают там раскрытую книгу, а видят картины и образы, расплывчатые и изменчивые, порою непонятные им самим.
Все люди видят по ночам сны, но никто не собирается сажать их за это в сумасшедший дом. Хотя это и есть те самые видения, которые рождаются в голове прорицателя и ясновидящего. Просто дело в том, что обыкновенный человек не может собрать мелькающие образы в одно целое. Он не умеет пользоваться такой способностью. Его мысль плывёт во сне по течению времени, не делая никаких усилий, чтобы понять и осознать происходящее вокруг. От умения складывать разрозненную мозаику в единую картину и зависит точность прогноза прорицателя.
"Ну, хорошо. Пусть даже этот народ существует. Стоит ли нам его бояться? Ведь зараза бешенства пришла не от него. Она родилась здесь, в подземных казематах "Лекаря". Ещё в древние века народ Нарфея мог легко завоевать всю Дагону. Но он никогда не вёл захватнических войн. Это было запрещено их религией. А церковь Армона не допустит существование ещё одного бога, тем более, если это будет Нарфей. Признание невиновности Нарфея означает обман со стороны церкви Армона на протяжении многих столетий. Вера в нашу церковь и религию пошатнётся и на Дагоне наступит анархия и хаос. Этого ни в коем случае нельзя допустить!"
Корнелиус вернулся к столу и взял в руки карандашный рисунок.
Разглядывая доспехи всадников, конскую сбрую и знамёна, магистр отметил, что в изображении не было ни одной неточности. Все детали, даже самые мелкие и незначительные, соответствовали тому времени и эпохе.
Благодаря частому посещению хранилища, Корнелиус хорошо изучил историю древних веков. И в картинах современных художников, которые пробовали изображать сцены жизни из далёкого прошлого, всегда находил много несуществующих или искажённых деталей. Их картины были скорее фантазией на тему древности. А вот этот рисунок был больше похож на фотографию. Художник словно с натуры рисовал конницу.
"Только хранилище может дать полное представление о том, какими были эти вещи в то время. Откуда художнику знать такие подробности?"- магистр отложил рисунок в сторону и забарабанил пальцами по столу.
"Может он не только художник, но и провидец? Исключая хранилище, это единственный способ заглянуть в прошлое".
На башнях периметра ударили в колокола, передавая звук, как эстафетную палочку. Пришло время вечерней молитвы.
Магистр замер, вслушиваясь в чистый и мелодичный перезвон колоколов. Затем стукнул легонько костяшками пальцев по столешнице и отправился во внутреннюю церковь.
Обсуждения Дагона. Книга первая. Глава 27