Доктрина-200 (Доктрина А. Даллеса)
«Окончится война, все как-то утрясется, устроится, и мы бросим все, что имеем, все золото, всю моральную мощь на оболванивание и одурачивание русских людей.
Человеческий мозг, сознание людей способны к изменениям. Посеяв в Советском Союзе хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как?
Мы найдем своих единомышленников... своих союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания.
Из литературы и искусства мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим творцов, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности.
В управлении государством мы создадим неразбериху... Мы незаметно будем способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности.
Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель... Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, и прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом.
И лишь немногие, очень немногие, будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ оболгать, объявить отбросами общества.
Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда делать главную ставку на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее.
Мы сделаем из них пошляков космополитов..."
А. Даллес, Директор ЦРУ. Из выступления 1945 года, ставшего Доктриной 200.
РУДОЛЬФ ШТАЙНЕР
СОТВОРЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА ЭВОЛЮЦИЯ МИРА И ЧЕЛОВЕКА
ВОПРОСЫ ПИТАНИЯ ЗЕМНАЯ ЖИЗНЬ И ДЕЙСТВИЕ ЗВЕЗД GA 354
Четырнадцать лекций, прочитанных для работающих на строительстве Гётеанума в Дорнахе с 30 июня по 24 сентября 1924 г.
Пер. с нем. А.А. Демидов
СОТВОРЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ
Дорнах, 30 июня 1924 г.
Нет ли у кого-нибудь из вас вопроса?
Господин Доллингер: Я хотел бы спросить, не может ли господин доктор снова рассказать о сотворении мира и человека, так как тут много новичков, которые еще не слышали об этом?
Доктор Штайнер: Итак, вопрос состоит в том, не могу ли я снова начать разговор о сотворении мира и сотворении человека, поскольку здесь собралось очень много новых товарищей. Я буду строить изложение таким образом, что сперва попытаюсь прояснить для вас, какие первоначальные состояния были на Земле и как они, с одной стороны, привели ко всему тому, что мы видим вовне, и, с другой стороны, к тому, что мы видим в человеке.
Видите ли, человек — это очень и очень сложное существо. И если кто-то верит, что человека можно понять только благодаря посмертным патологоанатомическим исследованиям, исследованиям трупа, тот, конечно, никогда не придет к правильному пониманию человека. Столь же мало можно понять вещи, которые находятся вокруг нас, понять мир, если просто собирать камни, растения и рассматривать каждую вещь в отдельности. Необходимо принимать во внимание именно то, что исследуемая вещь проявляется отнюдь не в самом первоначальном виде.
Если мы рассматриваем труп — мы можем рассматривать его вскоре после того, как человек умер, — то этот труп имеет ту же самую форму, тот же облик, он только становится более бледным; по нему заметно, что смерть завладела им, но он все же еще имеет тот облик, который имел человек, когда был жив. Но подумайте вот о чем: как будет выглядеть этот труп через некоторое время, если мы не кремируем его, если мы допустим, чтобы он разлагался? Он будет разрушаться, в нем больше не работает то, что могло бы снова строить его, он будет разрушен.
Видите ли, начало Библии очень часто вызывает у людей смех, что отчасти правомерно, поскольку там сказано, что однажды некий Бог сформировал человека из кома земли. Это считают невозможным и, конечно, имеют на это право. Некий Бог не мог прийти и сделать человека из кома земли. Такое изделие столь же мало могло бы считаться человеком, сколь мало может считаться человеком скульптурное изображение, сколь мало шансов начать бегать у красивой куколки, сделанной ребенком. Следовательно по праву смеются те люди, представляя себе, что первоначально Божественное существо должно было сделать человека из кома земли. Однако то, что мы имели перед нами как труп в течение некоторого времени, действительно становится таким комом земли, когда он начнет разлагаться в могиле, расплывется и так далее. Точно так же было бы бессмысленным верить, что из имеющегося тут перед нами можно было бы сделать человека.
Видите ли, с одной стороны, сегодня позволительно по праву сказать, что представление о сотворении человека из земной глины неправильно. Но ведь, с другой стороны, тогда позволяют себе следующее: думать, что человек должен состоять из того же, чем является земля. Вы видите, что будучи последовательным, не следует допускать ни первого, ни второго. Только при этом должно быть ясно: в то время, когда человек жил, внутри него находилось нечто, работающее над тем, чтобы он получил эту форму, этот облик; когда же оно оказалось снаружи, он уже не может больше иметь этот облик. Силы природы не давали ему этого облика, силы природы только рассеивают этот облик, они не взращивают его. Следовательно, с человеком дело обстоит так, что мы должны вернуться к тому духовно-душевному началу, которое владело им, пока он был жив.
Если мы рассматриваем мертвый камень, то видим, как на мертвых камнях вырастают растения и так далее; все же, господа, если мы считаем, что это всегда было таким, каково оно сейчас, то это то же самое, как если вы скажете о трупе: он всегда был таким, — а ведь на деле человек жил. То, что сегодня мы видим в мире как камни, как скалы и горы, — ведь это тоже своего рода труп. Это тоже некий труп! Все это не всегда было таким. Точно так же, как труп человека не всегда был таким, каким он является перед нами после того, как его духовно-душевное вышло наружу, так же и то, что мы видим вокруг вовне, не было таким всегда. Нас не удивляет, что растения растут на трупе, то есть на камнях; а ведь если человек разлагается, то на его разлагающемся трупе тоже вырастают всевозможные мельчайшие растения и мельчайшие животные.
То, что мы имеем вовне в природе, выглядит прекрасно, но совсем не прекрасно выглядят те сопутствующие разложению растительные образования, которые мы видим на трупе, хотя это происходит оттого, что первый чудовищно огромен, а второй мал. Если бы мы были не людьми, а маленькими жучками, ползающими по разлагающемуся трупу, если бы мы могли при этом думать как люди, мы тоже считали бы кости трупа скалами. В том, что разложилось, мы находили бы осыпи и скалы; если бы мы были маленькими жучками, то видели бы большие леса в том, что тут нарастает, и стали бы восхищаться всем этим миром, вовсе не находя его таким отталкивающим, как мы находим сейчас.
Так же, как в случае трупа мы должны вернуться к тому, что перед тем как умереть, это был человек, так и в случае Земли и окружающей среды — во всем этом в настоящее время умершем мы должны вернуться к тому, что было живым. Ведь если бы Земля по большому счету не умирала, не могло бы быть никаких людей. Люди на Земле являются до некоторой степени ее паразитами. Вся Земля когда-то была живой, она думала, у нее были все возможности. Но только становясь трупом она могла сотворить людской род. Это нечто такое, что может, в сущности, увидеть и понять каждый, если только он действительно мыслит. Но сегодня мыслить не хотят. А мыслить необходимо, если хочешь прийти к истине. Так что нам надо представить себе: то, что сегодня является твердыми породами, на которых произрастают растения и так далее, первоначально было совсем не таким, как сегодня; первоначально мы имели дело с живым мыслящим мировым телом — именно живым и мыслящим мировым телом!
Я часто говорил, обращаясь к вам: какие представления складываются об этом сегодня? Представляют, что первоначально здесь была огромная первичная туманность, что эта первичная туманность стала вращаться, при этом отделились планеты, а в середине образовалось Солнце. Это преподносится детям в самом раннем возрасте. Перед ними проделывают небольшой опыт, из которого должно следовать, что действительно все возникло таким образом. Берут небольшую каплю масла, помещают ее в сосуд с водой, берут листок картона, втыкают в него иглу; поскольку масло легче воды, оно плавает по поверхности. С помощью иглы вращают картонный листик и при этом небольшая капля масла разделяется; вращают дальше, и возникает маленькая планетная система, в середине которой располагается «Солнце». Все это выглядит очень хорошо, но в этом случае школьному учителю следовало бы совсем забыть о себе, но он не должен забывать о себе: ведь именно он делает все это, он должен был бы сказать детям: а надо всем этим стоял в мировом пространстве некий огромный мастер-учитель и вращал все это! — Но в том-то и дело, что человек становится бездумным, причем не потому, что факты предписывают ему стать бездумным, но потому, что ему так хочется. Но так к истине не прийти. Следовательно, мы должны представлять себе, что не было никакого огромного мастера-учителя, который вращал эту мировую туманность, но что внутри самой этой туманности находилось нечто, способное двигаться, и так далее. Но ведь так мы снова приходим к живому. Если нам самим захочется покружиться, то нам нет необходимости втыкать в себя иглу, за которую некий школьный мастер будет нас вращать; нам это не нужно, так как мы можем вращаться и сами. А вот такая первичная туманность должна была приводиться во вращение неким школьным мастером. Но если бы она была живой, могла ощущать и мыслить, то не потребовалось бы никакого всемирного школьного мастера, так как она сама могла бы вращаться.
Итак мы должны представить себе следующее: то, что сегодня окружает нас, мертво, но когда-то оно было живым, было ощущающим, это было мировое существо, а если рассматривать это дальше —даже большое количество мировых существ, и эти мировые существа оживляли целое. И первоначальное состояние мира возникло от того, что внутри материи находилось духовное.
Вы видите, что прежде всего лежит в основе материального? Представьте себе, что у меня в руках свинцовый слиток, кусок свинца. Это твердое вещество, настоящее твердое вещество (имеется в виду агрегатное состояние — примеч. перев.). Но если я положу этот свинец на раскаленное железо или на что-нибудь еще раскаленное, положу в огонь, то свинец станет жидким. Если же я и дальше буду держать его в огне, то весь свинец исчезнет, он испарится, и я его больше не увижу. Но так обстоит дело со всеми веществами От чего же зависит то, является ли вещество твердым? Это зависит от того, сколько в нем тепла. Его вид и состояние зависят только от того, сколько тепла находится в этом веществе.
Вы знаете, что сегодня воздух превращают в жидкость, тогда получают жидкий воздух. В окружающей нас среде воздух находится в газообразной форме, в форме воздуха потому, что в нем содержится определенное количество теплоты. И вода — вода жидкая, но может быть и льдом, может быть твердой. Если бы на нашей Земле мы имели вполне определенную низкую температуру, воды бы не было, был бы только лед. Но если мы отправимся в горы, то там мы найдем твердые гранитные породы или другие твердые породы. Если бы стало чрезмерно тепло, то не было бы никаких твердых пород, но было бы нечто текучее, жидкое, как вода в наших руках.
Итак, чем же является то первичное начало, благодаря которому все становится твердым, или жидким, или газообразным? Все это делает тепло! Тепло является первоначальным, и без него не могло бы быть ни жидкого, ни твердого. Тепло должно проявлять какую-либо активность. Поэтому мы можем сказать: то, что изначально лежит в основе всего, — это тепло или огонь.
То же самое показывает духовная наука, антропософские исследования. Эта духовная наука, эти антропософские исследования показывают, что изначально была не первичная туманность, но изначально было живое тепло, просто тепло, которое было живым.
Итак, я хочу наметить некое первоначальное мировое тело—тепло, которое было живым (см. рис. 1, красное). В моем «Очерке тайноведения» я назвал это первичное состояние — тут дело не в названиях, не так ли, ведь все необходимо как-то называть — я назвал так, как его называли в древности: состояние Сатурна. Оно имеет некоторое отношение к мировому телу — Сатурну, но этого мы сейчас касаться не будем.
В этом первоначальном состоянии еще не было никаких твердых тел, не было воздуха, но только теплота, причем эта теплота была живой. Если сегодня вы мерзнете, то это мерзнет ваше "Я"; если вы сегодня потеете, если вам по-настоящему жарко, то это ваше "Я" начинает потеть, ему становится жарко. Вы таким образом находитесь в элементе тепла, где то жарче, то холоднее, но вы постоянно находитесь в каком-либо тепловом состоянии. Так что мы видим еще и сегодня на примере человека: он живет в тепловом элементе. Человек целиком и полностью живет в этом тепле.
И если сегодня наука говорит: первоначально тут был высокий уровень тепла, то в известном смысле наука права; но когда она полагает, что это тепло было мертвым, что эта теплота высокого уровня была мертвой, то это неверно, поскольку здесь было живое мировое существо, поистине живое мировое существо.
И первое, что произошло с тем, что было здесь живым мировым существом, было похолодание. Охлаждению вещи подвергаются постоянно. Что же возникает, когда нечто, где еще ничего нельзя различить кроме тепла, охлаждается? Возникает воздух. Воздух был первым из того, что возникло: газообразное. Ведь если мы нагреваем твердое тело все сильнее и сильнее, то в этом тепле образуется газ; если же нечто, еще не ставшее веществом, спускаясь сверху вниз, охлаждается, то прежде всего образуется воздух. Следовательно, мы могли бы сказать: второе, что образовалось здесь — это воздушное начало (см. рис. 1, зеленое), настоящее воздушное начало. И в нем, то есть в том, что было образовано как второе мировое тело, все было из воздуха. Там еще не было никакой воды, там еще не было никаких твердых тел. Там все было из воздуха.
Теперь мы имеем второе состояние, которое возникло в ходе времени. И в этом втором состоянии, наряду с тем, что было там первоначально, уже возникает нечто иное. Хотя нынешнее Солнце и не является таким, я, тем не менее, в своем «Очерке тайноведения» назвал это состояние Солнцем; это было своего рода солнечное состояние, поскольку оно представляло собой горячую воздушную туманность. Я уже говорил вам: современное Солнце таким не является; оно также не является и тем, чем это второе мировое тело было первоначально. Итак, мы получили второе мировое тело, которое образовалось из первого; первое было только тепловым, второе уже являлось газообразным. Но в этой теплоте человек мог жить как душа. Теплота вызывает у души ощущения, но она не разрушает душу. Однако она разрушает телесное. Следовательно, если я брошусь в огонь, то только мое тело будет разрушено. Моя душа не разрушится оттого, что я брошусь в огонь. Об этом мы будем еще говорить подробнее, так как этот вопрос, конечно, требует разъяснения. Так что человек мог жить в качестве души уже тогда, когда было это первичное состояние, состояние Сатурна. (рис. 1)
Рудольф Штейнер
Из GA 134: Мир чувств и мир духа
Из Лекции 4 от 30 декабря 1911 г. с. 122-130
То, что обыкновенно принято называть материей, может быть понято человеком только при помощи сравнительно трудных представлений. И если мы захотим выяснить себе в оккультном смысле сущность материального, вещественного, то нужно прежде всего спросить: какое наиболее бросающееся в глаза свойство того, что мы называем материей? Если подойти к этой проблеме непредвзято, то мы найдем, что наиболее разительным свойством всего материального является его пространственное наполнение, протяженность в пространстве.Никому не придет в голову по поводу происходящего в его душе – будь то чувство или мысль, или же импульс воли – говорить о том, что воля, или мысль, или чувство занимают место в пространстве. Всякому человеку ясно, что было бы бессмыслицей утверждать, скажем, будто мысль о герое на пять квадратных метров больше, чем мысль об обыкновенном человеке, не правда ли? Если эту мысль довести до конца, то очевидным станет, что нельзя говорить о наших душевных состояниях и душевных процессах как о чем-то, занимающем место в пространстве.
Можно было бы, конечно, сказать, что есть еще другое отличительное свойство материи, именно то, что материя должна иметь вес. Но с этим свойством дело обстоит не так просто, как кажется, в чем мы убедимся в ходе дальнейших лекций. Ибо, если противопоставить себя миру, только созерцая его, то в непосредственном созерцании и наблюдении мы не увидим веса, а только протяженность, наполнение пространства, пространственное бытие.
Мы знаем еще, что эта протяженность должна иметь три измерения, принятые для пространства: высоту, ширину и глубину, или длину, называйте, как хотите. Это общая, можно сказать, тривиальная истина. Итак, протяженность в трех направлениях мы должны признать самой примечательной характеристикой материального. Всякий, усвоивший то, о чем только что шла речь, а именно, то, что при явлениях душевных нельзя говорить о наполнении пространства, – должен сказать себе, что в смысле пространственной наполненности есть еще нечто, кроме того, что заполняет пространство, то есть, нечто, кроме материи, вещества. Ибо и при наблюдениях на физическом плане можно заметить, что душевные переживания не являются пространственно протяженными процессами и состояниями.
Если вы будете наблюдать душевные переживания так же непредвзято, как и переживания материи в пространстве, то вы скоро заметите другое свойство душевных переживаний, без которого они не могут иметь места. Непредубежденному взгляду ясно, что душевные переживания протекают во времени. Хотя мы и не можем сказать, что чувство или импульс имеют длину пять квадратных метров, но мы все-таки должны признать, что то, что мы чувствуем и мыслим, поскольку эти вещи являются душевными переживаниями, протекают во времени, и что нам необходимо не только определенное время, чтобы их пережить, но, кроме того, одно происходит раньше, другое позже, – короче говоря, мы замечаем, что переживаемое нами в душе подчинено течению времени.
И вот, дело обстоит так, что в окружающей нас действительности и в нашем внутреннем бытии пространство и время фактически беспорядочно перемешаны. Особенно во внешнем мире вещи не только обладают пространственной протяженностью, но и протекают одни за другими во времени, сами требуют некоторого времени. Прежде, чем мы обращаемся к оккультным истинам, перед нами встает вопрос: какое отношение существует вообще между пространством и временем? Так мы в высшей степени невинно касаемся в нашем цикле антропософских лекций вопроса, который фактически всегда был великим философским вопросом, над которым, образно выражаясь, ломало головы бесчисленное количество людей во всем мире, – это вопрос об отношении времени к пространству.
Вам, может быть, нелегко будет следить за ходом мысли об отношении времени к пространству сегодня, когда мы затронули этот вопрос мимоходом, так как большая часть слушателей не имеет специальной философской подготовки. Но если вы потрудитесь все же проследить за ходом мысли, то увидите, как бесконечно плодотворны такие мысли, и как вы сможете развить их, особенно если переработаете их в медитации.
Будет хорошо взять за отправную точку время, которое вы переживаете в собственной душе, но при этом спросите себя, каким образом вы переживаете время внутри вам самих. Речь, конечно, идет не о времени, которое можно посмотреть на своих часах, – вы бы тогда только сравнивали свою внутреннюю жизнь с внешними событиями. Итак, полностью отвлекитесь от того времени, которое показывают часы, и от прочих внешних событий. Попробуйте задать себе вопрос, который можно обратить лишь к своей собственной душе: как проявляет себя феномен времени в вашей душе? Как бы глубоко и основательно вы ни взвешивали этот вопрос, вы не сможете прийти к другому заключению относительно уловления процесса времени, как только к тому, что мысль возникает в вас после того, как вы бываете возбуждены внешним восприятием. Вы видите или слышите что-либо, и затем в вашей душе возникает мысль или представление. Когда же вы задаете себе вопрос, каково, в сущности, соотношение между вами и этим представлением, то приходите к заключению: пока вы заняты этой мыслью, вы, в сущности, сами и есть эта мысль. Попробуйте основательно продумать это, и вы должны будете сказать себе: пока вы находитесь во власти этой мысли, вы, в самом своем внутреннем существе, тождественны этой мысли. Было бы предубеждением полагать, что рядом с этим представлением вы имеете еще представление о Я-есмь или о чем-либо еще в этом роде. Я-есмь здесь нет, пока вы погружены в данную мысль. Если вы хотите быть чем-то еще иным, кроме мысли, которую вы имеете, вы должны это выработать в себе особыми упражнениями.
Вообще человек растворяется в мысли или чувстве, непосредственно его занимающих. Предположим, что этот кусок мела возбудит в вас такую мысль; тогда вы отбросите все остальное и отдадитесь только представлению о меле, возбужденному в вас восприятием, выше внутреннее сольется в одно с представлением о меле.
Когда же вы восприняли это представление, и вам приходит на ум, что вы вчера тоже видели мел, то вы сравниваете то, что вам дано непосредственно как представление о меле, с тем, что вы пережили вчера как мел. И когда вы сроднитесь с мыслью, что вы непосредственно отождествились с сегодняшним мелом, то заметите, что не можете себя так же отождествить со вчерашним мелом, как вы это сделали с сегодняшним. Вчерашний мел остался для вас представлением в воспоминании. Если вы действительно слились воедино с представлением о меле сегодня, то вчерашний мел стал для вас в вашем внутреннем чем-то внешним, то есть, сегодняшний мел является вашим настоящим сегодняшним внутренним содержанием.. Ваше представление в воспоминании есть нечто, на что вы оглядываетесь, однако оно, в сравнении с сегодняшним представлением, является чем-то внешним. И, кроме настоящего момента, все обстоит точно так же по отношению ко всему, что вы пережили в душе. Настоящий момент есть ваше данное внутреннее содержание. Все, что вы пережили раньше, вами отброшено, находится уже вне вашей собственной души. Если выражаться образно, представьте себе, что настоящий момент с имеющимися у вас представлениями есть змея, а то, что вы отбросили, есть кожа, сброшенная змеей. Подобно тому, как змея может сбрасывать с себя оболочки одну за другой, точно так же все ваши отброшенные представления будут чем-то внешним по отношению к вашей данной внутренней сущности. Другими словами, насколько вы себя помните, вы всегда превращали нечто внутреннее во внешнее, ибо представление о меле, имеющееся у вас в данную минуту, вы в следующий момент, переходя к другому представлению, превратите во внешнее представление, – вы все время перерабатываете все внутреннее во внешнее. В этом-то и состоит душевная жизнь, что внутреннее постоянно становится внешним. И в нашем собственном внутреннем бытии, этом внутреннем духовном процессе, мы можем различать между собственно внутренним и внешним элементом во внутреннем бытии. Мы остались во внутреннем, однако в самом внутреннем мы должны различать две части: часть нашего собственного внутреннего и часть нашего внутреннего, ставшего внешним.
Этот процесс, прошедший сейчас перед нами, когда внутреннее стало внешним, образует, в сущности, содержание нашей душевной жизни. Если вы над этим задумаетесь, то найдете, что ваша душа есть не что иное, как все, что вы пережили с первого момента раннего детства, о котором у вас сохранилось воспоминание. Человек, забывший все, что он пережил, потерял бы, в сущности, свое Я. Следовательно, в этой возможности оставлять свои воспоминания позади себя и все-таки сохранять их постоянно, как сброшенные кожи, – в этом и состоит реальность нашей душевной жизни.
Вы можете себе представлять реальность этой душевной жизни самым различным образом. Я прошу вас обратить внимание на то, что конфигурация души в каждый данный момент бывает различной. Представьте себе, что вы гуляете ночью под звездным небом или же слушаете симфонию Бетховена, тогда ваше внутреннее существо отождествляется с обширной областью душевной жизни. Представьте себе, что из этой звездной ночи вы вступите в темную, убогую комнату, тогда ваша душевная жизнь как бы сразу съежится, представлений сразу же станет намного меньше. Или же когда симфония смолкает, то по отношению к слуховым представлениям вы тоже беднеете; когда же вы спите, то ваша душевная жизнь сужается до минимума, пока снова не оживится при пробуждении. Таким образом, ваша душевная жизнь постоянно меняет свою форму. И если мы теперь зарисуем нашу мысль, – это лишь символ, ибо мы должны рисовать в пространстве, хотя имеем в виду время, не имеющее пространства, – то мы можем изобразить это разнообразнейшими способами. На этом рисунке она то съеживается (a), то распускается (b). Мы должны были бы представить себе это в разнообразнейших видах, причем «с» – это всегда содержание нашей душевной жизни. Из символа вы уже можете уяснить – а он не должен давать вам ничего иного, как только делать наглядно зримым то, что незримо, – расширение и сужение душевной жизни. Душевная жизнь, воспринимающая симфонию, богаче той, которая слышит только один удар
Воля Мудрость Движение Форма
Можно поэтому сказать, что эта душевная жизнь расширяется и сжимается, причем никаких пространственных представлений здесь не следует примешивать. Во время этого расширения и сжимания, несомненно, происходит внутреннее духовное движение. Да, движение! Душевная жизнь есть движение.
Только вы должны представлять себе это движение так, как мы его описали, но не как движение в пространстве. Это расширение и сужение образует формы; так что вы имеете движение и внешнее выражение движения в каких-то определенных формах. Но все это вне пространства! Те формы, которые здесь имеются в виду, являются не пространственными формами, но формами расширяющейся и сужающейся душевной жизни. И что же, в сущности, живет в этом расширении и сужении? Если вы немного подумаете над этим, что там должно жить, то приблизитесь, можно сказать, к действительности: там внутри живут ваши ощущения, мысли, волевые импульсы, поскольку все они духовны. Это подобно воде, которая течет, движется в формах, но все это духовно. Теперь вам нужно еще только одно представление, чтобы проникнуть во все это в целом. Мы сказали: там живут мысли, представления, чувства, волевые импульсы. Но волевые импульсы в известном отношении суть нечто более фундаментально необходимое, чем сама мысль, ибо если вы обдумаете то, как эта душевная жизнь может быть приведена иногда в более быстрое или иногда в более медленное движение, то вы почувствуете внутри себя, что, в сущности, это сама воля приводит в движение душевную жизнь. Если вы напряжете волю, вы сможете произвести более быстрое течение мыслей и чувств, когда же воля ленива, то все протекает медленнее. Вам необходима воля, чтобы расширить эту душевную жизнь.
Таким образом, мы имеем там, внутри, по порядку: волю; потом все то, что живет в чувствах, в представлениях и что является внутри нашей душевной жизни – повторяю, нашей душевной жизни – тем, что мы можем понять как выражение мудрости; затем мы имеем движение – расширение и сжатие; затем – форму, являющуюся выражением движения. Вы можете ясно различить в пределах вашей душевной жизни: волю, мудрость, движение и форму. Все это живет и пульсирует внутри вашей душевной жизни.
Жаль, что мы не можем продлить этот цикл на месяц, тогда можно было бы говорить подробнее. Тогда бы вы увидели, что все, происходящее в вашем внутреннем существе, как бы коренится в воле и содержит в себе, кроме того, мудрость, движение и форму, и что все это может быть точно обосновано. Но и теперь вы увидите замечательную вещь: последовательность, описанная здесь для душевной жизни, удивительным образом согласуется с названиями, которые мы могли бы дать последовательным иерархиям, начиная от Духов Воли, Духов Мудрости, Духов Движения – до Духов Формы. И, раскладывая таким образом нашу собственную душевную жизнь, мы как бы улавливаем край одежды этих иерархий; мы их различаем самым удивительным образом в нашей душевной жизни. И мы видим, что они действуют совершенно вне пространства. Если бы даже не приобрели ничего иного этими изысканиями, как только то, что мы имеем теперь представление о важном свойстве этих четырех духовных иерархий: воли, мудрости, движения и формы, – а именно, об отсутствии в них пространственности, – то и это уже весьма важно.
Таким образом, под словом «форма» подразумевается беспространственная формация, действующая душевно-духовно. Это чрезвычайно важно. Когда мы говорим о формах, образуемых Духами Формы, то этим обозначаются не внешние пространственные формы, но те внутренние, доходящие, собственно, только внутренне до нашего сознания образования, схватить которые нам удается только внутри нашей душевной жизни. Здесь все протекает только во времени. Без времени мы вообще не могли бы себе этого представить. Но вы должны, отрешившись от наглядности, не имеющей значения для сути дела, представить себе это, поскольку вы пребываете в душевной жизни, вне пространства.
Если Духи Воли действовали сперва на древнем Сатурне, Духи Мудрости – на древнем Солнце, Духи Движения – на древней Луне, а Духи Формы – на Земле, то, имея в виду чисто внутренний характер Духов Формы, мы можем сказать: Духи формы сотворили человека на Земле так, что он имел только незримую форму. Это прекрасно согласуется с тем, к чему мы пришли вчера. Незримые, беспространственные формы были даны сперва человеку Духами Формы в начале его земного существования. Мы должны теперь уяснить себе, что все внешние предметы, все, что мы обнаруживаем во внешнем мире через наши органы чувств, все это есть не что иное, как внешнее выражение чего-то внутреннего духовного. И за каждой внешней пространственной вещественностью мы должны искать нечто подобное тому, что живет в нашей душе. Конечно, оно не проявляется для наших внешних органов чувств, но находится позади того, что дают нам наши внешние органы восприятия.
Как можно представить себе действие, идущее за пределы Духов Формы, за пределы того, что они творят как форму, еще не занимающую места в пространстве? Заметьте, вопрос, нами поставленный, сводится к следующему: если бы это действие продолжилось за пределы воли, мудрости, движения и формы, еще дальше формы, то что тогда произошло бы? Так стоит вопрос. Видите ли, когда космический процесс дошел до формы, еще полностью лежащей в духовно-душевном бытии, еще не имеющей никакой формы в пространстве, то следующий шаг возможен только тогда, когда форма как таковая разбивается.
Вот что тогда представляется оккультному взору: когда определенные формы, сотворенные под влиянием Духов Формы, развились до некоторого состояния, то эти формы разбиваются. И когда вы созерцаете разбитые формы, то есть, нечто, возникающее, когда сверхчувственные формы разбиваются, то тут вы имеете переход от сверхчувственного к чувственному в пространстве. Разбитая форма и есть материя. Материя, возникающая во вселенной, для оккультиста есть не что иное, как разбитая, раздробленная, распыленная форма. Если бы вы представили себе этот мел, который я держу в руке, невидимым, но одновременно имеющим такую вот своеобразную форму параллелепипеда, и, взяв молоток, быстро нанесли по нему удар, так, чтобы он разбился, раскололся на множество мелких частиц, то этим вы бы разрушили форму. Предположим, что в этот момент, когда вы раздробили форму, незримое стало бы зримым, – тогда вы имели бы картину возникновения материи. Материя есть дух, развившийся до формы и затем раздробленный, взорванный, распыленный.
Материя есть груда обломков духа. Чрезвычайно важно ясно осознать именно это определение материи. Материя есть в действительности дух, но раздробленный дух.
Если вы будете продолжать размышлять в этом направлении, то скажете себе: да, но мы встречаем в пространстве формы, например, кристаллы, которые, казалось бы, противоречат вышесказанному, ведь кристаллы бывают очень красивыми. Представьте себе падающую струю воды (см. рисунок). Предположим, что эта струя (a) незрима. Вы ставите ей препятствие (b). Струя, встречая препятствие, раздробляется на капли (c). Предположим, что струя воды незрима, но то, что раздробилось, стало зримым. Вы получили бы тогда раздробленную струю воды как символ материи. Теперь вы должны мысленно убрать препятствие внизу, ибо такого препятствия не существует, иначе нужно было бы предположить, что материя уже существует. Вы должны себе представить: материя, духовно организованная в форму без наличия такого сопротивления, является сверхчувственной и находится в движении, ибо движение предшествует во времени форме. Нет ничего, что бы не было проникнуто деяниями Духов движения. В определенный момент движение переходит в форму, ослабевает в себе самом и в себе самом разрушается.
Главное для нас – это понять, что то, что первоначально является духовно-душевным, направленно излучается, но, обладая лишь ограниченной силой инерции, теряет ее и, как бы отскакивая от себя самого, разбивается. Всюду, где мы встречаем материю, мы можем сказать: в основе этой материи лежит сверхчувственное, дошедшее до предела своего действия и взорвавшееся у этого предела. Но прежде чем взорваться, оно еще обладает внутренне духовными формами. Когда духовное бытие взорвалось, то в отдельных распадающихся обломках продолжает действовать то, что жило в нем раньше как духовная форма. Где имеет место сильное последействие, там и после разрыва сохраняются линии духовных форм; после того, как нечто распалось, в получающихся тогда линиях сохраняются еще последствия духовных линий. Благодаря этому образуются кристаллы. Кристаллы суть отображения духовных форм, которые как бы еще сохранили, благодаря собственной силе инерции, первоначальную устремленность в противоположном направлении.
То, что я вам здесь изобразил, почти в точности соответствует тому, что является оккультному взору при наблюдении водорода. Водород представляется оккультному наблюдателю как стремительно низвергающийся луч, постепенно в себе самом ослабевающий, разбрызгивающийся и потом принимающий следующую форму (см. рис.): мы можем обозначить это пересекающимися здесь линиями. Так что частица водорода выглядела бы так, как если бы мы имели невидимый луч, нисходящий из бесконечных далей пространства и разбивающийся, разбрызгивающийся по земле. Итак, всюду материя есть то, что можно назвать распавшейся, раздробленной духовностью, она – не что иное, как дух, но дух в состоянии раздробления.
Теперь нам предстоит заняться еще одной сложной мыслью, имеющей связь с тем, о чем я говорил вначале. Я сказал, что и внутри самого духовно-душевного мы различаем внешнюю и внутреннюю стороны. В сущности, все пространственные измерения состоят из этих противоположностей, так что всюду, где есть то или иное измерение, вы можете считать его исходящим откуда-то из единого пункта. Это внутренняя сторона, все остальное – внешнее бытие. Для плоскости прямая линия есть внутреннее бытие, все остальное – внешнее, и т.д. Итак, пространство возникает, когда дух раздробляется и переходит таким образом в материальное бытие.
Очень важно обратить внимание на следующее. Представьте себе, что это разрывание духа, превращение его в материю совершается так, что он сначала раздробляется, разлетается, нигде не встречая внешнего противодействия, не находя перед собой никакой материи. Допустим, этот разрыв происходит в пустоте. Когда дух разрывается в пустоте, получается минеральная материя. Дух должен действительно сперва разорваться сам в себе, и тогда возникает минеральная материя. Предположим еще, что дело будет происходить не таким элементарным, первичным образом, когда дух разрывается в пустом пространстве, а так, что дух, разрываясь, находит уже готовый мир и развивается теперь не в пустоте, но, например, в уже имеющейся эфирной телесности. Итак, если этот процесс происходит в пустоте, возникает минеральная материя. Мы уже теперь предполагаем, что дух проникает в имеющуюся уже эфирную телесность. Подобная разрывающаяся духовность внедряется и распространяется внутри эфирного тела. Допустим, что эта разрывающаяся материя и это эфирное тело как таковые уже налицо. Следовательно, духовность раздробляется не в девственно нетронутом мире, а в эфирном теле. Тогда возникает не минеральная материя, а растительная материя. Когда дух разрывается в эфирной субстанции, возникает растительная материя.
(Далее Р.Ш. продолжает тему трех предыдущих лекций, чтобы подвести слушателей к пониманию облика человека на Земле, какой он принял в результате «грехопадения», происшедшего из-за вмешательства противодействующих сил в его эволюцию).
Таков путь Штирнера. Можно идти и другим, чтобы достичь природы Я. Можно наблюдать последнее при его познавательной деятельности. Направим взор на процесс познания. Мысленно рассматривая события, Я пытается обнаружить, что, собственно, лежит в их основе. Чего хотим мы достичь путем этого мысленного рассмотрения? Для ответа на этот вопрос необходимо понаблюдать следующее: чем мы обладали бы без такого рассмотрения событий и чего мы достигаем через его посредство? — Здесь Я должен ограничиться беглым наброском этих основополагающих мировоззренческих вопросов и могу лишь отослать к дальнейшим рассуждениям в моих сочинениях «Истина и наука» и «Философия свободы».
Рассмотрим любой на выбор процесс. Я бросаю камень в горизонтальном направлении от себя. Он движется по кривой и через некоторое время падает на землю. Я вижу камень в мгновения, следующие друг за другом, в различных местах, после того как мне сперва стоило определенного усилия отбросить его. Путем мысленного рассмотрения Я прихожу к следующему. Во время своего движения камень испытывает некоторые воздействия. Если бы он находился лишь под влиянием толчка при броске, то он летел бы бесконечно, и притом по прямой линии, не меняя скорости. Теперь же Земля оказывает на него воздействие, называемое силой притяжения. Выпусти Я его без броска просто из рук, он бы упал вертикально к земле, и скорость его при этом постоянно нарастала бы. То, что происходит в действительности, складывается из взаимодействия обоих влияний. Всё это суть соображения, которые Я привношу в то, что предстало бы мне без мысленного рассмотрения.
Таким образом, в каждом познавательном процессе мы имеем один элемент, который явился бы нам и без мысленного рассмотрения, и другой, который мы можем приобрести лишь через последнее. — Когда оба элемента получены нами, нам становится ясно, что они связаны друг с другом. Некий процесс протекает в смысле тех законов, которые Я приобретаю, когда размышляю о нем. То, что оба элемента даны мне разделенными и связываются друг с другом в моем процессе познания, касается лишь меня. Самому процессу нет никакого дела до этого разделения и соединения. Но отсюда следует, что познание — это вообще мое дело. Нечто такое, что Я совершаю исключительно ради себя самого.
К этому добавляется еще и нечто другое. Предметы и процессы сами по себе никогда не дали бы мне того, чего Я достигаю своим мысленным рассмотрением их. Сами по себе они дают мне как раз то, чем Я обладаю и без этого рассмотрения. Выше уже было сказано, что Я нахожу в себе самом то, что вижу в вещах как их глубочайшую сущность. Мысли, которые Я составляю себе о предметах, Я произвожу, исходя из моего внутреннего мира. Несмотря на это, они принадлежат, как было показано, вещам. Следовательно, сущность вещей является мне не из них, а из меня самого. Мое содержание есть их сущность. Я вообще не задавался бы вопросом, что является сущностью вещей, если бы не находил в себе то, что Я обозначаю как эту сущность вещей, как то, что принадлежит им, но что не они дают мне из себя, а что Я могу извлечь только из себя самого.
В процессе познания Я заимствую сущность вещей из себя. Таким образом, Я заключаю в себе сущность мира. Следовательно, и свою собственную сущность Я заключаю в себе. В других вещах мне является двоякое: процесс без сущности и сущность через меня. Во мне самом процесс и сущность идентичны. Я черпаю из себя сущность всего остального мира, но и мою собственную сущность Я черпаю из себя.
Мои действия — часть общего мирового процесса. Тем самым и они, как всякий другой процесс, имеют свою сущность во мне. Таким образом, искать законы для человеческих действий — значит, черпать их из содержания Я. Подобно тому как верующий в Бога выводит законы своих поступков из воли своего Бога, так тот, кто постиг, что сущность всех вещей заключается в Я, только в Я находит и законы своих поступков. Если Я действительно и по существу пронизывает его действия, тогда оно чувствует себя их повелителем. До тех пор, пока мы верим в некую чуждую нам мировую сущность, нам предстают чуждыми и законы наших действий. Они господствуют над нами; то, что мы совершаем, мы делаем под их давлением. Если же из чуждых нам существ они преображаются в исконную деятельность нашего Я, насилие прекращается. Оно претворяется в нашу собственную сущность. Закономерность господствует уже не над нами, а в нас над исходящим из нашего Я свершением. Реализация какого-либо процесса в силу некой закономерности, лежащей вне самого того, кто его реализует, есть акт несвободы, реализация его через самого реализующего — акт свободы. Давать себе законы своих поступков из самого себя — значит действовать как свободный индивидуум. Рассмотрение процесса познания показывает человеку, что только в себе самом он может найти законы своих действий.
*
Мысленно постичь Я — значит заложить фундамент, чтобы основать все, что происходит из Я исключительно на самом же Я. Понимающее само себя Я не может зависеть ни от чего иного, кроме себя. И ему не перед кем отвечать, кроме как перед самим собой. После этих рассуждений представляется почти излишним сказать, что под Я может подразумеваться только воплощенное, реальное Я единичного человека, а не некое всеобщее, отвлеченное от него Я. Ибо последнее может быть получено только из реального Я путем абстракции. Таким образом, оно зависит от фактически существующего единичного человека. (Аналогичное направление идей и жизневоззрение, из которого проистекают мои названные выше сочинения, представляют также Бендж. Р. Тукер и Дж. Г. Маккай. Ср. «Instead of а Book» первого и культурное полотно последнего «Анархисты».)
Р.Штейнер.
….
М. Чигочидес
Изменение мышления в науке
пер. с нем. А.А. Демидова
В нашем современном обществе все более усиливается альтернативное движение. Немало труда прилагается в области медицины, сельского хозяйства, педагогики и техники, но помимо всего прочего возникает стремление заново критически перепроверить саму науку. Мы должны поставить себе вопрос: что в науке верно, а что ложно.
Наш ответ на этот вопрос ведет нас к тому или иному философскому мировоззрению, взыскующему истину. Большинство естествоиспытателей согласны в том, что научные исследования - как они выполняются сегодня - и объективные методы, базирующиеся на математическом исследовании являются тем путем, по которому мы должны следовать, чтобы открывать и понимать законы природы. Другие рассматривают все это с иной точки зрения: они учитывают не только математические, но и иные способности человека, можно сказать, его физические способности. Свое направление они называют "альтернативной" наукой.
Естественнонаучные труды Гёте становятся своего рода ареной для столкновения этих полярных воззрений. Многие философы и естествоиспытатели признают гениальную одаренность Гёте, его способность углубленного созерцания явлений природы, но недооценивают его интерпретацию экспериментальных результатов, считая его методику ненаучной. Другие же - и среди них те, кто критикует науку - считают его труды прорывом к новому, нематериалистическому мировоззрению. Такого рода воззрения часто скрываются за ширмой движения нью-эйдж (новый век). Есть немало случаев, когда работы таких первопроходцев позднее наука оценивала по достоинству и признавала их "научность".
Другим симптомом нашего времени становится то, что несмотря на общепризнанный технический прогресс, многие люди невольно испытывают страх перед этим сложным, соблазнительным миром техники; часто нам начинает казаться, что мы живем в нечеловеческом, бесчеловечном мире.
Как же нам быть с этой сложной дилеммой? Как можно сочетать науку и человеческое достоинство? Ясно, что здесь необходимо нечто иное, нежели ориентация на чистый интеллектуализм. Как мы можем описать это?
Рудольф Штейнер благодаря своим духовнонаучным исследованиям показал, как следует рассматривать этот вопрос. Он настоятельно подчеркивал, что наука и дальше должна идти по тому пути, по которому она уже идет. Мы не должны отрицать важность этого пути. Цель науки - придти к пониманию мертвой природы и тем самым привести нас к свободе, повысить уровень нашего сознания. В одной из своих лекций из цикла "Момент возникновения естествознания в мировой истории и его последующее развитие" (GA 326) Р.Штейнер говорит:
"…Мы изучаем только чистые феномены, но сущность живого больше не переживаем. Мы не заходим по ту сторону внешней видимости. И то, как переживается сегодня мышление, чувство и воля - есть не более чем видимость… эта видимость, находящаяся в чистом мышлении, будучи охвачена человеком в мышлении изнутри, становится импульсом к свободе. Если бы объектами субъективного переживания становилось нечто иное, чем внешняя видимость, человек не смог бы стать свободным. Если же эта внешняя видимость возвышается до чистого мышления, человек может стать свободным, ибо то, что не является бытием не довлеет над ним определяющим образом, в то время как, будучи бытием, оно определяло бы и нас. (лекция 9 от 6 января 1923г.)
Однако мы должны идти дальше, и посредством нового сознания контактировать с реальным, живым миром. Способ, посредством которого мы можем исследовать действительность ясно описан Рудольфом Штейнером в цикле лекций "Мир чувств и мир духа" (GA 134 ) Прежде всего он разбирает вопрос о логическом мышлении:
"Каким путем может идти человеческая душа, чтобы правильно и достойно подняться к высшим вопросам бытия?" (Л.1)
"Ибо во внешнем мире, где ныне господствует внешняя наука, когда речь заходит о знании, о познании, говорят следующим образом: "Истина достигается только тогда, когда мы выносим правильные суждения, когда мы правильно мыслим…"
В том то и состоит "главная ошибка в этой предпосылке - мнение, что познание ведет к истине, если мы выносим правильные суждения. Мы можем показать, что само по себе правильное рассудочное мышление ни в коем случае не приводит к истине". (лекц.1 от 27 дек.1911г.) Автор поясняет свою мысль на следующем примере:
"Недавно, чтобы охарактеризовать, какая крупная ошибка может получиться при предположении, что познание и истина являются результатом правильного суждении, я привел очень простое сравнение, которое повторю и сейчас, чтобы вы видели, что правильное суждение совсем не обязательно приводит к истине. В одной деревне жил маленький мальчик, которого родители все время посылали за булочками; ему каждый раз давали 10 крейцеров, и он каждый раз приносил 6 булочек. Когда покупалась одна булочка, она стоила два крейцера, а он всегда приносил домой 6 булочек за 10 крейцеров. Маленький мальчик не отличался особыми арифметическими способностями и не очень задумывался над тем, почему он за 10 крейцеров получает 6 булочек, если одна булочка стоит 2 крейцера. Случилось так, что сводный брат этого мальчика приблизительно тех же лет, но из другой местности, поселился с ним рядом. Этот мальчик хорошо умел считать. Он заметил, что его новый товарищ ходит к булочнику, имея 10 крейцеров, знал, что булочка стоит 2 крейцера и думал, что тот, следовательно, должен приносить домой 5 булочек. Он знал арифметику и рассуждал правильно: одна булочка стоит 2 крейцера, мальчик получает 10 крейцеров и должен поэтому принести 5 булочек. И вдруг он приносит шесть! Тогда хороший математик сделал вывод: "Это совершенно неправильно, ты не можешь принести 6 булочек, потому что у тебя 10 крейцеров, булочка стоит 2 крейцера, а десять на два будет пять. Или булочник ошибся, или ты украл одну булочку". Но вот на другой день мальчик снова приносит 6 булочек за10 крейцеров. Дело в том, что в этом месте на каждые пять булочек давалась еще одна бесплатно, так что в действительности за 10 крейцеров получали 6 булочек. Это был очень приятный обычай для тех, кому нужно было пять булочек!. Итак, хороший математик рассудил правильно, суждение его было безошибочно, но это верное суждение не совпало с действительностью"(там же)
"…само по себе правильное мышление не приводит к истине.."
Это очень странное высказывание. Ведь логичное, математическое мышление считается основой нашего понимания явлений природы. Но в этой лекции ясно показано, что такой способ построения суждений далеко не безусловно должен вести к действительности. Гёте осознавал возможность того, что наши ощущения при попытке охватить ими реальное явление, могут вводить в заблуждение. Он был убежден в том, что мы не должны искать эсснециальную суть за явлениями, используя какую-либо теорию, так как сами наши чувства предоставляют нам ту картину, которая может помочь нам понять действительность:
"Поскольку в распоряжении человека имеются здоровые органы чувств, сам он является великолепнейшим и точнейшим из всех физических инструментов, которые вообще могут быть". (ср. "Естественнонаучный курс т.4 раздел 2) "Органы чувств не вводят в заблуждение, в заблуждение вводит лишь суждение".
"Напрасно мы пытаемся выразить сущность вещи. Мы обнаруживаем воздействия, и полная история этих воздействий в любом случае охватывает сущность этой вещи. Мы зря стараемся описать характер человека; зато, сопоставив его поступки и дела мы получим представление о его характере". (Учение о цвете, Предисловие)
Как можем мы понять это высказывание, если знаем о современной науке, что теория, развитая каким-либо крупным мыслителем на основе математики зачастую подтверждается экспериментально? Возникает впечатление, как будто бы природа оказывает признание усилиям всякого мыслителя и предоставляет место каждой теории или философии одного из "своих чад". Как много различных теорий конструирует человеческое мышление; они могут соответствовать феноменам, могут служить в качестве модели для расчетов, для тезисов, могут использоваться в технике. Они могут быть очень аккуратными, приемлемыми, практичными. Однако все это еще не означает - именно это и утверждает Р.Штейнер, - что они безусловно ведут к действительности, к истине. А есть ли вообще путь, ведущий к истине?
Гёте вкратце описывает это так:
"Наблюдение природы требует незамутненной чистоты духа, чистоты непредвзятой и непоколебимой". "Чтобы познать природу надо самому стать ею".
Во многих своих книгах и лекциях Рудольф Штейнер дает соответствующие указания. Его книга "Философия свободы" посвящена этому вопросу. В лекции из цикла "Мир чувств и мир духа" он описывает путь, на котором можно достичь истины:
"Всякое человеческое искание должно исходить из удивления…Совершенно необходимо, прежде чем начать думать, пройти через стадию философского удивления. И мышление, не являющееся следствием удивления, остается, в конце концов, лишь игрой мысли. Итак, мышление должно иметь исходную точку в удивлении. И далее! Ибо этого недостаточно…после удивления должно возникнуть другое душевное состояние, которое мы лучше всего характеризуем, назвав его благоговением перед тем, что мы мыслим. После состояния удивления должно наступить состояние благоговения, почтительного смирения…Мышление не имеет права легкомысленно "вытанцовывать" по миру…исследование и мышление всегда должны сопровождаться чувством благоговения, и что не одного шага не следует делать в мышлении, не будучи проникнутым благоговением перед тем, что вы исследуете. Это второе….наше душевное состояние должно подняться на третью ступень, которую мы можем определить как "исполненное мудрости чувство созвучия с мировыми законами" Видите ли, это "исполненное мудрости чувство созвучия с мировыми законами" мы приобретаем не иначе, как если осознаем недостаточность одного мышления и глубоко проникнемся идеей: тот, кто доверяется исключительно своему мышлению, подобен тому мальчику, который верно вычислил количество булочек. Если бы мальчик способен был сказать себе: как бы правильно не было то, что ты вычислил, ты не должен опираться лишь на свое правильное мышление, но должен искать истину, согласие с действительностью. Тогда бы он нашел то, что оказалось вне его правильного умозаключения - местный обычай давать бесплатно одну булочку в добавок к пяти, уже купленным". "Это опять таки поразило бы современного человека своей странностью, если бы кто-то пришел и сказал: тебе вполне понятна теорема Пифагора, но если ты пожелаешь понять таинственное значение того, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, или, что еще проще - что трижды три девять - тогда ты должен вдобавок пережить в своей душе то-то и то-то Современный человек еще громче бы рассмеялся, если бы ему сказали: ты поймешь это лишь тогда, когда приведешь себя в созвучие с мировыми законами, которые создали такой порядок, что математические законы стали некоторым образом явными для нас… Как бы мы ни старались выработать правильное суждение, заблуждение всегда может в него вкрасться. Правильное суждение может иметь место лишь тогда, когда мы достигли известной степени зрелости, когда мы сумели спокойно выждать, пока суждение нас не осенит. Не когда мы стараемся добиться суждения, а когда стараемся созреть, чтобы суждение само к нам пришло. Тогда суждение будет иметь нечто общее с действительностью".
"Интересно, что мы никогда не поймем, каким образом, например Гёте создавал свое естествознание, если не будем иметь того представления о мудрости, согласно которому вещи сами должны высказывать суждение. Поэтому то Гёте высказал следующую интересную мысль, - вы найдете ее в моем "Введении к естественнонаучным трудам Гёте":никогда не следовало бы, собственно говоря, строить гипотезы или высказывать суждения относительно внешних явлений: явления суть сами теории, они сами высказывают нам свои идеи, когда мы достаточно созрели для того, чтобы позволить им правильным образом влиять на нас…Наше отношение к мышлению должно быть таково, чтобы делать его не судьей над фактами, а лишь орудием, при посредстве которого вещи могли бы высказываться сами. Это и значит "быть в созвучии с вещами Пройдя через эту третью ступень развития, мышление еще все-таки не может стать на собственные ноги; сначала наступает некое высшее состояние, которого надо достигнуть, если мы хотим найти истину. Это состояние может быть хорошо характеризовано словом "смирение".
"Смирение" это то состояние души, которое не хочет открывать истину по собственному побуждению, но ждет истину от откровения, которое струится из вещей; его можно ожидать до тех пор, пока душа не созреет для принятия того или иного откровения".
"Удивление, благоговение, мудрое созвучие с мировыми законами, смирение перед течением мировых событий - вот те ступени, по которым нам надо пройти и которые должны идти параллельно с мышлением, сопровождая его ежеминутно, иначе мышление придет к правильному, но неистинному".(1л от 27 дек.1911г., "Мир чувств и мир духа" GA 134)
"Мышление, не способное подняться дальше в область душевного состояния смирения не могло бы проникнуть в действительность. Это смирение может быть достигнуто только при постоянных энергичных попытках наглядно показывать себе относительность чистого мышления, а также при все более энергичном пробуждении настроения, неустанно твердящего: "Ты не должен ожидать от мышления, что оно даст тебе познание истины; ты можешь лишь надеяться на то, что оно тебя воспитает"
"…если вы с достаточной энергией воспитали себя так, чтобы считать мышление только средством для приобретения большей мудрости, способом взять в свои руки самовоспитание на пути к мудрости, - тогда вы не станете смущаться тем, что можно доказывать один раз одно, а другой раз - противоположное…благодаря тому, что действительность не может помешать нашей переработке понятий, мы можем выполнять эту работу свободно и способствовать развитию нашего "я""
Затем Рудольф Штейнер описывал, что после того, как мы поработали над собой и пришли к душевному состоянию смирения, мир чувственных восприятий изменяется и становится чем-то иным, новым. Мы начинаем видеть за поверхностью вещей. Мы видим духовную эссенциальную суть. Это необходимо для будущего.
"Возьмите человека, прошедшего через душевное состояние смирения. Он смотрит, скажем, на зеленый, сочный лист растения, он обращает на этот лист свой душевный взор. И тогда он не может оставить как есть этот зеленый сочный лист растения; в момент созерцания он чувствует, что вырастает над собой, выходит наружу. Он чувствует, что этот зеленый сочный лист несет в себе возможность стать чем-то совершенно другим. Если вы берете зеленый лист растения, вы знаете, что если он будет постепенно расти все выше и выше (по стеблю), он станет окрашенным цветочным лепестком. Все растение есть в сущности трансформированный, преображенный лист. Это вы могли бы представить себе, изучая естествознания Гёте. Короче, тот, кто созерцает лист таким образом, видит в листе, что он еще не завершен, что он хочет подняться над собой наружу; он видит больше, чем дает ему зеленый лист. Благодаря зеленому листу он будет затронут так, что в себе самом почувствует растущую жизнь. Он растет вместе с этим зеленым листом, и ощущает растущую жизнь".(л. 2 от 28 дек 1911г. "Мир чувств и мир духа" GA 134)
"…В развитии существует глубокая внутренняя потребность…посредством задач, с которыми имеет дело современный человек, везде развивать понимание духовного…"
"Нет, мир абстрактных идей, идей, создаваемых чисто рассудочным путем исчерпал себя. Новые идеи больше не рождаются. Возникновение рассудочных идей для западного мышления началось с Фалеса(Фалес Милетский 640-546гг до Р.Х., один из семи мудрецов Древней Греции, основоположник натурфилософии).Теперь мы пришли, в известном смысле к конечному пункту линии развития, и философия как таковая, как наука, основанная на идеях кончилась. Человек должен научиться подниматься к тому, что лежит по ту сторону идей и мыслей, принадлежащих лишь физическому плану, к тому, что лежит по ту сторону мира идей".
"…развитие пойдет таким образом, что каждый должен будет спросить свою душу: "Какой путь ты выбираешь?" В будущем люди станут как бы по правую и по левую руку: одним истиной будет казаться только мир внешних чувств, для других же истиной будет только духовный мир".
"Я думаю, что можно воздержаться от высказываний о том, какие моральные принципы, какие волевые импульсы вытекают для современного человека из истинного понимания оккультного знания. Ибо из верно понятой мудрости родится в человеческой душе и верно понятая добродетель. Будем же стремиться к истинному пониманию мировой эволюции, будем искать мудрости, и мы увидим, что дитя мудрости есть любовь".(л.6 "Мир чувств и мир духа" GA 134, Рудольф Штейнер)
"Рудольф Штайнер — одно из осознаний будущей Плеяды Мастеров, которым Учителя уходящей Эпохи открывали индивидуальные Пути самостоятельного движения и духовного совершенствования. Тем самым Они проверяли своих учеников на состоятельность и соответствие заявленной готовности. У Штайнера тоже был свой тайный Гений, о явлении которого не знали даже его ближайшие ученики. Огненный стержень Духа Мастера был надломлен родившейся в нем Личностью Рудольфа Штайнера, что обусловлено отсутствием опыта земных воплощений. Штайнер не был Учителем, но был Учеником и делал первые самостоятельные шаги на пути к своему Мастерству. Путь Штайнера, спустя десятилетия, повторяет наш современник Валерий Ломовцев".
Рикла: Вехи Огненного Свершения. Том 1. стр. 316
Рикла:«Огонь Космоса Единого» Том 10, Беседа об искушении
Один из них касался личности Р. Штайнера. Молчал я долго, не решаясь высказать, что чувствую, пока не встретил в письме Е.И. Рерих фразу, касающуюся воплощения Штайнера: «Но особенно ужасна книга совместного творчества А. Безант и Ледбитера, заключающая в себе якобы жизни Великих Учителей и некоторых учеников, именно: г-жи Безант, Ледбитера, Кришнамурти, Арундель и так далее. Я редко встречала что-либо равное по безвкусию, кощунственности и лживости. Как сказано Великим Владыкой: «Книга эта творение многих рук, лишенных знания и красоты». И таких перлов среди теософической литературы не мало. Ведь и Штайнер к концу жизни сошел с пути Света, и храм его был уничтожен разящим Лучом». Реакция Наставника была мгновенной. Я предвидел, что последствия моего вопроса могут носить очень негативный характер, но мне важно было узнать его мнение, ибо он представлялся мне человеком, несущим глубокое духовное знание. Резкость и холод в тоне Наставника сначала поразили меня, но за двадцать минут нашего разговора, который стал последним, я увидел причину моих внутренних противоречий.
На мой вопрос Наставник мне ответил: «Елена Ивановна получала знания по Прямому Лучу с Учителем, но Хроники Акаша читать не умела, как и Блаватская, которая пользовалась тайными библиотеками, скорее всего в Тибете. Немаловажен и тот факт, что при написании трудов ее рукой водила другая рука. Это известно всем. Штайнер был единственным в то время Учителем, кто умел читать Хроники Акаша.
Акаша — Хроника Духовного мира — тоньше эфира. Она почти недоступна человеку, но была, есть и будет доступна доктору Штайнеру. Хроника — сгущенный эфир — совсем другая доступность. Знания, которые ты получаешь от меня, достигают только вербального плана.
Храм Гетеанум был разрушен силами тьмы, и это не вызывает никакого сомнения. Елена Ивановна в момент написания данного письма не смогла разобраться в сложившейся на тот момент ситуации, ибо Штайнер отошел от теософов и создал новую науку антропософию. Доктор долгое время находился в оппозиции с некогда поддерживающими его обществами, поэтому у нее могло сложиться впечатление, что он сошел с пути. Только так я могу объяснить процитированную тобой фразу».
— Учитель, я прошу тебя, скажи, где истина?
— Запомни, Странник, как ни тонка Акаша, является как Дух (Огонь) и Материя дочерью Эфира. А дети разные бывают. Одним подвластно все, другим лишь только план вербальный, а третьим вовсе ничего. Я поясню тебе суть последних лет воплощения Р. Штайнера. Последние годы своей деятельности он превысил полномочия и нарушил Закон Космической Справедливости и Гармонии. Власть и Обладание стали определять суть его инволюции. В результате сгорел храм стоимостью пять миллионов франков, сам Рудольф, если мне не изменяет память, вскоре после этого был отравлен.
Вернемся к вопросу чтения Хроник Акаша. Эта способность человека не является главенствующим признаком на путях духовного развития, а всего лишь одна из форм восхождения и не более того. Чтение Хроник — вещь опасная, в точности, как ходить голыми ногами по лезвию бритвы. Всегда существует опасность свалиться в одну или другую сторону. Также я свидетельствую, что Елена Ивановна Рерих имела доступ к Хроникам Акаша, но предпочитала ими не пользоваться, ибо знала, как трудно балансировать на краю пропасти. В большинстве случаев идет замещение на нижние астральные сферы и получение информации уже происходит с обезьяньего уровня. Нет выше состояния на путях движения духа, чем прямой провод Владыки, сутью которого владела Елена Ивановна. Акаша подвластна многим. Прямой провод доступен одному. Никакие сравнения в сторону Штайнера не могут привести к искомому. Обеление одного аспекта и умаление другого не есть Путь. Но есть духовная кухня, где можно замесить любое тесто. Елена Ивановна ныне пребывает в Обители Великого Владыки, перейдя из сотрудников физического плана в сестру Белого Братства в мирах тонких. Р. Штайнер ныне исправляет свои несовершенства. (В "Цитаты 2")
«Окончится война, все как-то утрясется, устроится, и мы бросим все, что имеем, все золото, всю моральную мощь на оболванивание и одурачивание русских людей.
Человеческий мозг, сознание людей способны к изменениям. Посеяв в Советском Союзе хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как?
Мы найдем своих единомышленников... своих союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания.
Из литературы и искусства мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим творцов, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности.
В управлении государством мы создадим неразбериху... Мы незаметно будем способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности.
Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель... Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, и прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом.
И лишь немногие, очень немногие, будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ оболгать, объявить отбросами общества.
Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда делать главную ставку на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее.
Мы сделаем из них пошляков космополитов..."
А. Даллес, Директор ЦРУ. Из выступления 1945 года, ставшего Доктриной 200.
РУДОЛЬФ ШТАЙНЕР
СОТВОРЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА ЭВОЛЮЦИЯ МИРА И ЧЕЛОВЕКА
ВОПРОСЫ ПИТАНИЯ ЗЕМНАЯ ЖИЗНЬ И ДЕЙСТВИЕ ЗВЕЗД GA 354
Четырнадцать лекций, прочитанных для работающих на строительстве Гётеанума в Дорнахе с 30 июня по 24 сентября 1924 г.
Пер. с нем. А.А. Демидов
СОТВОРЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ
Дорнах, 30 июня 1924 г.
Нет ли у кого-нибудь из вас вопроса?
Господин Доллингер: Я хотел бы спросить, не может ли господин доктор снова рассказать о сотворении мира и человека, так как тут много новичков, которые еще не слышали об этом?
Доктор Штайнер: Итак, вопрос состоит в том, не могу ли я снова начать разговор о сотворении мира и сотворении человека, поскольку здесь собралось очень много новых товарищей. Я буду строить изложение таким образом, что сперва попытаюсь прояснить для вас, какие первоначальные состояния были на Земле и как они, с одной стороны, привели ко всему тому, что мы видим вовне, и, с другой стороны, к тому, что мы видим в человеке.
Видите ли, человек — это очень и очень сложное существо. И если кто-то верит, что человека можно понять только благодаря посмертным патологоанатомическим исследованиям, исследованиям трупа, тот, конечно, никогда не придет к правильному пониманию человека. Столь же мало можно понять вещи, которые находятся вокруг нас, понять мир, если просто собирать камни, растения и рассматривать каждую вещь в отдельности. Необходимо принимать во внимание именно то, что исследуемая вещь проявляется отнюдь не в самом первоначальном виде.
Если мы рассматриваем труп — мы можем рассматривать его вскоре после того, как человек умер, — то этот труп имеет ту же самую форму, тот же облик, он только становится более бледным; по нему заметно, что смерть завладела им, но он все же еще имеет тот облик, который имел человек, когда был жив. Но подумайте вот о чем: как будет выглядеть этот труп через некоторое время, если мы не кремируем его, если мы допустим, чтобы он разлагался? Он будет разрушаться, в нем больше не работает то, что могло бы снова строить его, он будет разрушен.
Видите ли, начало Библии очень часто вызывает у людей смех, что отчасти правомерно, поскольку там сказано, что однажды некий Бог сформировал человека из кома земли. Это считают невозможным и, конечно, имеют на это право. Некий Бог не мог прийти и сделать человека из кома земли. Такое изделие столь же мало могло бы считаться человеком, сколь мало может считаться человеком скульптурное изображение, сколь мало шансов начать бегать у красивой куколки, сделанной ребенком. Следовательно по праву смеются те люди, представляя себе, что первоначально Божественное существо должно было сделать человека из кома земли. Однако то, что мы имели перед нами как труп в течение некоторого времени, действительно становится таким комом земли, когда он начнет разлагаться в могиле, расплывется и так далее. Точно так же было бы бессмысленным верить, что из имеющегося тут перед нами можно было бы сделать человека.
Видите ли, с одной стороны, сегодня позволительно по праву сказать, что представление о сотворении человека из земной глины неправильно. Но ведь, с другой стороны, тогда позволяют себе следующее: думать, что человек должен состоять из того же, чем является земля. Вы видите, что будучи последовательным, не следует допускать ни первого, ни второго. Только при этом должно быть ясно: в то время, когда человек жил, внутри него находилось нечто, работающее над тем, чтобы он получил эту форму, этот облик; когда же оно оказалось снаружи, он уже не может больше иметь этот облик. Силы природы не давали ему этого облика, силы природы только рассеивают этот облик, они не взращивают его. Следовательно, с человеком дело обстоит так, что мы должны вернуться к тому духовно-душевному началу, которое владело им, пока он был жив.
Если мы рассматриваем мертвый камень, то видим, как на мертвых камнях вырастают растения и так далее; все же, господа, если мы считаем, что это всегда было таким, каково оно сейчас, то это то же самое, как если вы скажете о трупе: он всегда был таким, — а ведь на деле человек жил. То, что сегодня мы видим в мире как камни, как скалы и горы, — ведь это тоже своего рода труп. Это тоже некий труп! Все это не всегда было таким. Точно так же, как труп человека не всегда был таким, каким он является перед нами после того, как его духовно-душевное вышло наружу, так же и то, что мы видим вокруг вовне, не было таким всегда. Нас не удивляет, что растения растут на трупе, то есть на камнях; а ведь если человек разлагается, то на его разлагающемся трупе тоже вырастают всевозможные мельчайшие растения и мельчайшие животные.
То, что мы имеем вовне в природе, выглядит прекрасно, но совсем не прекрасно выглядят те сопутствующие разложению растительные образования, которые мы видим на трупе, хотя это происходит оттого, что первый чудовищно огромен, а второй мал. Если бы мы были не людьми, а маленькими жучками, ползающими по разлагающемуся трупу, если бы мы могли при этом думать как люди, мы тоже считали бы кости трупа скалами. В том, что разложилось, мы находили бы осыпи и скалы; если бы мы были маленькими жучками, то видели бы большие леса в том, что тут нарастает, и стали бы восхищаться всем этим миром, вовсе не находя его таким отталкивающим, как мы находим сейчас.
Так же, как в случае трупа мы должны вернуться к тому, что перед тем как умереть, это был человек, так и в случае Земли и окружающей среды — во всем этом в настоящее время умершем мы должны вернуться к тому, что было живым. Ведь если бы Земля по большому счету не умирала, не могло бы быть никаких людей. Люди на Земле являются до некоторой степени ее паразитами. Вся Земля когда-то была живой, она думала, у нее были все возможности. Но только становясь трупом она могла сотворить людской род. Это нечто такое, что может, в сущности, увидеть и понять каждый, если только он действительно мыслит. Но сегодня мыслить не хотят. А мыслить необходимо, если хочешь прийти к истине. Так что нам надо представить себе: то, что сегодня является твердыми породами, на которых произрастают растения и так далее, первоначально было совсем не таким, как сегодня; первоначально мы имели дело с живым мыслящим мировым телом — именно живым и мыслящим мировым телом!
Я часто говорил, обращаясь к вам: какие представления складываются об этом сегодня? Представляют, что первоначально здесь была огромная первичная туманность, что эта первичная туманность стала вращаться, при этом отделились планеты, а в середине образовалось Солнце. Это преподносится детям в самом раннем возрасте. Перед ними проделывают небольшой опыт, из которого должно следовать, что действительно все возникло таким образом. Берут небольшую каплю масла, помещают ее в сосуд с водой, берут листок картона, втыкают в него иглу; поскольку масло легче воды, оно плавает по поверхности. С помощью иглы вращают картонный листик и при этом небольшая капля масла разделяется; вращают дальше, и возникает маленькая планетная система, в середине которой располагается «Солнце». Все это выглядит очень хорошо, но в этом случае школьному учителю следовало бы совсем забыть о себе, но он не должен забывать о себе: ведь именно он делает все это, он должен был бы сказать детям: а надо всем этим стоял в мировом пространстве некий огромный мастер-учитель и вращал все это! — Но в том-то и дело, что человек становится бездумным, причем не потому, что факты предписывают ему стать бездумным, но потому, что ему так хочется. Но так к истине не прийти. Следовательно, мы должны представлять себе, что не было никакого огромного мастера-учителя, который вращал эту мировую туманность, но что внутри самой этой туманности находилось нечто, способное двигаться, и так далее. Но ведь так мы снова приходим к живому. Если нам самим захочется покружиться, то нам нет необходимости втыкать в себя иглу, за которую некий школьный мастер будет нас вращать; нам это не нужно, так как мы можем вращаться и сами. А вот такая первичная туманность должна была приводиться во вращение неким школьным мастером. Но если бы она была живой, могла ощущать и мыслить, то не потребовалось бы никакого всемирного школьного мастера, так как она сама могла бы вращаться.
Итак мы должны представить себе следующее: то, что сегодня окружает нас, мертво, но когда-то оно было живым, было ощущающим, это было мировое существо, а если рассматривать это дальше —даже большое количество мировых существ, и эти мировые существа оживляли целое. И первоначальное состояние мира возникло от того, что внутри материи находилось духовное.
Вы видите, что прежде всего лежит в основе материального? Представьте себе, что у меня в руках свинцовый слиток, кусок свинца. Это твердое вещество, настоящее твердое вещество (имеется в виду агрегатное состояние — примеч. перев.). Но если я положу этот свинец на раскаленное железо или на что-нибудь еще раскаленное, положу в огонь, то свинец станет жидким. Если же я и дальше буду держать его в огне, то весь свинец исчезнет, он испарится, и я его больше не увижу. Но так обстоит дело со всеми веществами От чего же зависит то, является ли вещество твердым? Это зависит от того, сколько в нем тепла. Его вид и состояние зависят только от того, сколько тепла находится в этом веществе.
Вы знаете, что сегодня воздух превращают в жидкость, тогда получают жидкий воздух. В окружающей нас среде воздух находится в газообразной форме, в форме воздуха потому, что в нем содержится определенное количество теплоты. И вода — вода жидкая, но может быть и льдом, может быть твердой. Если бы на нашей Земле мы имели вполне определенную низкую температуру, воды бы не было, был бы только лед. Но если мы отправимся в горы, то там мы найдем твердые гранитные породы или другие твердые породы. Если бы стало чрезмерно тепло, то не было бы никаких твердых пород, но было бы нечто текучее, жидкое, как вода в наших руках.
Итак, чем же является то первичное начало, благодаря которому все становится твердым, или жидким, или газообразным? Все это делает тепло! Тепло является первоначальным, и без него не могло бы быть ни жидкого, ни твердого. Тепло должно проявлять какую-либо активность. Поэтому мы можем сказать: то, что изначально лежит в основе всего, — это тепло или огонь.
То же самое показывает духовная наука, антропософские исследования. Эта духовная наука, эти антропософские исследования показывают, что изначально была не первичная туманность, но изначально было живое тепло, просто тепло, которое было живым.
Итак, я хочу наметить некое первоначальное мировое тело—тепло, которое было живым (см. рис. 1, красное). В моем «Очерке тайноведения» я назвал это первичное состояние — тут дело не в названиях, не так ли, ведь все необходимо как-то называть — я назвал так, как его называли в древности: состояние Сатурна. Оно имеет некоторое отношение к мировому телу — Сатурну, но этого мы сейчас касаться не будем.
В этом первоначальном состоянии еще не было никаких твердых тел, не было воздуха, но только теплота, причем эта теплота была живой. Если сегодня вы мерзнете, то это мерзнет ваше "Я"; если вы сегодня потеете, если вам по-настоящему жарко, то это ваше "Я" начинает потеть, ему становится жарко. Вы таким образом находитесь в элементе тепла, где то жарче, то холоднее, но вы постоянно находитесь в каком-либо тепловом состоянии. Так что мы видим еще и сегодня на примере человека: он живет в тепловом элементе. Человек целиком и полностью живет в этом тепле.
И если сегодня наука говорит: первоначально тут был высокий уровень тепла, то в известном смысле наука права; но когда она полагает, что это тепло было мертвым, что эта теплота высокого уровня была мертвой, то это неверно, поскольку здесь было живое мировое существо, поистине живое мировое существо.
И первое, что произошло с тем, что было здесь живым мировым существом, было похолодание. Охлаждению вещи подвергаются постоянно. Что же возникает, когда нечто, где еще ничего нельзя различить кроме тепла, охлаждается? Возникает воздух. Воздух был первым из того, что возникло: газообразное. Ведь если мы нагреваем твердое тело все сильнее и сильнее, то в этом тепле образуется газ; если же нечто, еще не ставшее веществом, спускаясь сверху вниз, охлаждается, то прежде всего образуется воздух. Следовательно, мы могли бы сказать: второе, что образовалось здесь — это воздушное начало (см. рис. 1, зеленое), настоящее воздушное начало. И в нем, то есть в том, что было образовано как второе мировое тело, все было из воздуха. Там еще не было никакой воды, там еще не было никаких твердых тел. Там все было из воздуха.
Теперь мы имеем второе состояние, которое возникло в ходе времени. И в этом втором состоянии, наряду с тем, что было там первоначально, уже возникает нечто иное. Хотя нынешнее Солнце и не является таким, я, тем не менее, в своем «Очерке тайноведения» назвал это состояние Солнцем; это было своего рода солнечное состояние, поскольку оно представляло собой горячую воздушную туманность. Я уже говорил вам: современное Солнце таким не является; оно также не является и тем, чем это второе мировое тело было первоначально. Итак, мы получили второе мировое тело, которое образовалось из первого; первое было только тепловым, второе уже являлось газообразным. Но в этой теплоте человек мог жить как душа. Теплота вызывает у души ощущения, но она не разрушает душу. Однако она разрушает телесное. Следовательно, если я брошусь в огонь, то только мое тело будет разрушено. Моя душа не разрушится оттого, что я брошусь в огонь. Об этом мы будем еще говорить подробнее, так как этот вопрос, конечно, требует разъяснения. Так что человек мог жить в качестве души уже тогда, когда было это первичное состояние, состояние Сатурна. (рис. 1)
Рудольф Штейнер
Из GA 134: Мир чувств и мир духа
Из Лекции 4 от 30 декабря 1911 г. с. 122-130
То, что обыкновенно принято называть материей, может быть понято человеком только при помощи сравнительно трудных представлений. И если мы захотим выяснить себе в оккультном смысле сущность материального, вещественного, то нужно прежде всего спросить: какое наиболее бросающееся в глаза свойство того, что мы называем материей? Если подойти к этой проблеме непредвзято, то мы найдем, что наиболее разительным свойством всего материального является его пространственное наполнение, протяженность в пространстве.Никому не придет в голову по поводу происходящего в его душе – будь то чувство или мысль, или же импульс воли – говорить о том, что воля, или мысль, или чувство занимают место в пространстве. Всякому человеку ясно, что было бы бессмыслицей утверждать, скажем, будто мысль о герое на пять квадратных метров больше, чем мысль об обыкновенном человеке, не правда ли? Если эту мысль довести до конца, то очевидным станет, что нельзя говорить о наших душевных состояниях и душевных процессах как о чем-то, занимающем место в пространстве.
Можно было бы, конечно, сказать, что есть еще другое отличительное свойство материи, именно то, что материя должна иметь вес. Но с этим свойством дело обстоит не так просто, как кажется, в чем мы убедимся в ходе дальнейших лекций. Ибо, если противопоставить себя миру, только созерцая его, то в непосредственном созерцании и наблюдении мы не увидим веса, а только протяженность, наполнение пространства, пространственное бытие.
Мы знаем еще, что эта протяженность должна иметь три измерения, принятые для пространства: высоту, ширину и глубину, или длину, называйте, как хотите. Это общая, можно сказать, тривиальная истина. Итак, протяженность в трех направлениях мы должны признать самой примечательной характеристикой материального. Всякий, усвоивший то, о чем только что шла речь, а именно, то, что при явлениях душевных нельзя говорить о наполнении пространства, – должен сказать себе, что в смысле пространственной наполненности есть еще нечто, кроме того, что заполняет пространство, то есть, нечто, кроме материи, вещества. Ибо и при наблюдениях на физическом плане можно заметить, что душевные переживания не являются пространственно протяженными процессами и состояниями.
Если вы будете наблюдать душевные переживания так же непредвзято, как и переживания материи в пространстве, то вы скоро заметите другое свойство душевных переживаний, без которого они не могут иметь места. Непредубежденному взгляду ясно, что душевные переживания протекают во времени. Хотя мы и не можем сказать, что чувство или импульс имеют длину пять квадратных метров, но мы все-таки должны признать, что то, что мы чувствуем и мыслим, поскольку эти вещи являются душевными переживаниями, протекают во времени, и что нам необходимо не только определенное время, чтобы их пережить, но, кроме того, одно происходит раньше, другое позже, – короче говоря, мы замечаем, что переживаемое нами в душе подчинено течению времени.
И вот, дело обстоит так, что в окружающей нас действительности и в нашем внутреннем бытии пространство и время фактически беспорядочно перемешаны. Особенно во внешнем мире вещи не только обладают пространственной протяженностью, но и протекают одни за другими во времени, сами требуют некоторого времени. Прежде, чем мы обращаемся к оккультным истинам, перед нами встает вопрос: какое отношение существует вообще между пространством и временем? Так мы в высшей степени невинно касаемся в нашем цикле антропософских лекций вопроса, который фактически всегда был великим философским вопросом, над которым, образно выражаясь, ломало головы бесчисленное количество людей во всем мире, – это вопрос об отношении времени к пространству.
Вам, может быть, нелегко будет следить за ходом мысли об отношении времени к пространству сегодня, когда мы затронули этот вопрос мимоходом, так как большая часть слушателей не имеет специальной философской подготовки. Но если вы потрудитесь все же проследить за ходом мысли, то увидите, как бесконечно плодотворны такие мысли, и как вы сможете развить их, особенно если переработаете их в медитации.
Будет хорошо взять за отправную точку время, которое вы переживаете в собственной душе, но при этом спросите себя, каким образом вы переживаете время внутри вам самих. Речь, конечно, идет не о времени, которое можно посмотреть на своих часах, – вы бы тогда только сравнивали свою внутреннюю жизнь с внешними событиями. Итак, полностью отвлекитесь от того времени, которое показывают часы, и от прочих внешних событий. Попробуйте задать себе вопрос, который можно обратить лишь к своей собственной душе: как проявляет себя феномен времени в вашей душе? Как бы глубоко и основательно вы ни взвешивали этот вопрос, вы не сможете прийти к другому заключению относительно уловления процесса времени, как только к тому, что мысль возникает в вас после того, как вы бываете возбуждены внешним восприятием. Вы видите или слышите что-либо, и затем в вашей душе возникает мысль или представление. Когда же вы задаете себе вопрос, каково, в сущности, соотношение между вами и этим представлением, то приходите к заключению: пока вы заняты этой мыслью, вы, в сущности, сами и есть эта мысль. Попробуйте основательно продумать это, и вы должны будете сказать себе: пока вы находитесь во власти этой мысли, вы, в самом своем внутреннем существе, тождественны этой мысли. Было бы предубеждением полагать, что рядом с этим представлением вы имеете еще представление о Я-есмь или о чем-либо еще в этом роде. Я-есмь здесь нет, пока вы погружены в данную мысль. Если вы хотите быть чем-то еще иным, кроме мысли, которую вы имеете, вы должны это выработать в себе особыми упражнениями.
Вообще человек растворяется в мысли или чувстве, непосредственно его занимающих. Предположим, что этот кусок мела возбудит в вас такую мысль; тогда вы отбросите все остальное и отдадитесь только представлению о меле, возбужденному в вас восприятием, выше внутреннее сольется в одно с представлением о меле.
Когда же вы восприняли это представление, и вам приходит на ум, что вы вчера тоже видели мел, то вы сравниваете то, что вам дано непосредственно как представление о меле, с тем, что вы пережили вчера как мел. И когда вы сроднитесь с мыслью, что вы непосредственно отождествились с сегодняшним мелом, то заметите, что не можете себя так же отождествить со вчерашним мелом, как вы это сделали с сегодняшним. Вчерашний мел остался для вас представлением в воспоминании. Если вы действительно слились воедино с представлением о меле сегодня, то вчерашний мел стал для вас в вашем внутреннем чем-то внешним, то есть, сегодняшний мел является вашим настоящим сегодняшним внутренним содержанием.. Ваше представление в воспоминании есть нечто, на что вы оглядываетесь, однако оно, в сравнении с сегодняшним представлением, является чем-то внешним. И, кроме настоящего момента, все обстоит точно так же по отношению ко всему, что вы пережили в душе. Настоящий момент есть ваше данное внутреннее содержание. Все, что вы пережили раньше, вами отброшено, находится уже вне вашей собственной души. Если выражаться образно, представьте себе, что настоящий момент с имеющимися у вас представлениями есть змея, а то, что вы отбросили, есть кожа, сброшенная змеей. Подобно тому, как змея может сбрасывать с себя оболочки одну за другой, точно так же все ваши отброшенные представления будут чем-то внешним по отношению к вашей данной внутренней сущности. Другими словами, насколько вы себя помните, вы всегда превращали нечто внутреннее во внешнее, ибо представление о меле, имеющееся у вас в данную минуту, вы в следующий момент, переходя к другому представлению, превратите во внешнее представление, – вы все время перерабатываете все внутреннее во внешнее. В этом-то и состоит душевная жизнь, что внутреннее постоянно становится внешним. И в нашем собственном внутреннем бытии, этом внутреннем духовном процессе, мы можем различать между собственно внутренним и внешним элементом во внутреннем бытии. Мы остались во внутреннем, однако в самом внутреннем мы должны различать две части: часть нашего собственного внутреннего и часть нашего внутреннего, ставшего внешним.
Этот процесс, прошедший сейчас перед нами, когда внутреннее стало внешним, образует, в сущности, содержание нашей душевной жизни. Если вы над этим задумаетесь, то найдете, что ваша душа есть не что иное, как все, что вы пережили с первого момента раннего детства, о котором у вас сохранилось воспоминание. Человек, забывший все, что он пережил, потерял бы, в сущности, свое Я. Следовательно, в этой возможности оставлять свои воспоминания позади себя и все-таки сохранять их постоянно, как сброшенные кожи, – в этом и состоит реальность нашей душевной жизни.
Вы можете себе представлять реальность этой душевной жизни самым различным образом. Я прошу вас обратить внимание на то, что конфигурация души в каждый данный момент бывает различной. Представьте себе, что вы гуляете ночью под звездным небом или же слушаете симфонию Бетховена, тогда ваше внутреннее существо отождествляется с обширной областью душевной жизни. Представьте себе, что из этой звездной ночи вы вступите в темную, убогую комнату, тогда ваша душевная жизнь как бы сразу съежится, представлений сразу же станет намного меньше. Или же когда симфония смолкает, то по отношению к слуховым представлениям вы тоже беднеете; когда же вы спите, то ваша душевная жизнь сужается до минимума, пока снова не оживится при пробуждении. Таким образом, ваша душевная жизнь постоянно меняет свою форму. И если мы теперь зарисуем нашу мысль, – это лишь символ, ибо мы должны рисовать в пространстве, хотя имеем в виду время, не имеющее пространства, – то мы можем изобразить это разнообразнейшими способами. На этом рисунке она то съеживается (a), то распускается (b). Мы должны были бы представить себе это в разнообразнейших видах, причем «с» – это всегда содержание нашей душевной жизни. Из символа вы уже можете уяснить – а он не должен давать вам ничего иного, как только делать наглядно зримым то, что незримо, – расширение и сужение душевной жизни. Душевная жизнь, воспринимающая симфонию, богаче той, которая слышит только один удар
Воля Мудрость Движение Форма
Можно поэтому сказать, что эта душевная жизнь расширяется и сжимается, причем никаких пространственных представлений здесь не следует примешивать. Во время этого расширения и сжимания, несомненно, происходит внутреннее духовное движение. Да, движение! Душевная жизнь есть движение.
Только вы должны представлять себе это движение так, как мы его описали, но не как движение в пространстве. Это расширение и сужение образует формы; так что вы имеете движение и внешнее выражение движения в каких-то определенных формах. Но все это вне пространства! Те формы, которые здесь имеются в виду, являются не пространственными формами, но формами расширяющейся и сужающейся душевной жизни. И что же, в сущности, живет в этом расширении и сужении? Если вы немного подумаете над этим, что там должно жить, то приблизитесь, можно сказать, к действительности: там внутри живут ваши ощущения, мысли, волевые импульсы, поскольку все они духовны. Это подобно воде, которая течет, движется в формах, но все это духовно. Теперь вам нужно еще только одно представление, чтобы проникнуть во все это в целом. Мы сказали: там живут мысли, представления, чувства, волевые импульсы. Но волевые импульсы в известном отношении суть нечто более фундаментально необходимое, чем сама мысль, ибо если вы обдумаете то, как эта душевная жизнь может быть приведена иногда в более быстрое или иногда в более медленное движение, то вы почувствуете внутри себя, что, в сущности, это сама воля приводит в движение душевную жизнь. Если вы напряжете волю, вы сможете произвести более быстрое течение мыслей и чувств, когда же воля ленива, то все протекает медленнее. Вам необходима воля, чтобы расширить эту душевную жизнь.
Таким образом, мы имеем там, внутри, по порядку: волю; потом все то, что живет в чувствах, в представлениях и что является внутри нашей душевной жизни – повторяю, нашей душевной жизни – тем, что мы можем понять как выражение мудрости; затем мы имеем движение – расширение и сжатие; затем – форму, являющуюся выражением движения. Вы можете ясно различить в пределах вашей душевной жизни: волю, мудрость, движение и форму. Все это живет и пульсирует внутри вашей душевной жизни.
Жаль, что мы не можем продлить этот цикл на месяц, тогда можно было бы говорить подробнее. Тогда бы вы увидели, что все, происходящее в вашем внутреннем существе, как бы коренится в воле и содержит в себе, кроме того, мудрость, движение и форму, и что все это может быть точно обосновано. Но и теперь вы увидите замечательную вещь: последовательность, описанная здесь для душевной жизни, удивительным образом согласуется с названиями, которые мы могли бы дать последовательным иерархиям, начиная от Духов Воли, Духов Мудрости, Духов Движения – до Духов Формы. И, раскладывая таким образом нашу собственную душевную жизнь, мы как бы улавливаем край одежды этих иерархий; мы их различаем самым удивительным образом в нашей душевной жизни. И мы видим, что они действуют совершенно вне пространства. Если бы даже не приобрели ничего иного этими изысканиями, как только то, что мы имеем теперь представление о важном свойстве этих четырех духовных иерархий: воли, мудрости, движения и формы, – а именно, об отсутствии в них пространственности, – то и это уже весьма важно.
Таким образом, под словом «форма» подразумевается беспространственная формация, действующая душевно-духовно. Это чрезвычайно важно. Когда мы говорим о формах, образуемых Духами Формы, то этим обозначаются не внешние пространственные формы, но те внутренние, доходящие, собственно, только внутренне до нашего сознания образования, схватить которые нам удается только внутри нашей душевной жизни. Здесь все протекает только во времени. Без времени мы вообще не могли бы себе этого представить. Но вы должны, отрешившись от наглядности, не имеющей значения для сути дела, представить себе это, поскольку вы пребываете в душевной жизни, вне пространства.
Если Духи Воли действовали сперва на древнем Сатурне, Духи Мудрости – на древнем Солнце, Духи Движения – на древней Луне, а Духи Формы – на Земле, то, имея в виду чисто внутренний характер Духов Формы, мы можем сказать: Духи формы сотворили человека на Земле так, что он имел только незримую форму. Это прекрасно согласуется с тем, к чему мы пришли вчера. Незримые, беспространственные формы были даны сперва человеку Духами Формы в начале его земного существования. Мы должны теперь уяснить себе, что все внешние предметы, все, что мы обнаруживаем во внешнем мире через наши органы чувств, все это есть не что иное, как внешнее выражение чего-то внутреннего духовного. И за каждой внешней пространственной вещественностью мы должны искать нечто подобное тому, что живет в нашей душе. Конечно, оно не проявляется для наших внешних органов чувств, но находится позади того, что дают нам наши внешние органы восприятия.
Как можно представить себе действие, идущее за пределы Духов Формы, за пределы того, что они творят как форму, еще не занимающую места в пространстве? Заметьте, вопрос, нами поставленный, сводится к следующему: если бы это действие продолжилось за пределы воли, мудрости, движения и формы, еще дальше формы, то что тогда произошло бы? Так стоит вопрос. Видите ли, когда космический процесс дошел до формы, еще полностью лежащей в духовно-душевном бытии, еще не имеющей никакой формы в пространстве, то следующий шаг возможен только тогда, когда форма как таковая разбивается.
Вот что тогда представляется оккультному взору: когда определенные формы, сотворенные под влиянием Духов Формы, развились до некоторого состояния, то эти формы разбиваются. И когда вы созерцаете разбитые формы, то есть, нечто, возникающее, когда сверхчувственные формы разбиваются, то тут вы имеете переход от сверхчувственного к чувственному в пространстве. Разбитая форма и есть материя. Материя, возникающая во вселенной, для оккультиста есть не что иное, как разбитая, раздробленная, распыленная форма. Если бы вы представили себе этот мел, который я держу в руке, невидимым, но одновременно имеющим такую вот своеобразную форму параллелепипеда, и, взяв молоток, быстро нанесли по нему удар, так, чтобы он разбился, раскололся на множество мелких частиц, то этим вы бы разрушили форму. Предположим, что в этот момент, когда вы раздробили форму, незримое стало бы зримым, – тогда вы имели бы картину возникновения материи. Материя есть дух, развившийся до формы и затем раздробленный, взорванный, распыленный.
Материя есть груда обломков духа. Чрезвычайно важно ясно осознать именно это определение материи. Материя есть в действительности дух, но раздробленный дух.
Если вы будете продолжать размышлять в этом направлении, то скажете себе: да, но мы встречаем в пространстве формы, например, кристаллы, которые, казалось бы, противоречат вышесказанному, ведь кристаллы бывают очень красивыми. Представьте себе падающую струю воды (см. рисунок). Предположим, что эта струя (a) незрима. Вы ставите ей препятствие (b). Струя, встречая препятствие, раздробляется на капли (c). Предположим, что струя воды незрима, но то, что раздробилось, стало зримым. Вы получили бы тогда раздробленную струю воды как символ материи. Теперь вы должны мысленно убрать препятствие внизу, ибо такого препятствия не существует, иначе нужно было бы предположить, что материя уже существует. Вы должны себе представить: материя, духовно организованная в форму без наличия такого сопротивления, является сверхчувственной и находится в движении, ибо движение предшествует во времени форме. Нет ничего, что бы не было проникнуто деяниями Духов движения. В определенный момент движение переходит в форму, ослабевает в себе самом и в себе самом разрушается.
Главное для нас – это понять, что то, что первоначально является духовно-душевным, направленно излучается, но, обладая лишь ограниченной силой инерции, теряет ее и, как бы отскакивая от себя самого, разбивается. Всюду, где мы встречаем материю, мы можем сказать: в основе этой материи лежит сверхчувственное, дошедшее до предела своего действия и взорвавшееся у этого предела. Но прежде чем взорваться, оно еще обладает внутренне духовными формами. Когда духовное бытие взорвалось, то в отдельных распадающихся обломках продолжает действовать то, что жило в нем раньше как духовная форма. Где имеет место сильное последействие, там и после разрыва сохраняются линии духовных форм; после того, как нечто распалось, в получающихся тогда линиях сохраняются еще последствия духовных линий. Благодаря этому образуются кристаллы. Кристаллы суть отображения духовных форм, которые как бы еще сохранили, благодаря собственной силе инерции, первоначальную устремленность в противоположном направлении.
То, что я вам здесь изобразил, почти в точности соответствует тому, что является оккультному взору при наблюдении водорода. Водород представляется оккультному наблюдателю как стремительно низвергающийся луч, постепенно в себе самом ослабевающий, разбрызгивающийся и потом принимающий следующую форму (см. рис.): мы можем обозначить это пересекающимися здесь линиями. Так что частица водорода выглядела бы так, как если бы мы имели невидимый луч, нисходящий из бесконечных далей пространства и разбивающийся, разбрызгивающийся по земле. Итак, всюду материя есть то, что можно назвать распавшейся, раздробленной духовностью, она – не что иное, как дух, но дух в состоянии раздробления.
Теперь нам предстоит заняться еще одной сложной мыслью, имеющей связь с тем, о чем я говорил вначале. Я сказал, что и внутри самого духовно-душевного мы различаем внешнюю и внутреннюю стороны. В сущности, все пространственные измерения состоят из этих противоположностей, так что всюду, где есть то или иное измерение, вы можете считать его исходящим откуда-то из единого пункта. Это внутренняя сторона, все остальное – внешнее бытие. Для плоскости прямая линия есть внутреннее бытие, все остальное – внешнее, и т.д. Итак, пространство возникает, когда дух раздробляется и переходит таким образом в материальное бытие.
Очень важно обратить внимание на следующее. Представьте себе, что это разрывание духа, превращение его в материю совершается так, что он сначала раздробляется, разлетается, нигде не встречая внешнего противодействия, не находя перед собой никакой материи. Допустим, этот разрыв происходит в пустоте. Когда дух разрывается в пустоте, получается минеральная материя. Дух должен действительно сперва разорваться сам в себе, и тогда возникает минеральная материя. Предположим еще, что дело будет происходить не таким элементарным, первичным образом, когда дух разрывается в пустом пространстве, а так, что дух, разрываясь, находит уже готовый мир и развивается теперь не в пустоте, но, например, в уже имеющейся эфирной телесности. Итак, если этот процесс происходит в пустоте, возникает минеральная материя. Мы уже теперь предполагаем, что дух проникает в имеющуюся уже эфирную телесность. Подобная разрывающаяся духовность внедряется и распространяется внутри эфирного тела. Допустим, что эта разрывающаяся материя и это эфирное тело как таковые уже налицо. Следовательно, духовность раздробляется не в девственно нетронутом мире, а в эфирном теле. Тогда возникает не минеральная материя, а растительная материя. Когда дух разрывается в эфирной субстанции, возникает растительная материя.
(Далее Р.Ш. продолжает тему трех предыдущих лекций, чтобы подвести слушателей к пониманию облика человека на Земле, какой он принял в результате «грехопадения», происшедшего из-за вмешательства противодействующих сил в его эволюцию).
Таков путь Штирнера. Можно идти и другим, чтобы достичь природы Я. Можно наблюдать последнее при его познавательной деятельности. Направим взор на процесс познания. Мысленно рассматривая события, Я пытается обнаружить, что, собственно, лежит в их основе. Чего хотим мы достичь путем этого мысленного рассмотрения? Для ответа на этот вопрос необходимо понаблюдать следующее: чем мы обладали бы без такого рассмотрения событий и чего мы достигаем через его посредство? — Здесь Я должен ограничиться беглым наброском этих основополагающих мировоззренческих вопросов и могу лишь отослать к дальнейшим рассуждениям в моих сочинениях «Истина и наука» и «Философия свободы».
Рассмотрим любой на выбор процесс. Я бросаю камень в горизонтальном направлении от себя. Он движется по кривой и через некоторое время падает на землю. Я вижу камень в мгновения, следующие друг за другом, в различных местах, после того как мне сперва стоило определенного усилия отбросить его. Путем мысленного рассмотрения Я прихожу к следующему. Во время своего движения камень испытывает некоторые воздействия. Если бы он находился лишь под влиянием толчка при броске, то он летел бы бесконечно, и притом по прямой линии, не меняя скорости. Теперь же Земля оказывает на него воздействие, называемое силой притяжения. Выпусти Я его без броска просто из рук, он бы упал вертикально к земле, и скорость его при этом постоянно нарастала бы. То, что происходит в действительности, складывается из взаимодействия обоих влияний. Всё это суть соображения, которые Я привношу в то, что предстало бы мне без мысленного рассмотрения.
Таким образом, в каждом познавательном процессе мы имеем один элемент, который явился бы нам и без мысленного рассмотрения, и другой, который мы можем приобрести лишь через последнее. — Когда оба элемента получены нами, нам становится ясно, что они связаны друг с другом. Некий процесс протекает в смысле тех законов, которые Я приобретаю, когда размышляю о нем. То, что оба элемента даны мне разделенными и связываются друг с другом в моем процессе познания, касается лишь меня. Самому процессу нет никакого дела до этого разделения и соединения. Но отсюда следует, что познание — это вообще мое дело. Нечто такое, что Я совершаю исключительно ради себя самого.
К этому добавляется еще и нечто другое. Предметы и процессы сами по себе никогда не дали бы мне того, чего Я достигаю своим мысленным рассмотрением их. Сами по себе они дают мне как раз то, чем Я обладаю и без этого рассмотрения. Выше уже было сказано, что Я нахожу в себе самом то, что вижу в вещах как их глубочайшую сущность. Мысли, которые Я составляю себе о предметах, Я произвожу, исходя из моего внутреннего мира. Несмотря на это, они принадлежат, как было показано, вещам. Следовательно, сущность вещей является мне не из них, а из меня самого. Мое содержание есть их сущность. Я вообще не задавался бы вопросом, что является сущностью вещей, если бы не находил в себе то, что Я обозначаю как эту сущность вещей, как то, что принадлежит им, но что не они дают мне из себя, а что Я могу извлечь только из себя самого.
В процессе познания Я заимствую сущность вещей из себя. Таким образом, Я заключаю в себе сущность мира. Следовательно, и свою собственную сущность Я заключаю в себе. В других вещах мне является двоякое: процесс без сущности и сущность через меня. Во мне самом процесс и сущность идентичны. Я черпаю из себя сущность всего остального мира, но и мою собственную сущность Я черпаю из себя.
Мои действия — часть общего мирового процесса. Тем самым и они, как всякий другой процесс, имеют свою сущность во мне. Таким образом, искать законы для человеческих действий — значит, черпать их из содержания Я. Подобно тому как верующий в Бога выводит законы своих поступков из воли своего Бога, так тот, кто постиг, что сущность всех вещей заключается в Я, только в Я находит и законы своих поступков. Если Я действительно и по существу пронизывает его действия, тогда оно чувствует себя их повелителем. До тех пор, пока мы верим в некую чуждую нам мировую сущность, нам предстают чуждыми и законы наших действий. Они господствуют над нами; то, что мы совершаем, мы делаем под их давлением. Если же из чуждых нам существ они преображаются в исконную деятельность нашего Я, насилие прекращается. Оно претворяется в нашу собственную сущность. Закономерность господствует уже не над нами, а в нас над исходящим из нашего Я свершением. Реализация какого-либо процесса в силу некой закономерности, лежащей вне самого того, кто его реализует, есть акт несвободы, реализация его через самого реализующего — акт свободы. Давать себе законы своих поступков из самого себя — значит действовать как свободный индивидуум. Рассмотрение процесса познания показывает человеку, что только в себе самом он может найти законы своих действий.
*
Мысленно постичь Я — значит заложить фундамент, чтобы основать все, что происходит из Я исключительно на самом же Я. Понимающее само себя Я не может зависеть ни от чего иного, кроме себя. И ему не перед кем отвечать, кроме как перед самим собой. После этих рассуждений представляется почти излишним сказать, что под Я может подразумеваться только воплощенное, реальное Я единичного человека, а не некое всеобщее, отвлеченное от него Я. Ибо последнее может быть получено только из реального Я путем абстракции. Таким образом, оно зависит от фактически существующего единичного человека. (Аналогичное направление идей и жизневоззрение, из которого проистекают мои названные выше сочинения, представляют также Бендж. Р. Тукер и Дж. Г. Маккай. Ср. «Instead of а Book» первого и культурное полотно последнего «Анархисты».)
Р.Штейнер.
….
М. Чигочидес
Изменение мышления в науке
пер. с нем. А.А. Демидова
В нашем современном обществе все более усиливается альтернативное движение. Немало труда прилагается в области медицины, сельского хозяйства, педагогики и техники, но помимо всего прочего возникает стремление заново критически перепроверить саму науку. Мы должны поставить себе вопрос: что в науке верно, а что ложно.
Наш ответ на этот вопрос ведет нас к тому или иному философскому мировоззрению, взыскующему истину. Большинство естествоиспытателей согласны в том, что научные исследования - как они выполняются сегодня - и объективные методы, базирующиеся на математическом исследовании являются тем путем, по которому мы должны следовать, чтобы открывать и понимать законы природы. Другие рассматривают все это с иной точки зрения: они учитывают не только математические, но и иные способности человека, можно сказать, его физические способности. Свое направление они называют "альтернативной" наукой.
Естественнонаучные труды Гёте становятся своего рода ареной для столкновения этих полярных воззрений. Многие философы и естествоиспытатели признают гениальную одаренность Гёте, его способность углубленного созерцания явлений природы, но недооценивают его интерпретацию экспериментальных результатов, считая его методику ненаучной. Другие же - и среди них те, кто критикует науку - считают его труды прорывом к новому, нематериалистическому мировоззрению. Такого рода воззрения часто скрываются за ширмой движения нью-эйдж (новый век). Есть немало случаев, когда работы таких первопроходцев позднее наука оценивала по достоинству и признавала их "научность".
Другим симптомом нашего времени становится то, что несмотря на общепризнанный технический прогресс, многие люди невольно испытывают страх перед этим сложным, соблазнительным миром техники; часто нам начинает казаться, что мы живем в нечеловеческом, бесчеловечном мире.
Как же нам быть с этой сложной дилеммой? Как можно сочетать науку и человеческое достоинство? Ясно, что здесь необходимо нечто иное, нежели ориентация на чистый интеллектуализм. Как мы можем описать это?
Рудольф Штейнер благодаря своим духовнонаучным исследованиям показал, как следует рассматривать этот вопрос. Он настоятельно подчеркивал, что наука и дальше должна идти по тому пути, по которому она уже идет. Мы не должны отрицать важность этого пути. Цель науки - придти к пониманию мертвой природы и тем самым привести нас к свободе, повысить уровень нашего сознания. В одной из своих лекций из цикла "Момент возникновения естествознания в мировой истории и его последующее развитие" (GA 326) Р.Штейнер говорит:
"…Мы изучаем только чистые феномены, но сущность живого больше не переживаем. Мы не заходим по ту сторону внешней видимости. И то, как переживается сегодня мышление, чувство и воля - есть не более чем видимость… эта видимость, находящаяся в чистом мышлении, будучи охвачена человеком в мышлении изнутри, становится импульсом к свободе. Если бы объектами субъективного переживания становилось нечто иное, чем внешняя видимость, человек не смог бы стать свободным. Если же эта внешняя видимость возвышается до чистого мышления, человек может стать свободным, ибо то, что не является бытием не довлеет над ним определяющим образом, в то время как, будучи бытием, оно определяло бы и нас. (лекция 9 от 6 января 1923г.)
Однако мы должны идти дальше, и посредством нового сознания контактировать с реальным, живым миром. Способ, посредством которого мы можем исследовать действительность ясно описан Рудольфом Штейнером в цикле лекций "Мир чувств и мир духа" (GA 134 ) Прежде всего он разбирает вопрос о логическом мышлении:
"Каким путем может идти человеческая душа, чтобы правильно и достойно подняться к высшим вопросам бытия?" (Л.1)
"Ибо во внешнем мире, где ныне господствует внешняя наука, когда речь заходит о знании, о познании, говорят следующим образом: "Истина достигается только тогда, когда мы выносим правильные суждения, когда мы правильно мыслим…"
В том то и состоит "главная ошибка в этой предпосылке - мнение, что познание ведет к истине, если мы выносим правильные суждения. Мы можем показать, что само по себе правильное рассудочное мышление ни в коем случае не приводит к истине". (лекц.1 от 27 дек.1911г.) Автор поясняет свою мысль на следующем примере:
"Недавно, чтобы охарактеризовать, какая крупная ошибка может получиться при предположении, что познание и истина являются результатом правильного суждении, я привел очень простое сравнение, которое повторю и сейчас, чтобы вы видели, что правильное суждение совсем не обязательно приводит к истине. В одной деревне жил маленький мальчик, которого родители все время посылали за булочками; ему каждый раз давали 10 крейцеров, и он каждый раз приносил 6 булочек. Когда покупалась одна булочка, она стоила два крейцера, а он всегда приносил домой 6 булочек за 10 крейцеров. Маленький мальчик не отличался особыми арифметическими способностями и не очень задумывался над тем, почему он за 10 крейцеров получает 6 булочек, если одна булочка стоит 2 крейцера. Случилось так, что сводный брат этого мальчика приблизительно тех же лет, но из другой местности, поселился с ним рядом. Этот мальчик хорошо умел считать. Он заметил, что его новый товарищ ходит к булочнику, имея 10 крейцеров, знал, что булочка стоит 2 крейцера и думал, что тот, следовательно, должен приносить домой 5 булочек. Он знал арифметику и рассуждал правильно: одна булочка стоит 2 крейцера, мальчик получает 10 крейцеров и должен поэтому принести 5 булочек. И вдруг он приносит шесть! Тогда хороший математик сделал вывод: "Это совершенно неправильно, ты не можешь принести 6 булочек, потому что у тебя 10 крейцеров, булочка стоит 2 крейцера, а десять на два будет пять. Или булочник ошибся, или ты украл одну булочку". Но вот на другой день мальчик снова приносит 6 булочек за10 крейцеров. Дело в том, что в этом месте на каждые пять булочек давалась еще одна бесплатно, так что в действительности за 10 крейцеров получали 6 булочек. Это был очень приятный обычай для тех, кому нужно было пять булочек!. Итак, хороший математик рассудил правильно, суждение его было безошибочно, но это верное суждение не совпало с действительностью"(там же)
"…само по себе правильное мышление не приводит к истине.."
Это очень странное высказывание. Ведь логичное, математическое мышление считается основой нашего понимания явлений природы. Но в этой лекции ясно показано, что такой способ построения суждений далеко не безусловно должен вести к действительности. Гёте осознавал возможность того, что наши ощущения при попытке охватить ими реальное явление, могут вводить в заблуждение. Он был убежден в том, что мы не должны искать эсснециальную суть за явлениями, используя какую-либо теорию, так как сами наши чувства предоставляют нам ту картину, которая может помочь нам понять действительность:
"Поскольку в распоряжении человека имеются здоровые органы чувств, сам он является великолепнейшим и точнейшим из всех физических инструментов, которые вообще могут быть". (ср. "Естественнонаучный курс т.4 раздел 2) "Органы чувств не вводят в заблуждение, в заблуждение вводит лишь суждение".
"Напрасно мы пытаемся выразить сущность вещи. Мы обнаруживаем воздействия, и полная история этих воздействий в любом случае охватывает сущность этой вещи. Мы зря стараемся описать характер человека; зато, сопоставив его поступки и дела мы получим представление о его характере". (Учение о цвете, Предисловие)
Как можем мы понять это высказывание, если знаем о современной науке, что теория, развитая каким-либо крупным мыслителем на основе математики зачастую подтверждается экспериментально? Возникает впечатление, как будто бы природа оказывает признание усилиям всякого мыслителя и предоставляет место каждой теории или философии одного из "своих чад". Как много различных теорий конструирует человеческое мышление; они могут соответствовать феноменам, могут служить в качестве модели для расчетов, для тезисов, могут использоваться в технике. Они могут быть очень аккуратными, приемлемыми, практичными. Однако все это еще не означает - именно это и утверждает Р.Штейнер, - что они безусловно ведут к действительности, к истине. А есть ли вообще путь, ведущий к истине?
Гёте вкратце описывает это так:
"Наблюдение природы требует незамутненной чистоты духа, чистоты непредвзятой и непоколебимой". "Чтобы познать природу надо самому стать ею".
Во многих своих книгах и лекциях Рудольф Штейнер дает соответствующие указания. Его книга "Философия свободы" посвящена этому вопросу. В лекции из цикла "Мир чувств и мир духа" он описывает путь, на котором можно достичь истины:
"Всякое человеческое искание должно исходить из удивления…Совершенно необходимо, прежде чем начать думать, пройти через стадию философского удивления. И мышление, не являющееся следствием удивления, остается, в конце концов, лишь игрой мысли. Итак, мышление должно иметь исходную точку в удивлении. И далее! Ибо этого недостаточно…после удивления должно возникнуть другое душевное состояние, которое мы лучше всего характеризуем, назвав его благоговением перед тем, что мы мыслим. После состояния удивления должно наступить состояние благоговения, почтительного смирения…Мышление не имеет права легкомысленно "вытанцовывать" по миру…исследование и мышление всегда должны сопровождаться чувством благоговения, и что не одного шага не следует делать в мышлении, не будучи проникнутым благоговением перед тем, что вы исследуете. Это второе….наше душевное состояние должно подняться на третью ступень, которую мы можем определить как "исполненное мудрости чувство созвучия с мировыми законами" Видите ли, это "исполненное мудрости чувство созвучия с мировыми законами" мы приобретаем не иначе, как если осознаем недостаточность одного мышления и глубоко проникнемся идеей: тот, кто доверяется исключительно своему мышлению, подобен тому мальчику, который верно вычислил количество булочек. Если бы мальчик способен был сказать себе: как бы правильно не было то, что ты вычислил, ты не должен опираться лишь на свое правильное мышление, но должен искать истину, согласие с действительностью. Тогда бы он нашел то, что оказалось вне его правильного умозаключения - местный обычай давать бесплатно одну булочку в добавок к пяти, уже купленным". "Это опять таки поразило бы современного человека своей странностью, если бы кто-то пришел и сказал: тебе вполне понятна теорема Пифагора, но если ты пожелаешь понять таинственное значение того, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, или, что еще проще - что трижды три девять - тогда ты должен вдобавок пережить в своей душе то-то и то-то Современный человек еще громче бы рассмеялся, если бы ему сказали: ты поймешь это лишь тогда, когда приведешь себя в созвучие с мировыми законами, которые создали такой порядок, что математические законы стали некоторым образом явными для нас… Как бы мы ни старались выработать правильное суждение, заблуждение всегда может в него вкрасться. Правильное суждение может иметь место лишь тогда, когда мы достигли известной степени зрелости, когда мы сумели спокойно выждать, пока суждение нас не осенит. Не когда мы стараемся добиться суждения, а когда стараемся созреть, чтобы суждение само к нам пришло. Тогда суждение будет иметь нечто общее с действительностью".
"Интересно, что мы никогда не поймем, каким образом, например Гёте создавал свое естествознание, если не будем иметь того представления о мудрости, согласно которому вещи сами должны высказывать суждение. Поэтому то Гёте высказал следующую интересную мысль, - вы найдете ее в моем "Введении к естественнонаучным трудам Гёте":никогда не следовало бы, собственно говоря, строить гипотезы или высказывать суждения относительно внешних явлений: явления суть сами теории, они сами высказывают нам свои идеи, когда мы достаточно созрели для того, чтобы позволить им правильным образом влиять на нас…Наше отношение к мышлению должно быть таково, чтобы делать его не судьей над фактами, а лишь орудием, при посредстве которого вещи могли бы высказываться сами. Это и значит "быть в созвучии с вещами Пройдя через эту третью ступень развития, мышление еще все-таки не может стать на собственные ноги; сначала наступает некое высшее состояние, которого надо достигнуть, если мы хотим найти истину. Это состояние может быть хорошо характеризовано словом "смирение".
"Смирение" это то состояние души, которое не хочет открывать истину по собственному побуждению, но ждет истину от откровения, которое струится из вещей; его можно ожидать до тех пор, пока душа не созреет для принятия того или иного откровения".
"Удивление, благоговение, мудрое созвучие с мировыми законами, смирение перед течением мировых событий - вот те ступени, по которым нам надо пройти и которые должны идти параллельно с мышлением, сопровождая его ежеминутно, иначе мышление придет к правильному, но неистинному".(1л от 27 дек.1911г., "Мир чувств и мир духа" GA 134)
"Мышление, не способное подняться дальше в область душевного состояния смирения не могло бы проникнуть в действительность. Это смирение может быть достигнуто только при постоянных энергичных попытках наглядно показывать себе относительность чистого мышления, а также при все более энергичном пробуждении настроения, неустанно твердящего: "Ты не должен ожидать от мышления, что оно даст тебе познание истины; ты можешь лишь надеяться на то, что оно тебя воспитает"
"…если вы с достаточной энергией воспитали себя так, чтобы считать мышление только средством для приобретения большей мудрости, способом взять в свои руки самовоспитание на пути к мудрости, - тогда вы не станете смущаться тем, что можно доказывать один раз одно, а другой раз - противоположное…благодаря тому, что действительность не может помешать нашей переработке понятий, мы можем выполнять эту работу свободно и способствовать развитию нашего "я""
Затем Рудольф Штейнер описывал, что после того, как мы поработали над собой и пришли к душевному состоянию смирения, мир чувственных восприятий изменяется и становится чем-то иным, новым. Мы начинаем видеть за поверхностью вещей. Мы видим духовную эссенциальную суть. Это необходимо для будущего.
"Возьмите человека, прошедшего через душевное состояние смирения. Он смотрит, скажем, на зеленый, сочный лист растения, он обращает на этот лист свой душевный взор. И тогда он не может оставить как есть этот зеленый сочный лист растения; в момент созерцания он чувствует, что вырастает над собой, выходит наружу. Он чувствует, что этот зеленый сочный лист несет в себе возможность стать чем-то совершенно другим. Если вы берете зеленый лист растения, вы знаете, что если он будет постепенно расти все выше и выше (по стеблю), он станет окрашенным цветочным лепестком. Все растение есть в сущности трансформированный, преображенный лист. Это вы могли бы представить себе, изучая естествознания Гёте. Короче, тот, кто созерцает лист таким образом, видит в листе, что он еще не завершен, что он хочет подняться над собой наружу; он видит больше, чем дает ему зеленый лист. Благодаря зеленому листу он будет затронут так, что в себе самом почувствует растущую жизнь. Он растет вместе с этим зеленым листом, и ощущает растущую жизнь".(л. 2 от 28 дек 1911г. "Мир чувств и мир духа" GA 134)
"…В развитии существует глубокая внутренняя потребность…посредством задач, с которыми имеет дело современный человек, везде развивать понимание духовного…"
"Нет, мир абстрактных идей, идей, создаваемых чисто рассудочным путем исчерпал себя. Новые идеи больше не рождаются. Возникновение рассудочных идей для западного мышления началось с Фалеса(Фалес Милетский 640-546гг до Р.Х., один из семи мудрецов Древней Греции, основоположник натурфилософии).Теперь мы пришли, в известном смысле к конечному пункту линии развития, и философия как таковая, как наука, основанная на идеях кончилась. Человек должен научиться подниматься к тому, что лежит по ту сторону идей и мыслей, принадлежащих лишь физическому плану, к тому, что лежит по ту сторону мира идей".
"…развитие пойдет таким образом, что каждый должен будет спросить свою душу: "Какой путь ты выбираешь?" В будущем люди станут как бы по правую и по левую руку: одним истиной будет казаться только мир внешних чувств, для других же истиной будет только духовный мир".
"Я думаю, что можно воздержаться от высказываний о том, какие моральные принципы, какие волевые импульсы вытекают для современного человека из истинного понимания оккультного знания. Ибо из верно понятой мудрости родится в человеческой душе и верно понятая добродетель. Будем же стремиться к истинному пониманию мировой эволюции, будем искать мудрости, и мы увидим, что дитя мудрости есть любовь".(л.6 "Мир чувств и мир духа" GA 134, Рудольф Штейнер)
"Рудольф Штайнер — одно из осознаний будущей Плеяды Мастеров, которым Учителя уходящей Эпохи открывали индивидуальные Пути самостоятельного движения и духовного совершенствования. Тем самым Они проверяли своих учеников на состоятельность и соответствие заявленной готовности. У Штайнера тоже был свой тайный Гений, о явлении которого не знали даже его ближайшие ученики. Огненный стержень Духа Мастера был надломлен родившейся в нем Личностью Рудольфа Штайнера, что обусловлено отсутствием опыта земных воплощений. Штайнер не был Учителем, но был Учеником и делал первые самостоятельные шаги на пути к своему Мастерству. Путь Штайнера, спустя десятилетия, повторяет наш современник Валерий Ломовцев".
Рикла: Вехи Огненного Свершения. Том 1. стр. 316
Рикла:«Огонь Космоса Единого» Том 10, Беседа об искушении
Один из них касался личности Р. Штайнера. Молчал я долго, не решаясь высказать, что чувствую, пока не встретил в письме Е.И. Рерих фразу, касающуюся воплощения Штайнера: «Но особенно ужасна книга совместного творчества А. Безант и Ледбитера, заключающая в себе якобы жизни Великих Учителей и некоторых учеников, именно: г-жи Безант, Ледбитера, Кришнамурти, Арундель и так далее. Я редко встречала что-либо равное по безвкусию, кощунственности и лживости. Как сказано Великим Владыкой: «Книга эта творение многих рук, лишенных знания и красоты». И таких перлов среди теософической литературы не мало. Ведь и Штайнер к концу жизни сошел с пути Света, и храм его был уничтожен разящим Лучом». Реакция Наставника была мгновенной. Я предвидел, что последствия моего вопроса могут носить очень негативный характер, но мне важно было узнать его мнение, ибо он представлялся мне человеком, несущим глубокое духовное знание. Резкость и холод в тоне Наставника сначала поразили меня, но за двадцать минут нашего разговора, который стал последним, я увидел причину моих внутренних противоречий.
На мой вопрос Наставник мне ответил: «Елена Ивановна получала знания по Прямому Лучу с Учителем, но Хроники Акаша читать не умела, как и Блаватская, которая пользовалась тайными библиотеками, скорее всего в Тибете. Немаловажен и тот факт, что при написании трудов ее рукой водила другая рука. Это известно всем. Штайнер был единственным в то время Учителем, кто умел читать Хроники Акаша.
Акаша — Хроника Духовного мира — тоньше эфира. Она почти недоступна человеку, но была, есть и будет доступна доктору Штайнеру. Хроника — сгущенный эфир — совсем другая доступность. Знания, которые ты получаешь от меня, достигают только вербального плана.
Храм Гетеанум был разрушен силами тьмы, и это не вызывает никакого сомнения. Елена Ивановна в момент написания данного письма не смогла разобраться в сложившейся на тот момент ситуации, ибо Штайнер отошел от теософов и создал новую науку антропософию. Доктор долгое время находился в оппозиции с некогда поддерживающими его обществами, поэтому у нее могло сложиться впечатление, что он сошел с пути. Только так я могу объяснить процитированную тобой фразу».
— Учитель, я прошу тебя, скажи, где истина?
— Запомни, Странник, как ни тонка Акаша, является как Дух (Огонь) и Материя дочерью Эфира. А дети разные бывают. Одним подвластно все, другим лишь только план вербальный, а третьим вовсе ничего. Я поясню тебе суть последних лет воплощения Р. Штайнера. Последние годы своей деятельности он превысил полномочия и нарушил Закон Космической Справедливости и Гармонии. Власть и Обладание стали определять суть его инволюции. В результате сгорел храм стоимостью пять миллионов франков, сам Рудольф, если мне не изменяет память, вскоре после этого был отравлен.
Вернемся к вопросу чтения Хроник Акаша. Эта способность человека не является главенствующим признаком на путях духовного развития, а всего лишь одна из форм восхождения и не более того. Чтение Хроник — вещь опасная, в точности, как ходить голыми ногами по лезвию бритвы. Всегда существует опасность свалиться в одну или другую сторону. Также я свидетельствую, что Елена Ивановна Рерих имела доступ к Хроникам Акаша, но предпочитала ими не пользоваться, ибо знала, как трудно балансировать на краю пропасти. В большинстве случаев идет замещение на нижние астральные сферы и получение информации уже происходит с обезьяньего уровня. Нет выше состояния на путях движения духа, чем прямой провод Владыки, сутью которого владела Елена Ивановна. Акаша подвластна многим. Прямой провод доступен одному. Никакие сравнения в сторону Штайнера не могут привести к искомому. Обеление одного аспекта и умаление другого не есть Путь. Но есть духовная кухня, где можно замесить любое тесто. Елена Ивановна ныне пребывает в Обители Великого Владыки, перейдя из сотрудников физического плана в сестру Белого Братства в мирах тонких. Р. Штайнер ныне исправляет свои несовершенства. (В "Цитаты 2")
Обсуждения Цитаты