Чудный

В предвкушении чего то мне непонятного и непознанного я нажимаю на кнопку звонка. Дверь открывается. Здрасте. Проходи, мы тебе очень рады.

Они какие то милые и домашние, искренне улыбаются. Я раздеваюсь.

Прохожу в зал, за большим столом человек десять, в основном молодежь. Знакомимся, звучат имена. А! Все равно не запомнила.

Ты садись к окну, тут тебе удобнее будет, это уже Петрович любездно ухаживает.

Итак продолжим! Он садится на свое место и начинает строчить как пулемет заученные...

От скуки я смотрела по телевизору новости. Ну вот опять европу заливает, то наводнения то снег. Слава Богу у нас не штормит, думала я.

Вот тут журналист чего то рассказывает, ладно, подожду сводку погоды.

Я пультом выключила звук. Чего он так долго говорит, я решила по губам читать его речь. Стало как то даже забавно. Ну! Давай ещё чего нибудь расскажи, я пойму. Или постараюсь понять.

Вдруг в какой то момент вместо его лица я увидела зелёное осмысленное существо. Вот это да, подумала я...

Тяжелые капли дождя ритмично стучали по подоконнику. Каждый стук так же ритмично отдавался пронзающей болью в висках Елены Михайловны. Она давно проснулась, но вылезать из-под одеяла не было желания, и сил тоже не было.

- Середина ноября, а снега все нет, дождь, дождь, дождь…. Вот и давление! Давай подымайся, старая кляча, разогни свои немощные ноги, скоро внучку привезут, надо же успеть блинов напечь!

Елена Михайловна заставила себя подняться, доковыляла до ванной, умылась и посмотрела...

Я сидел, зажавшись в углу, и мёрз. Нет, я мёрз не от холода. Но холодно было. Правда, не физически. Просто сегодня рано утром моё сердце разбилось о камни, а моя душа плюнула мне в лицо и ушла. И я не знал, что делать. Я знал лишь одно: во всём этом виноват исключительно я. Ну а правда, зачем я предал солнце и небо? Сначала рисовал, рисовал, обещал им радугу и звёзды, а потом, от желания пить, все свои обещания им предпочёл холодному осеннему дождю.

Да, я утолил жажду и остался вполне доволен...

Это случилось летом.
Четыре часа утра. Он решительно залез на крышу семнадцатиэтажки с целью совершить последний полёт в своей жизни. А проще говоря, покончить с собой. Он уверенно дошёл до края крыши с единственной мыслью в голове, мыслью о том, что он не хочет жить, что ему незачем больше жить. Ну а что ещё остаётся, если его любимая девушка, в которой он души не чаял, оказывается, вот уже почти два месяца изменяла ему прямо у него за спиной с его лучшим другом. Два предательства в одном...

Эта история произошла в 80-м г. при строительстве нового цеха на заводе, вернее цех уже был подготовлен и оставалось только оборудование. Станки, лифтовые агрегаты, к реальсам под потолком приладить кран. Воопщем рабочая суета, немцы все ходили в касках, после упавщего кому то на голову кирпича или гипсолитового куска. Не мудрено конечно, такая высота. И вот техник по безопасности и гонял всех с напоминаниями об осторожности на объекте. Ну конечно все только отмахивались или тихо смеялись, что...

Волтасианец, низенький, сморщенный, розовокожий гуманоид, нервно подрагивал, будто мысль об ар-хеологических раскопках доставляла ему несказанное удовольствие. Он махнул одной из четырех рук, предла-гая мне поспешить.

— Сюда, друг, сюда. Тут могила императора.
— Иду-иду, Долтак, — прохрипел я, сгибаясь под тяжестью рюкзака и лопаты.

Несколько шагов, и я увидел едва возвышающийся круглый холмик.

— Вот она, — указал Долтак. — Я сохранил ее для тебя.

Сунув руку в карман, я достал...

На переднем обзорном экране земного звездолета “Пеккэбл” появились планеты-близнецы Фейсолт и Фафнир — необитаемая Фейсолт, фиолетовый диск размером с монету в четверть кредитки, прямо по курсу и Фафнир, населенная гнорфами, яркая красная точка по правую сторону, над изгибом мощного крыла звездоле-та.

Безымянная маленькая голубая звезда, вокруг которой обращались обе планеты, стояла высоко над ними, ровно тридцать шесть градусов над плоскостью эклиптики. А королевское великолепие Антареса...

18 декабря 1979 года тракторист Петро Нечипоренко накушался свекольной вонючей самогонки, которую принес ему вместе с обедом его брат Михайло и уснул за рычагами трактора.

Заправленный солярой по самые уши, железный конь дырчал и дырчал…В кабине было

тепло и совсем не ощущалось ничего тревожного, беспокойного – напротив, снились

ему Ялта и Алушта и девушка-бармен в винном зале, красивая, с объемистой грудью…

Девушка солнечно улыбалась и на милом, певучем, чудном как Днепр при тихой...

Когда она смотрела, то казалось, что весь мир вместился в её глазах. Когда она улыбалась, то душа наполнялась радостью, а звонкий смех её был так заразителен, что даже самый чёрствый человек не мог оставаться равнодушным. Разве можно быть равнодушным, слыша как поют птицы, как шумят деревья в лесу или радуется святая детвора. Такой была она. Звали её Марина, и она была моей женой. Почему я с ней так жестоко поступал? Ведь я видел и знал, что она не заслуживает жестокости от людей. Её болезнь...