Глава 33.
Махараджа сделался хищником пять тысячелетий назад в результате банальной драки.
Существует много раскаявшихся хищников, невольных, случайных. Он оказался другой породы. Пренебрегавший кулачными драками, безопасными, популярными тогда, он был силён в борьбе, развлечении опасном и серьёзном. Причём и в шатрах силён и, впоследствии, на драконах. Кулачные поединки как правило дружеские, не на силу, а на скорость и ловкость, с символическими призами. В них даже не всегда вмешивались Чёрные Драконы, зная своих подопечных. Борцы же соревновались за дорогие вещи, специфическим кругом, в присутствии арбитра или двоих друзей, помимо зрителей. Ни слабых, ни бедных среди них не было. Хищники с хищниками - где угодно. Если участвовал чистый хозяин, то в торговых шатрах, чтобы без телохранителя.
Так Махараджа и приобрёл своё прозвище, став баснословно богат, присоединив к сокровищам Собственного Мира плоды борцовских побед, силы и удачи.
А тот парень... Он не желал поединка с ним. Не заинтересован. Он был из другой компании, лидер в ней, хищник уже, Озария - таким именем его называли, от молнии, зарницы, он был стремителен и одевался в светлое. Всё в нём бесило Махараджу. Особенно отказ от поединка, нежелание делать призом за него хоть один Лал. Артефакт, драгоценность и инструмент, рубин непревзойдённого красного цвета, и совершенно определённой огранки. А имел несколько. Из тайника Бутон-биг-Надира, распроданного им и купленного Озарией целиком, за исключением оливок, теней во Впечатлениях, они разошлись по рынку. Не опасные, морочащие, как та, которой угощал Густава Хан-Марик. Лалы ходили тогда в цену: за штуку - полная тематическая коллекция скрытой механики без чертежей, невоспроизводимой. Ну, как ходили... Не ходили, считались. Ими, как и живыми артефактами никто в открытую не торговал. Махараджа давно охотился за таким. У него были малиновые, мелкие, один бледно-розовый, крупный. Но они и называются обыкновенно, рубинами. Не то...
Раджа добивался этого поединка, и повышая ставку со своей стороны, и провоцируя, а добился драки без приза, без арбитра, в небе. Озария не тот, кого можно было задирать.
По факту... Махараджа был трижды не прав: он первый напал - раз, против хищника, лишённого телохранителя - два, из жадности и неприязни - три. Закономерно превратившись в хищника. Тогда уже формировались борцовские школы с ограничениями и принципами. Конечно, он не рассчитывал задушить. Его Чёрный Дракон давно исчез уже, он мог обратить внимание и отпустить парня. Ослабить захват. Он ждал предложения откупа. Не дождался. Озария выскользнул из кольца его рук внезапно, сквозь белую спину ездового дракона. Но такого не может быть... Он начал падать. И дроид, Белый Дракон не ловил его... Проклятье! Огромная белая морда величиной с небо смотрела на Махараджу и в зрачках её он видел себя. Пикирующим, поймать! Напрасно. Поздно. Тело растаяло в полёте, распалось на огоньки дроидов, так и не коснувшись волн, вместе с белыми, шёлковыми одеждами, ужасающе прекрасное. Там же в полёте, в небесах глава Дом забрал его Огненный Круг...
Махараджу на годы вперёд, на тысячелетия ранило это зрелище. Он испугался. Возненавидел сияющего владыку на непроглядном троне. Обратил на него ужас безвозвратной ошибки, гнев, который долен был обратить на себя. И страх. Страх смерти, понимание неизбежности того дня, когда и его Огненный Круг заберёт этот дроид, страшный дроид, неотвратимыми сияющими руками... Тогда бы уж бы бросил борьбу!.. Но нет, тут гордость, а то - иррациональный страх.
Про дроидов, про жизнь и смерть, что причина, что следствие, в общем, всё, что можно понять превратно, так именно Махараджа и понял. Если бы вскоре не встретил Нико, любимую, долго бы не протянул. Просто, внутри это страх, а снаружи - тяготение к ужасающему и неизбежному. Встретил, утихомирился, остепенился. Мысли о самоубийстве, о несовершенстве мира, и облачных миров, и тел полудроидов не оставляли его. Но, по крайней мере, теперь они стали только рассуждениями и мечтами. И спонсированием Гая, покровительством этому технарю.
Нико, чистая хозяйка... Благодаря статусу чистой хозяйки несправедливое, ничем более не подтверждаемое подозрение пало на неё в их компании, игроков Против Секундной стрелки. Среди хищников такое подозрение - не упрёк. Они считали, не просто так она проводит дни на Южном и на игровых рынках. Что, возможно, не Махараджа, но кто-то из них, потеряв бдительность, согласится по доброй воле зайти в её Собственный Мир и станет живым артефактом. Считали, она хочет не продешевить за Чёрного Дракона, остаётся чистой хозяйкой потому что ждёт, караулит. Нико знала об их подозрениях. Смеялась. Дразнила. Зазывала к себе. Но правда состояла в том, что хищники не ходят в гости... И Махараджа. И он... Нет, он не подозревал её в коварстве. И не объяснял. По тому - что!.. Тысячу раз безрезультатно Нико напрашивалась гостьей к нему. Тоже мимо. Не мог решиться, тут есть некоторая неизбежная зеркальность. Нет. Что ж, они проводили время на Южном, на драконах, на Мелоди-Рынке.
С давнего времени Махараджа был одержим идеей создания вручную, самостоятельно, без помощи дроидов какой-то замены Огненного Круга. Эволюция наоборот. Где жизнь поддерживает дроид, должен быть поставлен артефакт, неодушевлённый источник энергии. Бессмертный, проклятие! Да - неисчерпаемый, бессмертный! Люди всех эпох не того же хотят?! Махараджа - борец, лучший среди хищников, первый среди равных, - так понимал, так чувствовал. И при этом - ничто, один из миллиардов - для дроидов, совершеннейшее ничто, так чувствовал. Он желал полной независимости. Мечтал уничтожить, не дожидаясь срока, опору жизни в груди и заменить на нейтральную, принадлежащую лишь ему. Или погибнуть, но попробовать.
Незадача, технарём-то, ни в каком смысле Махараджа не был. Ни мыслителем, ни ловким, памятливым сборщиком чертежей. В любых, близких к тому, областях он был бездарен на удивление. Прочесть страницу текста почитал за тяжёлую работу. И тут появился Гай...
Махараджа за последние тысячелетия, после встречи с Нико, сохранив вспыльчивость, стал щедрым и, в общем, добрым.
Гай... Он никогда, ни разу не отпустил и одного человека с торговой подставки, не позволил откупиться, даже не обсуждал. Махараджа одевался по-восточному ярко. Несмотря на внутренние терзания, был любознателен, поверхностен и весел, азартен, непостоянен, отходчив. Гай одевался во что ни попадя, лишь бы тёмное. Его улыбка не означала ничего хорошего. Притом, он был красивей остальных, красотой строгой, аристократичной, отталкивающе-холодной, без интриги. Возможно, это в глазах, а не в чертах. Он не нравился людям. Сколько прожил лет? Сколько хищником из них?.. Гая не спрашивали, а он не говорил. Приносил, бывало, из Собственного Мира механику сделанную руками, без участия дроидов, то есть даже детали руками. Превращал похищенных в субстанции для них, в материал. Дорабатывал - инструментами. Разминка, развлечение для него. Разок Биг-Буро артефакт сделал. Другой раз для Махараджи, только показать. С тех пор Раджа, поверив в его талант, отдавал Гаю своих пленников, должников без ходатаев, выкупал для него инструменты и книги, Вирту, Впечатления близкие по тематике, голографические атласы внутреннего устройства механики и человеческих тел эпохи до дроидов. Выкупал и его самого. Отличаясь тем от большинства хищников, Гай по многу дней подряд проводил в Собственном Мире. Недель... Тогда, соскучившись, интересуясь успехами, Махараджа появлялся на его пороге. Теперь он понадобился и Густаву, технарь. Впечатление Минта не разглядеть человеческими глазами, оставшись после в живых.
Гай отвлёкся от бумажного чертежа, локтями прижал страницы, готовые разлететься от сквозняка, перевёл взгляд в распахнутое окно. И сразу обратно. К портрету на столе. Единственной вещи, не напоминающей о Рынке-Техно. Далёкий аромат жасмина. Дует. Окно во всю стену, не поймёшь, комната или веранда. Такой же ширины стол. И Гай за ним, в Собственном Мире. Белые, прямые волосы до плеч, этим отличался, полудроиды любят быть длинноволосы. Узкие губы. Тёмные глаза, пытливые за работой, никакие в кругу приятелей. Серые.
Ничегошеньки не получалось. И уже давно. А как окрыляли первые успехи…
Накануне он демонстрировал Махарадже плоды своих неудач. Развлекал патрона. Отчитывался. Чего скрывать? Система работает. Принципиально правильная, рабочая система. Просто всего не хватает. С обеих сторон: редких материалов и усложнённой, утончённой многократно сетки преобразования, схемы экрана. Второе, положим, его проблемы, его работа. А Лал?
Встретились в просторном и светлом шатре Махараджи, отгороженном в дальней, северо-восточной части Южного Рынка его же обыкновенными шатрами от торговых рядов, дальше начинаются тайники, кладовки.
Нико сидела в кресле. Полосатый оникс. Высокая спинка резная, тигры, идущие по облакам вправо и влево, одни над другими. Холодное кресло, подлокотников нет. Высокое, Махараджа под ноги ей поставил каменный же пуфик, имитирующий мягкую, стёганую подушку - оникс молочно-белый. Нико позировала. Для удовольствия и для дела.
Весёлая, украшенная бусами из рябины… Честная мена с изгнанниками Архи-Сада, они регулярно приносят на Южный плоды. И разные! От чистых хозяев не дождёшься, слишком дешёвый товар, стоит ли рисковать, приходя. Забранный в конский хвост по обыкновению, водопад шикарных волос спадал с плеча. Красавица. И пацанка. Одной ниткой бус Нико обмотала руку как браслетом и теперь обрывала её. Ягодку за ягодкой. Горькие, отдающие постепенно Впечатление бревенчатого домика, светящихся, тёплых окон в ранних сумерках, светящихся тоже... Над крышей, не угасшее, очень холодное, бледное небо. Односложное Впечатление. Упоительно... Яркая вспышка алого света отвлекла её, заставила сощуриться, замереть без движения, как условлено.
Краснота убавилась, жёлтые, оранжевые вспышки начались, перестали. Между Нико и экспериментатором задымилось пространство.
Гай бросил пригоршню пыли. Еще. С досадой. Видел уже, что не получается. Источник света за рубином погас, сетка перед ним остывала, дымилась. А перед ней Нико наблюдала, уплотнился дымок.
Пыльная взвесь расслоилась. Инеем опала на подстеленную ткань, дорогую, плотную до хруста. Соответственно сетке преломления конденсат образовал на ткани квадрат. Гай чикнул ножом, отрезая его от неиспользованного куска, сощурился, скривился и подал Махарадже. Белый лист издали казался пустым. Вблизи можно различить изображение. Бесцветное, словно выдавленное. К Нико оно, увы, имело самое отдалённое отношение. Не говоря, что не скульптура, а в идеале - так!.. Беспорядочные лучистые точки на приблизительно угадывающихся очертаниях кресла. Нико соскочила взглянуть:
- А мне нравится! Улётный портрет, человек-созвездие!.. Подари! Раджа, купи для меня...
- Бери, - сказал Гай и повернулся к Махарадже. - Видел? Так вот, когда будет настоящий Лал, без желтушных дрожаний света, чистый пурпур, тогда и не раньше будут детали. Остальные камешки не видят их, ни мощи, ни нужной огранки. Если бы хоть чертёж огранки! Цвет ускользает, не воспроизвести, ладно, но тонкость преломления... Я попытался бы за счёт неё... Фракталы решётки рано или поздно я рассчитаю, даже если Южному суждено обезлюдеть! Осаждение, поправка на кривизну - дело техники... Она ведь уже не врёт, осаждает, просто грубо очень.
Махараджа рассматривал "портрет" с двойственным чувством. Его изумляло, что это возможно в принципе. Артефакт создал артефакт у него на глазах, вне Собственного Мира. В то же время, промежуточный результат так далёк от желаемого...
Гай снова чиркнул ножом, забрал не сгоревшую часть ленты из-за рубина. Десятка три вспышек пригодятся ещё. Сам рубин, крупный, розовый протянул Махарадже, убирая с треноги:
- Спасибо, но не то. Камни я не собираю.
Экран, сквозь который озарил Нико алый свет, который разбивает его, отразившийся собирает обратно сквозь пыль, "пластилиновую" пыль, свернул трубочкой и забрал. Гай хранил промежуточные варианты. И называл для себя промежуточными. По тому судя, в успехе не сомневался. Однажды. А пока так...
Гай снова взглянул на чертежи, но устало выдохнул и собрал их в стопку. Завтра.
Относительно решётки преломления одно понимал точно: из центра к краям должны расходиться ячейки, уменьшаясь, захватывая площадь до предельной плотности. Какой формы? И с каким шагом уменьшения? Вот две нерешённых проблемы. С разными для разных объектов? Сам по себе, Гай несомненно решил бы, что да. Шутка в том, что как раз это он встретил, но не в атласе, атлас оказался утерян, а в сопроводительной книге к нему. Ясно сказано: универсальные. Два типа экранов. Делающие из формы форму, из формы плоское изображение. И это всё. Вдохновляет. И озадачивает. Последний вариант походил на пентаграмму коралловых веток. С неё и делал. Раньше были спирали, астры, всяческая геометрия... Варианты листвы... Первые. Забыл почти... Листва и прожилки листвы, умножаясь, утончаясь, до рамки экрана. Старательно чертил, надеялся с первого раза, смех.
Гай не был чудовищем, он был технарь и одержимый. С целью. Некоторые хищники ведут счёт пойманным, превращённым. Бахвальства ради или рефлекторно. Гай не считал. Он не видел людей. Кого считать?.. Поскольку не интересовался ими, поскольку не видел, поскольку они не интересовали его... - и так, подобно фракталам, до бесконечности, захватывая всё большее количество жертв, расходного материала для опытов. В начале - трагедия. Но об этом чуть позже.
Хищником Гай сделался походя. На тот момент ему было абсолютно всё равно, в каком качестве продолжать жизнь. Важно - до какого момента.
И первый похищенный был ему хоть не друг, но знакомый, из соседнего ряда. Имя забыл... Кипрей. Точно - Кипрей, торговец благовониями. Гай, естественно, не считал превращение гостей, похищенных, быстрым и выгодным способом продолжать эксперименты. Не менее естественно, что Кипрей успел воскликнуть, обнаружив себя в чужом Собственном Мире то же, что и все остальные, имеющие несколько секунд на восклицание, пойманные не из мести:
- Что тебе надо?! Ради милости дроидов, скажи что, гостем я это сделаю!
И Гай показал ему схему, поверх неё тонкий чертёж...
Но дело в чём... Гай не мог объяснить ему точности! Он сам, он один знал промежутки, знал их величины, знал взглядом, умом и рукой, державшей стило. То, что сотворил гость, оказалось изящным и милым рисунком листвы в прямоугольной раме... Можно повесить на стену. Перспективы сотрудничества с другими людьми враз стали Гаю ясны...
- Нет, - сказал он мягко, заходя со спины, через плечо указывая в бумаги, - не совсем так...
И пока Кипрей смотрел на чертёж, на указующую правую руку... Левую Гай, в тот же чертёж сосредоточенно глядя, опустил вниз ладонью и поднял ладонью вверх у него за спиной... А затем поднял с пола идеально точную, ошибочную, увы, первую сетку преломления. Присмотрелся к ритму фракталов, к краям... Чёткая. Пока сверял, забыл, из кого сделано.
И про настоящий Лал Гай знал точно: не зря это цвет императоров, пурпур царей. Иной не даёт нужную густоту, ту самую плотность, что необходима экрану чтобы считать, для преломления, для охватывания объекта, для обратного потока лучей. Горящий пурпур воплотит даже скрытую механику, для которой нет чертежей, благо, она в том узком смысле называется скрытой, что нет у неё глубины, шестерёнок внутри. Она работает за счёт свойств материалов, сложно перемешанных в её составе. Густой пурпурный цвет преображает вне Собственного Мира любой достаточно мелкий порошок в нужное вещество, в то, из чего должен состоять артефакт. Огранка Лала воплощает нижнюю структуру. И структуру скрытой механики, видимую дроидам и красному Лалу. Гай задумался... "Всегда говорят – красный, Пурпурный - Лал... Но в чём смысл этого уточнения? Остальные камешки имеют отдельные названия, если и скажут про них: Лал, - только чтобы похвалить..."
Перспективы? Вдруг сегодня будет закончен экран, завтра вернётся Гай на континент, а Махараджа нашёл требуемое?.. Что копировать? Огненный Круг практически умершего полудроида за последние секунды жизни? Что получится? Эксперимент в чистом виде... Определённо получится то, что их с Раджой, как тумана Великого Моря, станут боятся на Южном, если не выгонят с него!.. Или самим придумывать кругу замену? Наращивать по чертежам древние батарейки слой за слоем, вещество за веществом, пока не получится источник... Источник чего? Медленно исходящего тепла и только? Чего там, в дроиде Огненный Круг помимо тепла?!
Не то, чтоб это были чисто фантазии... Гай многократно и подробно изучал атласы тел полудроидов. Не нашёл в них ничего сложного. Люди эпохи высших дроидов просты. Кости и мышцы, обвитые, проникнутые сосудами, в которых огоньки дроидов и вода преобразуются, усваиваются, передают импульсы. Тела, способные пить ртом и носом, кожей и лёгкими - воду и пар, любую влагу. Усваивают, мельчат её до степени произвольного испарения перекрёстки сосудов и Огненный Круг. Он же испаряет целое связное Впечатление, что подольше задержано возле него. Тела, преисполненные Впечатлений на разной стадии поглощения, мыслей и чувств больше телесных.
Полудроиды мыслили всем существом, податливым, крепким, быстро восстанавливающимся после физических ран. С ранеными холодом и тенями, суть упорядоченной разновидностью холода, иначе. Простая система, зависящая от воды и тепла... Заменить источник тепла - программа максимум. Программа Махараджи. Минимум - копировать скрытую механику. На основании немногих Вирту, запечатлевших структуру и взаимодействие материалов, создавать новую, самим. Дорого. Увлекательно. Ерунда.
Такая проблема: Лалы - это подлинные артефакты. Не из миров! Если спустится на континент чистый хозяин, создавший мир только из красных камней, и предложит все на выбор, - ни один не подойдёт! Не бывает во Впечатлениях такого накала! Вообще! Хищники ведь создавали, пытались! Смотришь Впечатление - рубин, глаза слепит, грани неразличимы, тонут в сиянии. Превратил... Камень и камень, разбавленный розовый, пошлый алый. Чем разбавлен? Холодом бытия? Разочаровывающей неизбежно материальностью? Да нет, проще. То, что пылает, не видно вполне, потому и не воплотить. Не странно ли, что Махараджа стал хищником из-за них. Их искал и теперь...
По сравнению с планами мецената, интерес Гая представлялся узким. Частным, личным. То есть, огромным, как небеса. И Гай был непреклонен, как Великое Море, бросающееся волнами к небесам. День за днём, год за годом. Увидеть. Только увидеть. Извлечь информацию из некоторого артефакта. Узнать. Через столько лет... Всё равно, через сколько. Лал нужен!
Цель, сокровище, надежда и шип в сердце. В его Собственном мире хранился альбом. "Зеркальный Альбом" с прозрачными, пустыми для постороннего взгляда страницами. Кто дохнул на него пустой, того и слушается, открывается его только взгляду. Хочешь передать другому, очисти, потом передавай. Тогда лишь его будет слушаться. Синяя рамка на вид. Подобная Вирту, но проще, и очищаемая, можно стирать, запечатлевать новое. Когда-то на них была мода. Механика двух-функциональная: запечатлеть, воспроизвести. Они не держат изображения, ряд страниц промелькнёт стремительно, как выпитое Впечатление, зато можно повторить, сколько угодно листать. Короткая сценка выходит, или ряд разрозненных картин, мало страниц.
Этот Зеркальный Альбом принадлежал не Гаю. Не ему, Юлии-Альбе...
Чистая хозяйка Собственного Мира... Она и дала ему имя - Гай, с улыбкой, задумавшись о чём-то, половину раковины-гребешка покачивая в руке, то поднося к губам, то держа на отлёте, из второй пил он, вслушивался, как она повторяет: "Гай... Тебе нравится? Это древнее, человеческое имя, Гай..." Ему нравилось. Ему всё нравилось в ней.
Для него Юлия-Альба значила больше, чем дроид, чем манок дроида. Восходящим, на заре жизни Гай встретил её и любил больше жизни, больше мыслей о завтрашнем дне. Он ждал, ждал, нетерпеливей чем кто-либо, времени завершить эскиз, войти в Собственный Мир, но не заботился об его украшении. Успеется... Юлия гостьей сделает лучше и красивее, чем он. Главное - она - сделает, она... Были бы небо и земля. Дом, ладно, дом... Стол и стул, ладно... Пока же, гость и возлюбленный Юлии-Альбы, счастливейший из людей, он бродяжничал под ливнями между её миром и Мелоди. Высоко. Слишком высоко в беспечности.
Прислонённый к Зеркальному Альбому, как к синей раме, на столе каждодневно встречал Гая, несколькими штрихами обозначенный, её автопортрет. Воплощённая нежность. Каждый раз, вглядевшись, прошептав дорогому лицу несколько слов, Гай очень досадовал, что профиль, что рисовано с отражения. Глаз не поднимает она, не посмотрит на него даже нарисованными глазами. А за хрупким, уже пожелтевшим листом, прозрачные страницы в лазуритовой раме скрывали последний день её, Гай знал это! Что ещё там могло быть?! Ради чего ещё передан ему альбом?! Там место её исчезновения! И лицо её похитителя! И Гай не в силах открыть Зеркальный Альбом!..
"Машина, - так решил он однажды, вынырнув со дна горя, - если я не могу, то механика сможет увидеть содержание этих проклятых листов! Покажет мне хищника..."
Человек передавший, бросивший Гаю его, летел не с земли. Появился из облаков, в них же скрылся. На второй день, когда Гай уже потерял её, когда Белый Дракон не приносил его к раме её Собственного Мира. Как Гай гнался за ним, как просил его, крича: "Лицо или имя!.. Месть не коснётся тебя! Гостем сделай мне изображение, его лицо!.." Кто поверит в такое? Упустил. Словно тот растаял. Вот и всё, светлая полоса жизни кончилась, белый свет померк.
Гай наметил себе план действий и придерживался его. Столетие за столетием. Войдя в компанию хищников, играя Против Секундной Стрелки в глубине души он каждый раз надеялся погибнуть, надеялся так же бесстрастно, как делал всё остальное, как проживал день за днём. Возвращаясь в пустой, безмолвный Собственный Мир, он досадовал слегка, что небрежно стал хищником, не заманил никого, не создал живой артефакт, хоть птичку в клетке, певчую. Чирикала бы. Скакала. А впрочем, и глухим молчанием мира без дроида Гай не тяготился. Всё всё равно.
Глава 34.
Начавшееся указанием отдать артефакт Шершню через Буро, и через него же искать доступ к последней карте, письмо Олива во второй части сообщало Густаву поразительные сведения. Относительно Чудовищ Моря. Ему оставалось верить на слово, ничего по сути не зная о них.
Олив писал: "Если сейчас ты жив, то значит, стал единственным из пытавшихся, кто дошёл до последнего короля, собирая проклятую колоду. Пусть тебя это не обнадёживает. Остался Минт, верно? Он погиб закономерно, учитывая его ненасытность. И при том, непостижимо, учитывая его тактику и силу, характер его преображения. Избранный способ защиты и нападения Впечатления сохранили вполне. Вот что сказал мне Шершень... Почему призрак морской прозвали Минтом? Он становился видим жертве только в предсмертном холоде. Заледеневшим, неподвижным глазам. Да, ты правильно понимаешь, Впечатление тоже. Вот так. Холодным было и его оружие, но сейчас не об этом. Важно не как он охотился, будучи живым, а как поймать его умерший облик. Тёплому человеку в нормальном состоянии потрогать, выпить его Впечатление ничем не грозит, Минт покажется в нём призрачной дымкой. Вот. Я выполнил обещание. Могу добавить. Подобное свойство не было случайным, побочным эффектом преображения. Открытые глаза человека так же слепы, как и закрытые. Видит, струящееся из них, желание увидеть. Разглядеть. Дважды сильное, правомочное желание. Как тревожное стремление распознать опасность, и как обычное жадное любопытство, ищущее новизны. Тем и пользовался. Минт вовсе не прятался. Голосом, атрибутами угрожающими и заманчивыми он привлекал внимание, старался предстать перед врагом или жертвой. Показать им свой облик. Но не взгляд, а зубы Юбиса последнее, что увидел сам Минт..." Меланхолично, философски закончил Олив письмо.
Весело... Ну и как быть?..
- Минт, Минт?.. - проворчал Буро, забирая искру и отдавая карту. - Пена морская, морозная?.. Не знаю, не знаю, может и есть где, среди старых чашек. Если не высохла. Да там ничего не видать...
- Я осведомлён, Биг-Буро, - чинно настаивал Густав. - Пожалуйста, Биг-Буро, твои условия, твоя цена?
- Какие условия, какая цена?.. - бормотал Буро, по-королевски угощая его, разливая и смешивая музыку и голоса отдельных Впечатлений, как один он умел. - Поговори-ка ты с Гаем. Да, так будет хорошо. А дальше видно будет... Дальше по ходу...
«Поговори!.. Кого он и навещает, кроме Раджи, на континенте? На Техно можно поискать... И что я скажу? Гай-технарь, а не покажешь ли ты мне тварь морскую, которую не увидеть, и сам не посмотришь, не сделаешь ли?.. А то мне карточного короля не хватает... Относительно Гая, какой-то нереальный бред, вообще». И к шатру-то с его пирамидкой Густав приводил похищенных в отсутствие хозяина, самого не дожидаясь. Чего ждать? Когда под тентом Белый Дракон просияет крыльями, и вот уже нет его? В рядах, устремляясь куда-то в торговой пыли, не то чтобы Гай не отвечал на приветствия... Если отсутствовала интересная механика у встречного в руках... Но встречный сам редко горел желанием останавливать, не запасшись предлогом для разговора... У Хан-Марика нашёлся такой предлог.
В общем, большом шатре игроков Против Секундной Стрелки царило азартное оживление. Не ожидаемая публичная казнь была тому причиной, напротив, полудроидам не свойственна симпатия к неизбежному, безвыходному. Они живут столь долго, и неопределённо долго, вольно... Зрелище чьего-то тупика озадачивает и отвращает их. В частности, плена, одержимости местью или единственной страстью. Такое принято скрывать. Ещё минус Густаву: какая-то суеверная, проклятая колода...
Атмосферу создавала непривычная теснота, толпа хищников в одном шатре, много гостей, не принадлежавших к группе, пришедших на открытую игру, подразумевавшую ставки без личного участия, без риска. От посторонних - тройные ставки, что не уменьшило число желающих. Которые незнакомы, получили возможность завязать связи, иные - возобновить знакомства. Иные же предпочли бы, не пресекаться, но любопытство победило опасения. Припозднившихся, Марика - ждали не скучая. Просторный тент цвета пыли стал рынком внутри рынка. Всем хотелось разглядеть чужие ставки. Махнуться без церемоний прежде начала игры. Публика собралась опытная, разных артефактов захватили с собой на всякий случай.
Как обычно в интересах лидировала механика, скрытая механика.
Можно объяснить ценность подобного на чём-то простом. К примеру, небывалой на Мелоди, но ценимой в Собственных Мирах, арфе. Вот кто-либо желает создать Восходящим или из похищенных. В чертеже механики много деталей, у арфы много струн. И то и другое, расположение условных шестерёнок, тон, натяжение струн надо знать, изучить прежде. Идеальный технарь, тренированный, вроде Гая, может, сосредоточившись, удержать все струны или шестерёнки в уме одномоментно, опуская и поднимая руку над похищенным. Ему достаточно одной жертвы, чтобы создать артефакт целиком. Но подобных мастеров очень мало! И они нередко... с причудами. Все прочие создают артефакт послойно, по деталям. Долго. Да ещё надо сообразить что куда. Полудроиды восхищаются сложными задачами, но склонности не имеют к долгим проектам и сосредоточению не на минуты, а на годы... Арфа в облачном мире, это здорово. Ещё лучше, если сделал кто-то другой! Струнам разные свойства можно придать, от ветра поют... От приближения танцора... Вон Густав до сих пор не забыл потерю.
Ещё интересовали народ такие вещи, как Сомбреро Собирающее Дожди. Достояние Биг-Джуна, оно разворачивалось с первыми каплями из невзрачной тюбетейки и впитывало столько воды, что хватало на десяток средних бутылей. Бродяжничество, поиск редкостей в ливнях и грозах, единственное, чем занимался изредка Джун, кроме игр и грабежей. Охотник он был никчёмный, заметный очень, хулиган, вроде Марика.
В шатре становилось даже тесновато. Знакомые знакомых появляясь в обязательных двух шагах перед откинутым пологом, приветствовали Злотого, наблюдавшего рыночные ряды. Интересовались условиями игры. Большей частью присоединялись. Тесновато... Обрезанная вершина общего шатра ждёт, чтобы продлиться ввысь призрачным шатром победителя, достигающим его Собственного Мира. Пространство под тентом освещали Пузырьки-Минутки, развешенные по стенам раковины, испускавшие струйки пузырьков, быстро улетающих, но очень светлых. Пирамидки договорились ставить в последний момент, а то чёрт знает, во что эта толкучка может вылиться. Дорогие артефакты, рисковые хищники.
Бутон-биг-Надир играл. Почтил присутствием...
Он заявился не рано. С тремя вещичками: змейка-браслет, рыхлый сноп идеально ровной соломы, если поджечь такую, пламя встаёт два человеческих роста, если дунуть, наклоняется, поражая тени в тумане, и нитка разноцветных, разнокалиберных жемчужин. Что поставить, что выиграть, проиграть, без разницы... "Сойдёт?.." - бросил он Злотому. Биг-Буро шёл послушать и посмотреть. Махараджей было предложено ему кресло на стороне противоположной входу, рядом со своим. Утопающий в складках лилового шёлка, браслет на браслете звенит, с непременной короной на голове, шестью дугами расходящейся от венца, высоченной, тяжёлой, Биг-Буро протопал к креслу, приветствуя знакомых.
- Раёк! Надеюсь, ты ставишь не скворца? Не то, из-за чего твой мир называется твоим именем? Я надеюсь заполучить его, учти!..
Раёк в ответ взмахнул раскрывающейся Кистью Ста Миражей, и Буро укоризненно покачал головой. Дороговато. Раёк пижон и хвастун, и Кисть Буро не отказался бы сам выкупить.
- Биг-Рамон, моё предложение в силе.
- Гратия, ужас! Сними диадему немедленно, на фоне твоей красоты она кажется дешёвкой. Тебя не допустят к игре, королева!
- Симург?..
Буро остановился.
Симург, хищник в стальных доспехах. Шатров не ставил. На рынке появлялся редко. Крайне редко. Всегда одним и тем же манером: приведя пленника из облаков. Охотник небес, как и Густав. Менее активный на посторонний взгляд. Либо, менее везучий. Наверное, полная ему противоположность.
И даже в самом стиле возвращения на Южный с добычей проявлялась громадная разница. Лукавый, непроницаемый, тысячеликий Густав до двух последних шагов, до Хан-Марика вёл жертву под локоток. Мурлыкая или споря. Успокаивая, задирая, беря на слабо. Интригуя, просто отвлекая байками. Шутя. Симург же шёл впереди. Направляясь к Бутон-биг-Надиру, он пересекал Южный Рынок стремительным шагом, так что пленник, не связанный, свободный едва поспевал за ним... Густав дорого бы дал за возможность увидеть самою охоту.
- Симург, - удивлённо повторил Буро.
Несмотря на высокие ставки, забава представлялась мелочной для такого охотника. К тому же, он-то знал, что любит Симург...
- Биг-Буро, - поклонился хищник в латах, - отвечаю на незаданный вопрос: я не нашёл тебя, где обычно. Отвечаю на второй: он оставлен ждать подле. Кто тронет, пожалеет об этом. Окажется на его месте.
- Другой вкус, Симург... Это испортит вкус... Возле моего шатра? Никто не тронет.
Буро кивнул в сторону устроителя, Махараджи.
- Раз уж ты здесь, сыграй? Раджа, изложи правила, а я поставлю, отдам за него.
Махараджа, равно как другие завсегдатаи Южного, исключая Хан-Марика, - Марик не оглядывался вообще ни на кого, - побаивался Симурга. Имел кто из местных ущерб от него или угрозу? Нет. Изредка Симург приводил человека, всегда незнакомца, иным манером, силой, с закрытым лицом, чтобы переменить или починить доспех, обычно к Гаю. Вторым похищенным расплачивался. На рынке не охотился, замечен не был. Не влияет. Боялись.
Лаконично Махараджа изложил суть предстоящего. На центральной подставке с шариком стоит отказ. При этой игре она не похищает, крутит Секундной Стрелкой со вторым шариком на конце цепи. Дико быстро.
В захватываемом ею кругу, где им угодно, играющие поднимают пирамидки одинаковой высоты с чем-нибудь маленьким на острие, уравнивая шансы. Собралось уже больше тридцати человек. Значит, по их числу, больше тридцати кругов должен пробежать, перепрыгивая через, уворачиваясь от Секундной Стрелки - этот... Махараджа указал на парня поодаль в рваной одежде, с двух сторон от него Биг-Рамон и Биг-Джун. Ну, реально пробежит два-три, предатель. На чью пирамидку рухнет, того все ставки и он сам.
- А если тридцать пробежит? - спросил Симург.
- Невозможно. Тогда уходит.
То был Пассия, приведённый когда-то Эспаньёлом, не охотившийся, но игравший с группой. Предавший другой группе, охотников в небе с цепями, новоявленной, быстро истреблённой, и Эспаньёла и Тарана. Расплата для него справедливая.
Наверное, только чистую хозяйку, Нико, и Господина Сому, он играл тоже, подспудно терзало недопонимание, несоответствие... А почему Пасс? Пасс, Пассия, барабанщик с Мелоди-Рынка, и вдруг... Эспаньёл - барабанщик и танцор, друг ему, действительно старый друг... Странно. Пасс не прокомментировал ни словом. Попался и сидел молча. Бежать согласился кивком. Общая ненависть, увы, спешила. Вопреки обыкновению Махарадже пришлось отказать Нико, в отсрочке для жертвы. Не тот случай. И для разбирательств тоже.
- Какая нам разница, - ответил Раджа, - о чём он думал? Личные его мысли остаются при нём. Пассия платит за то, что он сделал, а не за то, о чём думал.
Господин Сома спросил:
- Раджа, а если выиграешь ты?
- Отдам Гаю, - без раздумий бросил Махараджа.
Гай улыбнулся. Он поставил фейерверк. Самодельный. Должны же его побочные успехи приносить какую-то пользу.
Оживление было в самом разгаре, Марика с Густавом не сразу бы и заметили, но Гай, движимый каким-то сверхъестественным чутьём, следил за входом именно в эти минуты. Интуиция не подвела его. С глухим, нарастающим гневом он наблюдал, как Хан-Марик выставляет на всеобщее обозрение, в круг ставок, так называемую им "рисовалку", однонаправленный усилитель, скрытую механику. Калейдоскоп, Брызги Мнимого, Мнимый Умножитель - по разному называют подобные штуки. Цилиндр матового, дымного стекла, расширяющийся к краям. Нижняя плоскость на трёх ножках, стилизованных изящно под лапки с когтями. На верхней плоскости отдельное кольцо и ручка в виде такой же лапки. Калейдоскоп можно класть и набок, но сейчас он стоял подобно зверьку на лапках, верхнюю протягивая тому, кто захочет поздороваться, пожать её. Гаю протягивал, его дразня. «Паршивый Марик, знал ведь! Таких совпадений не бывает!..»
В сам цилиндр заливалась морская вода, которая и производила недолгий, несложный, но очень полезный в силу безукоризненной точности, а для непосвящённых просто весьма симпатичный эффект.
Марик предусмотрительно набрал внутрь воды и даже подложил внизу, чудом не обгрызенную до сих пор, золотую пряжку: паутина в шипастых побегах розы, паука нет, есть розочка с краю, бутон. Вдруг народ пожелает смотреть, как оно работает?.. Непременно пожелает! Демонстрировать функцию Калейдоскопа проще и красивее всего распылением вверх, в открытое пространство. Вещь или изображение, помещённое под ним, проецируется, выстреливается упорядоченным и подсвеченным туманом морской воды, как только покрутят его верхний обод за лапку. Причём, сколько кругов повернуть, с какой скоростью, от этого зависит число проявившихся точных подобий, объёмных, если снизу объёмный предмет. На какое количество распадётся первое изображение, на каком расстоянии, перекрываясь соседними или нет... От угла наклона другие вещи зависели.
Марик не вникал, так любовался. Но для Гая калейдоскоп был не игрушкой, а в высшей степени годным, ускоряющим дело инструментом! Направленный на рыхлую ткань, либо покрытую пластилиновой пылью бумагу, цилиндр отпечатывал на ней недолговечный, однако чрезвычайно точный рисунок. Махараджа торговался с Мариком за калейдоскоп, ясно ради кого! Получил отказ. Теперь же демонстративная готовность утратить артефакт в азартной игре, за который не пожелал взять хорошую цену, Гаем была воспринята, как личное оскорбление.
Почти... Это была личная, целенаправленная провокация. Или без пафоса - встречное предложение.
- Хан-Марик, - приблизился к нему мрачный Гай. - Ну, говори. Какого чёрта, как прикажешь тебя понимать?
Марик ухмыльнулся и посторонился немного. Густав приветствовал Гая кивком.
- А... - протянул тот. - Ясно... Охота внутри стаи? Нет, Хан, и за такую штуку с Гусом не связываюсь.
- Нет, нет, Гай, - удержал его Густов, протискиваясь между гостей, - погоди!.. Что за глупости, разве похож я на него, на волчок сегодняшней рулетки? Разве предавал своих чужим?
Гай холодно и криво усмехнулся:
- Нет, конечно!.. Только своих своим!..
- Гай, за артефакт, за эту вещицу мне нужно твоё искусство. И совет. Возможно, один лишь совет.
- Подозреваю, то, относительно чего он должен быть дан, пребывает в удалённом, трудно доступном краю? На облачном рынке, притворившемся Собственным Миром? В Собственном Мире, притворившемся облачным рынком? Страшно представить какие там заказчики... На берегу морском или на Оливковом Рынке?
- У меня в кармане. Нет уже Оливкового Рынка, если откроется, не знаю, как его назовут. А письмо Олива лежит у меня в кармане. И я готов платить только за то, что ты прочтёшь его, скажешь слово. Я не понимаю, как обойти преграды, указанные в нём.
Столь интригующее предисловие оказалось не менее результативным ходом, чем соблазнительный артефакт. Мимо сложной задачи, мимо загадки невозможно пройти полудроиду. Особенно технарю, вроде Гая. Это память, рефлекс, остающийся с начала жизни, со времён, когда вторая раса, холодные дроиды 2-2 помогают Восходящему. Вместе с ним собирают, складывают, дополняют и выверяют облачный эскиз. Инстинкт: соотнести, угадать, переложить, переставить, найти недостающую часть, приложить и удостовериться - как здесь было! Если бы пришла из эпохи до дроидов традиция всяких кроссвордов-сканвордов, на их эсперанто она приняла бы характер эпидемии! Сопутствовала бы резкому повышению грамотности!.. Возможно, через какое-нибудь Впечатление, цельное, отчётливое, она ещё и воскреснет.
Гай пробежал глазами бисерные строчки Олива. Хмыкнул раз, второй, дочитав до конца, рассеянно уставившись в пространство.
- И это сложно? - спросил он, наконец. - Густав, навскидку, твою проблему можно решить двумя прямо противоположными путями. То есть в обе стороны путь открыт... И приспособления не нужны. Хоть, в первом случае не помешают... Ты сам что ли непременно желаешь разглядеть лицо чудовища? Его мог бы увидеть только тот, кто превратит в карту. Я... Не доверяешь?
"Разумеется, нет..." - раздражённо подумал Густав. Вслух сказал:
- Не в доверии дело. Я должен вживую, бишь, во Впечатлении видеть персонажей своей колоды. Чтоб они знали меня. А я их. Иначе работать не будет. Как надо...
- Ай, Гус!.. Ведь суеверия это всё! Обычная, небо и море, коллекция... Как угодно. Пусть Марик отдаёт Калейдоскоп. Не позже, чем через неделю, я приготовлю требующееся... Чтобы не быть голословным. И не объяснять на пальцах.
- Заранее благодарю.
Хан-Марик заменил ставку на украшение. Браслет, соединённый цепочками с четырьмя крупными перстнями. Из металла "да-нет", пёстрого, ценимого за неповторимость узора. Шершавого в светлых местах, зеркального в тёмных. Словно массу размешали небрежно, воплощали не глядя. Единственный камень на браслете бросил алый отблеск на своды шатра, и Гай вздрогнул.
- Что? - заметил Марик. - И эта вещичка приглянулась?
Гай рассмотрел браслет.
- Фу, ты!.. Показалось. Тоже светящаяся механика. Для чего?
- А я знаю?
- У кого отнял, так поставим вопрос?
- Не помню... На входе.
- Хан-Марик!.. - Гай хлопнул его по плечу и с добычей отошёл к Махарадже.
Померещился Гаю снова пурпурный, подлинный Лал. Горящий, так что грани неразличимы. Ошибся, огоньком подсвеченная безделушка. Бывает.
Перемена ставки не прошла незамеченной.
- Ну, конечно, - громко сказал Злотый, - если Гай что утащит к себе, на континенте тому вовек не бывать! Что-то там за техно... Похвастай друзьям!
"Угу, друзьям..." Избегая без нужды быть в центре внимания, Гай оценивающе глянул вокруг. Шоу ждали. Самое оно, перед началом. По завершении тоже забацают чего-нибудь. «Развлеку, так и быть…»
Повидав, поразобрав и собрав немало механики на своём веку, он уловил принцип конкретной модификации сразу. Гай установил Калейдоскоп по центру шатра. Пряжку из-под него Марик не забрал, не стал мелочиться. Крутанув ручку, Гай едва не поранился о коготки, острые... Или они чуть сжались?.. Злотый погасил Минутки.
На весь шатёр над головами людей раскинулась рисованная в воздухе тонкими, светящимися линиями паутина. Шипы побегов шире её... И розочка... Раскинулся паутинный узор - тут же начал дробиться на пряжки…Три - девять - восемьдесят одну... Они не считали. Отчётливо. Различимо в малейших деталях до размера ногтя. Розочка в каждой видна.
Кто-то, с Мелоди, видно, гость, вспомнил про двойной барабанчик, пробежался пальцами по круглым, гулким полям, по сторонам его, и чутьё полудроида сопроводило танец воздушных узоров. Словно, тем занимался всю жизнь.
Гай наклонил Калейдоскоп, и роза пропала. Шипы наложились на паутину, шипы на шипы... Лица, одежды, пол и своды покрылись ими, как трещинами. Тонкие, тончайшие они умножались ещё и ещё, пока не слились в мерцание.
Продолжая, медленно на сей раз поворачивать ручку, - определённо Калейдоскоп держал его палец!.. - Гай наклонил цилиндр в другую сторону. Здорово! Он уважал такую механику, которая сама подсказывает, что с нею делать. А бывает вредная: читаешь три дня, потом три дня настраиваешь... Мерцание поблёкло. Паутина расширилась, проступила ясней. Чтобы раствориться тоже. Розы, одни только розочки летели снизу вверх...
- Вот, что я думаю, Гай, - шёпотом сказал Махараджа, сидевший рядом на корточках, - если победитель, получивший твой фейерверк, не станет жадничать, не прибережёт для Собственного Мира, одолжи эту штуку ещё раз?
Гай кивнул:
- Должно получиться неплохо. Кстати, снаружи можно, ночь.
- Ага-ага!
Подходящая ночь сухого сезона.
Угасающий, спиралью под купол уходящий свет, то шипы, то звёзды бутонов проступали в нём, тихий рокот барабана сопровождал, прерывался… Ещё тише начинался ради последних витков..
"Что должен - он - чувствовать, глядя туда?! - подумал Господин Сома. - Туда, под купол, где тают они, где растает вскорости и он сам?.. Меня одного интересует это?.."
В азартных играх не удачливый, и не азартный, пришедший для очистки совести. Господин Сома смотрел как расплываются и меркнут отсветы на лбу, на лице приговорённого, как щурится от них Пассия... Стемнело. Вместо Минуток пора поднимать пирамидки торга.
"Дроиды! - в сердцах, едва вслух не воскликнул Сома. - Хищники, вы не должны! Решайте, как вам угодно, но прежде узнайте, в чём суть! Тут что-то нечисто, весьма странно. И то, как Пасс молчит. Молчать можно по-разному. А что касается его - странно в любом случае! Когда своей болтовнёй он портил вам очередную охоту, вы не злились?.. Сейчас не удивляетесь молчанию. Вам всё равно! Это и скверно. Просто - вам всё равно... Дроиды светлые, если от шквала везения, от водопада везения, от цунами везения, обрушившегося на меня за последнее время, остались хоть клочья пены, пускай долетят сюда! Дроиды, помогите мне выиграть этого хищника! Не хочу больше оставаться на рынках, не могу так. Весь выигрыш оставлю на общее пользование в Архи-Саду!.." Взгляд его упал на ставку Нико, сбрую, которую в шутку и для красоты набрасывают на Белого Дракона в полёте, сбрую шёлковую, с кисточками и колокольчиками, и уточнил: "А это отдам До-До..." И рассмеялся, поймав себя на мысли, беззвучно.
Махараджа пересчитал участников.
- Тридцать четыре круга, - объявил он громко, едва повернув голову в сторону Пассия.
Перешагивая зубцы подставок с прибрежной галькой и осколками ракушек на остриях, поднял центральную пирамидку и раскрутил шарик.
Запущенный привычной рукой он начал плясать, взлетая на человеческий рост, внизу проносясь точно над условным товаром игроков. Биг-Рамон и Биг-Джун разошлись в стороны, пропуская Пасса к центру шатра. Усталый от жажды, от продолжительного бездействия, что для полудроида хуже, чем долгий, к примеру, полёт, или погружение в глубины Великого Моря, он всё-таки был музыкант Мелоди, барабанщик.
Пассия потратил время последних неспешных шагов на то, чтобы уловить ритм стремительного шарика, Секундной Стрелки. Через сколько пирамидок вверх-вниз. Если б не стояли хаотично, если бы и ритм дыхания мог синхронизировать, тогда три десятка кругов - лишь расстояние, короткая дистанция, хоть и для быстрого бега. Но он знал, что собьётся, дыхания не хватит. Запрокинул голову, сделал глубокий вдох... И встретился взглядом, отрешённым до безнадёжности, с Господином Сомой. Не скажешь, нарочно, случайно ли?.. Господина Сому осенило.
Никакой дряни в карманах для пирамидки он не нашёл, одолжить не озаботился. А потому, положил запонку из металла "да-нет". Чёрно-белая, она немного выделяла его пирамидку среди других. В такой же точно самородок у него под расстёгнутым воротом батистовой рубашки продёрнут шнурок, вместо галстука. Господин Сома не водил знакомства с Пассия лично, но приятелей на Мелоди-Рынке проводивших сутки напролёт имел в количестве. Звали иногда... Нравы того мирного рынка, привычки, фишки он знал. На мгновение Господин Сома удержал пресечение взглядов, на миг, во время которого, запахивая рубашку, прикрыл одну ладонь другой, напротив Огненного Круга, и пальцы указывали на чёрно-белый самородок. Так приглашают на Мелоди-Рынке, если издалека, так зовут танцевать...
Пассия не отреагировал. Несколько раз он ритмично щёлкнул пальцами и прыгнул в круг Секундной Стрелки... "Почему он должен понять меня?.. Тем более поверить мне? А если, если вдруг всё получится, но кто-то заметил? Нам обоим не жить, это точно!.."
Первые два круга Пасс прошёл высокими прыжками, отталкиваясь от земли, когда гудение шарика уходило вниз, следя больше за подставками. На третьем круге начал уставать. Перекувырнулся под цепочкой ближе к центру, распластался, дал себе несколько мгновений покоя... Перепрыгнул её...
Следующие два круга, практически шагом. Увиливать стало легче, чем спешить. Едва не попался за шею, под ноги смотрел, а прямо забыл.
На исходе шестого опять растянулся внизу, отчитал восемь ударов сердца: два и два, два и два... и ещё... и ещё... И теперь вставай. Так запрещено, да не всё ли равно сейчас. Пронесло, резко перепрыгнул. Плохо, на одной ноге покачнулся между двух пирамидок. Переступил, время позволило, и ещё раз выпрыгнул, перелетая зловещее гудение, высоко... В последний раз. Силы кончились, внимание иссякло. Всё сливалось перед глазами.
На следующем пролёте Секундной Стрелки, отклонился, но недостаточно. Цепочка обвила его, подбросила через центральную пирамидку. Стремясь раскрутиться, протащила волчком. Пассия взлетел уже не по своей воле и...
Чёрно-белый самородок "да-нет" упал с подставки Господина Сомы!
А парень остался на ней. Ниц, не видно лица. Никто, никто ни в жизнь не заподозрил бы расчёта!.. Включая победителя, Господина Сому…
Выдох, стон разочарования прокатился по шатру. Биг-Буро с кресла, словно дирижируя, в соответствии с предыдущей договорённостью сделал лёгкий, забирающий жест руками, и хищники, ворча, сняли свои пирамидки торга.
Махараджа подошёл к Господину Соме:
- Ну что, по-прежнему будешь называть себя неудачником? Редко, но метко тебе везёт! Требуем угощение!..
- Что?.. Да, само собой... - пробормотал Господин Сома и замолчал. - Я... Немного растерян... Так зашёл, без надежд особо. Что ты сказал?
- Общее шоу с тебя! Гай устроил до, ты после.
- О, да, какое хотите?
- Из добычи твоей хотим фейерверк! - отозвалось много звонких голосов сразу.
Не слишком удачно. Ему нужно радоваться и вместе со всеми смотреть. А Сома хотел смыться немедленно, срочно... "Ничего, им не до меня будет". Гай, Гратия, Хан-Марик, Нико уже кучковались с Калейдоскопом у выхода.
- Берите, нет проблем. Небо и море, я и не следил, что за ставки...
Махараджа недоумённо переспросил счастливчика:
- Что-то не так? Нет желания нас порадовать?
- Вздор, Раджа! Извини. Я действительно растерян, не ожидал... Сейчас дни для твоей пирамидки тут? Не против, я оставлю выигрыш на денёк?
- Я-то не против...
- Понял, тогда одолжи мешок.
- Слева под стенкой. Если к твоей сокровищнице эта вся груда мало что прибавляет, и ты готов рискнуть... Кое-кто может на неё и попасться... Если оставишь так. Демонстративно.
Только этого Господину Соме не хватало. Он потряс головой и ушёл за мешком.
Хищники высыпали из шатра под непроглядное ночное небо.
Гай, словно видел в нём что-то глазам других недоступное, размышлял о россыпи лучей, как расположить, с каким охватом, как повторять узоры, как растворять их... Охотно. Он чувствовал расположение к любой сложной задаче. Для кого, для чего, безразлично. Уходил в неё, как в полёт, в гонки на драконах. Даже и лучше, если задача была совершенно пустой и посторонней. Чем меньше в мыслях у Гая оставалось самого Гая, тем легче дышалось.
Пять минут, соображал он быстро. Решил не мудрить с самим фейерверком, а дополнить его. Расположил под тремя лапками Калейдоскопа старенькую, почти израсходовавшую заряд искру с бегающей по лицевой стороне многоножкой, остроумная подсветка. И представление началось...
Один в полумраке шатра, лишь его торговой подставкой освещённого, Господин Сома, не глядя, кидал выигрыш в сетчатый мешок. Выпрямился, вскинул руки по сторонам. Призрачное марево его личного шатра устремилось вершиной к Собственному Миру в круглый, вспышками фейерверка освещённый просвет.
Пасс не шевелился, никакого притворства, действительно без сознания. Так подумал Господин Сома, подумал и всё-таки не поверил. Почему? Интуиция. "Нормальный человек связал бы ему руки..." Ага, нормальная предусмотрительность, ничего больше.
Однако с тех минут, когда вслух читал Конвенцию в Архи-Саду, одиноких, отчёркивающих предыдущую жизнь, - то есть, всю жизнь, - минут... Он позволил себе разлюбить то, что всегда в душе ненавидел, предусмотрительность в том числе, и перед собой впредь не притворяться. А между тем, последний из похищенных не успел быть им формально освобождён, сбежал, устроив между собой и хозяином мира нехилую стену. До-До исправлял потом.
"Не буду. Не настолько Пасс дурак, чтобы рвануть на Южный обратно. А мир?.. Пускай портит". Белый Дракон озарил их, увлёк хозяина в Собственный Мир с огромным мешком сокровищ и гостем, схваченным за запястье.
- Только не беги! - воскликнул Сома, едва Пассия открыл глаза. - Нет причины! Зато есть разговор. На сегодня набегался, хватит.
Убегать? Пасс между садовых стульев, на клумбе с незабудками приземлившийся, клумбы жалко, хлопал глазами... Тепло Собственного Мира целительно. Но он ещё не пришёл в себя. Осознал последние события, но не предшествовавшие им. Зато голос, болтливость вернулись сразу!..
- О, блеск!.. О, Сома, ты хитрый нереально! Скольких провели, ты - мне, я - тебе!.. Поделим поровну? Слушай, можно повторить!..
Повторить... С какого момента? Парень прекратил тараторить... Хлопнул глазами, припоминая, и резко сменил тон:
- Сома... Как я попался... Как же я попал...
Пассия водил рукой по горлу, и этот жест утвердил Господина Сому в его подозрениях: на пороге тень растаяла, на континенте говорить парень не мог. Не мог оправдаться. "Дроиды, - подумал он, - а кто, помимо Гая, - Нико, не в счёт, - кто из вас хищников нашёл время несколько слов научиться писать? Пригодиться ведь может!.."
- Господин Сома... Ты, правда же, не нуждаешься ещё в одном артефакте из человека, нет?
- Нет, - ответил Сома. - Пассия, у меня две просьбы. Никаких рынков! Ради двух наших жизней, мы такое учудили сейчас!.. Сам понимаешь. А вторая - рассказывай. Всё и по-порядку...
В то время, пока толпа хищников, то замирая, то взрываясь криками удивления и восторга наблюдала узоры, охватившие небо, Симург и Бутон-биг-Надир удалялись быстрым шагом ко владениям последнего. Молча. Топ-топ... Буро не был так уж медлителен, когда надо. Возле задёрнутого многослойной занавесью полога его шатра на корточках сидела человеческая фигура.
- Заходи, - бросил Симург, не останавливаясь.
Трое нырнули во тьму, и полог задёрнут снова.
Двое поутру вышли на рыночные ряды. Артефактов в шатре Бутон-биг-Надира не прибавилось.
Махараджа сделался хищником пять тысячелетий назад в результате банальной драки.
Существует много раскаявшихся хищников, невольных, случайных. Он оказался другой породы. Пренебрегавший кулачными драками, безопасными, популярными тогда, он был силён в борьбе, развлечении опасном и серьёзном. Причём и в шатрах силён и, впоследствии, на драконах. Кулачные поединки как правило дружеские, не на силу, а на скорость и ловкость, с символическими призами. В них даже не всегда вмешивались Чёрные Драконы, зная своих подопечных. Борцы же соревновались за дорогие вещи, специфическим кругом, в присутствии арбитра или двоих друзей, помимо зрителей. Ни слабых, ни бедных среди них не было. Хищники с хищниками - где угодно. Если участвовал чистый хозяин, то в торговых шатрах, чтобы без телохранителя.
Так Махараджа и приобрёл своё прозвище, став баснословно богат, присоединив к сокровищам Собственного Мира плоды борцовских побед, силы и удачи.
А тот парень... Он не желал поединка с ним. Не заинтересован. Он был из другой компании, лидер в ней, хищник уже, Озария - таким именем его называли, от молнии, зарницы, он был стремителен и одевался в светлое. Всё в нём бесило Махараджу. Особенно отказ от поединка, нежелание делать призом за него хоть один Лал. Артефакт, драгоценность и инструмент, рубин непревзойдённого красного цвета, и совершенно определённой огранки. А имел несколько. Из тайника Бутон-биг-Надира, распроданного им и купленного Озарией целиком, за исключением оливок, теней во Впечатлениях, они разошлись по рынку. Не опасные, морочащие, как та, которой угощал Густава Хан-Марик. Лалы ходили тогда в цену: за штуку - полная тематическая коллекция скрытой механики без чертежей, невоспроизводимой. Ну, как ходили... Не ходили, считались. Ими, как и живыми артефактами никто в открытую не торговал. Махараджа давно охотился за таким. У него были малиновые, мелкие, один бледно-розовый, крупный. Но они и называются обыкновенно, рубинами. Не то...
Раджа добивался этого поединка, и повышая ставку со своей стороны, и провоцируя, а добился драки без приза, без арбитра, в небе. Озария не тот, кого можно было задирать.
По факту... Махараджа был трижды не прав: он первый напал - раз, против хищника, лишённого телохранителя - два, из жадности и неприязни - три. Закономерно превратившись в хищника. Тогда уже формировались борцовские школы с ограничениями и принципами. Конечно, он не рассчитывал задушить. Его Чёрный Дракон давно исчез уже, он мог обратить внимание и отпустить парня. Ослабить захват. Он ждал предложения откупа. Не дождался. Озария выскользнул из кольца его рук внезапно, сквозь белую спину ездового дракона. Но такого не может быть... Он начал падать. И дроид, Белый Дракон не ловил его... Проклятье! Огромная белая морда величиной с небо смотрела на Махараджу и в зрачках её он видел себя. Пикирующим, поймать! Напрасно. Поздно. Тело растаяло в полёте, распалось на огоньки дроидов, так и не коснувшись волн, вместе с белыми, шёлковыми одеждами, ужасающе прекрасное. Там же в полёте, в небесах глава Дом забрал его Огненный Круг...
Махараджу на годы вперёд, на тысячелетия ранило это зрелище. Он испугался. Возненавидел сияющего владыку на непроглядном троне. Обратил на него ужас безвозвратной ошибки, гнев, который долен был обратить на себя. И страх. Страх смерти, понимание неизбежности того дня, когда и его Огненный Круг заберёт этот дроид, страшный дроид, неотвратимыми сияющими руками... Тогда бы уж бы бросил борьбу!.. Но нет, тут гордость, а то - иррациональный страх.
Про дроидов, про жизнь и смерть, что причина, что следствие, в общем, всё, что можно понять превратно, так именно Махараджа и понял. Если бы вскоре не встретил Нико, любимую, долго бы не протянул. Просто, внутри это страх, а снаружи - тяготение к ужасающему и неизбежному. Встретил, утихомирился, остепенился. Мысли о самоубийстве, о несовершенстве мира, и облачных миров, и тел полудроидов не оставляли его. Но, по крайней мере, теперь они стали только рассуждениями и мечтами. И спонсированием Гая, покровительством этому технарю.
Нико, чистая хозяйка... Благодаря статусу чистой хозяйки несправедливое, ничем более не подтверждаемое подозрение пало на неё в их компании, игроков Против Секундной стрелки. Среди хищников такое подозрение - не упрёк. Они считали, не просто так она проводит дни на Южном и на игровых рынках. Что, возможно, не Махараджа, но кто-то из них, потеряв бдительность, согласится по доброй воле зайти в её Собственный Мир и станет живым артефактом. Считали, она хочет не продешевить за Чёрного Дракона, остаётся чистой хозяйкой потому что ждёт, караулит. Нико знала об их подозрениях. Смеялась. Дразнила. Зазывала к себе. Но правда состояла в том, что хищники не ходят в гости... И Махараджа. И он... Нет, он не подозревал её в коварстве. И не объяснял. По тому - что!.. Тысячу раз безрезультатно Нико напрашивалась гостьей к нему. Тоже мимо. Не мог решиться, тут есть некоторая неизбежная зеркальность. Нет. Что ж, они проводили время на Южном, на драконах, на Мелоди-Рынке.
С давнего времени Махараджа был одержим идеей создания вручную, самостоятельно, без помощи дроидов какой-то замены Огненного Круга. Эволюция наоборот. Где жизнь поддерживает дроид, должен быть поставлен артефакт, неодушевлённый источник энергии. Бессмертный, проклятие! Да - неисчерпаемый, бессмертный! Люди всех эпох не того же хотят?! Махараджа - борец, лучший среди хищников, первый среди равных, - так понимал, так чувствовал. И при этом - ничто, один из миллиардов - для дроидов, совершеннейшее ничто, так чувствовал. Он желал полной независимости. Мечтал уничтожить, не дожидаясь срока, опору жизни в груди и заменить на нейтральную, принадлежащую лишь ему. Или погибнуть, но попробовать.
Незадача, технарём-то, ни в каком смысле Махараджа не был. Ни мыслителем, ни ловким, памятливым сборщиком чертежей. В любых, близких к тому, областях он был бездарен на удивление. Прочесть страницу текста почитал за тяжёлую работу. И тут появился Гай...
Махараджа за последние тысячелетия, после встречи с Нико, сохранив вспыльчивость, стал щедрым и, в общем, добрым.
Гай... Он никогда, ни разу не отпустил и одного человека с торговой подставки, не позволил откупиться, даже не обсуждал. Махараджа одевался по-восточному ярко. Несмотря на внутренние терзания, был любознателен, поверхностен и весел, азартен, непостоянен, отходчив. Гай одевался во что ни попадя, лишь бы тёмное. Его улыбка не означала ничего хорошего. Притом, он был красивей остальных, красотой строгой, аристократичной, отталкивающе-холодной, без интриги. Возможно, это в глазах, а не в чертах. Он не нравился людям. Сколько прожил лет? Сколько хищником из них?.. Гая не спрашивали, а он не говорил. Приносил, бывало, из Собственного Мира механику сделанную руками, без участия дроидов, то есть даже детали руками. Превращал похищенных в субстанции для них, в материал. Дорабатывал - инструментами. Разминка, развлечение для него. Разок Биг-Буро артефакт сделал. Другой раз для Махараджи, только показать. С тех пор Раджа, поверив в его талант, отдавал Гаю своих пленников, должников без ходатаев, выкупал для него инструменты и книги, Вирту, Впечатления близкие по тематике, голографические атласы внутреннего устройства механики и человеческих тел эпохи до дроидов. Выкупал и его самого. Отличаясь тем от большинства хищников, Гай по многу дней подряд проводил в Собственном Мире. Недель... Тогда, соскучившись, интересуясь успехами, Махараджа появлялся на его пороге. Теперь он понадобился и Густаву, технарь. Впечатление Минта не разглядеть человеческими глазами, оставшись после в живых.
Гай отвлёкся от бумажного чертежа, локтями прижал страницы, готовые разлететься от сквозняка, перевёл взгляд в распахнутое окно. И сразу обратно. К портрету на столе. Единственной вещи, не напоминающей о Рынке-Техно. Далёкий аромат жасмина. Дует. Окно во всю стену, не поймёшь, комната или веранда. Такой же ширины стол. И Гай за ним, в Собственном Мире. Белые, прямые волосы до плеч, этим отличался, полудроиды любят быть длинноволосы. Узкие губы. Тёмные глаза, пытливые за работой, никакие в кругу приятелей. Серые.
Ничегошеньки не получалось. И уже давно. А как окрыляли первые успехи…
Накануне он демонстрировал Махарадже плоды своих неудач. Развлекал патрона. Отчитывался. Чего скрывать? Система работает. Принципиально правильная, рабочая система. Просто всего не хватает. С обеих сторон: редких материалов и усложнённой, утончённой многократно сетки преобразования, схемы экрана. Второе, положим, его проблемы, его работа. А Лал?
Встретились в просторном и светлом шатре Махараджи, отгороженном в дальней, северо-восточной части Южного Рынка его же обыкновенными шатрами от торговых рядов, дальше начинаются тайники, кладовки.
Нико сидела в кресле. Полосатый оникс. Высокая спинка резная, тигры, идущие по облакам вправо и влево, одни над другими. Холодное кресло, подлокотников нет. Высокое, Махараджа под ноги ей поставил каменный же пуфик, имитирующий мягкую, стёганую подушку - оникс молочно-белый. Нико позировала. Для удовольствия и для дела.
Весёлая, украшенная бусами из рябины… Честная мена с изгнанниками Архи-Сада, они регулярно приносят на Южный плоды. И разные! От чистых хозяев не дождёшься, слишком дешёвый товар, стоит ли рисковать, приходя. Забранный в конский хвост по обыкновению, водопад шикарных волос спадал с плеча. Красавица. И пацанка. Одной ниткой бус Нико обмотала руку как браслетом и теперь обрывала её. Ягодку за ягодкой. Горькие, отдающие постепенно Впечатление бревенчатого домика, светящихся, тёплых окон в ранних сумерках, светящихся тоже... Над крышей, не угасшее, очень холодное, бледное небо. Односложное Впечатление. Упоительно... Яркая вспышка алого света отвлекла её, заставила сощуриться, замереть без движения, как условлено.
Краснота убавилась, жёлтые, оранжевые вспышки начались, перестали. Между Нико и экспериментатором задымилось пространство.
Гай бросил пригоршню пыли. Еще. С досадой. Видел уже, что не получается. Источник света за рубином погас, сетка перед ним остывала, дымилась. А перед ней Нико наблюдала, уплотнился дымок.
Пыльная взвесь расслоилась. Инеем опала на подстеленную ткань, дорогую, плотную до хруста. Соответственно сетке преломления конденсат образовал на ткани квадрат. Гай чикнул ножом, отрезая его от неиспользованного куска, сощурился, скривился и подал Махарадже. Белый лист издали казался пустым. Вблизи можно различить изображение. Бесцветное, словно выдавленное. К Нико оно, увы, имело самое отдалённое отношение. Не говоря, что не скульптура, а в идеале - так!.. Беспорядочные лучистые точки на приблизительно угадывающихся очертаниях кресла. Нико соскочила взглянуть:
- А мне нравится! Улётный портрет, человек-созвездие!.. Подари! Раджа, купи для меня...
- Бери, - сказал Гай и повернулся к Махарадже. - Видел? Так вот, когда будет настоящий Лал, без желтушных дрожаний света, чистый пурпур, тогда и не раньше будут детали. Остальные камешки не видят их, ни мощи, ни нужной огранки. Если бы хоть чертёж огранки! Цвет ускользает, не воспроизвести, ладно, но тонкость преломления... Я попытался бы за счёт неё... Фракталы решётки рано или поздно я рассчитаю, даже если Южному суждено обезлюдеть! Осаждение, поправка на кривизну - дело техники... Она ведь уже не врёт, осаждает, просто грубо очень.
Махараджа рассматривал "портрет" с двойственным чувством. Его изумляло, что это возможно в принципе. Артефакт создал артефакт у него на глазах, вне Собственного Мира. В то же время, промежуточный результат так далёк от желаемого...
Гай снова чиркнул ножом, забрал не сгоревшую часть ленты из-за рубина. Десятка три вспышек пригодятся ещё. Сам рубин, крупный, розовый протянул Махарадже, убирая с треноги:
- Спасибо, но не то. Камни я не собираю.
Экран, сквозь который озарил Нико алый свет, который разбивает его, отразившийся собирает обратно сквозь пыль, "пластилиновую" пыль, свернул трубочкой и забрал. Гай хранил промежуточные варианты. И называл для себя промежуточными. По тому судя, в успехе не сомневался. Однажды. А пока так...
Гай снова взглянул на чертежи, но устало выдохнул и собрал их в стопку. Завтра.
Относительно решётки преломления одно понимал точно: из центра к краям должны расходиться ячейки, уменьшаясь, захватывая площадь до предельной плотности. Какой формы? И с каким шагом уменьшения? Вот две нерешённых проблемы. С разными для разных объектов? Сам по себе, Гай несомненно решил бы, что да. Шутка в том, что как раз это он встретил, но не в атласе, атлас оказался утерян, а в сопроводительной книге к нему. Ясно сказано: универсальные. Два типа экранов. Делающие из формы форму, из формы плоское изображение. И это всё. Вдохновляет. И озадачивает. Последний вариант походил на пентаграмму коралловых веток. С неё и делал. Раньше были спирали, астры, всяческая геометрия... Варианты листвы... Первые. Забыл почти... Листва и прожилки листвы, умножаясь, утончаясь, до рамки экрана. Старательно чертил, надеялся с первого раза, смех.
Гай не был чудовищем, он был технарь и одержимый. С целью. Некоторые хищники ведут счёт пойманным, превращённым. Бахвальства ради или рефлекторно. Гай не считал. Он не видел людей. Кого считать?.. Поскольку не интересовался ими, поскольку не видел, поскольку они не интересовали его... - и так, подобно фракталам, до бесконечности, захватывая всё большее количество жертв, расходного материала для опытов. В начале - трагедия. Но об этом чуть позже.
Хищником Гай сделался походя. На тот момент ему было абсолютно всё равно, в каком качестве продолжать жизнь. Важно - до какого момента.
И первый похищенный был ему хоть не друг, но знакомый, из соседнего ряда. Имя забыл... Кипрей. Точно - Кипрей, торговец благовониями. Гай, естественно, не считал превращение гостей, похищенных, быстрым и выгодным способом продолжать эксперименты. Не менее естественно, что Кипрей успел воскликнуть, обнаружив себя в чужом Собственном Мире то же, что и все остальные, имеющие несколько секунд на восклицание, пойманные не из мести:
- Что тебе надо?! Ради милости дроидов, скажи что, гостем я это сделаю!
И Гай показал ему схему, поверх неё тонкий чертёж...
Но дело в чём... Гай не мог объяснить ему точности! Он сам, он один знал промежутки, знал их величины, знал взглядом, умом и рукой, державшей стило. То, что сотворил гость, оказалось изящным и милым рисунком листвы в прямоугольной раме... Можно повесить на стену. Перспективы сотрудничества с другими людьми враз стали Гаю ясны...
- Нет, - сказал он мягко, заходя со спины, через плечо указывая в бумаги, - не совсем так...
И пока Кипрей смотрел на чертёж, на указующую правую руку... Левую Гай, в тот же чертёж сосредоточенно глядя, опустил вниз ладонью и поднял ладонью вверх у него за спиной... А затем поднял с пола идеально точную, ошибочную, увы, первую сетку преломления. Присмотрелся к ритму фракталов, к краям... Чёткая. Пока сверял, забыл, из кого сделано.
И про настоящий Лал Гай знал точно: не зря это цвет императоров, пурпур царей. Иной не даёт нужную густоту, ту самую плотность, что необходима экрану чтобы считать, для преломления, для охватывания объекта, для обратного потока лучей. Горящий пурпур воплотит даже скрытую механику, для которой нет чертежей, благо, она в том узком смысле называется скрытой, что нет у неё глубины, шестерёнок внутри. Она работает за счёт свойств материалов, сложно перемешанных в её составе. Густой пурпурный цвет преображает вне Собственного Мира любой достаточно мелкий порошок в нужное вещество, в то, из чего должен состоять артефакт. Огранка Лала воплощает нижнюю структуру. И структуру скрытой механики, видимую дроидам и красному Лалу. Гай задумался... "Всегда говорят – красный, Пурпурный - Лал... Но в чём смысл этого уточнения? Остальные камешки имеют отдельные названия, если и скажут про них: Лал, - только чтобы похвалить..."
Перспективы? Вдруг сегодня будет закончен экран, завтра вернётся Гай на континент, а Махараджа нашёл требуемое?.. Что копировать? Огненный Круг практически умершего полудроида за последние секунды жизни? Что получится? Эксперимент в чистом виде... Определённо получится то, что их с Раджой, как тумана Великого Моря, станут боятся на Южном, если не выгонят с него!.. Или самим придумывать кругу замену? Наращивать по чертежам древние батарейки слой за слоем, вещество за веществом, пока не получится источник... Источник чего? Медленно исходящего тепла и только? Чего там, в дроиде Огненный Круг помимо тепла?!
Не то, чтоб это были чисто фантазии... Гай многократно и подробно изучал атласы тел полудроидов. Не нашёл в них ничего сложного. Люди эпохи высших дроидов просты. Кости и мышцы, обвитые, проникнутые сосудами, в которых огоньки дроидов и вода преобразуются, усваиваются, передают импульсы. Тела, способные пить ртом и носом, кожей и лёгкими - воду и пар, любую влагу. Усваивают, мельчат её до степени произвольного испарения перекрёстки сосудов и Огненный Круг. Он же испаряет целое связное Впечатление, что подольше задержано возле него. Тела, преисполненные Впечатлений на разной стадии поглощения, мыслей и чувств больше телесных.
Полудроиды мыслили всем существом, податливым, крепким, быстро восстанавливающимся после физических ран. С ранеными холодом и тенями, суть упорядоченной разновидностью холода, иначе. Простая система, зависящая от воды и тепла... Заменить источник тепла - программа максимум. Программа Махараджи. Минимум - копировать скрытую механику. На основании немногих Вирту, запечатлевших структуру и взаимодействие материалов, создавать новую, самим. Дорого. Увлекательно. Ерунда.
Такая проблема: Лалы - это подлинные артефакты. Не из миров! Если спустится на континент чистый хозяин, создавший мир только из красных камней, и предложит все на выбор, - ни один не подойдёт! Не бывает во Впечатлениях такого накала! Вообще! Хищники ведь создавали, пытались! Смотришь Впечатление - рубин, глаза слепит, грани неразличимы, тонут в сиянии. Превратил... Камень и камень, разбавленный розовый, пошлый алый. Чем разбавлен? Холодом бытия? Разочаровывающей неизбежно материальностью? Да нет, проще. То, что пылает, не видно вполне, потому и не воплотить. Не странно ли, что Махараджа стал хищником из-за них. Их искал и теперь...
По сравнению с планами мецената, интерес Гая представлялся узким. Частным, личным. То есть, огромным, как небеса. И Гай был непреклонен, как Великое Море, бросающееся волнами к небесам. День за днём, год за годом. Увидеть. Только увидеть. Извлечь информацию из некоторого артефакта. Узнать. Через столько лет... Всё равно, через сколько. Лал нужен!
Цель, сокровище, надежда и шип в сердце. В его Собственном мире хранился альбом. "Зеркальный Альбом" с прозрачными, пустыми для постороннего взгляда страницами. Кто дохнул на него пустой, того и слушается, открывается его только взгляду. Хочешь передать другому, очисти, потом передавай. Тогда лишь его будет слушаться. Синяя рамка на вид. Подобная Вирту, но проще, и очищаемая, можно стирать, запечатлевать новое. Когда-то на них была мода. Механика двух-функциональная: запечатлеть, воспроизвести. Они не держат изображения, ряд страниц промелькнёт стремительно, как выпитое Впечатление, зато можно повторить, сколько угодно листать. Короткая сценка выходит, или ряд разрозненных картин, мало страниц.
Этот Зеркальный Альбом принадлежал не Гаю. Не ему, Юлии-Альбе...
Чистая хозяйка Собственного Мира... Она и дала ему имя - Гай, с улыбкой, задумавшись о чём-то, половину раковины-гребешка покачивая в руке, то поднося к губам, то держа на отлёте, из второй пил он, вслушивался, как она повторяет: "Гай... Тебе нравится? Это древнее, человеческое имя, Гай..." Ему нравилось. Ему всё нравилось в ней.
Для него Юлия-Альба значила больше, чем дроид, чем манок дроида. Восходящим, на заре жизни Гай встретил её и любил больше жизни, больше мыслей о завтрашнем дне. Он ждал, ждал, нетерпеливей чем кто-либо, времени завершить эскиз, войти в Собственный Мир, но не заботился об его украшении. Успеется... Юлия гостьей сделает лучше и красивее, чем он. Главное - она - сделает, она... Были бы небо и земля. Дом, ладно, дом... Стол и стул, ладно... Пока же, гость и возлюбленный Юлии-Альбы, счастливейший из людей, он бродяжничал под ливнями между её миром и Мелоди. Высоко. Слишком высоко в беспечности.
Прислонённый к Зеркальному Альбому, как к синей раме, на столе каждодневно встречал Гая, несколькими штрихами обозначенный, её автопортрет. Воплощённая нежность. Каждый раз, вглядевшись, прошептав дорогому лицу несколько слов, Гай очень досадовал, что профиль, что рисовано с отражения. Глаз не поднимает она, не посмотрит на него даже нарисованными глазами. А за хрупким, уже пожелтевшим листом, прозрачные страницы в лазуритовой раме скрывали последний день её, Гай знал это! Что ещё там могло быть?! Ради чего ещё передан ему альбом?! Там место её исчезновения! И лицо её похитителя! И Гай не в силах открыть Зеркальный Альбом!..
"Машина, - так решил он однажды, вынырнув со дна горя, - если я не могу, то механика сможет увидеть содержание этих проклятых листов! Покажет мне хищника..."
Человек передавший, бросивший Гаю его, летел не с земли. Появился из облаков, в них же скрылся. На второй день, когда Гай уже потерял её, когда Белый Дракон не приносил его к раме её Собственного Мира. Как Гай гнался за ним, как просил его, крича: "Лицо или имя!.. Месть не коснётся тебя! Гостем сделай мне изображение, его лицо!.." Кто поверит в такое? Упустил. Словно тот растаял. Вот и всё, светлая полоса жизни кончилась, белый свет померк.
Гай наметил себе план действий и придерживался его. Столетие за столетием. Войдя в компанию хищников, играя Против Секундной Стрелки в глубине души он каждый раз надеялся погибнуть, надеялся так же бесстрастно, как делал всё остальное, как проживал день за днём. Возвращаясь в пустой, безмолвный Собственный Мир, он досадовал слегка, что небрежно стал хищником, не заманил никого, не создал живой артефакт, хоть птичку в клетке, певчую. Чирикала бы. Скакала. А впрочем, и глухим молчанием мира без дроида Гай не тяготился. Всё всё равно.
Глава 34.
Начавшееся указанием отдать артефакт Шершню через Буро, и через него же искать доступ к последней карте, письмо Олива во второй части сообщало Густаву поразительные сведения. Относительно Чудовищ Моря. Ему оставалось верить на слово, ничего по сути не зная о них.
Олив писал: "Если сейчас ты жив, то значит, стал единственным из пытавшихся, кто дошёл до последнего короля, собирая проклятую колоду. Пусть тебя это не обнадёживает. Остался Минт, верно? Он погиб закономерно, учитывая его ненасытность. И при том, непостижимо, учитывая его тактику и силу, характер его преображения. Избранный способ защиты и нападения Впечатления сохранили вполне. Вот что сказал мне Шершень... Почему призрак морской прозвали Минтом? Он становился видим жертве только в предсмертном холоде. Заледеневшим, неподвижным глазам. Да, ты правильно понимаешь, Впечатление тоже. Вот так. Холодным было и его оружие, но сейчас не об этом. Важно не как он охотился, будучи живым, а как поймать его умерший облик. Тёплому человеку в нормальном состоянии потрогать, выпить его Впечатление ничем не грозит, Минт покажется в нём призрачной дымкой. Вот. Я выполнил обещание. Могу добавить. Подобное свойство не было случайным, побочным эффектом преображения. Открытые глаза человека так же слепы, как и закрытые. Видит, струящееся из них, желание увидеть. Разглядеть. Дважды сильное, правомочное желание. Как тревожное стремление распознать опасность, и как обычное жадное любопытство, ищущее новизны. Тем и пользовался. Минт вовсе не прятался. Голосом, атрибутами угрожающими и заманчивыми он привлекал внимание, старался предстать перед врагом или жертвой. Показать им свой облик. Но не взгляд, а зубы Юбиса последнее, что увидел сам Минт..." Меланхолично, философски закончил Олив письмо.
Весело... Ну и как быть?..
- Минт, Минт?.. - проворчал Буро, забирая искру и отдавая карту. - Пена морская, морозная?.. Не знаю, не знаю, может и есть где, среди старых чашек. Если не высохла. Да там ничего не видать...
- Я осведомлён, Биг-Буро, - чинно настаивал Густав. - Пожалуйста, Биг-Буро, твои условия, твоя цена?
- Какие условия, какая цена?.. - бормотал Буро, по-королевски угощая его, разливая и смешивая музыку и голоса отдельных Впечатлений, как один он умел. - Поговори-ка ты с Гаем. Да, так будет хорошо. А дальше видно будет... Дальше по ходу...
«Поговори!.. Кого он и навещает, кроме Раджи, на континенте? На Техно можно поискать... И что я скажу? Гай-технарь, а не покажешь ли ты мне тварь морскую, которую не увидеть, и сам не посмотришь, не сделаешь ли?.. А то мне карточного короля не хватает... Относительно Гая, какой-то нереальный бред, вообще». И к шатру-то с его пирамидкой Густав приводил похищенных в отсутствие хозяина, самого не дожидаясь. Чего ждать? Когда под тентом Белый Дракон просияет крыльями, и вот уже нет его? В рядах, устремляясь куда-то в торговой пыли, не то чтобы Гай не отвечал на приветствия... Если отсутствовала интересная механика у встречного в руках... Но встречный сам редко горел желанием останавливать, не запасшись предлогом для разговора... У Хан-Марика нашёлся такой предлог.
В общем, большом шатре игроков Против Секундной Стрелки царило азартное оживление. Не ожидаемая публичная казнь была тому причиной, напротив, полудроидам не свойственна симпатия к неизбежному, безвыходному. Они живут столь долго, и неопределённо долго, вольно... Зрелище чьего-то тупика озадачивает и отвращает их. В частности, плена, одержимости местью или единственной страстью. Такое принято скрывать. Ещё минус Густаву: какая-то суеверная, проклятая колода...
Атмосферу создавала непривычная теснота, толпа хищников в одном шатре, много гостей, не принадлежавших к группе, пришедших на открытую игру, подразумевавшую ставки без личного участия, без риска. От посторонних - тройные ставки, что не уменьшило число желающих. Которые незнакомы, получили возможность завязать связи, иные - возобновить знакомства. Иные же предпочли бы, не пресекаться, но любопытство победило опасения. Припозднившихся, Марика - ждали не скучая. Просторный тент цвета пыли стал рынком внутри рынка. Всем хотелось разглядеть чужие ставки. Махнуться без церемоний прежде начала игры. Публика собралась опытная, разных артефактов захватили с собой на всякий случай.
Как обычно в интересах лидировала механика, скрытая механика.
Можно объяснить ценность подобного на чём-то простом. К примеру, небывалой на Мелоди, но ценимой в Собственных Мирах, арфе. Вот кто-либо желает создать Восходящим или из похищенных. В чертеже механики много деталей, у арфы много струн. И то и другое, расположение условных шестерёнок, тон, натяжение струн надо знать, изучить прежде. Идеальный технарь, тренированный, вроде Гая, может, сосредоточившись, удержать все струны или шестерёнки в уме одномоментно, опуская и поднимая руку над похищенным. Ему достаточно одной жертвы, чтобы создать артефакт целиком. Но подобных мастеров очень мало! И они нередко... с причудами. Все прочие создают артефакт послойно, по деталям. Долго. Да ещё надо сообразить что куда. Полудроиды восхищаются сложными задачами, но склонности не имеют к долгим проектам и сосредоточению не на минуты, а на годы... Арфа в облачном мире, это здорово. Ещё лучше, если сделал кто-то другой! Струнам разные свойства можно придать, от ветра поют... От приближения танцора... Вон Густав до сих пор не забыл потерю.
Ещё интересовали народ такие вещи, как Сомбреро Собирающее Дожди. Достояние Биг-Джуна, оно разворачивалось с первыми каплями из невзрачной тюбетейки и впитывало столько воды, что хватало на десяток средних бутылей. Бродяжничество, поиск редкостей в ливнях и грозах, единственное, чем занимался изредка Джун, кроме игр и грабежей. Охотник он был никчёмный, заметный очень, хулиган, вроде Марика.
В шатре становилось даже тесновато. Знакомые знакомых появляясь в обязательных двух шагах перед откинутым пологом, приветствовали Злотого, наблюдавшего рыночные ряды. Интересовались условиями игры. Большей частью присоединялись. Тесновато... Обрезанная вершина общего шатра ждёт, чтобы продлиться ввысь призрачным шатром победителя, достигающим его Собственного Мира. Пространство под тентом освещали Пузырьки-Минутки, развешенные по стенам раковины, испускавшие струйки пузырьков, быстро улетающих, но очень светлых. Пирамидки договорились ставить в последний момент, а то чёрт знает, во что эта толкучка может вылиться. Дорогие артефакты, рисковые хищники.
Бутон-биг-Надир играл. Почтил присутствием...
Он заявился не рано. С тремя вещичками: змейка-браслет, рыхлый сноп идеально ровной соломы, если поджечь такую, пламя встаёт два человеческих роста, если дунуть, наклоняется, поражая тени в тумане, и нитка разноцветных, разнокалиберных жемчужин. Что поставить, что выиграть, проиграть, без разницы... "Сойдёт?.." - бросил он Злотому. Биг-Буро шёл послушать и посмотреть. Махараджей было предложено ему кресло на стороне противоположной входу, рядом со своим. Утопающий в складках лилового шёлка, браслет на браслете звенит, с непременной короной на голове, шестью дугами расходящейся от венца, высоченной, тяжёлой, Биг-Буро протопал к креслу, приветствуя знакомых.
- Раёк! Надеюсь, ты ставишь не скворца? Не то, из-за чего твой мир называется твоим именем? Я надеюсь заполучить его, учти!..
Раёк в ответ взмахнул раскрывающейся Кистью Ста Миражей, и Буро укоризненно покачал головой. Дороговато. Раёк пижон и хвастун, и Кисть Буро не отказался бы сам выкупить.
- Биг-Рамон, моё предложение в силе.
- Гратия, ужас! Сними диадему немедленно, на фоне твоей красоты она кажется дешёвкой. Тебя не допустят к игре, королева!
- Симург?..
Буро остановился.
Симург, хищник в стальных доспехах. Шатров не ставил. На рынке появлялся редко. Крайне редко. Всегда одним и тем же манером: приведя пленника из облаков. Охотник небес, как и Густав. Менее активный на посторонний взгляд. Либо, менее везучий. Наверное, полная ему противоположность.
И даже в самом стиле возвращения на Южный с добычей проявлялась громадная разница. Лукавый, непроницаемый, тысячеликий Густав до двух последних шагов, до Хан-Марика вёл жертву под локоток. Мурлыкая или споря. Успокаивая, задирая, беря на слабо. Интригуя, просто отвлекая байками. Шутя. Симург же шёл впереди. Направляясь к Бутон-биг-Надиру, он пересекал Южный Рынок стремительным шагом, так что пленник, не связанный, свободный едва поспевал за ним... Густав дорого бы дал за возможность увидеть самою охоту.
- Симург, - удивлённо повторил Буро.
Несмотря на высокие ставки, забава представлялась мелочной для такого охотника. К тому же, он-то знал, что любит Симург...
- Биг-Буро, - поклонился хищник в латах, - отвечаю на незаданный вопрос: я не нашёл тебя, где обычно. Отвечаю на второй: он оставлен ждать подле. Кто тронет, пожалеет об этом. Окажется на его месте.
- Другой вкус, Симург... Это испортит вкус... Возле моего шатра? Никто не тронет.
Буро кивнул в сторону устроителя, Махараджи.
- Раз уж ты здесь, сыграй? Раджа, изложи правила, а я поставлю, отдам за него.
Махараджа, равно как другие завсегдатаи Южного, исключая Хан-Марика, - Марик не оглядывался вообще ни на кого, - побаивался Симурга. Имел кто из местных ущерб от него или угрозу? Нет. Изредка Симург приводил человека, всегда незнакомца, иным манером, силой, с закрытым лицом, чтобы переменить или починить доспех, обычно к Гаю. Вторым похищенным расплачивался. На рынке не охотился, замечен не был. Не влияет. Боялись.
Лаконично Махараджа изложил суть предстоящего. На центральной подставке с шариком стоит отказ. При этой игре она не похищает, крутит Секундной Стрелкой со вторым шариком на конце цепи. Дико быстро.
В захватываемом ею кругу, где им угодно, играющие поднимают пирамидки одинаковой высоты с чем-нибудь маленьким на острие, уравнивая шансы. Собралось уже больше тридцати человек. Значит, по их числу, больше тридцати кругов должен пробежать, перепрыгивая через, уворачиваясь от Секундной Стрелки - этот... Махараджа указал на парня поодаль в рваной одежде, с двух сторон от него Биг-Рамон и Биг-Джун. Ну, реально пробежит два-три, предатель. На чью пирамидку рухнет, того все ставки и он сам.
- А если тридцать пробежит? - спросил Симург.
- Невозможно. Тогда уходит.
То был Пассия, приведённый когда-то Эспаньёлом, не охотившийся, но игравший с группой. Предавший другой группе, охотников в небе с цепями, новоявленной, быстро истреблённой, и Эспаньёла и Тарана. Расплата для него справедливая.
Наверное, только чистую хозяйку, Нико, и Господина Сому, он играл тоже, подспудно терзало недопонимание, несоответствие... А почему Пасс? Пасс, Пассия, барабанщик с Мелоди-Рынка, и вдруг... Эспаньёл - барабанщик и танцор, друг ему, действительно старый друг... Странно. Пасс не прокомментировал ни словом. Попался и сидел молча. Бежать согласился кивком. Общая ненависть, увы, спешила. Вопреки обыкновению Махарадже пришлось отказать Нико, в отсрочке для жертвы. Не тот случай. И для разбирательств тоже.
- Какая нам разница, - ответил Раджа, - о чём он думал? Личные его мысли остаются при нём. Пассия платит за то, что он сделал, а не за то, о чём думал.
Господин Сома спросил:
- Раджа, а если выиграешь ты?
- Отдам Гаю, - без раздумий бросил Махараджа.
Гай улыбнулся. Он поставил фейерверк. Самодельный. Должны же его побочные успехи приносить какую-то пользу.
Оживление было в самом разгаре, Марика с Густавом не сразу бы и заметили, но Гай, движимый каким-то сверхъестественным чутьём, следил за входом именно в эти минуты. Интуиция не подвела его. С глухим, нарастающим гневом он наблюдал, как Хан-Марик выставляет на всеобщее обозрение, в круг ставок, так называемую им "рисовалку", однонаправленный усилитель, скрытую механику. Калейдоскоп, Брызги Мнимого, Мнимый Умножитель - по разному называют подобные штуки. Цилиндр матового, дымного стекла, расширяющийся к краям. Нижняя плоскость на трёх ножках, стилизованных изящно под лапки с когтями. На верхней плоскости отдельное кольцо и ручка в виде такой же лапки. Калейдоскоп можно класть и набок, но сейчас он стоял подобно зверьку на лапках, верхнюю протягивая тому, кто захочет поздороваться, пожать её. Гаю протягивал, его дразня. «Паршивый Марик, знал ведь! Таких совпадений не бывает!..»
В сам цилиндр заливалась морская вода, которая и производила недолгий, несложный, но очень полезный в силу безукоризненной точности, а для непосвящённых просто весьма симпатичный эффект.
Марик предусмотрительно набрал внутрь воды и даже подложил внизу, чудом не обгрызенную до сих пор, золотую пряжку: паутина в шипастых побегах розы, паука нет, есть розочка с краю, бутон. Вдруг народ пожелает смотреть, как оно работает?.. Непременно пожелает! Демонстрировать функцию Калейдоскопа проще и красивее всего распылением вверх, в открытое пространство. Вещь или изображение, помещённое под ним, проецируется, выстреливается упорядоченным и подсвеченным туманом морской воды, как только покрутят его верхний обод за лапку. Причём, сколько кругов повернуть, с какой скоростью, от этого зависит число проявившихся точных подобий, объёмных, если снизу объёмный предмет. На какое количество распадётся первое изображение, на каком расстоянии, перекрываясь соседними или нет... От угла наклона другие вещи зависели.
Марик не вникал, так любовался. Но для Гая калейдоскоп был не игрушкой, а в высшей степени годным, ускоряющим дело инструментом! Направленный на рыхлую ткань, либо покрытую пластилиновой пылью бумагу, цилиндр отпечатывал на ней недолговечный, однако чрезвычайно точный рисунок. Махараджа торговался с Мариком за калейдоскоп, ясно ради кого! Получил отказ. Теперь же демонстративная готовность утратить артефакт в азартной игре, за который не пожелал взять хорошую цену, Гаем была воспринята, как личное оскорбление.
Почти... Это была личная, целенаправленная провокация. Или без пафоса - встречное предложение.
- Хан-Марик, - приблизился к нему мрачный Гай. - Ну, говори. Какого чёрта, как прикажешь тебя понимать?
Марик ухмыльнулся и посторонился немного. Густав приветствовал Гая кивком.
- А... - протянул тот. - Ясно... Охота внутри стаи? Нет, Хан, и за такую штуку с Гусом не связываюсь.
- Нет, нет, Гай, - удержал его Густов, протискиваясь между гостей, - погоди!.. Что за глупости, разве похож я на него, на волчок сегодняшней рулетки? Разве предавал своих чужим?
Гай холодно и криво усмехнулся:
- Нет, конечно!.. Только своих своим!..
- Гай, за артефакт, за эту вещицу мне нужно твоё искусство. И совет. Возможно, один лишь совет.
- Подозреваю, то, относительно чего он должен быть дан, пребывает в удалённом, трудно доступном краю? На облачном рынке, притворившемся Собственным Миром? В Собственном Мире, притворившемся облачным рынком? Страшно представить какие там заказчики... На берегу морском или на Оливковом Рынке?
- У меня в кармане. Нет уже Оливкового Рынка, если откроется, не знаю, как его назовут. А письмо Олива лежит у меня в кармане. И я готов платить только за то, что ты прочтёшь его, скажешь слово. Я не понимаю, как обойти преграды, указанные в нём.
Столь интригующее предисловие оказалось не менее результативным ходом, чем соблазнительный артефакт. Мимо сложной задачи, мимо загадки невозможно пройти полудроиду. Особенно технарю, вроде Гая. Это память, рефлекс, остающийся с начала жизни, со времён, когда вторая раса, холодные дроиды 2-2 помогают Восходящему. Вместе с ним собирают, складывают, дополняют и выверяют облачный эскиз. Инстинкт: соотнести, угадать, переложить, переставить, найти недостающую часть, приложить и удостовериться - как здесь было! Если бы пришла из эпохи до дроидов традиция всяких кроссвордов-сканвордов, на их эсперанто она приняла бы характер эпидемии! Сопутствовала бы резкому повышению грамотности!.. Возможно, через какое-нибудь Впечатление, цельное, отчётливое, она ещё и воскреснет.
Гай пробежал глазами бисерные строчки Олива. Хмыкнул раз, второй, дочитав до конца, рассеянно уставившись в пространство.
- И это сложно? - спросил он, наконец. - Густав, навскидку, твою проблему можно решить двумя прямо противоположными путями. То есть в обе стороны путь открыт... И приспособления не нужны. Хоть, в первом случае не помешают... Ты сам что ли непременно желаешь разглядеть лицо чудовища? Его мог бы увидеть только тот, кто превратит в карту. Я... Не доверяешь?
"Разумеется, нет..." - раздражённо подумал Густав. Вслух сказал:
- Не в доверии дело. Я должен вживую, бишь, во Впечатлении видеть персонажей своей колоды. Чтоб они знали меня. А я их. Иначе работать не будет. Как надо...
- Ай, Гус!.. Ведь суеверия это всё! Обычная, небо и море, коллекция... Как угодно. Пусть Марик отдаёт Калейдоскоп. Не позже, чем через неделю, я приготовлю требующееся... Чтобы не быть голословным. И не объяснять на пальцах.
- Заранее благодарю.
Хан-Марик заменил ставку на украшение. Браслет, соединённый цепочками с четырьмя крупными перстнями. Из металла "да-нет", пёстрого, ценимого за неповторимость узора. Шершавого в светлых местах, зеркального в тёмных. Словно массу размешали небрежно, воплощали не глядя. Единственный камень на браслете бросил алый отблеск на своды шатра, и Гай вздрогнул.
- Что? - заметил Марик. - И эта вещичка приглянулась?
Гай рассмотрел браслет.
- Фу, ты!.. Показалось. Тоже светящаяся механика. Для чего?
- А я знаю?
- У кого отнял, так поставим вопрос?
- Не помню... На входе.
- Хан-Марик!.. - Гай хлопнул его по плечу и с добычей отошёл к Махарадже.
Померещился Гаю снова пурпурный, подлинный Лал. Горящий, так что грани неразличимы. Ошибся, огоньком подсвеченная безделушка. Бывает.
Перемена ставки не прошла незамеченной.
- Ну, конечно, - громко сказал Злотый, - если Гай что утащит к себе, на континенте тому вовек не бывать! Что-то там за техно... Похвастай друзьям!
"Угу, друзьям..." Избегая без нужды быть в центре внимания, Гай оценивающе глянул вокруг. Шоу ждали. Самое оно, перед началом. По завершении тоже забацают чего-нибудь. «Развлеку, так и быть…»
Повидав, поразобрав и собрав немало механики на своём веку, он уловил принцип конкретной модификации сразу. Гай установил Калейдоскоп по центру шатра. Пряжку из-под него Марик не забрал, не стал мелочиться. Крутанув ручку, Гай едва не поранился о коготки, острые... Или они чуть сжались?.. Злотый погасил Минутки.
На весь шатёр над головами людей раскинулась рисованная в воздухе тонкими, светящимися линиями паутина. Шипы побегов шире её... И розочка... Раскинулся паутинный узор - тут же начал дробиться на пряжки…Три - девять - восемьдесят одну... Они не считали. Отчётливо. Различимо в малейших деталях до размера ногтя. Розочка в каждой видна.
Кто-то, с Мелоди, видно, гость, вспомнил про двойной барабанчик, пробежался пальцами по круглым, гулким полям, по сторонам его, и чутьё полудроида сопроводило танец воздушных узоров. Словно, тем занимался всю жизнь.
Гай наклонил Калейдоскоп, и роза пропала. Шипы наложились на паутину, шипы на шипы... Лица, одежды, пол и своды покрылись ими, как трещинами. Тонкие, тончайшие они умножались ещё и ещё, пока не слились в мерцание.
Продолжая, медленно на сей раз поворачивать ручку, - определённо Калейдоскоп держал его палец!.. - Гай наклонил цилиндр в другую сторону. Здорово! Он уважал такую механику, которая сама подсказывает, что с нею делать. А бывает вредная: читаешь три дня, потом три дня настраиваешь... Мерцание поблёкло. Паутина расширилась, проступила ясней. Чтобы раствориться тоже. Розы, одни только розочки летели снизу вверх...
- Вот, что я думаю, Гай, - шёпотом сказал Махараджа, сидевший рядом на корточках, - если победитель, получивший твой фейерверк, не станет жадничать, не прибережёт для Собственного Мира, одолжи эту штуку ещё раз?
Гай кивнул:
- Должно получиться неплохо. Кстати, снаружи можно, ночь.
- Ага-ага!
Подходящая ночь сухого сезона.
Угасающий, спиралью под купол уходящий свет, то шипы, то звёзды бутонов проступали в нём, тихий рокот барабана сопровождал, прерывался… Ещё тише начинался ради последних витков..
"Что должен - он - чувствовать, глядя туда?! - подумал Господин Сома. - Туда, под купол, где тают они, где растает вскорости и он сам?.. Меня одного интересует это?.."
В азартных играх не удачливый, и не азартный, пришедший для очистки совести. Господин Сома смотрел как расплываются и меркнут отсветы на лбу, на лице приговорённого, как щурится от них Пассия... Стемнело. Вместо Минуток пора поднимать пирамидки торга.
"Дроиды! - в сердцах, едва вслух не воскликнул Сома. - Хищники, вы не должны! Решайте, как вам угодно, но прежде узнайте, в чём суть! Тут что-то нечисто, весьма странно. И то, как Пасс молчит. Молчать можно по-разному. А что касается его - странно в любом случае! Когда своей болтовнёй он портил вам очередную охоту, вы не злились?.. Сейчас не удивляетесь молчанию. Вам всё равно! Это и скверно. Просто - вам всё равно... Дроиды светлые, если от шквала везения, от водопада везения, от цунами везения, обрушившегося на меня за последнее время, остались хоть клочья пены, пускай долетят сюда! Дроиды, помогите мне выиграть этого хищника! Не хочу больше оставаться на рынках, не могу так. Весь выигрыш оставлю на общее пользование в Архи-Саду!.." Взгляд его упал на ставку Нико, сбрую, которую в шутку и для красоты набрасывают на Белого Дракона в полёте, сбрую шёлковую, с кисточками и колокольчиками, и уточнил: "А это отдам До-До..." И рассмеялся, поймав себя на мысли, беззвучно.
Махараджа пересчитал участников.
- Тридцать четыре круга, - объявил он громко, едва повернув голову в сторону Пассия.
Перешагивая зубцы подставок с прибрежной галькой и осколками ракушек на остриях, поднял центральную пирамидку и раскрутил шарик.
Запущенный привычной рукой он начал плясать, взлетая на человеческий рост, внизу проносясь точно над условным товаром игроков. Биг-Рамон и Биг-Джун разошлись в стороны, пропуская Пасса к центру шатра. Усталый от жажды, от продолжительного бездействия, что для полудроида хуже, чем долгий, к примеру, полёт, или погружение в глубины Великого Моря, он всё-таки был музыкант Мелоди, барабанщик.
Пассия потратил время последних неспешных шагов на то, чтобы уловить ритм стремительного шарика, Секундной Стрелки. Через сколько пирамидок вверх-вниз. Если б не стояли хаотично, если бы и ритм дыхания мог синхронизировать, тогда три десятка кругов - лишь расстояние, короткая дистанция, хоть и для быстрого бега. Но он знал, что собьётся, дыхания не хватит. Запрокинул голову, сделал глубокий вдох... И встретился взглядом, отрешённым до безнадёжности, с Господином Сомой. Не скажешь, нарочно, случайно ли?.. Господина Сому осенило.
Никакой дряни в карманах для пирамидки он не нашёл, одолжить не озаботился. А потому, положил запонку из металла "да-нет". Чёрно-белая, она немного выделяла его пирамидку среди других. В такой же точно самородок у него под расстёгнутым воротом батистовой рубашки продёрнут шнурок, вместо галстука. Господин Сома не водил знакомства с Пассия лично, но приятелей на Мелоди-Рынке проводивших сутки напролёт имел в количестве. Звали иногда... Нравы того мирного рынка, привычки, фишки он знал. На мгновение Господин Сома удержал пресечение взглядов, на миг, во время которого, запахивая рубашку, прикрыл одну ладонь другой, напротив Огненного Круга, и пальцы указывали на чёрно-белый самородок. Так приглашают на Мелоди-Рынке, если издалека, так зовут танцевать...
Пассия не отреагировал. Несколько раз он ритмично щёлкнул пальцами и прыгнул в круг Секундной Стрелки... "Почему он должен понять меня?.. Тем более поверить мне? А если, если вдруг всё получится, но кто-то заметил? Нам обоим не жить, это точно!.."
Первые два круга Пасс прошёл высокими прыжками, отталкиваясь от земли, когда гудение шарика уходило вниз, следя больше за подставками. На третьем круге начал уставать. Перекувырнулся под цепочкой ближе к центру, распластался, дал себе несколько мгновений покоя... Перепрыгнул её...
Следующие два круга, практически шагом. Увиливать стало легче, чем спешить. Едва не попался за шею, под ноги смотрел, а прямо забыл.
На исходе шестого опять растянулся внизу, отчитал восемь ударов сердца: два и два, два и два... и ещё... и ещё... И теперь вставай. Так запрещено, да не всё ли равно сейчас. Пронесло, резко перепрыгнул. Плохо, на одной ноге покачнулся между двух пирамидок. Переступил, время позволило, и ещё раз выпрыгнул, перелетая зловещее гудение, высоко... В последний раз. Силы кончились, внимание иссякло. Всё сливалось перед глазами.
На следующем пролёте Секундной Стрелки, отклонился, но недостаточно. Цепочка обвила его, подбросила через центральную пирамидку. Стремясь раскрутиться, протащила волчком. Пассия взлетел уже не по своей воле и...
Чёрно-белый самородок "да-нет" упал с подставки Господина Сомы!
А парень остался на ней. Ниц, не видно лица. Никто, никто ни в жизнь не заподозрил бы расчёта!.. Включая победителя, Господина Сому…
Выдох, стон разочарования прокатился по шатру. Биг-Буро с кресла, словно дирижируя, в соответствии с предыдущей договорённостью сделал лёгкий, забирающий жест руками, и хищники, ворча, сняли свои пирамидки торга.
Махараджа подошёл к Господину Соме:
- Ну что, по-прежнему будешь называть себя неудачником? Редко, но метко тебе везёт! Требуем угощение!..
- Что?.. Да, само собой... - пробормотал Господин Сома и замолчал. - Я... Немного растерян... Так зашёл, без надежд особо. Что ты сказал?
- Общее шоу с тебя! Гай устроил до, ты после.
- О, да, какое хотите?
- Из добычи твоей хотим фейерверк! - отозвалось много звонких голосов сразу.
Не слишком удачно. Ему нужно радоваться и вместе со всеми смотреть. А Сома хотел смыться немедленно, срочно... "Ничего, им не до меня будет". Гай, Гратия, Хан-Марик, Нико уже кучковались с Калейдоскопом у выхода.
- Берите, нет проблем. Небо и море, я и не следил, что за ставки...
Махараджа недоумённо переспросил счастливчика:
- Что-то не так? Нет желания нас порадовать?
- Вздор, Раджа! Извини. Я действительно растерян, не ожидал... Сейчас дни для твоей пирамидки тут? Не против, я оставлю выигрыш на денёк?
- Я-то не против...
- Понял, тогда одолжи мешок.
- Слева под стенкой. Если к твоей сокровищнице эта вся груда мало что прибавляет, и ты готов рискнуть... Кое-кто может на неё и попасться... Если оставишь так. Демонстративно.
Только этого Господину Соме не хватало. Он потряс головой и ушёл за мешком.
Хищники высыпали из шатра под непроглядное ночное небо.
Гай, словно видел в нём что-то глазам других недоступное, размышлял о россыпи лучей, как расположить, с каким охватом, как повторять узоры, как растворять их... Охотно. Он чувствовал расположение к любой сложной задаче. Для кого, для чего, безразлично. Уходил в неё, как в полёт, в гонки на драконах. Даже и лучше, если задача была совершенно пустой и посторонней. Чем меньше в мыслях у Гая оставалось самого Гая, тем легче дышалось.
Пять минут, соображал он быстро. Решил не мудрить с самим фейерверком, а дополнить его. Расположил под тремя лапками Калейдоскопа старенькую, почти израсходовавшую заряд искру с бегающей по лицевой стороне многоножкой, остроумная подсветка. И представление началось...
Один в полумраке шатра, лишь его торговой подставкой освещённого, Господин Сома, не глядя, кидал выигрыш в сетчатый мешок. Выпрямился, вскинул руки по сторонам. Призрачное марево его личного шатра устремилось вершиной к Собственному Миру в круглый, вспышками фейерверка освещённый просвет.
Пасс не шевелился, никакого притворства, действительно без сознания. Так подумал Господин Сома, подумал и всё-таки не поверил. Почему? Интуиция. "Нормальный человек связал бы ему руки..." Ага, нормальная предусмотрительность, ничего больше.
Однако с тех минут, когда вслух читал Конвенцию в Архи-Саду, одиноких, отчёркивающих предыдущую жизнь, - то есть, всю жизнь, - минут... Он позволил себе разлюбить то, что всегда в душе ненавидел, предусмотрительность в том числе, и перед собой впредь не притворяться. А между тем, последний из похищенных не успел быть им формально освобождён, сбежал, устроив между собой и хозяином мира нехилую стену. До-До исправлял потом.
"Не буду. Не настолько Пасс дурак, чтобы рвануть на Южный обратно. А мир?.. Пускай портит". Белый Дракон озарил их, увлёк хозяина в Собственный Мир с огромным мешком сокровищ и гостем, схваченным за запястье.
- Только не беги! - воскликнул Сома, едва Пассия открыл глаза. - Нет причины! Зато есть разговор. На сегодня набегался, хватит.
Убегать? Пасс между садовых стульев, на клумбе с незабудками приземлившийся, клумбы жалко, хлопал глазами... Тепло Собственного Мира целительно. Но он ещё не пришёл в себя. Осознал последние события, но не предшествовавшие им. Зато голос, болтливость вернулись сразу!..
- О, блеск!.. О, Сома, ты хитрый нереально! Скольких провели, ты - мне, я - тебе!.. Поделим поровну? Слушай, можно повторить!..
Повторить... С какого момента? Парень прекратил тараторить... Хлопнул глазами, припоминая, и резко сменил тон:
- Сома... Как я попался... Как же я попал...
Пассия водил рукой по горлу, и этот жест утвердил Господина Сому в его подозрениях: на пороге тень растаяла, на континенте говорить парень не мог. Не мог оправдаться. "Дроиды, - подумал он, - а кто, помимо Гая, - Нико, не в счёт, - кто из вас хищников нашёл время несколько слов научиться писать? Пригодиться ведь может!.."
- Господин Сома... Ты, правда же, не нуждаешься ещё в одном артефакте из человека, нет?
- Нет, - ответил Сома. - Пассия, у меня две просьбы. Никаких рынков! Ради двух наших жизней, мы такое учудили сейчас!.. Сам понимаешь. А вторая - рассказывай. Всё и по-порядку...
В то время, пока толпа хищников, то замирая, то взрываясь криками удивления и восторга наблюдала узоры, охватившие небо, Симург и Бутон-биг-Надир удалялись быстрым шагом ко владениям последнего. Молча. Топ-топ... Буро не был так уж медлителен, когда надо. Возле задёрнутого многослойной занавесью полога его шатра на корточках сидела человеческая фигура.
- Заходи, - бросил Симург, не останавливаясь.
Трое нырнули во тьму, и полог задёрнут снова.
Двое поутру вышли на рыночные ряды. Артефактов в шатре Бутон-биг-Надира не прибавилось.
Обсуждения Чистый хозяин Собственного Мира. Главы 33 и 34