Человек на фотографии

Человек,которого преследовал голодный тигр, в отчаянии кричал ему:

- Ну перестань за мной гнаться !-
Тигр ответил :
- Ну перестань так вкусно пахнуть ! -

Человек живёт...
Пока любовь свою другому отдаёт...

-Что ты любишь?
-Люблю дождь в июне,блики солнца на стенах,люблю ещё фотографировать чувства.

-Чувства?разве можно??
-Конечно можно,ведь они всё время меняются просто потом у меня остаётся фотокарточка с тем,как было…

-И много фотографий?
-Достаточно.в два часа ночи они особенно хорошо видны…

-А какие чувства ты фотографируешь?
-разные.Сердцем на стекле,серое небо,град из поцелуев,хорошие.

-а свои?
-Нет.я никогда не фотографию свои чувства.
-Почему?
-Я не возвращаюсь в прошлое...

Каждый день еду со школы домой в одном и том же автобусе. И каждый раз замечаю, что вокруг одни и те же лица, что были вчера, позавчера, неделю назад, а может и две, те, которые будут завтра… Однообразность…

Каждый раз, проходя на место в автобусе, вижу одного и тоже мужчину. Точнее даже дедушку. Не сомневаюсь, что ему перевалило за седьмой десяток. Он постоянно одет в черное пальто. Шляпу того же цвета. Темные солнечные очки, но через них видны его глаза, такие грустные, глубокие, темные...

Когда слишком устаешь что бы читать в метро закрываешь глаза и невольно вспоминаешь все свои грозы с самого детства, и думается: вот бы этот страшный гул ударил в голову, как Гефест своим чудесным молотом богу Зевсу, и родилось бы тогда что-то важное и нужное, как родилась из головы громовержца Афина Паллада. Все ждешь... ждешь... и ничего не происходит. Темнота за закрытыми веками, темнота за горящими неверным светом окнами вагона поезда... И каждый день возвращаясь с работы я позволяю ей...

Приведённые в качестве эпиграфа строки - из моей поэмы «Беркут». Написана она сравнительно недавно, фамилию Генерального уже можно было упоминать.

У Роберта Рождественского есть стихотворение «Людям, чьих фамилий я не знаю». Посвятил его поэт нашим выдающимся соотечественникам, занимавшимся делами, не подлежащими огласке. Пока они были живы, этих людей мы не знали. А потом смотрели на большую фотографию в газете «Правда», читали некролог и только тогда понимали, что за человек ушёл…

Так...

" А в ресторане, а в ресторане...",- негромко пела Лариса До-

лина из музыкального автомата, установленного у углу централь-

ного зала ресторана "Пекин" в областном городе Подольске.

Этот ресторан считался лучшим в городе. Уютный интерьер, прек-

расная кухня, без скандалов и драк, а так же, без громыхающей

музыки. Сюда приходил "весь цвет" города, кто за чем, кому по-

говорить, кому повеселиться, кому потанцевать на крохотном пя-

тачке возле эстрады...
В этот,конкретный...

/ продолжение /

- Если вы пишете так же, как я рисую...,- вдруг ни с того,ни

с сего дико рассмеялась Нина Гавриловна.
- Над кем смеетесь?..Вопрошал Городничий у Гоголя,- парировал

незнакомец.
- Простите, я не хотела вас обидеть,просто вырвалось,- сму-

тилась Нина Гавриловна.
-Проехали,- примирительно сказал мужчина.
- А он совсем ничего,- уже в приятном подпитии подумала Ни-

ночка и тут же согласилась:
- Тащите ваш ужин сюда и мы объединим,так сказать, наши уси-

лия...

Well your faith was strong but you needed proof
you saw her bathing on the roof
her beauty and the moonlight overthrew you
She tied you to her kitchen chair
she broke your throne and she cut your hair

and from your lips she drew the Hallelujah.

Leonard Cohen*

* Ты верить мог - и все ж, в плену сомнений,
Потребовал лишь веских подтверждений -
Но ты пропал, когда ее увидел:
Нагой, и лунный свет купал ее на крыше -
И, что бы там потом ни вышло:
Обман, позор, ярмо... твердил ей:
Аллилуйя...

Он появился на пасеке, розовощекий и круглолицый, с чувственными губами и презрительным взглядом. Что в нем было необычного – это запах дорогих заграничных духов.

Такие как он - не единственные, кто легко и спокойно относятся к своей подозрительности, наблюдая и наслаждаясь ею в разговоре с незнакомцами, но его снисходительность притягивала, как завороженную мышку - язычок раздвоенный смертельной змеи. Он здесь был один, и потому казался не опасным. Но опасным было другое – его абсолютно не...