Царь пустыни!

Жара была для нас не выносимая, но желание исследовательское познать частицу земли нашей, было сильнее этих неприятностей.

Первоначально мы шли как слепцы, видя только для нашего зрения невидимый раскалённый воздух. Впоследствии, возможно от разогрева, мозг стал работать лучше, мы стали читать жизнь обитателей пустыни.

Смотришь под ноги, видишь следы на песке. Следы эти идут, идут, а потом вдруг пропадают. Мы как «великие исследователи» делаем заключение, это была птичка! Следы бы эти для нас так «птичкой» и оказались, если бы не случай.

Наступив на откос бархана, из лавины осыпавшегося песка выскочил варан. Он предпринял попытку удрать от нас, мы его стали преследовать. Варан резко затормозил, расслабил ножки и лёг всем телом на песок. После чего тело его начало вибрировать.

Вибрации было подвержено всё; туловище, лапки, хвост, головка. Буквально несколько секунд варан провалился в песок, все наши предварительные исследования полетели тар-тар-тары. Варан скрылся, а мы увидели то, что до этого видели, следы пропадают в том месте, где начинаются волны на песке.

Далее, в расщелинах камня мы увидели приличного паука. Такого красавца мы ещё не видали и, захватив специально с собой для этих целей пол литровую баночку, мы этого красавца поместили в банку, прикрыв крышкой с отверстиями.

Его рот состоял как бы из двух полуколец, которые были насажены на коленчатый вал, что позволяло этим заострённым как бритва челюстям поочерёдно выдвигаться. Когда одно поднимаясь вверх, выдвигается вперёд, второе опускается вниз, отодвигаясь назад.

Вскоре нам в руки попалась муха, прячущая в тени камней. Муха от жары, вероятно, разомлела, отчего её беспечность позволила нам её без труда изловить. Поместив её в банке с пауком, о котором впоследствии мы выяснили, что называется он «Фаланга», мы догадались, что муха соседа неплохо знает.

Муха сразу ожила и начала такие пируэты выделывать в банке, что за её скоростью передвижения не возможно было уследить. Мы стали наблюдать, какую нервотрёпку это вызовет у её соседа по банке.

Фаланга не подавала признаков расстройства, но мы-то рассчитывали, что она устремится как паук в погоню за мухой, но она как молотила своей ротовой косилкой, так и молотила.

Вероятно, это спокойствие усыпило и муху? Как только её лапки коснулись потолка над головой Фаланги, одна из её многочисленных лап резко поднялась вверх, кончик лапы обвил шею мухи.

Муха зажужжала в последний раз, но когда лапка поднесла муху к ротовой «сенокосилке», жужжание стихло. Мы были ошеломлены проворностью паука. Но чем больше мы за ним наблюдали, тем более «зверюжней» он для нас становился. Его косилка ротовая работала так, что он как бы снимал скальп с мухи, внутренности все заглотил, а скальп выплюнул.

Своей жестокостью паук подписал себе смертный приговор. Мы отправились искать варана, нашли такого, который больше Фаланги и вбросили в банку. Варан, сразу не желая мириться с заключением, мотаясь по банке, несколько раз нарушил спокойствие фаланги, но потом, видя спокойствие соседа, сам успокоился.

Но стоило ему затихнуть, как фаланга решила его за это погладить по головке своей лапой. Для варана это было страшнейшим оскорблением. Он бросился на фалангу, которой ничего не оставалось делать, как в бой пустить ещё три лапки.

Лапки поднесли варана нежной шейкой к ротовой полости, которая через минуту проделала всё в точности, что и с мухой, внутренности заглотав, а скальп выплюнув. Осознав, как фаланга страшна для обитателей пустыни, стало жутко, что природа сотворила?

Дальнейшее наше путешествие, раскрыло картину, как змея, вместо того, чтобы проглотить варана с головы, стала глотать его с хвоста. Проглотив хвост, задние лапки варана, дальше у неё ничего не получалось.

Варан, обладая необыкновенным спокойствием, передними лапками держался за оконечности пасти. Змея давилась, сокращение глотательное работало постоянно, а варан от этого не испытывал ни каких не удобств.

Придавить его пастью, мы так поняли, змея могла, когда горло свободное. Но, а так как горло было занято вараном, это и мешало сомкнуть пасть, из которой торчали два ядовитых зуба.

Холодное тело змеи варана спасало от перегрева, от которого ему надо было сидеть в песке и ничего не видеть, а здесь он видел всё.

Увидав нас, змея начала отрыгивать. Варан не хотел покидать прекрасное место, но скользкое тело змеи не позволяло за что-то ухватиться. Вскоре он был, выплюнут, а змея стала продумывать вариант, каким путём скрыться от нас, но этот вариант нас не устраивал.

Мы должны были узнать, кто сильнее в пустыне? Для этих целей, взяв змею за хвост, мы пошли искать варана крупнее. Размеры мы определяли по следам на песке. Вскоре нужный экземпляр мы отыскали.

Отрытый варан, недовольный тем, что мы его потревожили сон дневной, совершал по отношению к нам движения, называемые в народе: - «На испуг!» Он открывал пасть, выбрасывал из пасти язык, который был как лента по длине на треть хозяина.

Варан шипел, делал прыжки в нашу сторону…, и чем он больше из себя делал «страшилку», тем больше мы к нему проникались любовью, ибо лучшего продовольствия для нашей змеи не придумаешь. Но, вскоре варан, осознав, что встретился с воинами Советской Армии, которых на испуг не возьмёшь, решил от злости «провалиться».

Нас такой вариант не устраивал, мы его отрывали, бросали на варана змею, но они драться не желали, объясняя, что для этого есть у них ночь. В свою очередь, мы не могли столько ждать.

После чего нитку привязали к задней ноге варана, поднимали и бросали на свернувшуюся в кольцо змею. Потеряв счет броскам, но последний получился не удачный для змеи. Варан при приземлении, коготком лапы попал в глаз змеи.

Это её обидело настолько, что она вначале его ужалила, а потом, обвив, решила его успокоить в своих объятьях. Находясь в кольцах, варан умудрился схватить своими зубами за голову змею, в том месте, где ушные отверстия. Кольца ослабли. Варан выбрался, не отпуская головы змеи. После чего змея несколько раз пыталась оторвать варана, но вскоре движения стали больше походить на конвульсию и затем совсем прекратились.

После чего варан посмотрел на нас, ясно давая понять, что поступит так и с нами. Мы поняли. Отвязали нитку и, прихватив баночку с фалангой, пошли дальше.

В пустыне так много было «запчастей» от ракет, самолётов. Мы заглядывали в пустоты, в надежде увидеть, что кто-то решится использовать эти ниши под жильё. Но животным, насекомым наши подачки были противны. Ибо были экологически загажены.

Если в первой ступени ракеты был обгоревший порох, то вторую ступень заполняли окислителем и горючим. С окислителем работали только мы – стартовое подразделение, мы им ракету заправляли.

Если обошлось без запуска, окислитель откачивали. Горючее всегда было в ракете. Что оно представляло, для нас бал секрет. Мы знали только одно, попади кислота на тело, тело «каменеет».

От горючего такой реакции не было, но от соприкосновения горючего с окислителем, происходил взрыв. Вот поэтому вся живность стремилась подальше находиться от «домиков» разбросанных по всей пустыне.

По возвращению в часть, в палатках было много мух. Сколько бы ни бросали в банку мух, фаланга сразу съедала. Туловище её стало чёрным и казалось, съешь еще одну муху и туловище лопнет.

Но она и не думала отказываться от еды. Нам стало жаль фалангу, подкормку прекратили. Утром, заправляя постель, обнаружили спрятанного под матрасом скорпиона. Матрасы лежали на песке палатки.

Прихватив скорпиона палочками так, чтобы он не покончил жизнь самоубийством, мы его вбросили к фаланге. Скорпион сразу развернулся головой к фаланге таким образом, чтобы в случае нападения без проблем можно было загнать ядовитое жало хвоста, в тело фаланги.

Так и продолжалась их совместная жизнь, друг напротив друга в полном напряжении. Мы рассчитывали, что бой ночью разгорится, но наступил рассвет. Ничто не изменилось в банке. Как оставили вечером, то увидели утром.

Судьи засчитали ничью. Мы банку отнесли подальше в пустыню, освободив узников, которые сразу отправились по домам, без всякой обиды друг на друга.

Вокруг палаток по песку размотав, положили шерстяные нитки. Нам объяснили, что скорпионы боятся овец. Когда идёт стадо, отара овец, спрятаться в пустыне не возможно скорпиону, овечки их затаптывают, поэтому овечья нить, для них как стадо, они убегают подальше, стараясь найти камень и под ним отсидеться.

Получается, кто царь пустыни? Вероятно те два барана, которых мы съели?